Философское пробуждение России

Философское пробуждение России (XVIII - первая пол. XIX в.) совпадает с эпохой Просвещения, когда, благодаря реформаторской деятельности Петра I, страна как бы вырывается из мощных объятий православного Востока и оказывается под сильным влиянием европейской культуры. Идет бурное развитие наук, ремесел. Философия, по словам Н.А. Бердяева, получает «прививку западной мысли», французского и немецкого Просвещения, прежде всего. Она освобождается от богословской схоластики и встает на путь секуляризации.

Приоритет в этом процессе принадлежал «ученой дружине» Петра I Феофану Прокоповичу, В.Н. Татищеву, А.Д. Кантемиру. Они активно поддерживали социально-экономические и культурные преобразования, интересовались вопросами устройства монархии и императорской власти, провозгласив социальным идеалом просвещение народа и развитие способностей каждого русского человека, мечтали о культурной России, которая, преодолев многовековую отсталость, включится в единую мировую культуру. Их также занимали вопросы познания и независимости философии и науки от церкви, проблемы нравственности.

Ф. Прокопович (1652-1726) защищал абсолютизм, В.Н. Татищев (1626-1750) обосновал европеизм и, преклоняясь перед светом наук, утверждал необходимость овладения ими. Философию он рассматривал в качестве высшей науки, синтезирующей истинное знание, подчеркивая, что «философия не токмо полезна, но и нуждна вере». Ему принадлежит первая в России классификация наук, позволившая утвердить позиции научного познания в обществе. А.Д. Кантемир (1708-1744) углубил представление о философии, относясь к ней как к науке со строгой системой понятий и категорий. «Философия, - пояснял он, - слово греческое, по-русски – любомудрие. Сим генеральным именем разумеется основательное и ясное знание дел естественных и преестественных, которое достигается прилежным рассуждением о тех делах». Освобождая философию от богословия, Кантемир выделил в ее структуре логику (словесницу) – учение о правильных суждениях и доказательствах истины, нравственность(ифику) – учение о «худых и добрых делах, правилах добродетели, физику – учение о познании причин «естественных» действий вещей и метафизику – учение о душе, о духе, о Боге.

Под воздействием идей «ученой дружины» и при активнейшем участии Петра I в России начинает развиваться система образования, появляются первые музеи и публичная библиотека, вызревает идея создания своей Академии. В страну все чаще приезжают известные ученые. Складывается особая духовная атмосфера и культурная среда, в которой только и мог раскрыться гений М.В. Ломоносова(1711-1755). Неоценимы его заслуги в отечественной науке и философии. Он стоит у истоков материалистической традиции в русской философии, утверждая, что в основе материи лежат мельчайшие частицы вещества, из которых и складываются все предметы и процессы. Согласно его корпускулярно-молекулярной теории строения вещества, материя понималась как нечто протяженное, непроницаемое и неделимое. Важнейшими свойствами ее считались действие – противодействие, притяжение – отталкивание, движение – покой, которые трактовались как объективные. Движение характеризовалось как проявление внутренней активности материи.

В теории познания великий ученый преодолевает односторонность европейского эмпиризма и рационализма и настаивает на синтезе этих принципов. От эмпирической систематизации предметов внешнего мира, пишет он, человек идет к теории и логическому обобщению; основные ступени научного познания – эксперимент – математика – теория. Говоря о духовной жизни человека, М.В. Ломоносов всегда подчеркивал, что она есть нечто большее, чем знание; это – целостное единство веры, истины и красоты.

Философско-материалистические позиции во многом повлияли и на отношение к Богу, оно – деистическое. Будучи глубоко религиозным человеком, Ломоносов признавал, что в мире действует «предустановленная гармония» (в духе Лейбница, которого он почитал), данная свыше. Но возможности Бога ограничены: он – лишь великий «архитектор мира», создавший его законы; мир после этого развивается согласно этим законам самостоятельно, и задача науки – познать их. Таким образом, допуская Бога-творца, мыслитель не наделял его сверхъестественными силами и возможностями. В отношениях между наукой и религией Ломоносов придерживался теории «двойственности истины», по которой истины Священного Писания и истины науки рассматривались как равноправно существующие.

Поздепросветительская эпоха пытается осознать результаты петровских реформ и критическим взглядом окинуть российскую действительность: С.Е. Десницкий, Д.И. Фонвизин, М.М. Щербатов, А.Н. Радищев и др. Князь М.М. Щербатов (1733-1790) констатирует «повреждение нравов» в России, указывая причиной того вторжение иноземной культуры с ее роскошью и изнеженностью. Просвещение, по его мнению, принесло упадок веры и нравов, безверие и разврат. В семитомной «Истории Российской от древнейших времен» М.М. Щербатов идеализирует допетровскую старину в смысле цельности и чистоты нравов, а в книге «О возрождении нравов в России» требует для страны не только умственного прогресса, но и нравственного просвещения. Он набрасывает программу преподавания разных наук и высказывает мысль о ценности философии, «способствующей исправлению нравов».

Самой яркой фигурой этого времени, стоявшей у истоков радикально-демократического направления русской мысли, был писатель и философ А.Н. Радищев (1749-1803). В «Путешествии из Петербурга в Москву», в оде «Вольность» он резко критиковал систему крепостного права и самодержавия в России, называя угнетение человека безнравственным, а крепостное право «наипротивнейшим человеческому естеству состоянием». А.Н. Радищев высказывался за искоренение рабства на основе антимонархической программы и концепции общественного договора, дающих власть закона и «блаженство гражданам».

В историю отечественной философии он вошел и как родоначальник антропологической традиции – учения о человеке, его природных и социальных качествах, познавательных возможностях. В работе «О человеке, его смертности и бессмертии», написанной в ссылке в 1792 году, Радищев изложил материалистический взгляд на мир, признавая независимое от познающего субъекта существование природы как множества предметов, обладающих формой, твердостью, движением и другими объективными свойствами. В ходе эволюции природа порождает все более совершенные существа, и самым совершенным из тварей, живущих в единстве с ними и с космосом, является человек. «В нем все стихии и возможности природы сошлись вместе, чтобы создать свой венец». Отличительными особенностями человека Радищев называет разум, речь, способность к общественной жизни (соучаствование), главным же признаком – душу, духовный мир, где человек обретает лучшее из качеств – внутреннюю свободу. Целью человеческого бытия философ полагает самосовершенствование, считая, что человек создает себя сам, и мощным побудительным мотивом тому служит несовершенство его физического организма. Общественным прогрессом движет разум, воплотившийся в науке, искусстве и различных ремеслах.

Основывая свои взгляды на правиле «сходственности» (все что может быть сказано о животных можно сказать и о человеке) и на идее восходящей эволюции, Радищев впервые в русской философии вглядывается в сущность человека и продвигает вперед учение об активности его сознания и всей духовной жизни, что вполне соответствовало поискам мировой философской мысли, в том числе и его современника И. Канта. Благодаря Радищеву в России создается фундамент для уникальной антропологической традиции с ее гуманистическими устремлениями.

Философско-антропологическими, по преимуществу, были размышления и другого философа – Г.С. Сковороды (1722-1794), по мнению В.В. Зеньковского, «первого философа на Руси в точном смысле этого слова». Получив образование в Киевско-Могилянской духовной академии, отказавшись от духовной карьеры, он выбирает жизнь странствующего философа – проповедника, чьи мысли были устремлены к человеку, его душе, поступкам, познанию. Судьба и философский интерес Г. Сковороды удивительно напоминают Сократа, которого он почитал за кумира. Тема человека роднит его и с Радищевым, но подход здесь иной. Если Радищев выяснял место человека в эволюционном ряду и анализировал его естественные и социальные качества, то философ из Малороссии, во-первых, отталкивался от Библии и наследия «отцов Церкви» и, во-вторых, обращал взор к «внутреннему» миру человека. С ним в отечественную философию вошла тема сердца. «Всему в человеке глава – сердце… Только оно способно выбрать истинный путь правдивой жизни… Сердце и есть истинный человек», - говорил Г. Сковорода.

Говоря о познании, он выделял два слоя его: грубый, практический и тонкий, созерцательный, «окрыленный», называя последний высшим познанием, познанием Бога. Оно дано не каждому, а лишь тому, кто способен оторваться от «плена чувственности», вырваться из стихии греховности мира и прислушаться к глубинному голосу души, сердца. По убеждению Г.С. Сковороды, в человеке живет Божье Слово, и цель человеческой жизни – «сыскать в себе искру Божью, а она уже, освещая нашу жизнь, поведет нас к Священному Царству». Человек индивидуален в своем бытии, но «искра Божья» делает его всечеловечным.

Философия Г.С. Сковороды, религиозно-мистическая по своему содержанию, включала, однако широкий круг общечеловеческих проблем: добра и зла, справедливости и несправедливости, совести, нравственного совершенствования, и ее часто называют морально-практической философией.

XVIII в. – век русского Просвещения – значительно укрепил позиции философии в обществе: ее изучали в духовных академиях и семинариях, в Московском университете со дня его основания существовал философский факультет, появились первые профессиональные философы; философский дух стал духом времени. Была подготовлена серьезная база для «взлета» философской мысли в XIX в., который, по праву, считают «золотым веком» русской философии.

4. «Взлет» русской философской мысли (XIX в.)

Под влиянием немецкой классики – работ Фихте, Шеллинга, Гегеля, Фейербаха, с одной стороны, и сложившейся острой социально-политической ситуации в стране, с другой, - появляются различные школы, направления, учения, яркие мыслители и взволнованные размышления о настоящем и будущем России. Уходят в прошлое просветительские иллюзии, наступает время выбора действительного пути развития, философская мысль «более всего была занята проблемами философии истории» (Н.А. Бердяев). Духовные поиски органически сочетались с обсуждением различных вариантов социальных преобразований, резко обозначив два теоретических и общественно-политических направления: славянофильство и западничество. Их представители вели ожесточенные дискуссии по вопросам исторической судьбы страны, ее роли и предназначении, и этот диалог определил развитие русской мысли не только в XIX, но и в XX веках. И те, и другие хотели одного – блага России, но шли к нему разными путями.

Начало дискуссии положил П.Я. Чаадаев (1794-1856) своими "Философическими письмами". Опубликованное в 1836 году в журнале «Телескоп» первое письмо сразу же вызвало споры в среде интеллигенции. По словам А.И. Герцена, оно произвело впечатление «выстрела, раздавшегося в темную ночь». Официальные власти закрыли журнал, а его издателя Н. Надеждина выслали в ссылку, сам же Чаадаев был объявлен сумасшедшим и помещен под домашний арест.

Главное, что привлекало внимание читателя, - размышления об особенностях исторического пути России, о ее прошлом и настоящем, о месте в мировом процессе.

П.Я. Чаадаев осмысливает проблему с позиций объективного идеализма, развившегося под влиянием идей Шеллинга. Мир сотворен Богом – безграничной творческой силой, высшим мировым сознанием. Сотворенный мир выступает в трех формах: материальной (бытие природы), исторической (жизнь людей) и духовной, которая предшествует первым двум и является субстанциональным началом.

Обратимся к историософским взглядам Чаадаева, который, стремясь быть философом и опираясь на то, что дало христианство, пытается в историческом движении открыть некий план, намерение высшего начала – Разума, Проведения. История человечества предстает как боговоплощение, то есть реализация на Земле разумной стратегии Бога. Примером того, по убеждению философа, на Западе стало папство, сумевшее объединить европейские народы в культурно-этнографический регион, соединить религию с политикой, наукой и известными социальными преобразованиями. Благодаря этому Царство Божие стало в Европе не просто идеей, а фактом. Элементами его Чаадаев считает разумную жизнь (быт, комфорт, привычки), высокий уровень образования, культуры, наличие отлаженных юридических законов и развитое правосознание. Христианство, таким образом, есть двигатель истории.

С позиций высокой оценки западной цивилизации П.Я. Чаадаев рассуждает об истории своей страны, ее состоянии и путях дальнейшего развития и приходит к неутешительному выводу, что Россия осталась в стороне от "общего движения", от современной цивилизации. Она как бы "заблудилась на земле". "В современной России, - читаем мы, - нет «ни элементов, ни зародышей европейского прогресса". Почему? Да потому, что «мы ошиблись на счет настоящего духа религии, выбрав православие». Россия потому и оказалась в «тупике истории забытой провидением», и не создала своей цивилизации. Цель России, по словам автора «Философических писем», вернуться в мировое историческое поле, «не просто усвоить западные формы», а «впитать социальные идеи католицизма». Народу России нужно оживить свою веру и дать себе истинный христианский импульс.

С этим мрачным обвинительным актом против России и усмотрением ее блага в органической переделке самобытной жизни по образцу и подобию европейско-католической традиции не согласились лучшие умы: А.С. Пушкин, А.С. Хомяков, И.В. Киреевский и др. Неожиданная реакция современников и обидела Чаадаева, и заставила его более внимательно вчитаться в историю России, по-иному взглянуть на результаты исторического движения европейских стран.

В 1847 году он пишет «Апологию сумасшедшего», где обнаруживает оборотную сторону капиталистического развития Запада (нравственную апатию, всеохватывающий эгоизм и индивидуализм, жизнь по расчету). В русской же истории Чаадаев замечает то, на что раньше не обратил внимание, - проявление «истинного христианства». В отличии от католицизма, пишет он, плодами православия на Руси явились «не наука и благородство жизни, а особое духовное и душевное устройство русского человека: бескорыстие сердца, скромность ума, совестливость и щедрость души».

Постепенно у мыслителя формируется убеждение, что Провидение уготовило России особую роль – дать в свое время миру какой-нибудь важный урок и разрешить острые проблемы человечества. Качества русского человека, а не только внешние достижения Европы будут способствовать преодолению индивидуализма и всечеловеческому соединению идей на подлинно нравственных великодушных началах. В этом – залог Провидения, вселенская миссия России.

Значение историософской концепции П.Я. Чаадаева противоречиво. С одной стороны, она прославляла западную цивилизацию и преклонялась перед ее достижениями, с другой, - говорила об исключительности страны и ее особом предназначении. Но важным остается то, что голос философа пробуждающе подействовал на общественное мнение России, окаменевшее после декабрьских событий 1825 г.: общественно-политическая и философская мысль раскололась на два лагеря: славянофильство и западничество и между ними разгорелась острая полемика о том, идти ли России вслед за Западом, по пути единого общечеловеческого процесса, усваивая достижения мировой цивилизации, или же у нее есть свой, особый путь развития?

Славянофильство (славянолюбие) – религиозно-философское течение русской общественной мысли 30-60х гг. XIX в., в основе которого лежало осмысление исторической судьбы России, ее места во всемирной истории. Оно сыграло важную роль в русской духовности, выразив национальное своеобразие культурно-исторического движения России и первым дав ответ на жгучий вопрос современности – вопрос самоопределения русского народа.

Главой и идейным вдохновителем славянофилов был А.С. Хомяков(1804-1860). Он считал, что несмотря на влияние Запада и петровские реформы, коренные начала русской жизни остались непоколебимыми. Во-первых, это - православие. Пришедшее на Русь из Византии в «чистом», не искаженном греко-римским язычеством и средневековой схоластикой виде, оно сохранило верность древним христианским истокам, единство церкви (в противовес раздвоению западной Церкви на протестантскую и католическую) и чистоту веры. Во-вторых, это – община. Выступая за отмену крепостного права, славянофилы видели будущее крестьянства в развитии общинного землепользования. Основой основ они признавали общинно-семейную собственность, которая, по их мнению, связывает общество в единую семью – «общинное братство». В третьих, - монархическое государство, построенное не на общественном договоре, который, по сути своей противопоставляет народ и власть, а на добровольном признании власти и народа. В основе такого соглашения лежат не юридические законы, а «обычай, совесть и вера», единство веры и бога. В-четвертых, это – всепроникающий принцип соборности.

В онтологии, как мы уже показали, он нашел выражение в общинном земледелии, артельности, братстве и «братском согласии». В гносеологии – в «живознании», которое славянофилы противопоставили западноевропейской «чистой рассудочности», провозгласив «усвоение жизни ни одним рассудком», а «через цельность духа», где любовь, вера и разум неразрывно слиты. Выпячивание же разума и рассмотрение его как высшей познавательной способности человека, с точки зрения славянофилов, разрывают личность, делают ее нецелостной.

В христологии принцип соборности выступал как принцип религиозного коллективизма. В рамках учения о Церкви как «первореальности» – органичном целом – и христианской свободе – соборность разрабатывалась А.С. Хомяковым. Она трактовалась как свободное единение членов Церкви в деле совместного понимания ими правды и свободного отыскания пути к спасению, основанному на любви к богу. Соборность была направлена, с одной стороны, против жестких церковных систем, отвергающих свободу верующего (католицизм), с другой, - против индивидуализма с его идеей обособленного личного спасения (протестантизм). В первом случае А.С. Хомяков констатирует «единство без свободы», во втором – «свободу без единства.

Соборность же сочетает эти два начала, представляя собой братство по духу, ориентированное на ненасильственное единение людей. Свобода в таком случае уравновешивается не правовыми нормами и установлениями, а внутренним единством, когда человек желает и стремится чувствовать себя частью целого, саморазвиваться через эту причастность целому. Соборность, таким образом, становится особой духовной аурой, где только и могут развернуться возможности и способности индивида. В соборности скрыто огромное позитивное начало. К.С. Аксаковпозже выразится так: «Личность свободна, как в хоре», то есть это единство, где каждый сохраняет свой неповторимый голос. С.Н. Трубецкой напишет о соборной природе человеческого сознания, когда совпадают религиозные, нравственные и социальные начала. А СЛ. Франкрассмотрит ее в качестве внутреннего органического единства, которое «лежит в основе всякого человеческого общения, всякого общественного единения людей».

Славянофилы оставили глубокий след в духовной жизни России. Они попытались разработать целостную концепцию исторического своеобразия России, религиозную по своей сути, но противостоящую как западнической, так и революционно-демократической установкам. Они актуализировали патриотические идеи, интерес к прошлому и будущему страны, резко критиковали бездуховность, индивидуализм и стремились соединить философию с православной верой, пронизывая личным восприятием каждое явление бытия и сознания.

Другой стороной полемики об исторических судьбах России – дискуссии «двух видов одного и того же русского патриотизма» – было западничество – общественно-политическое и философское направление 40-60х гг. XIX в., объединившие широкий круг самых разных по социальному положению мыслителей. К нему принадлежали Н.В. Станкевич,А.И. Герцен,Н.П. Огарев, П.А. Анненков. Близкими западной идеологии были В.Г. Белинский, К.Д. Кавелини др.

В противоположность славянофилам они отстаивали иной путь дальнейшего развития страны. Неприятие крепостнических порядков, деспотизма и отсталости сочетались с требованиями либерализации, а подчас и демократизации общественной жизни, усвоения европейского опыта в интересах прогрессивного движения. По мнению западников, отдельного от остальной цивилизации особого исторического пути России нет. Она просто отстала от мировой цивилизации и самозамкнулась. Западники высоко оценивали научные и культурные достижения Европы, уважительно относились к правовым нормам как к главному регулятору общественной жизни. Основной же ценностью и целью полагали индивида, свободного и независимого («не петь в общем хоре»), разумного, цивилизованного, способного устранить внешний гнет и провести необходимые социальные и политические преобразования.

Главная заслуга западничества состояла в том, что оно выступило против духовной замкнутости и стремления рассматривать собственное прошлое, особенно его патриархальные формы в качестве идеального будущего.

Западническое движение началось с деятельности кружка, организованного в 1831 году Н.В. Станкевичем(1813-1840) – очень талантливого молодого человека, чей философский гений не успел раскрыться. В этот кружок входили В.Г. Белинский, М.А. Бакунин, Т.Н. Грановский и др. Находясь под воздействием немецкой философии, сначала Фихте, Шеллинга, затем Гегеля, они горячо дискутировали о действительности, ее разумности, о личности и ее свободе, о независимости, которые, по их мнению, возможны были только в справедливом обществе, о путях движения к такому общественному устройству.

В.Г. Белинский (1810-1848) – известный литературный критик, публицист, чьи статьи настолько пронизаны философскими размышлениями, что Г.В. Плеханов назвал его «гениально одаренным философом». Белинский увлекался Шеллингом, «переболел» Гегелем и, отказавшись от гегельянства, обратился к Фейербаху. Его влекли тайны исторического процесса, смысл бытия и отношения человека и общества. Рассматривая живую человеческую личность, жизнь которой полна страданий и переживаний, Белинский стремился утвердить ее достоинство и право на полноту жизни. Во имя живого человека он восстал против господства мирового духа гегелевской философии и утверждал, что личность выше истории, выше общества и человечества. Общее, по его мнению, - палач индивидуальности.

Однако В.Г. Белинский непоследователен, противоречив. Идея абсолютной ценности личности вскоре уступает место противоположному заключению: личность зависит от общества, общество может как «раздавить» ее, так и создать нормальные условия для ее развития. Право на существование, по его мнению, имеет только тот строй, который избавит человека от нестерпимых мук и унижений. Таковым является социалистическое общество, но препятствием на пути его развития в России выступают крепостное право, самодержавие и церковь.

Поскольку развитие есть поступательное движение к новому, более совершенному, то не нужно возвеличивать отжившие порядки, в том числе и возвращаться к русской общине. Россия должна пойти по пути капитализма. Но и этот ответ на вопрос о перспективах страны не был однозначным. С одной стороны, В.Г. Белинский высказывался за западный путь развития и за то, что только буржуазия выведет страну из тупика и отсталости, а с другой, - он утверждал об особой судьбе России, о том, что ее традиции, история, характер народа создают возможность какого-то иного, пока не ясного решения проблем.

Суждения мыслителя, и это нетрудно заметить, отражали мировоззренческую направленность времени. Белинский не стал в полной мере ни западником, ни славянофилом, понимая не только правду тех и других, но и одинаково присущую им ограниченность.

Виднейшим представителем западничества стал А.И. Герцен (1812-1870). Уже в раннем возрасте, ознакомившись с трудами Вольтера, Руссо, он склонялся к идее радикального переустройства русского общества. В 18 лет Герцен поступил на физико-математическое отделение Московского университета и здесь увлекся философией, преклоняясь перед идеями французского социалиста-утописта Сен-Симона. Революционные симпатии молодого человека не остались незамеченными правительством и в 1834 году его арестовали и сослали в ссылку. Через два года он возвратился в Москву убежденным оппозиционером российского общественно-политического строя, в 1847 году выехал за границу, где серьезно изучил философскую систему Гегеля, работы Фейербаха и Прудона с тем, чтобы применить философию на практике, в борьбе за свободу человечества, за осуществление идеалов социальной справедливости.

В Европу Герцен ехал с большими надеждами и верой в ее демократичность и нравственную сущность республики. Но революция 1848 года погасила восторги и породила отчаяние, разрушила ожидание. В Европе, по мнению философа, произошла подмена духовных ценностей ценностями коммерческого характера и сформировалось общество потребительского сознания, что привело к утрате личностью своеобразия и утверждению индивидуализма.

Герцен обрушивается на западную жизнь не менее, чем славянофилы, и разрабатывает концепцию «русского социализма» («крестьянского социализма»). Теперь он возлагает надежды на сельскую общину, которая, якобы, содержит зародыш будущего общества в виде права каждого на землю, общинного землепользования, артельного труда, мирского управления и здоровой трудовой морали. Герцен выдвигает формулу: «Человек будущего в России – мужик, точно также как во Франции работник». Он убежден, что крестьянская община представляет тот «инстинктивный коммунизм», который поможет России избежать буржуазной стадии развития общества с ее острыми социальными противоречиями. Но, с другой стороны, Герцен понимал, что индивид и подавлен общиной. Поэтому он предлагал «оплодотворить» ее достижениями науки и цивилизации. Тогда русский социализм станет соединением «храма науки» с «цехом человечества» (народными массами). А для этого, писал он, нужен новый человек, способный творить новую жизнь, а не слепо копировать чужой опыт, нужны просвещение и освобождение человека изнутри. Ценность личности Герцен видел в разумном и нравственно свободном «деянии», в котором только и достигает своего действительного существования человек. Так в первой половине XIX в. в России формируется философия, впервые принципиально осознающая себя «иной» по отношению к западной философской мысли. Самоосознание идет в контексте сопоставления российской действительности и западноевропейского образа жизни. Русская философия заявляет о себе как философия истории с центральной проблемой «Россия – Запад», которая задала парадигму и проблемное поле философии XIX – XX в.в.

Н.Г.Чернышевский(1829 – 1889) – философ, писатель, общественный деятель, сотрудник журналов «Отечественные записки» и «Современник», самая крупная фигура в русском материализме 60-х г.г XIX в. Вслед за Герценом он разрабатывает в социальной философии тему русской общины, понимая ее как проявление и выражение «подлинного», «естественного» бытия человека. Община – носитель социального начала. Отсюда общая с Герценом идея «избегания» Россией стадий капиталистического развития и прямой переход ее через крестьянскую революцию к социализму. На смену крепостничеству должен придти строй производителей сельскохозяйственных ассоциаций. Решающее значение в истории Чернышевский отдавал революции как способу коренного изменения общества.

Другая сквозная идея философии Н.Г.Чернышевского – материалистический антропологизм, продолжавший лучшие традиции мыслителей XVIII – XIX в.в. и прежде всего Л.Фейербаха. В статье «Антропологический принцип в философии» русский мыслитель, как и немецкий гуманист, рассматривает человека как единую сущность, соединяющую в себе материальные и духовные стороны. Проявления человеческого организма есть не более чем частные случаи всеобщих закономерностей. А его поведение обусловливается и контролируется психическими механизмами и подкрепляется эгоистическими устремлениями, сориентированными на пользу и удовольствие.

«Человек любит прежде всего самого себя», - писал Н.Г.Чернышевский. А раз так, то ради идей общей пользы эгоизм должен быть поставлен под контроль разума, который приведет поступки человека в соответствие с социальными потребностями общества. Эта теория получила название теории «разумного эгоизма», а суть ее состоит в необходимости соединения собственного блага с благом других, изменения общественных отношений в соответствии с принципами разумности и справедливости. Однако, замечает Чернышевский, принцип «разумного эгоизма» сопряжен с ограничениями, доступными далеко не всем, а только «новым людям», посвятившим жизнь революционному переустройству мира, которых он и изобразил в знаменитом романе «Что делать?».

В тесной связи с этой установкой находится и философия как наука, постигающая естественные законы природы и жизни и способная на их основе формулировать идеалы достойного бытия человека, нормировать природный эгоизм людей через введение «должного» как идеала. Соответственно, философия не может быть ни абстрактно-отвлеченной, ни социально-нейтральной, она всегда социально-политически обусловлена и выражает интересы конкретных социальных сил, выступает средством борьбы за сохранение или преобразование существующего порядка.

60-70е г.г. XIX в.в. отличались становлением народничества как мировоззрения и социально-политического движения, разделявшего идеи крестьянского социализма и особого пути движения России к прогрессу. Оно было представлено тремя линиями. М.А.Бакунин (1848-1876), считал государство основным угнетателем человеческого рода, источником зла и страданий, требовал его упразднения, отказа от принципа власти и призывал к бунту как методу борьбы с устаревшими порядками и основному способу самоопределения человека в обществе.

За немедленную социалистическую революцию ратовал П.Н.Ткачев (1844-1885). Поскольку народ, в силу своей рабской психологии, не способен к разумным действиям и более склонен к разрушениям, осуществить революцию должно «революционное меньшинство», а возглавить борьбу за политическую власть – его организованная часть – «партия действия».

Иных взглядов придерживался П.Л.Лавров (1823-1900). Главную роль в подготовке революции он отводил активной пропаганде социалистических идей среди народа. Поэтому призывал «идти в народ», разбудить народ и особые надежды возлагал на передовую часть интеллигенции во главе с «критически мыслящей личностью».

В эти же годы в России вновь оживает интерес к славянофильским идеям, их продолжателями явились почвенники, считавшие «национальную почву» основой социального и духовного развития России. По-разному, в основном с позиций религиозного мировоззрения, высказывались А.А. Григорьев, Н.Н. Страхов, но наиболее последовательно эту идею проводил великий русский писатель Ф.М. Достоевский(1821-1881). Он видел будущее России не в капитализме и не в социализме, а в опоре на русскую «национальную почву» – ее обычаи и традиции. Ключевую роль в судьбе страны, как и в судьбе человека, должна сыграть религия. Именно на ней держится человеческая духовность, она – «панцирь», оберегающий человека от греха и зла.

Но в еще большей степени творчество Ф.М. Достоевского можно назвать грандиозным опытом о человеке: его произведения полны размышлений о пути человеческого бытия, о месте человека в действительном мире, о смысле его существования.

«Человек есть тайна», - заявляет Достоевский и ставит задачу разгадать ее, найти человеческое в человеке. В.Г. Белинский, чьи идеи первоначально принял молодой человек, пытался отыскать эту «тайну» на путях уяснения социальной судьбы угнетенной и подавленной личности. Позже, столкнувшись с мерзостями жизни и темными закоулками человеческой души, особенно во время пребывания в Омской острожской тюрьме, когда в «каторжных норах» со всей откровенностью обнаруживалась особая, скрытая в нормальных обстоятельствах суть человека, Достоевский развивает эту идею. Да, «общество так подло устроено», что человек «экономически приведен к злодейству». Но складывающаяся в связи с этим установка оправдания проступков тем, что «среда заела», говорит он, очень опасна своей односторонностью, утверждением безличности, совершенным освобождением от нравственного долга и отказом от нравственных понятий. Преступление в такой ситуации перестает быть преступлением, зло – злом, смещаются общепринятые моральные нормы, нарушаются законы человеческого братства.

Ф.М. Достоевский приходит к убеждению, что человек, если и изменится, если и восстановит в себе присущий самой его природе закон братства, то «отнюдь не от внешних причин, а не иначе, как от перемены нравственности». Главной надеждой писателя и главным объектом исследования становятся нравственные, духовные силы личности, которые открываются на пути к абсолютному, высшему добру. Открыть эти силы, объяснить их природу и значит для него «найти в человеке человеческое».

Человек соткан из противоречий и определяющее из них – противоречие между добром и злом, божественным и дьявольским, что изначально уживаются и постоянно борются в нем. Личность всегда стоит перед проблемой нравственного выбора, что и служит импульсом движения человеческого духа. Высшая и подлинная сущность человека есть свобода – жажда и возможность самоутверждения, единственного доказательства, что ты – человек, а не «фортепианная клавиша», или «штифтик». Человек всегда стремится к свободе: «без свободы нет человека». И Достоевский ведет непростой разговор о диалектике свободы, которая начинается с крайнего индивидуализма, с уединения, с бунта против внешнего миропорядка. Здесь проявляются непомерное самолюбие, эгоизм, открывается «подполье», неблагообразное и даже безобразное, обнажаются противоречия человеческой природы и свободы.

Безудержная свобода влечет своеволие, разрушение, приводит к порокам и гибели личности. Так, свобода сладострастия делает человека своим рабом, лишает свободы духа; свобода превращается в несвободу. Мало того, она умножает мучения, страдания, и Достоевский называет это «испытанием свободой». Перед человеком открываются два пути, и он волен выбирать. Первый путь, путь человекобожества, путь абсолютной свободы, отрицания всяких авторитетов, в том числе и Бога. Человек возомнил, что ему все дозволено и поставил себя на место Бога. Философ изобличает соблазнительную ложь человекобожества на пути беспредельной свободы, говорит о ее губительности и опасности. Человек здесь отрицает не только Бога, но и теряет самого себя. Это было новое слово о человеке, когда в Европе витал дух ницшеанского «сверхчеловека».

Но существует и иной путь – путь богочеловека, где органически соединяются человеческая и божественная свободы. Это – путь следования Богу, путь Истины. Бог Достоевского – воплощенный моральный закон, высший нравственный идеал. Если у Ницше нет ни Бога, ни человека, а лишь неведомый сверхчеловек как идеал будущего, то у русского мыслителя сохраняется и Бог, и человек. Бог никогда не поглощает человека, человек не исчезает в Боге, он всегда находится на пути к Богу, к самосовершенствованию. Этот путь оказывается глубоко личностным, он и есть праведный и спасительный.

Что касается социально-философских воззрений, то Достоевский сам определил их как почвеннические. Он полагал, что всякая культура национальна, а потому неизбежно обращена к народу, который только один хранит тайну жизни. Европеизированная русская интеллигенция, по мнению писателя, не была органическим порождением русской жизни, она оторвалась от «почвы». «Не имея же твердой опоры, высшие классы не имели впереди ясно поставленной и четко обозначенной цели», - писал он в статье «Два лагеря теоретиков». Вот почему в сближении «культурного слоя» с народом, в обретении почвы виделось Достоевскому спасение России. Нация представлялась неким мистическим цельным организмом, а почвенничество носило характер познания духа народа, его бытийных начал.

На вопрос же, где отыскать ту идеальную форму общественного устройства, в которой только и могла бы проявиться здоровая, свободная личность, Достоевский отвечал, что таковым не может быть буржуазное общество, где на первом месте – личное, особняковое начало. В обществе разъединенных атомов-индивидов невозможно истинное братство. Отвергал он и социально-утопические построения общества по «разумным меркам» и на «разумных потребностях», считая, что поведение человека здесь превращается в простую функцию, и он оказывается лишенным главного – свободы выбора.

Идеальна, по Достоевскому, является та форма общественного устройства, которая не отнимает у человека «нравственного суверенитета», не заменяет «зло по необходимости» «добром по необходимости». В записных тетрадях 1875-1876 гг. эта мысль выражена следующим образом: «Я хочу не такого общества научного, где бы я не мог делать зла, а такого именно, чтоб я мог делать всякое зло, но не хотел бы делать его сам».

Творчество Ф.М. Достоевского необыкновенно богато и значимо. В России оно оказало благоприятное воздействие на развитие последующей философии, на Западе – стало предтечей экзистенциализма – направления, поставившего в центр проблему человеческого бытия и бытия человека в мире.

Проблемы «братского» единства мира, жизни, смерти и бессмертия, праведного (морального) образа жизни сделал темой своих размышлений Н.Ф. Федоров (1828-1903) – религиозный философ, создатель утопической программы «гуманистического активизма». Основные идеи его были собраны и опубликованы последователями и учениками в книге «Философия общего дела».

Н.Ф. Федорова раньше всего беспокоило то обстоятельство, что современное общество утеряло смысл жизни, цель, для которой живет человек. И случилось это потому, что «мысли придается большее значение, чем действию». Философы все больше обожают мысль, пишет он, а некоторые отделяют ее от действия, что ведет к гибели философии. Федоров настаивает на том, чтобы философия из пассивного умозрительного объяснения мира стала активным проектом… всеобщего дела. Она не должна безучастно относиться к истории, а «лишь проективно, то есть превращая знания в проект о лучшем мире». Это позволит человеку найти утерянный смысл, понять цель и устроить жизнь сообразно ей.

С позиций социального активизма Федоров анализирует человеческую цивилизацию, называя ее «несовершеннолетней» и «отжившей» формой Вселенной. Две мысли волнуют его: чувство людской разобщенности, отсутствие братских отношений и чувство невозможности забыть тех, кто ушел из жизни. В мире, пишет он, господствуют отчужденность, отстраненность, и причина тому - самозамкнутость людей, погруженность в решение собственных проблем. В «небратском», «неродственном» мире, где преобладают внешние (юридико-экономические) связи царят равнодушие и недостаток любви. Люди смирились со смертью отцов и сами оказались перед ней бессильными.

Согласно Федорову, мир есть единое целое, где природа, Бог и человек взаимосвязаны, взаимовлияют и взаимодополняют друг друга, обмениваются энергией, имеют в своей основе единый мировой дух. «Неправдой» жизни человека он считает ее конечность, а самым большим злом – смерть. Федоров восстает против нее, бичует примиренчество как внутреннюю установку к горькой судьбе современников и в отношении тех, кого унесла смерть. Для преодоления нынешнего состояния общества люди должны отбросить все распри и объединиться, чтобы решить главную задачу – преодолеть «неправду» смерти. Смерть как торжество зла и самая безнравственная сила может быть побеждена, с уверенностью заявляет мыслитель, по мере развития науки и техники, но это произойдет не на пути искоренения смерти как явления, а путем нахождения способов воспроизводства жизни, «воскрешения».

Примером того воскрешения стал И. Христос. Искупительный подвиг его не только открыл этот путь человечеству, но и определил его как долг, «заповедь нам, Божественное веление». Преодоление смерти и «всеобщее спасение» и должны стать «общим делом всех и каждого», заключает философ и выдвигает идею трудового соучастия людей: «все должно быть преображено трудом», «ничего не должно остаться дарованным». «Надо жить не для себя (эгоизм) и не для других (альтруизм), а со всеми и для всех».

Достижение бессмертия приведет к всеобщему братству людей в космическом масштабе и к полному торжеству нравственных законов над законами природы.

Реализацию проекта Федоров увязывает с научно-техническими достижениями, с помощью которых только и можно осуществить переход сначала от эксплуатации природы к ее всемерной регуляции, овладение управлением техническими процессами, затем совершенствование психофизиологической организацией человека в связи с выходом в Космос. И, наконец, создание общества по принципу сыновнего, родственного сознания, когда сын воскрешает из себя отца, отец – своего отца и т.д. по наследственной информации, переданной потомкам.

И хотя многие построения Федорова научно-мистические, утопические, они завораживают. Обличая грехи современной культуры и отстаивая идею «всеобщего спасения», он обнаруживает такой пафос гуманистических устремлений, какого еще не знала философская мысль. Федоров выходит на решение всечеловеческих проблем: изгнание вражды и смерти, социально-братское переустройство общества на высоких моральных принципах любви и взаимно-нравственной ответственности поколений, выход в космос и организация земной и космической жизни на основе сотрудничества. При этом наука и технология рассматриваются им лишь как служебные средства. Высшая же цель человечества – гармоничное со-развитие каждой из индивидуальностей и объединяющей их цельности – Мирового Храма.

Завершает философскую традицию XIX в. В.С. Соловьев (1853-1900) - философ, публицист, поэт, литературный критик. Окончив Московский университет, он преподает, а в 70-е годы защищает сначала магистерскую, затем докторскую диссертации. Корни его философских воззрений весьма разветвлены: философия Древнего Востока, платонизм, патристика, немецкая мистика. Но «первой любовью» Соловьев называет Б. Спинозу с его пантеистическим пониманием мира, вторыми увлечением – А. Шопенгауэра. Главные же философские симпатии, которые русский мыслитель пронес через всю жизнь, принадлежали Ф. Шеллингу с его идеей абсолютного, безусловного начала всякого бытия и мышления. Значительным было также влияние славянофилов (идеи соборности и «цельного знания») и учителя П.Д. Юркевича, увлеченного метафизикой сердца как средоточия духовной жизни человека.

Вдумчивая проработка и органический синтез накопленного материала, адаптация его к собственному мировоззрению, позволили Соловьеву создать первую в России философскую систему, не сводимую ни к одной традиции, разработать свой категориально-понятийный аппарат. Он поставил цель – реформировать христианскую православную философию, выявить ее подлинную гуманную сущность, ввести вечное содержание христианства в новую, соответствующую ему форму, «форму свободно-разумного мышления», когда философский анализ включал бы в себя и то, что содержит вера. Основными понятиями его философии становятся: всеединство, Добро и разные формы его воплощения, любовь, вера, богочеловек и богочеловечество, София, ведущими темами – онтологические, этические, социологические и историко-философские.

Первой крупной работой, где обозначились исходные установки и важнейшие особенности будущей концепции всеединства, стала магистерская диссертация молодого философа "Кризис западной философии» (против позитивистов)", где в русле славянофильской идеи «цельного знания», Соловьев критикует западную философию за «разорванность» духа и потому отвлеченно-теоретический характер познания. Эту философию, получившую завершенную форму в эмпиризме (признании безусловности чувственно-постигаемого знания) и рационализме (безусловности рационального познания действительности) Соловьев объявляет безвозвратно ушедшей в прошлое. В ней произошло произвольное расщепление духа и искажение сути бытия. Он называет такой подход к действительности «отвлеченными началами», когда целое пытаются заменить частями.

В.С. Соловьев приходит к выводу, что «полная истина дается лишь через установление такой связи, где синтезируются чувства и разум, и все это базируется на вере – непосредственной безусловной уверенности в существовании мира». Каждое из указанных начал ограничено и занимает определенное место в высшем органическом синтезе. Верховным же принципом выступает положительное всеединство. Поэтому предметом философии он считает не бытие как таковое, а то, чему оно принадлежит, т.е. безусловно сущее как начало всякого бытия. Конечным же итогом истинного знания должно быть свободная, научная теософия – всесторонний синтез преодолевших свою отвлеченность теологии, философии и науки. В основу этого синтеза мыслитель кладет нравственный элемент, рассматривая, таким образом, философию не как абстрактную теорию, а как философию жизни, иначе говоря, практически направленного знания.

Главной категорией метафизики В.С. Соловьева выступает категория «сущее», которая предшествует «бытию». Бытие при этом понимается как способ существования сущего, его проявления в различных формах. «Сущее, - находим мы у философа, - есть являющееся, а бытие есть явление». Первое, безусловно, вечно; второе же – преходяще, относительно. Первое есть Бог, второе – материальный мир. Между ними устанавливается связь сущности и явления, и Соловьев, таким образом, устраняет ту непроходимую грань, которую полагало христианское богословие, и утверждает пантеистический взгляд на мир. Он, таким образом, проясняет смысл бытия как его укорененности в боге («оправдание твари»).

Объясняя же взаимоотношения Бога и мира, Бога и человека, происхождения несовершенного мира и совершенного Бога, Соловьев прибегает к третьей силе, отличной как от божественного, так и от природного, - Мировой Душе. Она выполняет функцию связующего звена между ними, являя собой «божественное самораскрытие» в мире и его активное внутреннее начало. Первоначально «свободным актом» Мировой Души объединяемый ею мир, по Соловьеву, отпал от Божества и распался на множество враждующих элементов. Затем длинным рядом свободных действий все это восставшее множество должно примириться с собой и с Богом и возродиться в форме абсолютного организма, то есть стать истинной, преображенной действительностью.

В «Критике отвлеченных начал» (1877-1880) Соловьев формулирует учение о двух формах Абсолюта: абсолютно-сущем и абсолютно-становящемся. У них одно абсолютное содержание – всеединство. Только в первом случае оно уже дано – в Боге – как вечный и нераздельный акт, во втором же – в отпавшем материальном мире всеединство лишь задано образом Единого и достигается в процессе длительного его развития и совершенствования. В нем господствует раз-лад, дез-организация, вражда отдельных существ и тел, стремление разъединиться, обособиться, замкнуться в себе и от других. И это равно эгоизму и злу.

Однако природа рассыпалась бы в прах, перестала бы просто сущестововать, если бы не было более высокого, чем вражда и эгоизм, принципа – принципа всеединства, которое равносильно Добру и которое есть Бог. Он как раз и образует то, что спасет мир от распада и Зла, от беспорядка и хаоса. Это – Мировая Душа, именуемая теперь Соловьевым Софией, - особый род всеединства в Боге. Она призвана восстановить единство мирового бытия, вновь соединяясь с Божеством.

Абсолютно-сущее оказывается неотделимым от мира, и смысл эволюции Соловьев видит в стремлении к всеединству, выступающему принципом идеального устройства мирового процесса и любого множества. Его существенные характеристики – «взаимопроникнутось и в то же время взаимораздельность всех его элементов». Всеединство как объединение и гармония всех сторон бытия, к которому призывает Соловьев, существует «не за счет всех и в ущерб им, а в пользу всех, сохраняя и усиливая свои элементы, осуществляясь в них как полнота бытия».

Все существующее в мире и в человеке, таким образом, существует не само по себе, не отдельно друг от друга, а в той общей связи, которая делает мир и человека целостными, то есть через отношение к всеединству. Космический процесс, по Соловьеву, есть последовательность «повышений бытия», - восхождения Вселенной к всеединству: от минералогического царства к растительному, от него к животному, затем к природно-человеческому, который только и можно назвать Царством Божьим. В дочеловеческом природном мире божественный элемент (замысел) существовал лишь потенциально и только в человеке он актуализируется, становится целью и смыслом человеческой деятельности. Именно человек совершает и завершает единение с Богом, потому что он обладает духовной свободой и ему открывается в Боге всеединство как полнота бытия.

Человек может утвердить себя двояким способом: вопреки божественному образцу всеединства, укрепляя эгоизм, сея вражду и разрушения, и, активно принимая участие в становлении всеединства мира в соответствии с божественным замыслом. В первом случае человек ставит себя на место Бога, теряя Бога и самого себя, во втором – он создает в себе всеединство и руководствуется им как принципом во всех отношениях к миру, участвуя в просветлении хаоса, придавая миру порядок, выступая со-творцом мировой гармонии. Он становится богочеловеком, высокое назначение которого соединить все части мира в единое целое, одухотворить мир, провести «дух во все области человеческой и природной жизни, чтобы сомкнулась через нас богочеловеческая цепь мироздания, чтобы небо сочеталось с Землей».

В этом В.С. Соловьев видит не только великую миссию, но и спасение человека, так как человек обретает себя путем отрицания в себе эгоизма воли, искореняет зло, творит Добро, утверждает Красоту, противостоя уродству и безобразию в природе и грязи жизни, сочетает Красоту и Добро с поисками Истины – праведного, благого знания. Путь «богочеловека» – есть жизненный путь личности, основанный на следовании Богу, Добру, Красоте, Истине.

Важнейшей проблемой, которую разрабатывает в своей концепции В.С. Соловьев, становится проблема Добра (труд «Оправдание добра. Нравственная философия»). Составляя полноту бытия, Добро ничем не обусловлено, напротив, сабой все обусловливает и через все осуществляется. Оно призвано через человека, через культуру организовать бытие на пути к всеединству. Добро при этом трактуется онтологически как некая высшая сущность (Бог), получающая воплощение в различных формах – в индивидуальном бытии человека, в религии и Церкви, в истории человечества. Добро составляет содержание и смысл человеческой жизни, проявляясь прежде всего в чувствах стыда, жалости (сострадание) и благоговения – незыблемых основах нравственной жизни человека. Элементарное моральное переживание – сострадание(идея Шопенгауэра), но его недостаточно для построения нравственности. Можно сострадать другим, но вести себя безнравственно – развратничать, пьянствовать и т.п. Необходимым регулятивом поведения, важнейшим первоэлементом морали, человечности вообще выступает чувство стыда («Я стыжусь, следовательно, я существую» – перефразирует Соловьев Декарта). Стыд удерживает человека на пути умеренности и порядочности. Третьим элементом этического синтеза В. Соловьев называет чувство благоговения. Быть нравственным, творить Добро я могу только, будучи убежденным в его обязательности, безусловности, когда я благоговею перед ним, обеспокоен его судьбой. Только нравственное беспокойство за свое поведение, постоянный суд над самим собой с позиций высшего авторитета, некоего абсолюта делает человека нравственным. Этот абсолют, по Соловьеву, - Бог, а чувство благоговения – глубокое религиозное чувство.

Благодаря наличию первичных нравственных качеств, люди способны видеть различия между добром и злом, вырабатывать и воспринимать моральные нормы. Именно человек становится способным оценивать с точки зрения соответствия Добру не только свое собственное поведение, но те общественные образования, в которые он оказывается включенным. Способом упразднения зла и торжества Добра выступает любовь - взаимное, свободное стремление всего живого друг к другу, а человека к Богу. Любовь есть спасение индивидуальности через внутреннее познание истины другого, его безусловности. В работе «Смысл любви» В.С. Соловьев замечает: «Смысл человеческой любви вообще есть оправдание и спасение индивидуальности, через жертву эгоизма. …Эгоизм же, напротив, есть демонстрация отрицания любви и отрицания индивидуальности». Любовь – это созидание нового человека, его рождение и преображение, но не через насилие, а через такие духовные качества, как вера, солидарность, братство.

Значительная часть работ В.С. Соловьева посвящена размышлениям о возможных путях развития человечества. Космический процесс, по его мнению с рождением человека переходит в исторический, где всеединство выступает как социальный идеал, как смысл истории, уже явленный И. Христом. Соответственно, «история есть богочеловеческий процесс воплощения Божества и обожения человека, или богодействия», пишет он в «Чтениях о богочеловечестве». В этой прогрессивной эволюции человечество проходит через экономический, политический этапы и достигает своей высшей стадии в духовном обществе, или Церкви как социальном единстве.

Соловьев разрабатывает проект теократической утопии, согласно которой будущее человечества должно быть обеспечено всемирной теократией – воссоединением церквей; духовный авторитет в этом обществе будет принадлежать первосвященнику, светскую же, политическую власть будет представлять государь – свободный инициатор прогрессивного социального движения. В поисках последнего Соловьев пришел к учению о «трех коренных силах» и к концепции «русской идеи».

Развитие человечества, полагает он, управляется тремя силами. Первая из них – «восточная», она чрезмерно подчиняет всякое многообразие одному верховному началу и тем самым подавляет личность. Вторая сила – «западная», напротив, утверждает чрезмерную независимость частного от общего и ведет к всеобщему эгоизму, индивидуализму, анархии. Необходимо третья сила, которая могла бы преодолеть ограниченности и недостатки первых двух и интегрировать их положительное содержание, которое и станет безусловным содержанием человеческого развития. Эта сила должна примирить единство высшего начала со свободной множественностью частных форм и элементов и тем самым дать жизнь и целостность разорванному человечеству. Такой силой, по мнению Соловьева, может стать только славянство и прежде всего русский народ, который заложит первый кирпичик в фундамент свободной теократии. Так русский мыслитель обозначил историческую (нравственную, по своей сути) миссию России в развитии богочеловечества – великой христианской цивилизации будущего, цель которой – «восстановить на Земле верный образ Божественно троицы».

Философское творчество В.С. Соловьева многозначительно и один из моментов состоит в том, что, осуществив философский синтез, он надолго определил пути развития отечественной религиозной и философской мысли. Идеи всеединства, софиологии, историософии, любви и нравственности обозначились как основные философии XX века.