Быть марксистом — значит признавать необходимость диктатуры пролетариата

Вопрос о диктатуре пролетариата находится в центре идеологических разногласии между марксистами-ленинцами и реформистами. Учение о пролетарской диктатуре как единственном средстве покончить со всей мерзостью и жестокостью эксплуататорского общества всегда было и остается пробным камнем для выяснения искренности и серьезности социалистических устремлений рабочих партий и их лидеров.

Тот, кто ограничивается простым признанием классовой борьбы, еще не марксист. В. И. Ленин писал: «Марксист лишь тот, кто распространяет признание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата. В этом самое глубокое отличие марксиста от дюжинного мелкого (да и крупного) буржуа. На этом оселке надо испытывать действительное понимание и признание марксизма» ⁸.

То, что вопрос о диктатуре пролетариата занимает в марксизме-ленинизме особое место, вполне объяснимо: без завоевания политической власти, без диктатуры пролетариата нельзя добиться победы социализма. Учение Маркса — Ленина о создании общества без классов и эксплуатации осталось бы простым пожеланием, если бы рабочий класс и его марксистско-ленинские партии не сосредоточили своих усилий на решающем — на том, чтобы всемерно использовать взятую власть для социалистической переделки общества.

Вопрос о диктатуре пролетариата и исторически стал главным в той идейной борьбе, которая велась и ведется в международном рабочем движении. Как раз в этом вопросе лидеры II Интернационала подвергли наибольшей ревизии марксизм и фактически отказались от идеи диктатуры пролетариата. Они противопоставили ей оппортунистическую теорию «чистой», «надклассовой» демократии, которая будто бы может стать мостом к социализму. На деле под так называемой чистой демократией оппортунисты подразумевают буржуазную демократию.

В. И. Ленин заклеймил лидеров II Интернационала, в частности Карла Каутского, как ренегатов марксизма. Он доказал, что теория правых социал-демократов в условиях ожесточенной борьбы между империалистической буржуазией и пролетариатом означает отказ от социализма.

С тех пор прошло почти полстолетия. Что же показал исторический опыт?

Рабочий класс в союзе с крестьянством завоевал власть в одной из самых больших стран мира — России и построил социалистическое общество. Руководимый революционными, коммунистическими партиями, рабочий класс пришел к власти в великом Китае, в ряде других стран Европы и Азии, сумел провести глубокие социальные преобразования и начать быстрое движение по пути социализма.

А чего добились за это время социал-демократы? Сумели ли они хотя бы в одной стране осуществить социалистические преобразования или по крайней мере приступить к таким преобразованиям? Нет, не сумели. Больше того, стремясь приспособить рабочее движение к буржуазной демократии, примирить рабочий класс с буржуазией, они практически отказались от построения социализма, а немалое

число из них выродилось в прямых проводников буржуазного влияния среди трудящихся.

Социал-демократические партии в ряде стран одерживали победу на выборах и формировали правительства. В Англии лейбористы находились у власти в 1924, 1929 — 1931, в 1945 — 1951 гг. Шведская социал-демократическая партия стоит у власти с 1946 г. Социал-демократы неоднократно возглавляли правительства в других странах Западной Европы. Но ни в одной из этих стран не произошло сколько-нибудь серьезных экономических и политических преобразований социалистического характера. Социал-демократические правительства действовали в рамках капитализма, не ставя перед собой цели упразднить этот строй и заменить его социалистическим.

Признание принципа диктатуры пролетариата остается критерием подлинной революционности и в наши дни. Не случайно нынешние ревизионисты — все как один! — выступили против идеи диктатуры пролетариата, противопоставляя ей буржуазную «всеобщую» демократию.

Но теперь, после очевидных успехов власти рабочего класса в СССР и других социалистических странах, многие оппортунисты пытаются более тонкими методами «опровергнуть» необходимость диктатуры пролетариата. Они заявляют, например, будто диктатура пролетариата нужна лишь в странах Востока, где раньше господствовали деспотические феодальные и полуфеодальные режимы. В странах же Запада с их развитыми традициями парламентаризма буржуазия будто бы подчинится воле народа и без диктатуры пролетариата.

Такие утверждения не имеют под собой оснований. Буржуазия высокоразвитых капиталистических стран во много раз сильнее и опытнее, чем были, скажем, господствующие классы старой России и Китая. Она более организованна, давно стоит у власти, имеет вековой опыт государственного руководства и одурачивания масс. Процесс монополизации далеко продвинулся в странах Запада, а монополистический капитал привык все вопросы решать силой. Ради своих корыстных интересов он готов пойти на все, вплоть до развязывания мировой войны. Из чего же следует, что монополисты Запада будут с меньшим ожесточением цепляться за власть и окажутся менее серьезным противником, чем буржуазия и помещики восточных стран?!

Исторический опыт пролетарских революций в ряде западных стран (Франция, Германия, Венгрия, Финляндия) доказал, что эксплуататорские классы идут здесь на самые крайние меры насилия для удержания своего господства. Когда рабочий класс недооценивает этого, не принимает мер к обузданию буржуазии, он расплачивается дорогой ценой.

Одна из причин падения Парижской коммуны 1871 г. состояла в том, что пролетариат дал буржуазии возможность собраться с силами и потопить рабочую революцию в крови. По тем же причинам буржуазии удалось подавить венгерскую революцию в 1919 г. и революционные выступления германского пролетариата после первой мировой войны. Расправы, которые учиняла «демократическая» буржуазия Запада, отличались крайней жестокостью. В маленькой Финляндии, где революция была подавлена с помощью немецких интервентов, около 20 тыс. человек, по официальной статистике, были расстреляны или уморены в концентрационных лагерях, а многие десятки тысяч, в том числе женщины, были посажены в тюрьмы и осуждены на каторжные работы.

Признавая возможность мирного пути взятия власти, марксистско-ленинские партии основывают этот свой вывод вовсе не на том, что ожидают от реакционной буржуазии уступчивости и мягкости. Такой путь революции становится реальным лишь потому, что выявилась перспектива создания мощного перевеса сил над монополистическим капиталом. Но и в этих условиях коммунисты учитывают неизбежность сопротивления свергнутой буржуазии и опасность восстановления ее господства, если не будет создана твердая и решительная власть трудящихся, если не будет установлена в той или иной форме диктатура пролетариата.