Философия второй половины XX в. и идейные источники постнеклассического естествознания и эколого-футурологической парадигмы социального знания

(Вопрос № 18 канд. экз.)

Авторский текст // Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. – С. 398–414.

1. В чем заключаются особенности развития основных направлений философской мысли XX века?

Философия ХХ века представляет собой рефлексию над сдвигами, которые происходили в социально-экономической, политической, духовной сферах жизни общества. Характеризуется некоторой парадоксальностью. Парадоксальность развития основных направлений не­классической философии в XX в. объясняется тем обстоятельством, что в процессе осмысления углубляющегося в этом столетии кризиса техногенной цивилизации в философской мысли шел процесс переосмысления и крити­ки тех принципов культуро-исторической парадигмы социального знания, которые были заложены именно неклассической философией еще во второй половине XIX в.

В процессе этого переосмысления и критики постепенно начали форми­роваться основные принципы новой эколого-футурологической парадигмы социального знания.

2. Почему постмодернизм является закономерным итогом развития философии XX века?

Постмодернизм является закономерным итогом развития философии XX века, т.к. в процессе осмысления и критики техногенной цивилизации постепенно начали формироваться основные принципы новой эколого-футурологической парадигмы социального знания (именно в этот период происходит переосмысление и критика культурно-исторической парадигмы социального знания). Постмодернизм объединил в себе постнаправления неклассической философии 20 века.

Постмодернистская парадигма, которая прежде всего захватила господствующие позиции в современном литературоведении, распростра­нив свое влияние на все сферы гуманитарного знания, поставила под сомнение «священных коров» историографии: 1) само понятие об исто­рической реальности, а с ним и собственную идентичность историка, его профессиональный суверенитет (стерев казавшуюся нерушимой грань между историей и литературой); 2) критерий достоверности ис­точника (размыв границу между фактом и вымыслом) и, наконец, 3) веру в возможности исторического познания и стремление к объективной истине...».

Многие исследователи на Западе появление постмодернизма свя­зывают с тем, что общественные науки переживают глубокий кризис. французский историк структурализма Ф. Досс пишет, что в XX веке Европа потеряла свою былую привлекательность и больше не является моделью для остального мира. В прошлом веке общественные науки, восприняв идеи Просвещения, процветали в атмосфере всеобщего оп­тимизма и веры в будущее. Но в XX веке две мировые войны похоронили надежды людей на стабильность и благополучие. Кроме того, в XX веке не были решены ни проблемы социального равенства, ни проблемы социальной справедливости. Прошлое не может быть использовано как переходная ступень к более совершенному обществу. Разум потерял свою былую мощь в познании природной и социальной действительности. Понятие «прошлое», «настоящее» и «будущее» невозможно различать. «Отсюда следует расширение понятия настоящего, презантификация (осовременивание) прошлого и новая форма отношения к историчности, где настоящее мыслится больше не как антиципация будущего, а как поле возможной рециркуляции прошлого в генеалогическом плане. Будущее растворяется, а неподвижное настоящее больше не удаляется от прошлого» (Гобозов И.А.)

3. В чем заключаются достижения и противоречия философской мысли постмодернизма?

«Уничтожив» прошлое, постмодернисты тем самым уничтожили историческое сознание. Но они этим не ограничились. Они подвергли Резкой критике философию Просвещения, прославлявшего и прида­вавшего исключительно важное значение Разуму. Они взялись за раз­рушение Разума, заявив, что разочаровались в западном рационализме Прошлых веков, который проповедовал исторический оптимизм. Разум теперь мыслится не как отражение, а как последовательные и прерывис­тые фигуры различных структур. Поэтому он оказывается, так сказать, Ненужным. Разочарование в разуме приводит к нигилизму, к отрицанию возможности с его помощью познавать и улучшать жизнь людей (Гобозов И.А.).

Подытоживая анализ достижений и недостатков постмодернистской философской мысли, следует отметить, что несомненной заслугой пост­модернистов была их принципиальная критика тех противоречий, которые обнаруживались во всех великих проектах модерна в процессе их осуществле­ния, а именно - логоцентризма, сциентизма и европоцентризма. Недаром и ф. Джеймисон, и Ю. Хабермас, и другие оппоненты постмодернистов, остро и порой даже беспощадно критикуя постмодернистский тип мышления, отмечают необходимость учитывать в новых обществоведческих теориях ту критическую работу, которую проделали постмодернисты, анализируя великие проекты модерна и их философские основания.

В то же время следует указать и на бесспорные недостатки философии постмодернизма. Справедливо критикуя историцизм общественной мысли XIX- начала XX в., в котором развитие общества рассматривалось как некий запрограммированный автоматический процесс от низших стадий к высшим, постмодернисты неправомерно отказывают философской и обществоведческой мысли в праве обсуждать проблемы будущего челове­чества, прогнозировать различные пути развития общества и заниматься проектированием этого будущего. Тем самым у философии отнимается важная функция создания новых смыслов универсалий культуры. Но в наше время — время растущей неопределенности и риска общественного развития - отказ от этой функции философии оборачивается общественной слепо­той в отношении возможных глобальных катастроф, способных поставить человечество на край гибели.

Постмодернисты, правомерно критикуя европоцентризм великих про­ектов модерна и настаивая на равноценности иных культур в отношении ценностей европейской цивилизации, отказываются, на наш взгляд, от идеи синтеза культурных достижений всех народов земного шара. Но преодоление глобальных кризисов современности требует единства человечества. В свою очередь, это единство может быть достигнуто только на основе признания всеми определенных базовых ценностей и при учете того, что по другим про­блемам можно расходиться во мнениях. Эти базовые ценности могут быть Достигнуты через синтез культурных достижений Востока и Запада, Севера и Юга. Сам же синтез может быть осуществлен только в процессе диалога Культур на равноправной и взаимоблагожелательной основе.

Подвергая справедливой критике логоцентризм великих проектов модерна, постмодернисты также отказываются от критериев истинности, которые определяют различия в ценности тех или иных теоретических концепций идей. Этот релятивизм приводит к тому, что равноценными можно объявить диаметрально противоположные идеи и концепции. Тем самым как уравниваются в правах и гуманистические идеи братства и солидарности человечества, и антигуманистические идеи расизма, нацизма, классового неравенства, сексизма и т.д. Конечно, постмодернисты, большинство кото­рых составляют люди левых и либеральных политических взглядов, делают определенные оговорки. Но, тем не менее, принципиальный релятивизм пост­модернистов не дает им возможности установить критерии, определяющие ценности тех или иных идей и концепций. Этот релятивизм постмодернистов, с нашей точки зрения, обусловлен тем, что они во многом разделяют антро­поцентрическую установку культуро-исторической парадигмы социального знания. Согласно этой установке, истинной ценностью и смыслом обладает только культура, производящая новые идеи и концепции, а природа составля­ет лишь фон или материал для культуротворческой деятельности человека. В этом случае из виду упускается то обстоятельство, что культура может создать такие идеи и развить такую деятельность, которые приведут к разрушению экологических условий самого существования человечества. Поэтому, в ко­нечном счете все ценности культуры могут и должны оцениваться с точки зрения экологического императива.

Последние два десятилетия XX века и начала XXI были насыщены важ­ными историческими событиями, которые связаны с распадом мировой социалистической системы и СССР, с установлением нового мирового экономического и социально-политического порядка под эгидой США, Западной Европы и их союзников и клиентов, со скрытой и явной борьбой мировой периферии с центром современной мир-экономической системы, с информационной революцией, давшей возможность общаться людям разных стран и континентов, с углублением глобальных проблем, возникших еще во второй половине XX в.

Перед философией и обществознанием возникла насущная потребность осознания грядущих опасностей неконтролируемого научно-технического развития человечества, переоценки ценностей современной техногенной цивилизации и выработки нового проекта модернизации общества.

4. Каковы идейные источники формирующейся эколого-футурологической парадигмы социального знания?

Идейные источники формирующейся эколого-футорологической парадигмы социального знания заключаются в том, что философская мысль вырабатывает подходы к критике техногенного общества, разрабатывает новые социальные идеалы, организует общественные и научные дискуссии. Прежде всего процесс формирования новой, эколого-футурологичес-кой, парадигмы социального знания связан с изменением статуса самой философии.

Л. Витгенштейн // Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. – С. 55-56.

1. Имеют ли какой-нибудь смысл вечные философские вопросы?

Большинство предложений и вопросов, трактуемых как философские, не ложны, а бессмысленны. Вот почему на вопросы такого рода вообще невозможно давать ответы, а можно лишь устанавливать их бессмысленность.

2. В чем причина бессмысленности этих вопросов?

Большинство предложений и вопросов философов коренится в непонимании логики языка (Это вопросы такого типа, как тождественно ли добро в большей или меньшей степени, чем прекрасное.) И неудивительно, что самые глубокие проблемы — это, по сути, не проблемы. Вся философия - это «критика языка»...

3. Как должны быть взаимосвязаны философия и наука? В чем заключа­ется истинный метод философского исследования?

Философия не является одной из наук.

(Слово «философия» должно обозначать нечто, стоящее над или под, ноне рядом с науками.)

Цель философии — логическое прояснение мыслей.

Философия — не учение, а деятельность.

Философская работа, по существу, состоит из разъяснений.

Результат философии не «философские предложения», адостигнутая ясность предложений.

Философия ограничивает спорную территорию науки.

Она призвана определить границы мыслимого и тем самым немыс­лимого.

Немыслимое она должна ограничить изнутри через мыслимое.

Она дает понять, что не может быть сказано, ясно представляя то, что может быть сказано.

Правильный метод философии, собственно, состоял бы в сле­дующем: ничего не говорить, кроме того, что может быть сказано, т.е. кроме высказываний науки, - следовательно, чего-то такого, что не имеет ничего общего с философией. - А всякий раз, когда кто-то захотел бы высказать нечто метафизическое, доказывать ему, что он не наделил зна­чением определенные знаки своих предложений. Этот метод не приносил бы удовлетворения собеседнику — он не чувствовал бы, что его обучают философии, — но лишь такой метод был бы безупречно правильным.

Х. Патнэм, Р. Нозик // Практикум по философии: Социальная философия. – Мн.,2007. – С. 398-400.

1. Что не удовлетворяло американских философов Р. НозикаиХ. Патнэма в аналитической философии, которая на сегодняшний день является господствующим философским направлением в Англии и США?

Патнэм X. Так получилось, что меня, как и многих других молодых американских философов, в университете прежде всего учили тому, что нужно любить и что не нужно считать философией. Из нас готовили тех, кто будет опровергать авторов и критиковать тексты. Происходил процесс сужения кругозора как во время учебы так и работы в университете.

Нозик Р. Меня всегда учили, что истина должна предоставлять неоп­ровержимые аргументы или доказательства. Сам язык аналитической философии «принуждает» читателя сделать определенный вывод перед лицом «сокрушительного» аргумента. В детстве и юности мы считаем, что аргумент означает негативный диалог на повышенных тонах, когда люди кричат друг на друга. Потом мы узнаем, что в философии аргумент - это нечто иное, это последовательность шагов, ведущих нас от посылок к включению.

2. Какие события личной жизни заставили обоих авторов отойти от прин­ципов аналитической философии?

Патнэм:Этот процесс сужения кругозора происходил, и когда я учился в университете, и когда начал работать преподавателем. Боюсь, что, только достигнув сорока лет, я стал сопротивляться этой привычке считать философией исключительно аналитическую философию.

Это связано с событиями шестидесятых годов, когда я был политически очень активен. Я курировал на факультете сторонников дви­жения «Студенты за демократическое общество». Я собирал повестки в армию, что было уголовным преступлением, но меня не посадили за это в тюрьму. Я был связан с маоистской группой. Теперь я уже не маоист и даже не марксист, но оттого времени я, среди прочего, унаследовал убеждение в том, что философия не является, не может и не должна быть только академической дисциплиной. Думаю, я обязан этой идеей шестидесятым годам, которые во многих отношениях изменили мою жизнь.

Нозик Р. Во время моей учебы, конечно, сильно пропагандировалась философия ради философии, как искусство ради искусства, то есть под­черкивался ее технический аспект. Но меня это никогда не привлекало. Достаточно рано я стал вырабатывать в себе «личностный» стиль мыш­ления, хотя и сформулировал свою позицию гораздо позже.

Безусловно, будучи студентом, я считал себя аналитическим философом, однако это никогда не было тем направлением, к которому я хотел бы принадлежать. Просто я хотел размышлять о некоторых про­блемах, а аналитическая философия располагала средствами, которые я мог использовать в своих размышлениях. Я никогда не считал, что аналитическая философия включает в себя все, о чем мне хотелось бы сказать. Как философ, я хотел опираться на аналитическую философию и на все то, что способствует достижению понимания. Что же касается разногласий с другими философами... Ну, вы можете спросить об этом других философов.

Ф. Лиотар // Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. – С. 401-404.

1. Что Ф. Лиотар понимает под термином «постмодернизм»?

Упрощая до предела, можно определить «постмодернизм» как недоверие к метаповествованиям. Что, без сомнения, является результатом прогресса наук; но этот прогресс, в свою очередь, предполагает такое недоверие

2. Как взаимосвязаны знание и власть?

Вопрос о взаимосвязи власти и знания очень сложный и спорный. По мнению автора, постмодернистское знание не является просто инструментом властей (знание совершенствует чувствительность к различиям). Кроме того, знание и власть являются двумя аспектами одного вопроса; кто решает, что есть знание, и кто знает, что нужно решать. Лиотор считает, что именно в век информатики проблема знания является проблемой правления.

Научное знание никогда не представляло собой всего знания, оно всегда существовало в дополнение, в соревновании, противоборстве с другим типом знания, которое я буду для простоты называть «нарративным» деморализацию ученых и преподавателей отнюдь не стоит недооценивать... Эта деморализация оказывает воздействие на центральную проблему легитимации.

Еще с Платона вопрос легитимности науки, неразрывно связывается с легитимностью законодательства...

Когда мы исследуем современный статус научного знания - во вре­мена, когда наука, вместе с новыми технологиями кажется более под­чиненной господствующим властям, чем когда-бы то ни было и рискует стать одной из главных ставок в их противостоянии — проблема двойной легитимации, отнюдь не сглаживаясь, с необходимостью выходит на первый план. Здесь она ставится в своей наиболее завершенной форме обращения к тому, что делает очевидным, что знание и власть являются двумя аспектами одного вопроса: кто решает, что есть знание, и кто знает, что нужно решать? Проблема знания в век информатики более, чем когда бы то ни было является проблемой правления.

Перефразируя, мы могли бы сказать, что научное знание на­ходится в поиске «путей выхода из кризиса» - кризиса детерминизма' Детерминизм есть гипотеза, на которой основывается легитимация чере производительность: поскольку последняя определяется соотношение «на входе»/«на выходе», нужно предположить, что система, в которУ¹⁰ вводится имеющееся «на входе», стабильна; что она функционирУ⁶ по обычному «графику», нормальный режим и отклонения от которого можно установить, что позволяет достаточно точно предсказ^ «выход».

Развитие науки идет не по пути позитивизма производительности. Напротив, ра­ботать над доказательством, значит искать и «изобретать» контрпримеры; разрабатывать аргументацию, значит искать «парадокс» и легитимиро­вать ею посредством новых правил игры умозаключения.

3. В чем заключаются преимущества постмодернистской методологии в области естествознания и обществознания?

Постмодернистская методология заставляет естествознание и обществознание работать над доказательством, разрабатывать аргументацию.

4. Какова роль постмодернистской философии в области политики и социальных отношений?

Постмодернистская философия может стать волшебным инструментом в регулировании рыночной системы и управлении принципом производительности. В этом случае было бы неизбежно обращение к террору. Но она также могла бы помочь группам, определяющим метапредписания, снабжая их информацией, обычно недостаточной для принятия решений со знанием дела. Путь, по которому нужно следовать для осуществления последней возможности, в принципе предельно прост: предоставить общественности свободный доступ к базам данных. Тогда языковые игры смогли бы стать играми совершенной информированности в любой момент времени. Они также были бы небезрезультатными и благодаря этому обстоятельству никогда не возникало бы опасности, что дискуссия застынет в равновесии, сво­дящем максимальные потери спорящих к минимуму, в силу того, что те исчерпали свои ставки. Так как ставками в этой игре было бы знание (или, если хотите, информация), а резервы знания - ресурсы возмо*' ных высказываний языка неисчерпаемы. В результате вырисовывается политика, которая равным образом признавала бы как стремление * справедливости, так и стремление к неизведанному.

Ф. Джеймисон // Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. – С. 405-408.

1. Каковы основные характеристики постмодернизма как направления в современной западной философии? Нет ответа

2. Почему Ф. Джеймисон считает отель Бонавентура символом буржуаз­ного общества и культуры эпохи постмодерна?

Ф. Джеймисон считает отель Бонавентура символом буржуаз­ного общества и культуры эпохи постмодерна т.к. Бонавентура стремится к статусу целого пространства, завершенного универсума, своего рода города в миниатюре, в то же время, этому новому автономному пространству соответствует новая коллективная практика, новый способ, каким отдельные люди передвигаются и объединяются, нечто вроде нового, исторически самобытного типа сверхтолпы. В этом смысле в идеале мини-город портмановского Бонавентуры не должен бы был вообще иметь входов, но, скорее, их эквиваленты, замещения, субституты, поскольку вход всегда служит спайкой, соединяющей зданй со всем городом. Зеркальная оболочкадостигает отделения отеля от своего окружения. Оно [выносит здание] даже не во вне - когда вы стараетесь рассмотреть стены внешнего фасада, вы не в состоянии увидеть сам отель, но лишь искаженные отражения всего того, что его окружает. Эскалаторы и лифты здесь замещают отныне движение, но также и, прежде всего, проявляют себя как новые рефлексивные знаки и символы собственно движения

3. Каковы современные проблемы философии как критической теории общества?

Диалектическая идентификация, которая свойственна всей сегодняшней культуре, которая имеет тенденцию оборачивания на саму себя и выдавания собственного культурного производства за свое содержание.

Эстетика когнитивной картографии — педагогической политической культуры, которая стремится наделить индивидуального субъекта новым укрепленным ощущением своего места в глобальной системе - с необ­ходимостью должна будет учитывать эту, в настоящее время чудовищно сложную диалектику репрезентации и изобретать принципиально новые способы, чтобы должным образом ее оценить. Ясно, что это не призыв к возвращению к какой-либо разновидности старого устройства, прежне­му, более упорядоченному национальному пространству, более традици­онной, стабильной перспективе или миметическому принципу: новое политическое искусство (если таковое вообще возможно) должно будет придерживаться истины постмодернизма, так сказать, его базисного объекта - мирового пространства многонационального капитала - и, в то же время, совершить прорыв к некоторому пока непредставимому типу репрезентации последнего, через который мы снова начнем схватывать нашу диспозицию как индивидуальных и коллективных субъектов и восстановим способность действовать и бороться, нейтрализованную в настоящее время как нашим пространственным, так и социальным замешательством. Политическая форма постмодернизма, если подобная когда-либо появится, будет иметь в качестве своей задачи разработку и воплощение глобального когнитивного картографирования как в соци­альном, так и в пространственном измерении.