Экзистенциалистическая критика

К середине ХХ века огромную популярность среди европейских интеллектуалов приобрёл и естественным образом отобразился на литературно-критическом процессе экзистенциализм – философия существования. У истоков экзистенциализма стояли философы С. Кьеркегор, Ф. Ницше, Б. Паскаль и А. Шопенгауэр; провозвестниками его в литературе считают Ф.М. Достоевского, Ф. Кафку и др. Актуализация учения в цельную систему произошла благодаря научной и творческой деятельности Симоны де БОВУАР (1908–1986), Альбера КАМЮ(1913–1960), Габриэля МАРСЕЛЯ (1889–1973), Жан-Поля САРТРА (1905–1980), Мартина ХАЙДЕГГЕРА (1889–1976), Карла Густава ЯСПЕРСА(1883–1969) и их единомышленников.

Если говорить кратко, то основная посылка экзистенциального мировосприятия состоит в противостоянии единичного человека слепой, бездушной, жестокой системе жизни. В этой ситуации особое значение приобретает тот факт, что человек – смертен. Жизнь человека, его экзистенция и, соответственно, её отражение в искусстве приобретают, особый, сакральный смысл и центральное место в мире. Бытие к смерти (М. Хайдеггер), таким образом, становится ведущей темой и главным содержанием литературного произведения.

Экзистенциалистическая литература и интерпретирующая её критика особое значение придают пограничному состоянию героя, когда он балансирует между жизнью и смертью. Перед лицом смертельной опасности (война, катастрофа, катаклизмы, самоубийство) человек проявляет наиболее глубинные свойства своей личности, причём, зачастую делает это неожиданным, парадоксальным образом. Инженер Кирилов в романе Достоевского «Бесы» приходит к мысли о самоубийстве, но готов обратить этот акт в пользу секретной террористической организации. В повести Василя Быкова «Сотников» в плен попадают два партизана: крепкий, пышущий здоровьем, витальный Рыбак и измождённый, астеничный, рефлектирующий Сотников. Перед лицом смертельной опасности проявляется их внутренняя сущность – жизнелюбивый Рыбак легко идёт на сотрудничество с нацистами, а слабый и больной Сотников проявляет чудо стоицизма, мужественность и проходит до конца свою голгофу, умирая с ощущением выполненного долга.

Но что, строго говоря, толкает людей на совершение такого рода жизненных подвигов при всей кажущейся их бессмысленности? Почему доктор Бернар Риё в романе А. Камю «Чума» стоически оперирует смертельно заражённых больных, отдавая себе отчёт в том, что с эпидемией ему не справиться? Ради каких идеалов тот же А. Камю и Ж.П. Сартр лично участвовали в движении Сопротивления?

Ответом на эти вопросы отчасти становится эссе Камю «Миф о Сизифе» (1942). В нём идеолог экзистенциализма задался вопросом: почему Сизиф продолжает исполнять своё бесконечное наказание в виде закатывания на высокую гору тяжёлого камня, который каждый раз скатывается в долину, ведь трагическая бессмысленность (абсурдность) его действий (сизифов труд) видна невооружённым взглядом и способна привести в отчаяние. Но жизнь любого человека циклична, и повторяемость моментов наводит на мысль о дурной бесконечности (Гегель). Но Камю в беспросветном существовании Сизифа находит зацепку, которая даёт любому смертному шанс хотя бы временами переживать чувства отдохновения и некоторой свободы – это те минуты, когда Сизиф спускается с горы вослед укатившемуся камню и испытывает релаксацию, лёгкость бытия, предаётся воспоминаниям, размышлениям и мечтам. В этот момент он презирает наказание богов и, вероятно, смеётся над их волеизъявлением. У человека, таким образом, всегда остаётся шанс с иронией и независимостью взглянуть на невыносимые условия его существования, и это внушает некоторый временный оптимизм.

В синтетической по жанру книге Сартра «Слова» (1964), в которой смешаны и эссеизм, и автобиография, и роман воспитания, решаются вполне критические задачи: показан процесс становления писателя. Две части «Читать» и «Писать» повествуют о двух основных явлениях, сопутствующих литературному творчеству. Герой-протагонист Сартра с юных лет ощутил дыхание трагической развязки, довлеющей над человечеством, когда литература оказывается действенным средством для преодоления ужаса небытия: «Смерть преследовала меня как наваждение, потому что я не любил жизни. Этим объясняется ужас, который мне внушала смерть. Уподобив её славе, я сделал из смерти пункт назначения. Я захотел умереть; иногда леденящий страх сковывал моё нетерпение, но ненадолго; моя святая радость воскресала, я рвался к ослепительному мигу, когда я буду испепелён. В наших жизненных замыслах нераздельно сплетены намерения и увёртки; я понимаю теперь: в безумной идее писать, чтобы искупить факт своего существования – пусть идея сама по себе чванлива и лжива, – было нечто реальное; тому доказательство, что и сейчас, пятьдесят лет спустя, я продолжаю писать»[67].

Словом, беспросветный мрак и трагизм бытия не мешают идеологии экзистенциализма усматривать в жизни не одни только пессимистические моменты, но видеть в ней и относительно светлые начала, что позволило, в частности, Сартру провозгласить весьма показательный лозунг: «Экзистенциализм – это гуманизм». В 60-е годы французские экзистенциалисты испытали стадию полевения взглядов: увлекались коммунизмом, маоизмом, иными социалистическими движениями, Ж.-П. Сартр и С. де Бовуар посещали СССР. Экзистенциалистическая критика позволила внятно рассмотреть и тонко интерпретировать произведения литературы абсурда (С. Беккет, Э. Ионеско и др.).