Демократия для трудящихся

Буржуазная демократия была для своего времени значительным шагом вперед. Но с наступлением эпохи социалистических революций ей на смену приходит новый политический строй. По выражению Ленина, этот строй предоставляет «максимум демократизма для рабочих и крестьян и в то же время он означает разрыв с буржуазным демократизмом и возникновение нового, всемирно-исторического, типа демократии, именно: пролетарского демократизма или диктатуры пролетариата» ⁹.

Под влиянием буржуазной пропаганды и высказываний социал-демократов некоторые люди в странах капитализма

думают, будто диктатура и демократия исключают друг друга. Либо демократия, рассуждают они, которая в равной мере распространяется на всех, и тогда нет диктатуры, либо диктатура одного класса, но тогда нет демократии.

Так могут рассуждать только те, кто разделяет заблуждение, будто может существовать «надклассовая», «всеобщая», или, как иногда говорят, «интегральная» демократия. На самом же деле во всяком обществе, где имеются классы с противоположными интересами, политическая власть, какой бы демократической она ни выглядела, носит классовый характер, служит господствующему классу. В странах буржуазной демократии власть с внешней стороны подчас обставляется демократически: регулярно происходят всеобщие выборы, правительства держат отчет перед парламентами и т. п. Однако подлинное лицо этой власти выявляется тотчас же, как только трудящиеся массы осознают своп классовые интересы и начинают предъявлять требования капиталистам. Здесь самая «демократическая» власть становится на сторону предпринимателей, не останавливаясь перед посылкой войск и полиции против рабочих, расстрелом мирных демонстраций, арестом рабочих лидеров и т. п. Если же борьба трудящихся достигает такого размаха, что создается угроза самому господству крупного капитала, то власть окончательно сбрасывает с себя демократическое облачение и переходит к открыто террористическим методам. Выходит, что под личиной демократии в империалистических государствах скрывается самая настоящая диктатура крупных капиталистических монополий, направленная против рабочего класса, трудящихся.

Такое обнажение классовой сущности государства происходило во все эпохи, когда у власти стояли эксплуататорские классы. «Всякий знает... — пишет Ленин, — что восстания или даже сильные брожения рабов в древности сразу обнаруживали сущность античного государства, как диктатуры рабовладельцев. Уничтожала ли эта диктатура демократию среди рабовладельцев, для них? Всем известно, что нет» ¹⁰.

Стало быть, история подтверждает, что диктатура и демократия превосходно сочетались друг с другом. Выступая как диктатура в отношении одних классов, государство может одновременно быть демократией для других классов.

Весь вопрос в том, что это за диктатура и что это за демократия. В. И. Ленин говорил о государстве переходного периода, что оно должно быть «государством по-новому демократическим (для пролетариев и неимущих вообще) и по-новому диктаторским (против буржуазии)»¹¹. Диктатура рабочего класса — это по самому существу своему глубоко демократическая власть, потому что она означает господство

большинства над меньшинством, в то время как диктатура крупной буржуазии — это господство меньшинства над большинством.

Нет поэтому никакого противоречия, когда мы говорим, что диктатура пролетариата — это в то же время и новый тип демократии. Одна и та же власть (власть рабочего класса) в отношении врагов социализма является диктатурой и применяет «диктаторские меры» (Ленин), а в отношении трудящихся является настоящей демократией и применяет демократические методы. Таким образом, диктатура пролетариата и пролетарская демократия — две стороны одной медали. В. И. Ленин употреблял понятия «пролетарский демократизм» и «диктатура пролетариата» как синонимы.

В политике пролетарского государства очень важно соблюдать правильное соотношение диктаторских и демократических методов, применяя первые к контрреволюционной буржуазии, а вторые — к трудящимся. В равной мере недопустимо как предоставление свободы действий реакционным силам, так и сужение демократии длятрудящихся. О последствиях, к которым может вести нарушение этого принципа, дают представление события в Венгрии в 1956 г. Там как раз недостаточно решительно пресекались вылазки реакционеров и в то же время допускались серьезные нарушения демократических прав трудящихся.

Нередко буржуазные ученые и публицисты выдвигают такой довод. Демократия, заявляют они, обязательно предполагает борьбу партий, наличие оппозиции в парламенте и т. п. Перечислив эти формальные признаки буржуазной демократии и не находя того или иного из них в социалистических государствах, они торжествующе провозглашают, будто строй пролетарской диктатуры — это недемократический строй.

Марксисты иначе судят о демократичности политического строя. Чьи интересы защищает государственная власть, кому она служит, какую политику проводит — вот из чего надо исходить. С этой — единственно научной — точки зрения, никакого подлинного народовластия в буржуазных государствах обнаружить невозможно. В США имеются и конкурирующие партии, и оппозиция в конгрессе, однако вся политика правительства служит интересам ничтожной кучки миллиардеров. По сути дела там сейчас установлена диктатура капиталистических монополий.

Только пролетарская демократия означает подлинное народовластие, так как она служит интересам трудящихся, т. е. большинства общества. Политика пролетарского государства направлена на уничтожение эксплуатации, на повышение жизненного уровня и культуры масс, на защиту всеобщего мира и укрепление дружбы между народами. Это отвечает

самым сокровенным устремлениям народных масс, всех прогрессивных людей.

Вместе с тем было бы неверно думать, что для пролетарского государства вопрос о методах и формах осуществления власти является второстепенным. Ведь основная сила диктатуры пролетариата — в ее связях с массами, с народом. А эти связи прочны лишь тогда, когда власть демократична и по существу и по форме. Вот почему формой диктатуры пролетариата является республика социалистического типа.

Невиданно расширяя демократизм для трудящихся, пролетарская демократия, однако, не может распространяться на свергнутые реакционные силы буржуазии и на все другие элементы, борющиеся за реставрацию капитализма. Здесь проходит граница пролетарской демократии. Социалистической революции был бы нанесен величайший вред, если бы пролетариат предоставил политические свободы организациям крупных капиталистов. Разве не очевидно, что роспуск партий и союзов контрреволюционной буржуазии, запрещение пропаганды фашистских и других антинародных идей не только не ограничивают свободы и демократии для трудящихся, но, наоборот, диктуются их интересами?