СЕРЕДИНЕ И ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в. 2 страница

3 Карл Риттер и его географические идеи. Карл Риттер (1779-1859 гг.) – выдающийся немецкий географ, испытавший на себе мощное влияние идей Александра Гумбольдта. Он был кабинетным ученым и придерживался, как и Гумбольдт, мысли о целостности природы (110,126,271,279,299,377). Он говорил, что задача географии – выявление связей и установление причинных зависимостей. В одном из его определений географии говорится, что предметом географии является «взаимодействие трех главных форм (т.е. трех земных оболочек) на поверхности земного шара по пространственным их отношениям и реакциям принадлежащих каждой из них явлений (271,299).

У Риттера имеются также указания на необходимость исторического элемента в географии. Однако хорологический принцип у него подчеркивается значительно более четко, чем у Гумбольдта. Так, в другом определении он писал, что предмет географии – «пространства на земной поверхности», заполненные земным веществом (271,299). Вслед за Кантом Риттер утверждал, что хронология представляет основу для приведения в систему множества исторических фактов, тогда как пространство есть скелет для географии (110,126,271,299).

Подобно Гумбольдту, Риттер настаивал, чтобы география опиралась на эмпирические данные и материалы полевых исследований. Основываясь на фактах, он опроверг теорию непрерывности горных хребтов и мнимого соответствия всех водоразделов гребням гор. Однако для взглядов Риттера характерна противоречивость, неясность изложения мыслей, нечеткость терминов, а иногда и элементарная нелогичность (126,271,299).

География Риттера имела антропоцентрический характер. Уже в своей первой страноведческой работе, посвященной Европе (1804 г.), Риттер стремился связать историю с географией и дать обзор природных условий как предпосылку к изучению истории. Позднее эта тенденция оформилась у него более четко. «Общее землеведение, - писал Риттер, - должно рассматривать Землю как жилище рода человеческого» (1864 г.). Основной его труд «Землеведение в отношении природы и истории человека, или Общая сравнительная география как надежная основа изучения и преподавания в области физических и исторических наук» (в 19 томах) всецело посвящен раскрытию этой идеи. «Землеведение» в указанном смысле он противопоставлял «физическому землеописанию», изучающему Землю как тело природы (271).

От Канта Риттер воспринял теологический взгляд на природу. Согласно Риттеру, Земля предназначена свыше быть жилищем и «воспитательным домом» человека. Земля может быть только делом божественного провидения и представляет собой «преуспевающий, божественный организм», «совершеннейшее космическое тело» (271). Земля, по Риттеру, «между всеми планетами … более всех приближается к форме совершенного шара»; поэтому она смогла стать местом существования человека, предназначенным Богом для духовного совершенствования человечества. Именно в этих идеях и положениях состоит исходная точка зрения Риттера на общее землеведение (271).

Риттер говорил, что беспорядочность в чертах строения земной поверхности лишь кажущаяся, что в действительности в этих чертах видны следы высшей симметрии и гармонии (271). Но, стремясь раскрыть эту высшую симметрию и гармонию, он даже и не пытался найти естественные законы, управляющие земными процессами, а лишь искал скрытое в геометрических формах расчленения суши особое предназначение для судеб рода человеческого (126,271).

Главной особенностью строения земной поверхности Риттер считал противоположность между континентальным и океаническим полушариями. Основные массивы суши сосредоточены в первом из них. Причем существует будто бы «великий закон всеобщего углубления середины континентального полушария». Этот закон выражается в том, что внешние края материков, обращенные главным образом к Тихому океану, круто подняты, а внутренние края полого снижаются к центру, образуя обширные низменности как раз там, где сходятся три части Старого Света, создавая огромный амфитеатр человеческой деятельности, который «по тому самому должен сделаться классическую почвою всемирной истории..» (271).

У Старого Света, по Риттеру, есть важное преимущество над Новым Светом: он вытянут с Запада на Восток, т.е. в пределах одного климатического пояса, что сделало возможным «всякого рода международные сношения и сообщения». Америка не могла стать колыбелью человеческой цивилизации по той причине, что она протянулась с Севера на Юг, а отсюда – большие контрасты в климате, затрудняющие развитие и взаимосвязи культур (271).

Еще один «закон», провозглашенный Риттером, утверждает, что влияние культур должно быть согласовываться с вращением Земли, а потому они всегда распространяются с Востока на Запад (271).

Все труды Риттера, начиная с самых ранних, пронизывает мысль о том, что разгадку истории человечества надо искать в «различии положений» и в «распределении масс суши». «Всякий человек, - утверждал Риттер, - есть представитель своего природного жилища, где он родился и воспитывался… Местные влияния ландшафтов на характеристику их жителей, на образ их и телосложение, на форму черепа, на цвет, темперамент, язык и духовное развитие неоспоримы» (271). По мнению современных методологов географической науки, подобный геодетерминизм не так уж и безобиден, ибо от него нетрудно сделать шаг до проповеди расизма и до оправдания колониального господства одних народов над другими (126, с.194). Правда, сам Риттер таких выводов никогда не делал и даже оговаривался, что с развитием цивилизации народы постепенно освобождаются от влияния непосредственного природного окружения и способны изменять его (271,299).

Главным методом научного исследования у Риттера был сравнительный. Но и сам этот метод был подчинен у Риттера телеологическим идеям. Он ошибочно считал, что если две страны имеют сходные природные условия, то их роль в мировой истории должна быть аналогичной. Его сравнительный метод не затрагивал существенные особенности природы. Главными объектами сравнения были внешние черты материков и их составных частей. В этой связи Риттер придавал особое значение уподоблению фор

мы территории тем или иным геометрическим фигурам. Задача сравнительного изучения земных пространств, по его мнению, состоит в том, чтобы для разных пространств подобрать соответствующие простейшие геометрические фигуры, а также выразить количественно соотношения этих пространств, что должно дать основания для суждения об их относительном влиянии на исторические судьбы народов. Так, он сравнивал с этой точки зрения материки по величине отношения длины береговой линии и их площади (110,126,271,299).

Важной заслугой Риттера было то, что все его страноведческие труды основывались на тщательном критическом изучении многочисленных источников. Он строил свои описания по естественному делению суши и старался ввести в страноведение природу. Но природа рассматривалась у него преимущественно в отношении ее внешних черт (рельеф, береговая линия, гидрографическая сеть). Климату и органическому миру Риттер уделял относительно мало внимания. Риттеровские произведения построены в духе топографического описания и ведутся по маршрутам разных путешественников (271,299,377).

Несомненно, труды Риттера оказали огромное влияние на мысли и идеи современных ему географов. Но вместе с тем надо заметить, что вряд ли в истории географии найдется какой-либо другой ученый, который подвергался бы такой острой и обширной критике, как Риттер. Его критиковали Фребель (Швейцария), А. Геттнер Германия), Д.Н.Анучин (Россия ) и др.

Вместе с тем многие критики были единодушны в том, что Риттер вывел географию из униженного положения и пробудил к ней внимание и уважение у лучших представителей читающей аудитории. Благодаря Риттеру, география освободилась от «статистических тисков». Труды Риттера побудили географов так описывать территорию, чтобы у читателей создалось отчетливое представление об устройстве ее земной поверхности. Риттер, его многочисленные ученики и последователи превратили «мертвый, хотя и систематический сборник фактов в стройный организм науки» (126). В целом же работы Карла Риттера оказали огромное влияние на современных ему ученых-географов (12,14,16,118,221,279,280,299,377).

4 Развитие социальной и экономической географии: Иоган Тюнен, К.И.Арсеньев. Современником Гумбольдта и Риттера был немецкий помещик Иоган Тюнен (1783-1850 гг.), который в 1826 г. выпустил в свет свой труд «Изолированное государство в его отношении к сельскому хозяйству и национальной экономии. Исследование о влиянии хлебных цен, богатства почвы и налогов на земледелие» (сокращенно – «Изолированное государство»).

Тюнен в 1810 г. начал изучать на примере своего имения Теллов в Макленбурге около города Росток на Балтийском побережье пространственную зависимость системы сельского хозяйства от расстояния от центра «изолированного государства». Путем сложных расчетов он создал математическую пространственную модель сменяющих друг друга систем сельского хозяйства, учитывая при этом и особенности природной среды. Тюненом была показана на конкретном примере возможность создания абстрактной функциональной модели, в которой ведущим аргументом является расстояние (от центра «изолированного государства»). Система расчетов, примененная Тюненом на основании данных бухгалтерских книг имения Теллов, представляет собой упрощенное и нашедшее значительно более позднее применение (с конца 30-х годов XX в.) линейное программирование.

Таким образом, идея географа Риттера об исчислении расстояний и количественном выражении рядами цифр пространственных (географических) отношений взаимного положения были совершенно независимо от него воплощены в виде модели немецким помещиком Тюненом.

Тюнен дал географии исключительно много, значительно опередив свое время. Многие его идеи были почти забыты и лишь в последние десятилетия «звезда» его снова воссияла. При этом труд Тюнена важен не только для экономической географии, но и для географии в целом. Особую ценность этот труд представляет для тех ее разделов и направлений, в которых математическое моделирование нашло практическое применение.

Гумбольдт и Риттер были далеки от проблем экономической географии. Тюнен не занимался естествознанием. Был необходим такой общегеографический синтез, который соединил бы в рамках географии достижения естествознания и политической экономии по изучению природы, населения и хозяйства в одно единое целое. Эта проблема была поставлена и успешно решена на уровне естествознания и классической политической экономии первой половины XIX в. русским географом, историком и статистиком, профессором Петербургского педагогического института Константином Ивановичем Арсеньевым (1789-1865 гг.). В историю мировой географии К.И.Арсеньев вошел как создатель учения о районах и основоположник теории экономико-географического районирования.

В своих работах «Гидрографическо-статистическое описание городов России с показанием всех перемен, происшедших в составе и числе оных в течение двух веков от начала XVII столетия и доныне» (1832-1834 гг.) и «Статистические очерки России» (1848 г.) Арсеньев противопоставил описанию разного рода «государственных достопримечательностей» выделение по строгим научным критериям целостных районов. Эти районы он назвал «пространствами» и охарактеризовал их по сочетанию производительных сил.

Районированием Арсеньев занимался с 1818 по 1848 гг., т. е. более 30 лет, совершенствуя методы районирования и углубляя характеристику районов. С полным основанием Арсеньева можно назвать «отцом» теории и практики географического (экономико-географического) районирования не только в русской, но и во всей мировой географической науке.

Арсеньев считал речную сеть России за ту основу, на которую можно наложить развивающуюся сеть городов. Вполне возможно, по Арсеньеву, проанализировать, какие города и почему стали расти и богатеть, а какие и почему опустели и превратились в бедные поселения. Арсеньевым была создана первая в мировой науке историческая география городов.

Особый интерес для истории и методологии географической науки представляет работа Арсеньева «Статистические очерки России», раскрывающая основные принципы и идеи экономико-географического районирования. В этом труде Арсеньев подчеркивал, что земля и труд народа создают богатство страны. Согласно автору, районирование нужно, чтобы определить, как распределены природные и трудовые ресурсы по территории страны, выявить различия в уровне развития тех или иных регионов, установить причины этих различий. Арсеньев разработал сетку экономических районов России и дал этим районом достаточно полную характеристику. Кроме того, каждому району он дал четкую «формулу» его специализации, отметив главные особенности природных ресурсов, населения и хозяйства района и отдельных его частей, применив для этого сравнительный метод.

Сопоставляя труды Гумбольдта, Риттера, Тюнена и Арсеньева, можно сделать обобщающий вывод о том, что именно эти ученые заложили фундамент новой географии XIX века, значительно обогатив арсенал методов научного географического исследования. Они ввели в географию сравнительный метод, измерение пространственных отношений, природное и экономическое районирование, пространственное математическое моделирование и в целом оказали огромное влияние на развитие географических наук в XIX и XX вв.

Выдающиеся географы второй половины XIX в.: Арнольд Гюйо, Джон Перкинс Марш, Петр Чихачев, Мэтью Фонтейн Мори, Альбрехт Пенк, П.П. Семенов-Тян-Шанский, Д.И. Анучин, Л.С.Берг.Арнольд Гюйо. Влияние Карла Риттера ярко отразилось в сочинении профессора физической географии в Бостоне (США) Арнольда Гюйо «Земля и человек, или Физическая география в отношении человеческого рода» (100).

Следуя Риттеру, Арнольд Гюйо утверждал, что география должна не только описывать, но и сравнивать, истолковывать, устанавливать законы. Задача физической географии, по Гюйо, состоит в познании общих явлений современной жизни земного шара в их связи и взаимной зависимости. Против этих положений вряд ли можно было бы что-нибудь возразить, но, следуя далее за рассуждениями Гюйо, мы сталкиваемся с чистейшим риттеровским теологизмом. Оказывается, вся природа, весь земной шар не составляет еще конечной цели творения, но служит только условием для существования человека. Согласно Гюйо, неорганическая природа создана для органической природы, а Земля – для человека. Гюйо утверждал, что географы должны смотреть на Землю только как на жилище человека, как на определенное средство развития всего человеческого рода. И именно с этой точки зрения следует объяснять каждую физическую черту природы в целом и отдельных ее частей в частности.

Согласно Гюйо, источником всех главнейших явлений физической жизни материков, а также их различий в ходе общественно-исторического прогресса являются формы и относительное размещение главных земных масс. Азия должна была послужить колыбелью рода человеческого, но Европа, по Гюйо, стоит первой по своей нравственной силе. Это «самая светлая сторона нашей планеты, самый полный цвет земного шара» (100).

В конечном итоге Гюйо формулирует следующие три принципа своей «физической географии»:

1) существует определенный план во внешних формах, устройстве и размещении земных масс;

2) Земля создана для человека, как тело сотворено для души;

3) каждый из северных (или исторических) материков предназначен самой природой выполнять свою особую роль, сообразно с потребностями человечества в известную эпоху истории.

Три южных материка, по Гюйо, должны быть сброшены со счетов истории.

Джон Перкинс Марш (1801-1882 гг.). Труд американского географа Джона Перкинса Марша «Человек и природа» (1864 г.) представляет собой своего рода антитезис Риттеру и Гюйо. Марш поставил своей целью показать характер и масштабы изменений, произведенных человеком в физико-географических условиях Земли, и опасность, грозящую человечеству из-за нарушения естественных связей в природе. В книге раскрыты те вредные и пагубные для населения обширных областей Земли последствия, к которым приводит легкомысленная эксплуатация богатств природы, не учитывающая взаимной зависимости сил, служащих источником этих богатств. Первоначальный проект заглавия книги более точно отражал ее содержание – «Человек – нарушитель гармонии природы». Согласно автору, вмешательство человека в природу часто ведет к непредвиденным и преимущественно негативным географическим результатам.

«Человек и природа» – первый в истории географической науки труд, всесторонне освещающий процесс хищнического вмешательства крупного промышленного и сельскохозяйственного производства в природу и в результате этого вмешательства - разрушения окружающей природной среды. Вместе с тем этот труд не только бьет экологическую тревогу. По своей сущности он является весьма конструктивным, т. к. в нем раскрываются пути целенаправленной реконструкции природы посредством гигантских инженерных сооружений, почвенных мелиораций, работ по насаждению лесов, обогащению флоры и фауны.

Марш, уроженец штата Вермонт, с детства видел, как хищнически сводились лесные массивы, как разрасталась эрозия земель, как многочисленные вредители сельскохозяйственных культур набрасывались на поля.

Еще в 1840-х гг. вышли первые работы Марша, решительно ставившие вопрос о необходимости боле рационального природопользования. В 1849 г. Марш был назначен американским послом в Турцию и внимательно знакомился с воздействием человека на природу в этой стране. Марш знал около 20 языков, работал и в области филологии. Например, он составил грамматику исландского языка, следил за американской и мировой литературой. Его личная библиотека насчитывала более двенадцати тысяч книг и брошюр.

В 1861 г. президент Линкольн назначил Марша послом в Италию. Знакомство с Италией и ее учеными еще более расширило его научный и практический кругозор.

Марш хорошо знал труды Риттера и Гюйо, но в своих научных воззрениях он пошел по качественно иному пути. Отказавшись от умозрительных построений, он усердно собирал факты из жизни различных народов и из истории их взаимодействия с окружающей природной средой. Еще в 1847 г. в лекции, прочитанной в одном их американских университетов, Марш призывал тщательно изучать жизнь простого народа и его отношение к природе.

Книга Марша «Человек и природа» состоит из шести глав. Первая глава посвящена истории вопроса (начиная с Римской империи) и теоретическим взглядам автора. Указав новизну проблемы, Марш отмечает, что он не пытается ее разрешить, а лишь хочет привлечь к ней внимание. В те годы еще не представлялось возможным оценить количественно результаты вмешательства человека в природные процессы. Поэтому ему пришлось ограничиться их качественным анализом. Оценка физико-географических изменений, вызываемых воздействием человека на тот или иной компонент природы, основывается у Марша на системном анализе взаимных связей между всеми природными составляющими.

Во второй главе рассмотрены проблемы преобразования, изменения и истребления растительности и животного мира человеком.

Третья глава специально посвящена лесам – влиянию лесов на жизнь человека и тому воздействию, которое леса оказывают на человека. Прежде чем выяснить, к чему именно приводит истребление лесов, Марш подробно, используя многочисленные факты, рассматривает влияние леса на температуру и влажность воздуха.

Четвертая глава называется «Воды»; в ней рассказывается о воздействии человека на реки, озера, болота и о негативных результатах этого воздействия. Марш тщательно анализирует влияние влажности на почвы, водный режим, геоморфологические процессы и т.д.

Пятая глава названа «Пески»; в ней говорится о воздействии человека на пустыни, дюны и другие песчаные образования.

Наконец, в шестой главе предлагаются различные проекты возможных географических преобразований: прорытие каналов на морских перешейках (например, сооружение Суэцкого канала), поворот вод Нила, поддержание уровня Каспийского моря, переброска вод Дона в Каспийское море и Волги в Азовское море, исправление гидрографической сети Северной Америки, осушение Зюдерзее в Западной Европе, использование карстовых вод и др. (203).

Как видим, воздействие человека на природу рассматривается Маршем как проблема физико-географическая. Отсюда вытекает его специфический взгляд на географию. Согласно Маршу, география изучает не только земной шар в целом, «…но и все живое, произрастающее или движущееся на нем, все разнообразные влияния друг на друга различных форм жизни, взаимное действие и воздействие между этими формами и населяемою ими землею». Марш особо подчеркивает необходимость отнесения к физической географии растительного и животного мира, ибо «каждое растение, каждое животное есть географический деятель». Марш указывает на принципиальное различие между человеком и животными в их отношении к природе: животные действуют бессознательно и органически входят в систему природного равновесия. Человек же, способный действовать сознательно, постоянно нарушает это равновесие. За это природа его жестоко наказывает.

Книга Марша написана хорошим языком и удачно структурирована. Она стала классическим трудом географической и экологической литературы. Вместе с тем надо видеть и ее некоторые исторически обусловленные пробелы и упущения. Например, Марш считает саму природу изменяющейся настолько медленно, что практически человек имеет дело со стабильной природной средой и, следовательно, только он один является реальной преобразующей ее силой.

Несомненно, Марш не обладал системными научными знаниями о почвенном покрове Земли. Почти ни слова нет в его книге о деятельности человека, связанной с добычей минерального сырья и топлива. Лишь ученые последующих десятилетий смогли обратить на эти процессы более пристальное внимание (203,405).

Русский язык был первым, на который была переведена книга Марша. В предисловии к русскому изданию 1866 г. высоко отмечалось стремление Марша понять сложный и неоднозначный характер взаимодействия человека и общества с природой (203). При всей своей гениальности и учености Джон Марш не обладал системными научными географическими знаниями. Он много читал, ездил и путешествовал, но не проводил систематических научных полевых исследований.

П.А.Чихачев (1808-1890 гг.). Пожалуй, первым географом, крупным экспедиционным исследователем, системно изучающим взаимодействие человека и природы, был замечательный русский ученый Петр Александрович Чихачев Многое сближает его с Джоном Маршем. Он тоже начинал свою деятельность с дипломатического поста в Турции, хорошо знал Турцию и Италию, знал много иностранных языков. Но уже в 30 лет Чихачев глубоко изучает в России, Франции, Германии и других странах геологию, географию, картографию, ботанику, зоологию, статистику и другие науки. В начале 1840-х годов Чихачев исследовал Алтай и открыл Кузнецкий каменноугольный бассейн, а с середины 1840-х годов приступил к многолетнему изучению Малой Азии. В конце 1870-х годов он совершил свое последнее путешествие в Испанию и Северную Африку. По политическим соображениям Чихачев с 1844 г. не жил в России и умер во Франции. Крупнейшие работы Чихачева опубликованы на французском языке и, к сожалению, до сих пор немногие из них переведены на русский язык.

Чихачев придавал очень большое значение человеческой деятельности, изменяющей природу. В своих трудах он рассмотрел масштабы, характер и особенности этой деятельности на множестве конкретных примеров почти всего Средиземноморья, Средней и Центральной Азии и других стран мира (110,337).

Обзор некоторых географических трудов 50-60-х годов прошлого столетия позволяет сделать вывод, что в то время постепенно начинало набирать силу физико-географическое направление в географической науке, представители которого ставили своей задачей изучение взаимных связей между природными компонентами земной поверхности. Одним из ярких представителей физико-географического направления был Мэтью Мори, в работах которого прослеживается влияние идей Карла Риттера.

Мэтью Фонтейн Мори (1806-1873 гг.) – выдающийся американский океанограф и создатель физической географии Мирового океана. Он был одним из тех ученых, с именами которых связано утверждение новых представлений о Земле.

Мори родился в Вирджинии, но вырос в глухом сельском районе штата Теннесси (США). Он служил в военно-морском флоте США в чине гардемарина. В 1826-1830 гг. он находился на «Винсенсе» - первом американском военном судне, отправившимся в кругосветное плавание.

С ранних лет Мори отличался ненасытной любознательностью, которая касалась всего, что находилось за рамками повседневных забот. Путешествие вокруг света породило у него множество вопросов, относящихся к жизни океана, до поры до времени остававшихся безответными. В 1839 г. Мори назначили директором военно-морского Депо навигационных карт и приборов, которое позднее было преобразовано в Военно-морскую обсерваторию и гидрографическое управление США. Там Мори разработал особую форму выписки из судового журнала, куда капитаны кораблей могли заносить результаты наблюдений за ветрами, течениями и другими характеристиками моря. Когда после плавания эти листки возвращались в Вашингтон, соответствующие данные из них наносились на карты. Мори изобрел также новые инструменты для измерения океанских глубин. Он смог составить первую карту рельефа дна Северной Атлантики – достижение величайшей практической ценности для разрабатывавшейся в те годы трассы первого трансатлантического кабеля. Данные о ветрах и течениях стали наноситься на навигационные карты, публиковавшиеся вместе с пояснительными текстами. Основываясь на новой картине ветров и течений, полученных с упомянутых данных, Мори советовал капитанам, какой из возможных путей лучше всего избрать. В результате время пути из Нью-Йорка до Рио-де-Жанейро сократилось на десять дней, а плавание из Нью-Йорка до Сан-Франциска, занимавшее ранее в среднем 183 дня, теперь стало исчисляться 135-ю днями. Работа Мори по выбору наиболее экономных по времени и кратчайших маршрутов была ничуть не менее важна для увеличения скорости парусников, чем выбор оснастки и мастерство управления ими.

Мори никогда не ограничивался простым сбором данных. Он задумал создать обобщенную картину ветров на всей планете Земля. Но для этого нужно было выявить преобладающие ветры и исключить влияние временных и местных факторов. На его схеме атмосферной циркуляции вдоль экватора расположена зона экваториального затишья, известная теперь как пояс штилей. По обе стороны от экватора, достигая 30⁰ широты, лежат зоны пассатных ветров с преобладающими северо-восточными ветрами в северном полушарии и юго-восточными – в южном. Между 30-35⁰ широты в обоих полушариях находится среднеширотная зона затишья; очень часто ее называют «конскими широтами». Затем в средних же широтах, приблизительно между 30⁰ и 60⁰ в каждом полушарии, располагается зона с преобладающими западными ветрами. Районы, окружающие полюса, указаны на схеме Мори как штилевые.

Весьма поучительно, каким образом Мори решил задачу генерализации данных о направлении ветров. Он понимал, что в его упрошенной схеме будет много неувязок, вызванных неравномерностью распределения моря и суши. При этом главными «нарушителями» были муссоны и местные морские и береговые бризы. Мори решил не включать муссоны в свою схему. Например, его сведения о направлении ветра в тропическом поясе Южной Атлантики указывали на высокую вероятность появления у берегов Бразилии южнее 10⁰ ю.ш. не юго-восточных, а встречных северо-восточных ветров. В своих инструкциях по кораблевождению Мори не пренебрегал этим и рекомендовал капитанам во время пути к Рио-де-Жанейро держаться вблизи берегов. Именно эта рекомендация и помогла существенно сократить время плавания из Нью-Йорка в Рио-де-Жанейро. Но в его обобщенной схеме для этих северо-восточных ветров не нашлось места. Зато зоны ветров и пояса штилей так хорошо согласовывались с привычными жаркой, умеренной и холодной зонами Земли, что схема Мори стала практически общепринятой и даже изучалось в школах.

На своей схеме-модели Мори показал также и направление ветров в верхней атмосфере. Если воздух устойчиво перемещается от 30⁰ широты к экватору и если измерения давления указывают на то, что оно высоко в зоне конских широт и низко в приэкваториальной зоне, то совершенно очевидно, что выше приземных ветров должно располагаться обратное течение воздуха, движущееся в противоположном им направлении. Если в средних широтах ветры у поверхности земли дуют с юго-запада или северо-запада, то воздух более высоких слоев должен двигаться в противоположном направлении, чтобы не нарушалось равновесие атмосферы в целом. На схемах, представляющих вертикальный срез атмосферы, Мори показал направления ветров, пересекающие друг друга. Несколько измененные впоследствии схемы Мори широко использовались в школьных учебниках географии.

В мировой географии Мори известен также как сторонник концепции свободного ото льда полярного океана, широко обсуждавшейся в XX столетии. Идея эта имела долгую историю и, возможно, уходит своими корнями в 1527 г., когда один из английских купцов предложил использовать Северный морской путь для достижения Молуккских (Пряных) островов. В XVII в. она была возрождена усилиями одного голландского географа, высказавшего гипотезу о существовании вблизи полюса мягкого климата. Мори ошибочно полагал, что теплые воды Гольфстрима, погружаясь под более холодные поверхностные воды, затем вновь поднимаются в непосредственной близости от полюса. Представление о свободном ото льда полярном океане было окончательно отброшено лишь после дрейфа Нансена на «Фраме» в 1893-1896 гг. Путь Нансена, как известно, пролегал всего лишь в нескольких градусах от полюса среди сплошных льдов (110, с.230).