Психология бессознательного 19 страница

Фиксация

Только что упомянутые благоприятно действующие психичес­кие факторы увеличивают значение случайно пережитых влияний на детскую сексуальность. Последние (в первую очередь соблаз­нение со стороны других детей или взрослых) дают материал, ко­торый может при помощи первых зафиксировать и повлечь за со­бой стойкие нарушения. Значительная часть наблюдаемых позже отклонений от нормальной сексуальной жизни у невротиков и у извращенных с самого начала имеет своим основанием впечатле* ния свободного будто бы от сексуальности периода детства.

1 Возможно, что увеличение цепкости является также следствием особенно интенсивных соматических сексуальных проявлений а ранние годы.

психопатология

жизни

ПСИХОПАТОЛОГИЯ

обыденной жизни

I

ЗАБЫВАНИЕ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН

В 1898 году я поместил в «Monatsschrift fur Psychiatrie und Neurologies небольшую статью «К вопросу о психическом меха­низме забывчивости», содержание которой я здесь повторяю и рассматриваю как исходный пункт дальнейших рассуждений. В ней я подверг на примере, взятом из моей собственной жизни, пси­хологическому анализу чрезвычайно распространенное явление вре­менного забывания собственных имен и пришел к тому выводу, что этот весьма обыкновенный и практически не особенно важный вид расстройства одной из психических функций — способности припоминания — допускает объяснение, выходящее далеко за пре­делы обычных взглядов.

Если я не очень заблуждаюсь, психолог, которому будет по* ставлен вопрос, чем объясняется эта столь часто наблюдаемая неспособность припомнить знакомое, по существу, имя, ограни­чится скорее всего простым указанием на то, что собственные име­на вообще способны легче ускользать из памяти, нежели всякое другое содержание нашей памяти. Он приведет ряд более или ме­нее правдоподобных предположений, обосновывающих это свое­образное преимущество собственных имен* Но мысль о сущест­вовании иной причинной зависимости будет ему чужда.

Для меня лично поводом для более внимательного изучения данного феномена послужили некоторые частности, встречавшиеся если и не всегда, то все же в некоторых случаях обнаруживав­шиеся с достаточной ясностью. Это было именно в тех случаях» когда наряду с забыванием наблюдалось и неверное припоминание, Субъекту, силящемуся вспомнить ускользнув-шее из его памяти имя, приходят в голову иные имена, имена-заместители, и если эти имена и опознаются сразу же как неверные, то они все же упорно возвращаются вновь с велнчай-

щей навязчивостью. Весь процесс, который должен вести к воспроиз­ведению искомого имени, потерпел как бы известное смещение и при­водит к своего рода подмене*

Наблюдая это явление, я нехожу из того, что смещение это отнюдь не является актом психического произвола, что оно, напро­тив, совершается в рамках закономерных и поддающихся науч­ному учету. Иными словами, я предполагаю, что заметающие имя Или имена стоят в известной, могущей быть вскрытой, связи с искомым словом, и думаю* что если бы эту связь удалось обнару­жить, этим самым был бы пролит свет и на самый феномен забы­вания имен.

В том примере, на котором я построил свой анализ в указан­ной выше статье, забыто было имя художника, написавшего извест­ные фрески в соборе итальянского городка Орвнето, Вместо иско­мого имени — Синьорелли — мне упорно приходили в голову два других—Боттичелли и Больтраффио; эти два замещающих имени я тотчас же отбросил как неверные, и когда мне было названо нас­тоящее имя, я тут же н без колебаний признал его, Я попытался уста­новить» благодаря каким влияниям и путем каких ассоциаций вос­произведение этого имени претерпело подобного рода смещение (вместо Синьореллн — Боттичелли и Больтраффио), и пришел к сле­дующим результатам:

а) Причину того, почему имя Синьорелли ускользнуло из моей памяти, не следует искать ни в особенностях этого имени самого по себе, ни в психологическом характере той связи, в которой оно должно было фигурировать. Само по себе имя это было мне извест­но не хуже, чем одно из имен-заместителей (Боттичелли), и несрав­ненно лучше, чем второе имя-заместитель Больтраффио; об этом последнем я не знал почти ничего, разве лишь, что этот художник принадлежал к миланской школе. Что же касается до связи, в которой находилось данное имя, то она носила ничего не значащий характер и не давала никаких нитей для выяснения вопроса: я ехал лошадьми с одним чужим для меня господином из Рагузы (в Дал­мации) в Герцеговину; мы заговорили о путешествиях по Италии, и я спросил моего спутника, был ли о» уже в Орвието и видел ли знаменитые фрески *..NN.

б) Объяснить исчезновение из моей памяти имени мне удалось лишь после того» как я восстановил тему» непосредственно пред­шествовавшую данному разговору. И тогда весь феномен предстал предо мной как процесс вторжения этой предшествовавшей темы в тему дальнейшего разговора и нарушения этой по­следней. Непосредственно перед тем, как спросить моего спут­ника, был ли он уже в Орвието, я беседовал с ннм о нравах и обычаях турок, живущих в Боснии и Герцеговине, Я рассказал, со слов одного моего коллеги, практиковавшего в их среде» о том, с каким глубоким доверием они относятся к врачу и с какой покор­ностью преклоняются пред судьбой. Когда сообщаешь им, что боль­ной безнадежен, они отвечают: «Господин (Не г г), о чем тут го-

ворить? Я знаю, если бы его можно было спасти, ты бы спас его*. Здесь, в этом разговоре, мы уже встречаем такие слова и имена — Босния, Герцеговина (Н е г z e g о w i n а) > Негг (господин),— которые поддаются включению в ассоциативную цепьт связываю­щую между собой имена Signorelli (signor — господин), Боттичелли и Больтраффио.

в) Я полагаю, что мысль о нравах боснийских турок оказа­лась способной нарушить течение следующей мысли благодаря тому, что я отвлек от нее свое внимание прежде, чем додумал ее до конца. Дело в том, что я хотел было рассказать моему собесед­нику еще один случай, связанный в моей памятн с первым. Босний­ские турки ценят выше всего на свете половое наслаждение и в случаях заболеваний, делающих его невозможным, впадают в отчая-ние, резко контрастирующее с их фаталистским равнодушием к смерти. Один из пациентов моего коллеги сказал ему раз: *Ты знаешь» господин {Негг), если лишиться этого, то жизнь теряет всякую цену». Я воздержался от сообщения об этой характерной черте, не желая касаться в разговоре с чужим человеком несколько щекотли­вой темы. Но я сделал при этом еще нечто большее: я отклонил свое внимание и от дальнейшего развития тех мыслей, которые го­товы были у меня возникнуть в связи с темой «смерть и сексуаль­ность*. Я находился в то время под впечатлением известия, полу­ченного несколькими неделями раньше, во время моего пребывания в Трафуа (Т г a f о I): один из моих пациентов, на лечение которого я потратил много труда, покончил с собой вследствие неисцелимой половой болезни. Я точно знаю, что во время моей поездки в Гер­цеговину это печальное известие и все то, что было с ним связано» не всплывало в моем сознании. Но совпадение звуков Т г a f о i — Boltraffio заставляет меня предположить» что в этот момент, несмотря на то, что я намеренно направил свое внимание в другую сторону» данное воспоминание все же оказало свое действие.

г) После всего сказанного я уже не могу рассматривать ис­чезновение из моей памяти имени Синьорелли как простую случай­ность. Я должен признать здесь наличность известного мотива, Имелись известные мотивы, побудившие меня воздержаться от сооб­щения моих мыслей (о нравах турок и т. д.), они же побудили ме­ня исключить из моего сознания связанные с этим рассказом мыс­ли, ассоциировавшиеся» в свою очередь, с известием, полученным мною в Трафуа. Я хотел таким образом нечто позабыть и вытес­нил это нечто. Конечно, позабыть я хотел не имя художника из Орвие-то, а нечто другое, но этому другому удалось ассоциативно свя­заться с этим именем; так что мой волевой акт попал мимо цели, и в то время как намеренно я хотел забыть одну вещь, я забыл — против своей воли — другую. Нежелание вспомнить направлялось против одного, неспособность вспомнить обнаружилась на другом. Конечно, проще было бы, если бы и нежелание, и неспособность сказались на одном и том же объекте. С этой точки зрения заме­щающие имена представляются мне уже не столь произвольны-

ми. Они создают известного рода компромисс: напоминают и о том, что я хотел вспомнить, и о том, что я позабыл; они показывают, таким образом, что мое намерение позабыть нечто не увенчалось ни полным успехом, ни полным неуспехом,

д) Весьма очевидна та связь, которая установилась между ис­комым именем и вытесненной темой («смерть и сексуальность»; к ней же относятся имена: Босния, Герцеговина и Трафуа), Пред­лагаемая схема (из статьи 1898 года) пояснит эту связь:

Имя Signorelli разложилось при этом на две части. Послед­ние два слога (elli) воспроизведены в одном из имен-замести­телей без изменения (Botticelli), первые же два подверглись переводу с итальянского языка на немецкий (signor — Негг), всту­пили в этом виде, в целый ряд сочетаний с тем словом, которое фигурировало в вытесненной теме (Негг» Herzegowina) и благо­даря этому оказались также потерянными для воспроизведения. За­мещение их произошло так, как будто было сделано смещение вдоль

словосочетания сГерцеговина и Босния», причем смещение это со­вершилось независимо от смысла этих слов и от акустического разграничения отдельных слогов. Отдельные части фразы механиче­ски рассекались подобно тому, как это делается дри построении ребуса. Весь этот процесс, в результате которого имя Синьорелли заменилось двумя другими, протекал всецело вне сознания. За вы­четом совпадения одних и тех же слогов (илк, точнее, сочетаний букв) никакой иной связи, которая объединяла бы обе темы — вы­тесненную и следующую, установить на первых порах не удается*

Быть может» нелишне буйет заметить, что приведенное выше объяснение не противоречит обычному у психологов взгляду на акт воспроизведения и забывания как обусловленный известным соотно­шением н расположением психических элементов. Мы лишь присо­единили к этим обычным, давно признанным моментам для некого* рых случаев еще один мотив; и кроме того выяснили механизм неправильного припоминания. Что же касается до того «предрас­положения», о котором говорится обычно, то оно необходимо н в нашем случае, ибо иначе вытесненный элемент вообще не мог бы вступить в ассоциативную связь с искомым именем и тем самым вовлечь его в круг вытесняемого* Быть может, если бы дело шло о каком-либо другом имени, более приспособленном для воспроиз­ведения, это явление не имело бы места. Ибо вполне вероятно, что подавленный элемент постоянно стремится каким-либо иным путем пробиться наружу, но удается это ему лишь там, где имеются соот­ветствующие благоприятные условия. С другой стороны, подавление может произойти и без функционального расстройства или* как мы могли бы с полным правом сказать, без симптомов.

Сводя воедино все те условия, при которых забываются и не* правильно воспроизводятся имена» мы получаем: 1) известное пред­расположение, благоприятное для забывания; 2) незадолго перед тем происшедшее подавление и 3) возможность установить внеш­нюю ассоциативную связь между соответствующим именем и по­давленным элементом. Впрочем, этому последнему условию вряд ли приходится приписывать особое значение, ибо требования, предъ­являемые к ассоциативной связи, столь невелики, что установить ее в большинстве случаев можно* Другой вопрос — и вопрос более глубокий — это; действительно ли достаточно одной внешней ассо­циации для того, чтобы вытесненный элемент мог помешать вос­произведению искомого имени, н не требуется ли иной, более ин­тимной связи между обеими темами. При поверхностном наблюде­нии это последнее требование кажется излишним и простая смеж­ность во времени» не предполагающая внутренней связи, представля­ется достаточной. Однако пря более внимательном изучении все ча­ще оказывается, что связанные внешней ассоциацией элементы об­ладают, кроме того, известной связью и по своему содержанию, и в нашем примере с именем Снньорелли также можно вскрыть подоб­ную связь.

Ценность тех выводов, к которым мы пришли в результате на-

шего анализа, зависит, конечно, от того, является ли данный пример (Синьорелли) типичным или единичным. Я со своей стороны утверж­даю, что процесс забывания и ошибочного воспроизведения имен совершается сплошь да рядом именно так, как в данном случае. Почти каждый раз, как мне случалось наблюдать это явление на себе самом, я имел возможность объяснить его именно указанным образом; как акт, мотивированный вытеснением» Должен указать и еще на одно соображение, подтверждающее типичный характер нашего наблюдения. Я думаю, что нет основания делать принци­пиальное различие между теми случаями забывания, когда оно связано с ошибочным воспроизведением имен, и простым забывани­ем, не сопровождающимся замещающими именами. В ряде случаев эти имена-заместители всплывают самопроизвольно; в других случа­ях их можно вызвать усилением внимания, и тогда они обнаруживают такую же связь с вытесненным элементом и искомым именем, как и при спонтанном появлении* Решающее значение в этом процессе всплывания имеют, по-видимому» два момента: усиление внимания, с одной стороны, а с другой — некоторое внутреннее условие, отно­сящееся уже к свойствам самого психического материала: это, быть может, та степень легкости! с какой создается между обоими элемен­тами необходимая внешняя ассоциация. Таким образом, немалое количество случаев простого забывания без замещающих имен можно отнести к тому же разряду, для которого типичен пример Снньореллн. Я не решусь утверждать» что к этому разряду могут быть отнесены все случаи забывания имен. Но думаю, что буду достаточно осторожен, если, резюмируя свои наблюдения, скажу: наряду с обыкновенным забыванием собственных имен встречаются и случаи забывания, кото­рые мотивируются вытеснением.

И

ЗАБЫВАНИЕ ИНОСТРАННЫХ СЛОВ

Слова, обычно употребляемые в нашем родном языке, по-ви­димому, в норме защищены от забывания. Иначе обстоит дело, как известно, со словами иностранными. Предрасположение к забы­ванию их существует по отношению ко всем частям речи, и первая ступень функционального расстройства сказывается в той нерав­номерности, с какой мы располагаем запасом иностранных слов в зависимости от нашего общего состояния н от степени усталос­ти. Забывание это происходит в ряде случаев посредством того же механизма, который был раскрыт перед нами в примере «Синьо­релли», Чтобы доказать это, я приведу анвляз всего только одно­го, но имеющего примечательные особенности случая, когда забы­то было иностранное слово (не существительное) из латинской цитаты. Позволю себе изложить этот небольшой эпизод подробно и наглядно.

Прошлым летом я возобновил — опять-таки во время вакацион­ного путешествия — знакомство с одним молодым человеком» уни­верситетски образованным» который, как я вскоре заметил, читал некоторые мои психологические работы* В разговоре мы коснулись — не помню уже почему — социального положения той народности» к которой мы оба принадлежим, и он» как человек честолюбивый, стал жаловаться на то, что его поколение обречено, как он выразил­ся, на захнрение, не может развивать своих талантов и удовлет­ворять свои потребности. Он закончил свою страстную речь извест­ным стихом из Вергилия, в котором несчастная Дндона завещает грядущим поколениям отмщение Энею: «Exoriare»1 и т. д. Вернее, он хотел так закончить; ибо восстановить цитату ему не удалось, и. он попытался замаскировать явный пропуск при помощи переста­новки слов: «Exoriar(e) ex nostris osstbus ultor!» В конце концов он с досадой сказал мне: «Пожалуйста, не стройте такого насмеш­ливого лица, словно бы вы наслаждались моим смущением; луч­ше помогите мне. В стихе чего-то не хватает. Как он, собственно, звучит в полном виде?»

«Охотно»,— ответил я и процитировал подлинный текст: «Exori-ar(e) aliquis nostris ex ossibus ultorb

«Как глупо позабыть такое слово! Впрочем, вы ведь утверж­даете, что ничто не забывается без основания. В высшей степени интересно было бы знать, каким образом я умудрился забыть это неопределенное местоимение aliquis (некий)».

Я охотно принял вызов, надеясь получить новый вклад в свою коллекцию. «Сейчас мы это узнаем,— сказал я ему,— я должен вас только просить сообщить мне откровенно и не кри­тикуя все, что вам придет в голову, лишь только вы без какого-либо определенного намерения сосредоточите свое внимание на позабытом слове»3.

ч «Хорошо. Мне приходит в голову забавная мысль; расчленить слово следующим образом: а и 1 i q u i s».

«Зачем?» — «He знаю».— «Что вам приходит дальше на мысль?» — «Дальше идет так: реликвии, ликвидация, жидкость, флюид. Дознались вы уже до чего-нибудь?»

«Нет, далеко еще нет. Но продолжайте»,

«Я думаю,— продолжал он с ироническим смехом,— о Симоне Триентском, реликвии которого я видел два года тому назад в одной церкви в Триенте. Я думаю об обвинении в употреблении христианской крови, выдвигаемом как раз теперь против евреев, и о книге Кляйнпауля (Kleinpaul), который во всех этих якобы жертвах видит новые воплощения, так сказать, новые издания Христа».

«Эта мысль не совсем чужда той теме, о которой мы с вами бе­седовали, когда вы позабыли латинское слово».

* «Да восстанет из наших костей некий мститель!» — Примеч. ред. перевода, 2 Это обычный путь, чтобы довести до сознания скрытые от исто элементы пред­ставлений. Ср. мою работу «Толкование сновидений»,

«Верно. Я думал, далее, о статье в итальянском журнале, ко­торый я недавно читал. Помнится, она была озаглавлена: «Что говорит св. Августин о женщинах?» Что вы с этим сделаете?*

Я жду.

«Ну, теперь идет нечто такое, что уже наверное не имеет ника­кого отношения к нашей теме*.

«Пожалуйста, воздержитесь от критики и,„».

«Знаю. Мне вспоминается чудесный старый господин, с которым я встретился в пути на прошлой неделе. Настоящий оригинал. Имеет вид большой хищной птицы. Его зовут, если хотите знать, Бенедикт»,

«Получдом по крайней мере сопоставление святых и отцов церк­ви — св. С и м о н, св. А в г у с т и н, св. Б е н е д и к т. Один из от­цов церкви звался, кажется, О р и г е н. Три имени из перечисленных встречаются и в наше время, равно как и имя Paul (Павел) из К 1 е t л р а и 1>.

«Теперь мне вспоминается святой Яну арий и его чудо с кровью — но мне кажется, что это идет дальше уже чисто механически!*

«Оставьте; и святой Януарий, и святой Августин имеют оба отно­шение к календарю. Не напомните ли вы мне, в чем состояло чудо с кровью св. Януария?»

«Вы, наверное, знаете это. В одной церкви в Неаполе хранится в склянке кровь св. Януария» которая в определенный праздник чудесным образом становится вновь жидкой. Народ чрезвычай­но дорожит этим чудом и приходит в сильное возбуждение, если оно почему-либо медлит случиться, как это н было раз во время французской оккупации. Тогда командующий генерал — или, может быть, это был Гарибальди? — отвел в сторону священника и* весь­ма выразительным жестом указывая на выстроенных на улице сол­дат, сказал, что он надеется, что чудо вскоре свершится. И оно действительно свершилось.*,»

«Ну, дальше? Почему вы запнулись?»

«Теперь мне действительно пришло нечто в голову». Но это слиш­ком интимно для того» чтобы я мог рассказать,» К тому же я не вижу никакой связи и никакой надобности рассказывать рб этом»,

«О связи уже я позабочусь. Я, конечно, не могу заставить вас рассказывать мне неприятные для вас вещи; но тогда уже и вы не

требуйте от меня, чтобы я вам объяснил, каким образом вы забыли слово «aliquis».

«В самом деле? Вы так думаете? Ну так я внезапно подумал об одной даме, от которой я могу подучить известие, очень неприятное для нас обоих».

«О том, что у нее не наступило месячное нездоровье?»

«Как вы могли это отгадать?»

«Теперь это уже не трудно, вы меня достаточно подготовили. Подумайте только о календарных святых, о переходе крови в жид-кое состояние в определенный день, о возмущении» которое вспы­хивает, если событие не происходит, и недвусмысленной угрозе, что

чудо должно совершиться, не то... Вы сделали из чуда св. Я ну ария прекрасный намек на нездоровье вашей знакомой».

«Сам того не зная. И вы думаете действительно, что из-за этого тревожного ожидания я был не в состоянии воспроизвести ело* вечко aliquis?»

«Мне представляется это совершенно несомненным, Вспомните только ваше расчленение а — Hquis и дальнейшие ассоциации: реликвии, ликвидация, жидкость... Я мог бы еще включить в связь принесенного в жертву ребенком св. Симона» о котором вы поду­мали в связи со словом «реликвии*.

«Нет> уже не надо* Я надеюсь, что вы не примете всерьез этих мыс­лей, если даже они и появились у меня действительно. Зато я должен вам признаться, что дама, о которой идет речь, итальянка и что в ее обществе я посетил Неаполь. Но разве все это не может быть чистой случайностью?»

«Можно ли это объяснить случайностью — я предоставляю су­дить вам самому. Должен только вам сказать» что всякий анало* гичный случай, подвергнутый анализу, приведет вас к столь же замечательным «случайностям».

Целый ряд причин заставляет меня высоко ценить этот малень­кий анализ, за который я должен быть благодарен моему тогдаш­нему спутнику. Во-первых, я имел возможность в данном случае пользоваться таким источником, к которому обычно не имею доступа. По большей части мне приходится добывать примеры нарушения психических функций в обыденной жизни путем собственного само­наблюдения. Несравненно более богатый материал, доставляемый мне многими нервнобольными пациентами» я стараюсь оставлять в стороне во избежание возражений, что данные феномены происхо­дят в результате и служат проявлениями невроза. Вот почему для моих целей особенно ценны те случаи, когда нервно здоровый чу* жой человек соглашается быть объектом исследования. Приведен­ный анализ имеет для меня еще и другое значение: зд освещает случай забывания, не сопровождающегося появлением подставных слов} и подтверждает установленный мной выше тезис, что факт появления или отсутствия подставных слов не может обусловливать существенного различия1.

1 Более тщательное наблюдение .несколько суживает различие между случаями Signorelti и aliquis, поскольку дело касается замещающих воспоыннанна. По-види­мому, и во втором примере забывание сопровождалось некоторый процессом заме­щения. Когда я впоследствии спросил своего собеседника, не пришло ли ему на мысль» в то время как он склнлея вспомнить- яедвстявдцее слово, ^что-либо другое вместо него, он сообщил мне, что сперва испытывал поползновение «вплоть в стих слово ab: nostris аЬ ossibus (быть может, это остающаяся свободной часть а — liquis), а затем — что ему особенно отчетливо и настойчиво навязывалось слово е х о г i а г е. Оставаясь скептиком, он добавил: «Это объясняется, очевидно, тем, что то было -первое слово стиха». Когда <я вопросил его обратить вкнжанве на слова, ассоциирующиеся у него с ехопаге, он назвал: экаорцизм. Легко -cafe ^представить, что усиление слова exoriare при репродукции н было в сущности .равносильно х»б-раэованию замещающего слова. Оно иогло всходить иг нменн святых через ассоциацию чэкзорциам». впрочем, вто тонкости, ноторьт вет надобности ярндащпъ

Но главная ценность, примера aliquis заключается в другой особенности, отличающей его от случая Синьорелли. В последнем примере воспроизведение имени было нарушено воздействием некое­го хода мыслей, начавшегося и оборванного непосредственно перед тем, но по своему содержанию не стоявшего ни в какой заметной связи с новой темой, заключавшей в себе имя Синьорелли. Между вытесненным элементом и темой забытого нменн существовала лишь смежность по времени, и ее было достаточно для того* чтобы оба эти элемента связались один с другим путем внешней ассо­циации1. Напротив, в примере aliquis нет и следа подобной неза­висимой, вытесненной темы, которая занимала бы непосредствен­но перед этим сознательное мышление и затем продолжала бы оказывать свое действие в качестве расстраивающего фактора. Расстройство репродукции исходит здесь изнутри, из самой же темы в силу того» что против выраженного в цитате пожелания бессоз­нательно заявляется протест. Процесс этот следует представить себе в следующем виде. Говоривший выразил сожаление по поводу того, что нынешнее поколение его народа ограничено в правах; новое поколение — предсказывает он вслед за Дндоной — отомстит при­теснителям. Он высказывает, таким образом, пожелание о потом­стве. В этот момент сюда врезывается противоречащая этому мысль: «Действительно ли ты так горячо желаешь себе потомства? Это неправда. В каком затруднительном положении ты бы оказался, если бы получил теперь известие, что ты должен ожидать потом­ства от известной тебе женщины? Нет, не надо потомства, как ни нужно оно нам для отмщения». Этот протест производит свое действие тем же путем» что и в примере Синьорелли: образуется внешняя ассоциация между одним каким-либо из числа заключаю­щихся в нем представлений и каким-нибудь элементом опротесто­ванного пожелания; притом на сей раз ассоциация устанавливается обходным путем, имеющим вид в высшей степени искусственный. Второй существенный пункт схождения с примером Синьорелли

значения. Но весьма возможно, что всплывав не того или иного замещающего воспо-нннавия служит постоянным, а может быть, только характерным и предательским признаком того, что данное забывание тенденциозно и мотивируется вытеснением. Процесс образования замещающих имен мог бы иметься налицо даже и в тех случаях, когда всплывайте неверных имев и не совершается, и сказывался бы тогда в уси­лении какого-либо элемента, смежного с забытым. Так, в примере Signorelli у меня все то время, что я не ног вспомнить его фамилии, было необычайно ярко зрительное воспоминание о цикле фресок и о помещенном в углу одной из картин портрете художника»— во всякой случае оно было у меня гораздо интенсивнее, чем у меня бывают обычно зрительные воспоминания, В другом случае — также сообщенном в моей статье 1898 года — я безнадежно позабыл название одной улицы в чужом городе, иа которую мне предстояло пойти с неприятным визитом; но номер дома запомнился мне с необычайной яркостью, в то время как обыкновенно я запоминаю числа лишь с величайшим трудом•

1 Я не решился бы с полной уверенностью утверждать об отсутствии всякой внутренней связи между .обоими кругами мыслей в примере Синьорелли. При тща­тельном рассмотрении вытесненных мыслей иа тему «смерть и сексуальность» все же наталкиваешься на идею* близко соприкасающуюся с темой фресок в Орвнет

заключается в том, что протест берет свое начало из вытесненных элементов и исходит от мыслей, которые могли бы отвлечь внимание. На этом мы покончим с различиями и внутренним сходством обоих примеров забывания имен. Мы познакомились с одним ме­ханизмом забывания — это нарушение хода мысли силою внутрен­него протеста,, исходящего от чего-то вытесненного. С этим про­цессом, который представляется нам более удобным для запоми­нания, мы еще неоднократно встретимся в дальнейшем изложении.

III

ЗАБЫВАНИЕ ИМЕН И СЛОВОСОЧЕТАНИЙ

В связи с тем, что мы сообщили выше о процессе забывания отдельных частей той или иной комбинации иностранных слов, может возникнуть вопрос, нуждается ли забывание словосочетаний на родном языке в существенно ином объяснении. Правда» мы обычно не удивляемся, когда заученная наизусть формула или стихотворе­ние спустя некоторое время воспроизводится неточно, с изменениями и пропусками. Но так как забывание это неравномерно затрагивает заученные в общей связи вещи и опять-таки как бы выламывает из них отдельные куски, то не мешает подвергнуть анализу отдельные случаи подобного рода ошибочного воспроизведения.

Один молодой коллега в разговоре со мной высказал предпо­ложение, что забывание стихотворений, написанных на родном языке, быть может, мотивируется так же, как и забывание отдельных эле­ментов иностранного словосочетания, и предложил себя в качест­ве объекта исследования. Я спросил его, на каком стихотворения он хотел бы произвести опыт, и он выбрал «Коринфскую невесту»» стихотворение, которое он очень любит и из которого помнит наизусть по меньшей мере целые строфы. С самого же начала у него обна­ружилась странная неуверенность* «Как оно начинается: „Von Ko-rinthos nach Athen gezogen",— спросил он,— или „Nach Korinthos von Athen gezogen"?»1 Я тоже на минуту заколебался было, но затем заметил со смехом, что уже самое заглавие стихотворения «Ко­ринфская невеста» не оставляет сомнения в том, куда лежал путь юноши* Воспроизведение первой строфы прошло затем гладко, или по крайней мере мой коллега на минуту запнулся; вслед за тем он продолжал так:

Aber wird er auch willkommen scheinen, Jetzt, wo jeder Tag was Neues bringt? Denn er ist noch Heide mit den Seinen Und sie sind Christen und — getauft.

Мне уже раньше что-то резануло ухо; по окончании послед-

1 «Придя из Коринфа в Афины» или *нз Афин в

ней строки мы оба Сыли согласны, что здесь произошло искажение1. И так как нам не удавалось его исправить, то мы отправились в библиотеку, взяли стихотворения Гете и, к нашему удивлению, наш-ли, что вторая строка этой строфы имеет совершенно иное содержа­ние, которое было выпало из памяти моего коллеги н замещено другим, по-видимому* сбвершенно посторонним. У Гёте стих гласит:

Aber wird er auch willkornmen scheinen, Wenn er teuer nicht die Gunst erkauft2.