Соучастие. Прикосновенность к преступлению

Гораздо большее внимание в этот период уделялось институту соучастия. Соучастием в преступлении признается участие двух или более лиц в совершении преступления. Наука не выработала понятия о соучастии и соучастниках. В тяжких преступлениях не различали степеней соучастия, и второстепенных соучастников, и отдалённых пособников так же наказывали смертной казнью, как и главных преступников. Учение о соучастии, разработанное английской судебной практикой, исходило из принципа: «кто совершает нечто через другого, делает это сам».

Примером может служить английское решение по делу лорда Дакреса 1535 г. Судебный отчёт так излагает его факты: «Сеньор Дакрес и прочие согласились вторгнуться в парк и охотиться там, и убить всех, кто будет им сопротивляться; и в соответствии с этим они пришли в парк, и… (столкнувшись с человеком, охранявшим его, который потребовал от них удалиться) другой его убил, в то время как сеньор находился в четверти мили от данного места, и ничего не знал об этом». Лорд Дакрес и все его сотоварищи были осуждены за тяжкое убийство и повешены. Определяющим моментом для разрешения дела послужило то, что виновные заранее согласились между собой убить всякого, кто помешает им, то есть действовали со злым предумышлением, и факт отсутствия некоторых соучастников в месте убийства не повлиял на их ответственность.

Согласно английскому прецеденту 1553 г. к трём обвиняемым, убившим из засады человека, в ходе стычки присоединился четвёртый, некто Джон Вэйн Салисбэри, являвшийся слугой одного из троих и не посвящённый заранее в их планы. И если трое первых были осуждены за тяжкое умышленное убийство, то Салисбэри - только за простое, поскольку, как решил суд, «таковое убийство образует простое убийство, но не тяжкое, ибо он не владел злым предумышлением», вмешавшись в происходящее внезапно и по случайному стечению обстоятельств.

Средневековое право устанавливало одинаковое наказание подстрекателей и пособников и главных исполнителей, то есть степень виновности каждого из них не учитывалась. Подстрекатели и пособники, по крайней мере, в тяжких преступлениях наказывались как главные исполнители.

Например, подделка монеты рассматривалась как оскорбление величества (короля), как нарушение регалии, исключительного права, принадлежащего королю, и каралась смертной казнью. Денежные мастера занимались незаконным изготовлением денег, мошеннически добавляли в серебро медь, олово или свинец, причиняя убыток королевской казне. За это они подвергались смертной казни путем заливания горла расплавленным металлом. Пособники и укрыватели также подвергались квалифицированной смертной казни, как и исполнители.

Каролина по вопросу о наказании соучастников довольствовалась тем, что отсылала к совету законоведов.

«Тот, кто умышленным и опасным способом оказывает преступнику при выполнении какого-либо преступления какую-либо помощь, пособничество или содействие, как бы оно не называлось, должен быть подвергнут… уголовному наказанию, различному в различных случаях; поэтому судьи в подобных случаях должны, как установлено выше, обращаться за советом к законоведам, должно ли, принимая во внимание данные судопроизводства, назначить телесные наказания или смертную казнь» (ст. CLXXVII, 177). Подстрекатель к лжеприсяге нёс то же наказание, что и исполнитель (CVII, 107). Каролина грозила тому, кто «принесёт такую заученную ложную присягу перед судьёй или перед судом», сначала бесчестием (позорящим наказанием), а затем отсечением второго пальца правой руки. «Там, где кто-нибудь своей ложной присягой доведёт другого до уголовного наказания», наступала ответственность по принципу талиона. Дача ложных показаний упоминалась в Каролине в статье 68, которая также грозила талионом.

Повреждения и убийства в драке представляют для права особые затруднения в двояком отношении. Прежде всего, во многих случаях невозможно хотя бы с некоторой достоверностью установить, кто из участвующих причинил смерть или повреждение. С другой же стороны возможны случаи, когда наступившее последствие является результатом нескольких повреждений. Римское право дало несколько противоречивых решений указанных трудностей. «Но если несколько лиц наносили рабу удары (от которых раб) умер, то посмотрим, отвечают ли все за убийство. И если будет установлено, от чьего удара погиб раб, то он (нанесший этот удар) отвечает за то, что убил (по закону Аквилия); если это не обнаружено, то, как говорил Юлиан, все отвечают за то, что убили, и если иск предъявлен к одному, то другие не освобождаются… Цельс пишет, что если один нанёс смертельную рану, другой же потом убил раба, то первый преследуется по закону не как убийца, но как нанесший рану, ибо пострадавший умер от другой раны, а второй подлежит закону как убийца. Так думал Марцелл, и это вероятнее всего» (D. 9. 2. 11. § 2, 3).

Статья CXLVIII, 148 Каролины считала всех членов союза «взаимными подстрекателями» и таким образом делало всех их ответственными за всю совокупность последствия, либо наказывало само соглашение, как покушение на преступление: «Если несколько лиц помогают и содействуют друг другу с заранее обдуманным намерением и злым умыслом сообща убить кого-нибудь, то виновные должны быть подвергнуты смертной казни. Если же несколько лиц, случайно оказавшись вместе в какой-либо стычке или схватке, помогают друг к другу и кто-нибудь будет вследствие этого убит без достаточного повода, то тот из них, кто будет опознан как истинный виновник, от руки которого приключилось лишение жизни, должен быть осуждён как нанесший смертельный удар к отсечению головы мечом. Но если лишённый жизни получил опасные, заведомо смертельные удары от нескольких лиц и невозможно доказать, от чьей именно руки и удара он умер, то все наносившие, как выше указано, раны должны быть приговорены к смертной казни как нанесшие смертельные удары. Но по поводу наказания других соучастников. пособников, исполнителей, чьей рукой лишённый жизни был ранен несмертельно, а также если кто-либо при беспорядках и в драке будет лишён жизни и невозможно узнать о том, кем он был ранен, … судьи должны запросить совет у законоведов». В Каролине помощь, оказанная в момент совершения преступления, наказывалась так же, как и исполнение. Помощь, оказанная до совершения преступления, предоставлением оружия, дома, слуги наказывалась в меньшей степени, чем исполнение.

Как вид соучастия рассматривалась прикосновенность к преступлению. Прикосновенные, стоя вне преступления, только стороною касаются его, ибо оно возможно только после совершения деяния. В праве различают три вида прикосновенности: укрывательство, попустительство или невоспрепятствование и недонесение о совершившемся преступлении. Законодатель, руководствуясь практическими соображениями и не вдаваясь в подробности, облагал почти равными наказаниями всех, так или иначе содействовавших нарушению закона, в том числе и лиц прикосновенных по правилу: не тот лишь вор, кто крадёт, а и тот, кто краденое принимает.

Укрывательство могло быть различных видов: самого преступника, следов преступного деяния, вещей, добытых вором преступным путем. Укрывательство беглых преступников рассматривалось как соучастие в преступлении главного исполнителя и обложено одинаковым наказанием. Заранее не обещанное укрывательство преступников и краденых вещей по ремеслу наказывалось наравне с участием в преступлении. Укрыватели наказывались одинаково, как и главные исполнители, по крайней мере, по тяжким преступлениям. Укрыватель краденых вещей уравнивался с вором и не было известно самостоятельное преступление укрывательство вещей. Так, Саксонское зерцало устанавливало: «Кто хранит краденое или награбленное или оказывает этому помощь, и, если он будет изобличён в этом, его следует наказать, как тех (как совершивших кражу и грабёж)» (II. 13. § 6). Даже родство не исключало виновность укрывательства. Каролина не упоминала об укрывательстве, но приводила в статье 40 в числе оснований, возбуждающих подозрение против тех, кто «помогает разбойникам или ворам», и тот случай, когда «кто-нибудь возьмёт добытое грабежом или украденное добро или часть его». Об укрывателях по ремеслу старонемецкая пословица гласила: «Укрыватель также преступен как и сам вор». В древнерусском праве становщики и пристаносодержатели воров и разбойников всегда карались наравне с главными исполнителями: «не будь прятчиков, не было бы и воров», - говорила русская пословица.

Попустительство выражалось в невоспрепятствовании самому совершению преступного деяния; в неизвещении лица, которому грозила опасность; в недонесении властям о готовящемся преступлении. В попустительстве карается нарушение общегосударственной обязанности граждан содействовать власти в предупреждении и пресечении преступлений. Попустительство, особенно выразившееся в недонесении о злоумышляемом преступлении, наказывались, по крайней мере, в тяжких преступлениях, или одинаковым, или чуть меньшим наказанием, с самим исполнителем. Воспрепятствование совершению преступления, хотя бы и доносом, возводилось в обязанность, равную с обязанностью быть свидетелем, отбывать военную службу, платить налоги.

Недонесение (недоносительство) есть недонесение властям о содеянном преступлении. Недонесение по тяжким преступлениям наказывалось как оконченное преступление. Недонесение о государственном преступлении каралось смертной казнью. Например, при короле Генрихе IV во Франции в 1603 г. был казнён королевский повар за то, что он не донёс о сделанном ему предложении отравить короля, хотя было доказано, что он это предложение отверг. В этом отношении не делалось изъятия для ближайших родственников преступника: жены, детей, отца, матери, братьев, ибо, считалось, что замыслы преступника лучше всего известны его семье и родне.