История взаимоотношений РПЦ и ВСЦ.

В период с 1917 по 1945 год международные контакты Русской Православной Церкви были сведены к минимуму. Русская церковная эмиграция по вопросу участия Русской Православной Церкви в экуменическом движении не имела единого мнения. Синод Русской Зарубежной Церкви занял непримиримую позицию по вопросу отношения к экуменизму во всех его формах. В то же время часть Русской Церкви в Западной Европе, находившаяся под омофором митрополита Евлогия (Георгиевского), достаточно активно участвовала в экуменическом движении. Однако часть эта, во-первых, была полностью изолирована от Русской Церкви в СССР, а, во-вторых, слишком малочисленна, для того чтобы иметь возможность адекватно выражать позицию всей Русской Церкви. Кроме того, с 1930 года эта часть фактически находилась в расколе и, следовательно, вообще не имела право выступать на экуменических мероприятиях от лица Русской Церкви, на что справедливо было указано на совещании глав и представителей Автокефальных Поместных Церквей в Москве в 1948 году. Непосредственное взаимодействие Русской Православной Церкви с экуменическим движением в собственном смысле слова начинается по мере возобновления международных контактов Московской Патриархии после окончания Великой Отечественной войны. В лице экуменического движения, особенно стремительно набиравшего силу в ВСЦ, наша Церковь столкнулась с качественно совершенно новым явлением, не имеющим аналогов в истории межконфессиональных контактов Русской Церкви до 1917 года, что поставило перед Русской Церковью ряд серьезных проблем как богословского, так и практического характера. Экуменическое движение середины ХХ века отличалось от практики межхристианских контактов начала ХХ века и по форме, и по духу, и по целям, и по средствам достижения этих целей.

Первой попыткой ответить на вопросы, поставленные перед Русской Православной Церковью экуменическим движением, стало широко известное Московское Совещание глав и представителей Автокефальных Православных Церквей в 1948 году. Конечно, можно по-разному относиться к решениям Совещания по вопросам экуменизма. Можно, и отчасти справедливо, считать их устаревшими, однако невозможно отрицать тот факт, что с 1948 года в нашей Церкви на протяжении долгих десятилетий, может быть, до Архиерейского Собора 2000 года, не предпринималось попыток такой же всесторонней аналитической соборной оценки экуменического движения. Совещание дало отрицательную оценку тогдашнему экуменическому движению в целом и сочло нецелесообразным участие в нем Русской Православной Церкви. Совещание констатировало качественно новый характер современного ему экуменического движения: "История экуменического движения в современном значении этого слова начинается с 20-х годов нашего столетия. Методы, цели и характер его настолько отличны от имевших место в XIX столетии попыток соединения между Церквами, что история этих попыток не дает материала к пониманию современного экуменического движения". На Совещании была признана неприемлемой для православных практика совместных молитв с инославными в точном соответствии с буквой апостольских правил (правила 10-е и 15-е). В докладе протоиерея Г. Разумовского "Экуменическое движение и Русская Православная Церковь", который несомненно выражал тогдашнюю официальную точку зрения нашей Церкви, содержится упрек в адрес представителей Константинопольской Церкви в том, что они, участвуя в экуменических мероприятиях, не отказывались от участия в совместных молитвах, тогда как, например, представители Болгарской Церкви в них не участвовали. Более того, отказ Русской Церкви послать своих представителей на Амстердамскую ассамблею, не в последнюю очередь мотивировался недопустимостью для православных идти против святых правил, которые запрещают молитвенное общение с еретиками. Опыт участия в экуменическом движении русской церковной эмиграции получил тогда резко отрицательную оценку. В обсуждении проблем экуменизма приняли участие и представители русского церковного Зарубежья. Архиепископ Серафим (Соболев) в докладе "Экуменическое движение и православная Церковь" подверг теоретическое обоснование и практику экуменического движения резкой критике и высказался категорически против участия в нем Русской Православной Церкви. «Дай Бог,- говорил он,- чтобы наша Русская Церковь и впредь держалась той обособленности в отношении к экуменизму и его конференциям, в какой она пребывает доселе. Надо нам как можно дальше быть от экуменического движения». Своими наблюдениями над тем, как влияет участие в экуменическом движении на духовную жизнь Болгарской Церкви, поделился на этом совещании протоиерей Всеволод Шпиллер: «Для Болгарской Церкви встреча с экуменизмом означала в экуменических кругах расшатанность чувства церковности, расшатанность сознания единоспасающей Церкви, затем известное обмирщение Церкви на путях приспособления к экуменизму, образовалось снижение уровня духовной жизни, отрыв от святоотеческих традиций как в богословии, так и в быту. Потрясена была в самых основах верность литургической богослужебной традиции».

Причины, по которым Русская Православная Церковь не считала для себя возможным участвовать в экуменическом движении, на совещании усматривались следующие:

– в коренном противоречии экуменических доводов учению Православной Церкви в деле понимания высших целей Христовой Церкви;

– в необеспеченности в деле соединения Церквей (догматического и вероучительного) путем и средствами экуменического движения;

– в близком сродстве экуменической деятельности с другими современными нецерковными, политическими, иногда тайными (имеется в виду масонство) международными движениями. В резолюции "Экуменическое движение и Православная Церковь" говорилось, что «целеустремления экуменического движения, выразившееся в образовании ВСЦ, с последующей задачей организации "экуменической церкви", не соответствует идеалу христианства и задачам Церкви Христовой, как их понимает Православная Церковь».

Русская Православная Церковь на Совещании обратилась с призывом ко всем христианам мира не отвлекаться от истинного пути в Царство Божие и не тратить, без пользы для души, ни драгоценного времени, ни сил на участие в создании замены Истинной Христовой Церкви миражной и соблазнительной экуменической церковью, так как этим не разрешаются проблемы единства Святой Кафолической и Апостольской Церкви".

До середине 50-х годов позиция Русской Церкви в отношении экуменизма находилась в полном соответствии с решениями московского совещания 1948 года. Даже принятие в июле 1950 года на сессии Центрального комитета ВСЦ (ЦК ВСЦ) в Торонто документа "Церковь, Церкви и Всемирный Совет Церквей" ( так называемая "Торонтская декларация"), который создал условия, позволившии впоследствии Православным Церквам вступить в ВСЦ, принципиально не изменило отношение тогда Русской Православной Церкви ни к ВСЦ, ни к экуменизму в целом. На страницах официального органа Русской Православной Церкви – ЖМП – продолжают печататься критические материалы об экуменическом движении.

Изменение позиции Русской Православной Церкви по отношению к экуменическому движению ВСЦ происходит с середины 50-х годов. В этот период времени ВСЦ, продолжая выступать против коммунизма, все чаще начинает принимать постановления, резолюции о разоружении, о защите мира, о прекращении испытаний термоядерного оружия, о запрещении атомного оружия вообще и тому подобное. В 1954 году в Эванстоне (США) Вторая Ассамблея ВСЦ приняла специальное обращение к Русской Православной Церкви, приглашая ее к участию в экуменическом движении. При таких условиях тогдашний министр иностранных дел Громыко посчитал, что в целях оказания влияния на характер деятельности ВСЦ можно было бы рассмотреть вопрос об участии в этой организации Русской Православной Церкви. В марте 1956 года делегация Национального Совета Церквей Христа в США прибывает в СССР для переговоров о возможном участии Русской Православной Церкви в ВСЦ. В июне 1956 года делегация христианских Церквей СССР во главе с митрополитом Николаем (Ярушевичем) ведет в США переговоры с председателем Исполнительного комитета ВСЦ доктором Фрэем по вопросу о встрече представителей ВСЦ и Русской Православной Церкви в январе 1957 года. Московская Патриархия уже не возражает против пересмотра решений 1948 года, но считает, что для участия Русской Православной Церкви в экуменическом движении необходимо согласие автокефальных Церквей. С этого времени критические публикации об экуменизме исчезают со страниц ЖМП, тон статей, посвященных экуменическому движению, становится доброжелательным, экуменические контакты Русской Церкви становятся более интенсивными. Дальнейшие события, в общем-то, достаточно хорошо известны. В августе 1958 года делегация Русской Православной Церкви во главе с митрополитом Николаем (Ярушевичем) встретилась с делегацией ВСЦ в Утрехте. В августе 1959 года представители от Русской Православной Церкви присутствуют в качестве наблюдателей на заседании ЦК ВСЦ на острове Родос в Греции. В декабре 1959 года Советский Союз посетила делегация ВСЦ во главе с доктором Виссертом Хуфтом. Летом 1960 года Святейший патриарх Алексий I и ЦК ВСЦ обменялись приветственными посланиями. 30 марта 1961 года Священный Синод по докладу епископа Ярославского и Ростовского Никодима (Ротова) вынес решение о вхождении Русской Православной Церкви в ВСЦ. 18 июля 1961 года Архиерейский Собор Русской Православной Церкви, собравшийся в Свято-Троицкой Сергиевой лавре, одобрил позицию Священного Синода относительно вступления Русской Православной Церкви в ВСЦ. И, наконец, 20 ноября 1961 года на третьей ассамблее ВСЦ в Нью-Дели состоялось торжественное вступление Русской Православной Церкви в ВСЦ. Делегацию Русской Православной Церкви из 17 человек возглавлял архиепископ Никодим (Ротов). Вместе с Русской Православной Церковью были приняты православные Церкви из стран Восточной Европы (Румынская, Болгарская и Польская), а вскоре вступили и все остальные Поместные Православные Церкви.

В истории межконфессиональных контактов Русской Православной Церкви в XIX-ХХ веках не было другого события, которое бы оценивалось столь неоднозначно, как вступление Русской Православной Церкви в ВСЦ. Аргументы сторонников и противников этого вступления общеизвестны. Нельзя не отметить, что вступление Русской Православной Церкви в ВСЦ привело к расширению богословского базиса ВСЦ, усилило в нем и в экуменическом движении вообще православные представительства, сделало Русскую Православную Церковь открытой ко всевозможным богословским диалогам. Несомненно, вступление нашей Церкви в ВСЦ способствовало развитию русской богословской науки, которая понесла тяжелейшие потери во время гонений 20-30-х годов. Нельзя также забывать о церковно-политическом значении этого события, учитывая, что вплоть до самого последнего времени наша Церковь жила в условиях тоталитарного, антицерковного, атеистического государства, ставившего своей целью на всем протяжении своей истории полное уничтожение религии и Церкви. Нельзя сомневаться, что иерархи и ответственные представители Московской Патриархии, подготовившие вступление Русской Православной Церкви в ВСЦ, полагали, что это явится значительным шагом на пути достижения христианского единства. Торонто и Нью-Дели действительно давали надежду на то, что ВСЦ и далее будет эволюционировать в направлении сближения с Православной Церковью.

Однако эти надежды практически не оправдались. Свидетельством могут служить уже "Обращение патриарха Московского и всея Руси Пимена и Священного Синода Русской Православной Церкви к Центральному комитету ВСЦ (по поводу бангкокской конференции 1972-1973 годов), аналогичное Обращение по поводу пятой Ассамблеи ВСЦ и ее результатов, заявление Синода Автокефальной Православной Церкви в Америке 1973 г., высказывания многих деятелей экуменического движения, таких как протопресвитер Шмеман, протоиерей Георгий (Флоровский), видные греческие богословы, профессора Трембелас и Кармирис, в которых выражается разочарование современным состоянием и итогами экуменического движения. Невозможно отрицать, что, несмотря на все усилия с православной стороны по большинству вопросов, волнующих современный христианский мир, с протестантским большинством в ВСЦ не было достигнуто даже видимого согласия. Напротив, появились проблемы, еще более разделившие нас, такие как: женское священство, рукоположение извращенцев и оправдание гомосексуализма, отношение к абортам, инклюзивный язык Библии и тому подобное. На фоне этого произошло пусть и не всегда сразу заметное ухудшение отношений между Православными Церквами-сестрами. Слова епископа Серафима (Соболева), сказанные московскому совещанию 1948 года, в значительной мере оказались предостерегающе-пророческими: "Не с инославными Православная Церковь должна соединяться, это является делом неосуществимым, утопическим и крайне для нее вредным и пагубным, православные христиане должны объединяться друг с другом по заповеди в Его словах: "Да будут вси едино как Ты, Отче, во Мне и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино (Ин.17,20-21)".

Таким образом, опыт православного свидетельства в инославном, по преимуществу протестантском, окружении оказался в целом малоуспешным. Это заставляет задуматься об альтернативных путях свидетельства православия инославному миру. Вспомним, что еще на Совещании 1948 года в качестве альтернатив участия Русской Церкви в экуменических конференциях ВСЦ предлагалось создание православной стороной особых комиссий для протестантов, ищущих православной истины. Видится весьма актуальным это предложение сегодня для тех христиан Запада, которые перед лицом все большего отступления различных протестантских деноминаций от самых основ христианской веры и нравственности начинают задумываться о поисках своего места в Христовой Церкви.

В то же время вряд ли можно утверждать, что вступление Русской Православной Церкви в ВСЦ в 1961 году явилось закономерным логическим следствием развития русской богословской мысли за предшествующие 150 лет. Несомненно и то, что в принятии решения о вступлении в ВСЦ Русская Православная Церковь не была свободна и в значительной степени это решение было обусловлено давлением государственной власти. Следует признать, что вступление в ВСЦ прошло без свободного соборного обсуждения, которое просто не могло иметь место в тех исторических условиях. Еще на Московском Совещании 1948 года отмечалось, что экуменическое движение, как и всякое имевшее место ранее унианальное движение, не стало народным. Это движение исключительно церковническое. С необходимостью приходится признать, что таковым оно и осталось, по крайней мере в нашей Церкви. Некоторые видные богословы нашей Церкви, имевшие значительный опыт в экуменическом движении, прямо признавали, что предпочитают официозным мероприятиям ВСЦ экуменизм "на молекулярном уровне". Еще в середине века выдающийся русский философ Николай Бердяев утверждал, что «соединение христиан следует начинать с соединения христианских душ. Менее всего это достигается переговорами и соглашениями христианских правительств». Обычно именно эти аргументы приводят противники членства Русской Православной Церкви в ВСЦ.

В советское время все сферы церковной жизни были в большей или меньшей степени деформированы. В первую очередь, это касалось, конечно, межцерковных контактов Русской Православной Церкви, которые были поставлены на службу внешнеполитическим, идеологическим, пропагандистским и иным установкам советского государства. И само расставание с советским наследием потребовало нового осмысления самой сущности экуменического движения и заставило четко определить позицию Русской Православной Церкви по отношению к нему. И подходом, приближением к этому определению нашего отношения явился соборный документ "Принципы отношения к инославию", принятый на Архиерейском Соборе 2000 года, который является,конечно, не итоговым, ибо много еще находится в нем требующих разъяснения моментов и обстоятельств, но в значительной мере вехой такого отрезвления от гипероптимизма в отношении достижения христианского единства и экуменического движения как такового.