В первый день пасхи

Победа! Безоружна злоба.

Весна! Христос встает из гроба, —

Чело огнем озарено.

Все, что манило, обмануло

И в сердце стихнувшем уснуло,

Лобзаньем вновь пробуждено.

Забыв зимы душевный холод,

Хотя на миг горяч и молод,

Навстречу сердцем к вам лечу.

Почуя неги дуновенье,

Ни в смерть, ни в грустное забвенье

Сегодня верить не хочу.

«Целый мир от красоты…»

Целый мир от красоты,

От велика и до мала,

И напрасно ищешь ты

Отыскать ее начало.

Что такое день иль век

Перед тем, что бесконечно?

Хоть не вечен человек,

То, что вечно, – человечно.

«Чем доле я живу, чем больше пережил…»

Чем доле я живу, чем больше пережил,

Чем повелительней стесняю сердца пыл, —

Тем для меня ясней, что не было от века

Слов, озаряющих светлее человека:

Всеобщий наш Отец, Который в небесах,

Да свято имя мы Твое блюдем в сердцах,

Да прийдет Царствие Твое, да будет воля

Твоя как в небесах, так и в земной

юдоли.

Пошли и ныне хлеб обычный от трудов,

Прости нам долг, – и мы прощаем

должников,

И не введи Ты нас, бессильных,

в искушенье,

И от лукавого избави самомненья.

«Когда Божественный бежал людских речей…»

Когда Божественный бежал людских

речей

И празднословной их гордыни,

И голод забывал и жажду многих дней,

Внимая голосу пустыни,

Его, взалкавшего, на темя серых скал

Князь мира вынес величавый.

«Вот здесь, у ног Твоих, все царства, —

он сказал, —

С их обаянием и славой.

Признай лишь явное, пади к моим ногам,

Сдержи на миг порыв духовный —

И эту всю красу, всю власть Тебе отдам

И покорюсь в борьбе неровной».

Но Он ответствовал: «Писанию внемли:

Пред Богом Господом лишь преклоняй

колени!»

И сатана исчез – и ангелы пришли

В пустыне ждать Его велений.

«Не тем, Господь, могуч, непостижим…»

Не тем, Господь, могуч, непостижим

Ты пред моим мятущимся сознаньем,

Что в звездный день Твой светлый

серафим

Громадный шар зажег над мирозданьем

И мертвецу с пылающим лицом

Он повелел блюсти Твои законы,

Все пробуждать живительным лучом,

Храня свой пыл столетий миллионы.

Нет, Ты могуч и мне непостижим

Тем, что я сам, бессильный и мгновенный,

Ношу в груди, как оный серафим,

Огонь сильней и ярче всей вселенной.

Меж тем как я – добыча суеты,

Игралище ее непостоянства, —

Во мне он вечен, вездесущ, как Ты,

Ни времени не знает, ни пространства.