Первый экзистенциалист

Через несколько лет после моей первой встречи с экзистенциа­лизмом, когда Бог уже отчасти исцелил во мне чувство тщеты и отчаяния, я с ужасом обнаружил выражение тех же самых чувств не где-нибудь, а в Священном Писании. Эта таинственная, редко вспоминаемая читателями книга Екклесиаста содержит в себе все мысли и эмоции, которые я находил у проповедников экзистен­циального отчаяния. Автор этой книги, безымянный Проповед­ник, кажется некой величественной фигурой — это самый муд­рый, самый богатый, самый могущественный человек своего вре­мени. Первые же слова книги раскрывают его отношение к жизни:

"Суета сует,

сказал Екклесиаст,

суета сует, —

все суета!"

Это ключевое слово «суета» повторяется в небольшом по объе­му тексте тридцать пять раз, подтверждая, закрепляя основную те­му. За пределами книги Екклесиаста это слово встречается только у Иова. Книга пронизана острым чувством бессмысленности су­ществования. Проповедника тревожат те же вопросы, какие терза­ли Иова и какие и поныне мучают любого честного человека. Бо­гатые становятся богаче, бедные — беднее, дурные люди процве­тают, хорошие страдают, страной правят тираны, происходят сти­хийные бедствия, жизнь полна несчастий, а заканчивается она смертью, и человек обращается в прах. Ни в чем нет смысла, мир сошел с ума, все в нем извращено.

"Так забудьте о благоразумии, — говорит Проповедник. — Ешь­те, пейте, хватайте мимолетное счастье. Какой еще смысл можно обрести в жизни? Человек работает изо всех сил, а плоды его тру­да пожинают другие. Человек старается быть хорошим и правед­ным — и превращается в пыль под ногами дурных. Копит деньги — их унаследуют глупцы; ищет удовольствий — они оставляют кислый привкус во рту. И в любом случае всех нас — богатых и бедных, хороших и дурных — ждет один конец: все мы умрем. Смерть, постоянно нависая над нами, опровергает робкие попыт­ки утверждать, будто человек рожден для счастья. Одно лишь сло­во точно описывает эту жизнь: «суета»!

Одно дело — прочесть нечто подобное у Альбера Камю, но в Библии?!

Интересно, оценили ли современные экзистенциалисты тон­кую иронию Екклесиаста 1:9-10, где сказано: «Нет ничего нового под солнцем», «ничего, о чем можно было бы сказать: «Смотри, это новое». Оказывается, то, что казалось в 1960-е годы отважным ниспровержением всех идолов, было попросту осуществлением усталых пророчеств древнего Проповедника, за три тысячи лет предвидевшего весь объем человеческого опыта. Поражало дру­гое: почему этот текст включен в Библию? И в это же время музы­кальная группа «Бёрдз» выпустила пластинку с названием, заимст­вованным из Екклесиаста 3: «Всему свое время». Складывалось впе­чатление, что книга Екклесиаста и впрямь годится на все времена, и я решил, что пора попытаться как-то постичь этот текст.

После того как я преодолел первое изумление, эта книга заста­вила меня искать ответы на еще несколько вопросов. Одна про­блема возникла сразу же, поскольку я читал книги Ветхого Завета подряд. Как эта книга сочетается с непосредственно примыкаю­щим к ней текстом Притч? Трудно представить себе две более противоречащие друг другу книги. Стоит их сопоставить, и возни­кает впечатление, что книга Екклесиаста — это издевательское оп­ровержение притч.

Притчи предлагают нам разумную упорядоченную жизнь: изу­чай мудрость, будь благоразумен, следуй правилам — и будешь жить долго и счастливо. Эта интонация мирского оптимизма на­поминает мне афоризмы Бенджамена Франклина. Даже сегодня в нашей стране производятся настенные коврики в раннеамериканском стиле с вышитыми на них изречениями из Притчей. Од­нако мне нигде не попадались коврики с цитатами из Екклесиста, который убеждает нас, что в этом мире притчи неприменимы. Этот уверенный, деловитый тон — я-де разобрался в жизни, а тебе остается лишь следовать моим разумным наставлениям — исчеза­ет, сменившись тоской и цинизмом. Честные и бережливые стра­дают и умирают наравне со всеми, дурные процветают и богате­ют, сколько бы притчи ни твердили нам об обратном.

"Есть и такая суета на земле: праведников постигает то, чего заслу­живали бы дела нечестивых, а с нечестивыми бывает то, чего за­служивали бы дела праведников. И сказал я: и это — суета! Чтобы ощутить поразительный контраст между Притчами и книгой Екклесиаста, достаточно сопоставить, как в этих текстах употребляется слово «мудрость». Притчи превозносят мудрость, они персонифицируют ее, здесь даже чувствуются некоторые мессианские интонации. Что думает о мудрости проповедник?

"Потому что во многой мудрости много печали;

и кто умножает познания, умножает скорбь» (1:18).

Проповедник признает, что мудрость имеет определенное преимущество перед глупостью. Но что в этом толку? Обоих по­стигнет одна и та же судьба (см. 2:13-14). «Ибо кто знает, что хоро­шо для человека в жизни, во все дни суетной жизни его, которые он проводит как тень? И кто скажет человеку, что будет после него под солнцем?» (6:12).

Этот контраст между двумя соседними книгами Ветхого Завета озадачивал и раздражал меня. Неужели даже в Библии нет после­довательности? Но со временем я научился ценить разнообразие как одну из наиболее сильных сторон Ветхого Завета. Библия, словно огромная симфония, звучит то радостно, то печально, и каждая интонация вплетается в общий хор. Весь наш опыт отра­жен в этой книге: иногда это испытания Иова, а порой — блажен­ная уверенность Псалма 22. Мы живем в мире, который то разум­но следует принципам Притчей, то разрывается безумными про­тиворечиями Екклесиаста.