Влияние на длительный стресс дополнительных кратких стрессоров 26 страница
Представления человека о «схеме своего тела» участвуют в осмыслении того, каким видят его другие люди, и каким он кажется себе, «отраженным» видением его другими. «Схема своего тела» участвует в нашем представлении того, какими должны быть окружающие нас нормальные люди (не уроды). Собственное увечье и обезображивание порождают череду взаимозависимых дисфункций в структуре личности и ее взаимоотношений с людьми.
То или иное заметное (или не очень) нарушение «схемы тела» всегда есть у страдающего ПТСР (даже без увечий и обезображивания) из-за невольных болезненных изменений представления о себе, о здоровье своего тела, о своем месте в обществе. Наиболее яркие и психотравмирующие расстройства «схемы тела» и «схемы» своего присутствия в социальной среде при ПТСР возникают одновременно с обезображиванием после ожоговой травматизации (и из-за увечий после ранений).
Изучая психические расстройства у ожоговых больных, П.В. Качалов отмечал, что в этом периоде «амнезии редки, но оценка обстоятельств ожога (при упорном расспросе) дается противоречивая (в связи с ослаблением способности осмыслять происходящее). У больных, оказывающихся в условиях сенсорной депривации (помещенных в палаты с ламинарным потоком воздуха) отмечаются своеобразные парейдолии ("видения" лиц на перфорированном металлическом потолке) и функциональные галлюцинации (музыка, оклики, слышимые в шуме оборудования). Все эти расстройства носят кратковременный характер» [Александровский Ю.А., 2000, с. 250).
С.Г. Лафи изучила становление новых взаимоотношений обезображенных ожогами пациентов с окружающими людьми.
1. При уменьшении ожоговой токсемии, выходя из состояния с редукцией психики, человек начинает испытывать радостные переживания, еще не осознавая, что с ним произошло. Это проблески счастья победы жизни над смертью. Это радость борьбы организма с ожоговой травмой. Восстанавливающееся сознание первыми воспринимает «людей в белом», — медицинский персонал, — по началу безликих, в марлевых масках, заботливых, внимательных. «Они — ласковые, добрые ангелы над мной» (из рассказа ожогового больного 3.)
2. Вторым шагом на пути обретения новых социальных взаимоотношений становится знакомство с соседями по палате и понимание того, что «и я, и они уже не прежние, а пережившие огненный стресс». Но чувство общности, сближая их, поначалу уменьшает понимание их отличия от здоровых людей.
3. Прорывом из «редуцированного настоящего», из болезни в прошлое время, когда обожженный был здоровым, красивым, становится первое посещение его больничной палаты родными, близкими людьми. Обезображенный ожогом замечает за их добрыми чувствами горестное изумление перед его измененным обликом.
4. Общение с внешним миром людей и понимание пропасти между своей прошлой нормальной, привычной жизнью и нынешнем существованием с измененным обликом возникает при первых прогулках по больничному двору, саду. Но у пациента есть еще возможность укрыться в «убежище», в своей больничной палате среди привычных товарищей по несчастью.
5. После выписки из больницы начинается сложная, многофазная адаптация (или дезадаптация) обезображенного человека в мире людей, не могущих скрыть, увидев его, ужаса, брезгливости, жалости, стыда.
6. Потом в обыденной социальной среде продолжается динамическое формирование послеожогового ПТСР. Американские исследователи Г. И. Каплан и Б. Дж. Садок
обнаружили разворачивание симптоматики ПТСР через 1 -2 года после тяжелых ожогов у 80 % детей и 30 % взрослых [Kaplan H.I., Sadock B.J., 1996]. Весьма отличаются данные российских ученых Б.С. Положий и И.В. Турина, отметивших ПТСР лишь у 8,9 % от общего числа обожженных людей [Положий Б.С., 2005, с. 163—175]. Столь большие различия могут быть из-за разной тяжести ожоговых травм и более эффективных методов психотерапии. Наряду с этим меньшей вероятности возникновения ПТСР в России могут способствовать психосоциальные особенности нашего нынешнего общества, закаляющего души людей трудностями жизни.
У подверженных ПТСР существенно сильнее эмоционально-стрессовые переживания ожоговой травмы [Положий Б.С., 2005]. У них возникают:
- фиксация мыслей на тягостных воспоминаниях («погружение»);
- стремление избегать любых напоминаний о перенесенной травматической ситуации («избегание»);
- повышается реактивная тревожность;
- достоверно чаще наблюдается депрессия.
Наряду с этими негативными реакциями у людей, пострадавших от ожогов, возникает «психологическая защита», как «подсознательная регулятивная система стабилизации личности, которая вызывает устранение или сведение к минимуму чувства тревоги, связанного с осознанием конфликта» [там же, с. 163—166]. Психологической защитой могут быть:
- тенденция «держаться героем, которому нипочем прошлая травма» («подавление»);
- «наивная забывчивость» обо всем, что касалось ожогового стресса («вытеснение»);
- недооценка тяжести последствий ожога и неадекватно оптимистический прогноз восстановления своей дееспособности («отрицание»);
«Казалось бы, именно в таких случаях подавление, вытеснение и отрицание носят характер наиболее адекватных механизмов психологической защиты. Однако без отреагирования мощного аффекта, вызванного перенесенным травматическим событием, данные механизмы психологической защиты не могут быть в полной мере эффективными, поскольку неотреагированная ситуация как бы загоняется внутрь и становится источником отставленного во времени психического расстройства, каковым и является ПТСР» [там же, с. 167].
В латентном периоде, еще до развернутых проявлений ПТСР, уже в первые месяцы после ожоговых травм у пострадавших наблюдались:
—представления пережитого травматического события, ярче при закрытых глазах, чаще ближе к вечеру и в одиночестве («аффективные галлюцинации»);
—переживание своей мнимой вины и якобы упущенных возможностей избежать травмы («тревожные руминации»);
— тревога с неадекватной пугливостью;
— навязчивые воспоминания психотравмировавшего события при любом внезапном стимуле (хлопанье дверью, зажигание света в темной комнате и т. п.);
Б.С. Положий отметил, что у обожженных после завершения латентного периода протекают две стадии ПТСР:
Первая — стадия невротических расстройств. «Она начинается в среднем спустя 6 месяцев после перенесенного травматического события и продолжается — при отсутствии специализированной психиатрической помощи — до 2-х лет» [там же, с. 169].
Вторая — стадия психохарактерологических изменений личности. Она развивается в среднем спустя 2 года после перенесенного травматического события в случае неблагоприятного течения ПТСР, в частности при отсутствии или неадекватности лечения на предшествовавшей стадии невротических расстройств» [там же, с. 170].
И первая и вторая стадии могут актуализироваться в разных психопатологических проявлениях. Наличие этих стадий сближает ПТСР с неврозами и указывает на общность ряда болезненных процессов психики в динамике этих заболеваний [Менделевич В.Д., 2005].
4.5.7. Посттравматические стрессовые расстройства после массовых психотравм при чрезвычайных ситуациях
Благодаря созданию в России Министерства Российской Федерации по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий (МЧС) в последнее время увеличилось внимание общественности и специализированных служб к проблеме ПТСР, изучаются его особенности при различных катаклизмах. Массовый характер поражений бывает во время экологических и природных катастроф [Кекелидзе З.И., 2005 и др.].
Травма психики во время стихийного массового бедствия — особая. Обширные природные, военные и техногенные катастрофы создают представления о всеобщности несчастья: все люди вокруг стали его жертвами, всем нужна помощь. При массовости страдальцев у каждого появляется чувство одиночества, т. к. не на кого опереться, нет того, кто спасет. Массированность сил, поражающих людей (землетрясение, цунами, токсическое облако, ковровая бомбардировка и т. п.) создают ощущения неодолимости и, хуже того, неизбежности бедствия и горя. Все это у одних ломает адаптационно-защитные механизмы психики, обрекая на ПТСР. Но у других, напротив, мобилизует и раскрепощает душевные силы, способствует полнейшей самореализации. Эти вторые в горестях бедствий обретают счастье преодоления массовых трагедий. У них «самопрофилактикой» ПТСР становится энергия альтруизма, воплощающаяся в мужественном лидировании. Предотвращению ПТСР при рукотворных катастрофах (техногенных, военных) может способствовать мстительная, действенная агрессия пострадавших против реальных или мнимых виновников бедствия.
При массовых бедствиях причиной ПТСР у людей, непосредственно (первично) не затронутых бедствием, может стать информация о нем. Если в давнем прошлом она доходила виде слухов, молвы, поверья, то теперь вторичной причиной массовых ПТСР часто становятся средства массовой информации (СМИ). Они используют то, что все люди готовы в любой момент сохранять и продлять свою жизнь, жизнь своей семьи, своего рода, т. е. воспринимать информацию об опасности для жизни, не задумываясь об ее достоверности. Привлечение всеобщего внимания информационными «страшилками» повышает рейтинг СМИ, однако, вместе с тем у многих расшатывает психику, готовя их к ПТСР (см. так же 5.5.5).
Замечу, что второй «педалью» безусловного привлечения массового внимания становится сексуальная тема. Нескромное и беззастенчивое использование ее в рекламе и для увеличения рейтинга СМИ становится массовым бедствием, увеличивая сексуальную заболеваемость (3.1.8) и провоцируя половые аномалии.
Нельзя не учитывать и то, что для многих людей «ужастики», доставляемые им СМИ в сообщениях о массовых (и одиночных) чрезвычайных происшествиях — «спасение» от напряженной монотонии обыденной жизни, создающей «болезни стресса». Это может быть развлечением и отвлечением от скуки жизни, «излечивающим» психику противопоставлением: «Другим хуже, чем мне?»; таков «выход» невротических комплексов. Но все же у части населения обильная информация о чужих бедствиях опосредованно создает ПТСР.
Иные механизмы психических расстройств при массовых радиационных поражениях. Неосязаемые, но смертельные радиационные воздействия при аварии на Чернобыльской АЭС, как причина своеобразного ПТСР, многие годы изучаются под руководством профессора Н.В. Тарабриной [Тарабрина Н.В., Лазебная Е.О., Зеленова М.Е., 1994; Румянцева Г.М., Степанова А.Л., Чинкина О.В., 2005 и др.].
Особым образом протекает ПТСР после сексуального насилия. Все больше средства массовой информации обращают внимание на опасность сексуальных маньяков, а это создает предпосылки для массовых проявлений ПТСР [Печерникова Т.П., Шостакович Б., 2005 и др.].
Наиболее глубокая травматизация психики, иногда с отсроченными на годы патологическими последствиями, происходит в детском возрасте [Черепанова Е.М., 1996; Шостакович Б.В., Ушакова И.М.. Потапов С.А., 1994; Портнов А.А., 2005, с. 144-162 и др.].
Обзор исследований психологических расстройств при катастрофах сделан А.Б. Исаевым с соавторами [Исаев А.Б., Котенев И.О., Филиппов Н.М., 1989]. Большинство исследователей на первой стадии состояния, названного «синдромом катастроф», обнаруживали панические действия: дезориентацию, поступки, неадекватные реальным нуждам (преимущественно истерические) либо апатию, пассивность, ступор. Человек застывает на месте, скорчившись, будто чтобы уменьшиться, в эмбриональной позе. На второй стадии — экзальтированная радость спасенных: бравада, рассказы о пережитом; потом они сменяются вялостью, утомлением, апатией. Повышается внушаемость и чувство зависимости от окружающих. Это переходит на третьей стадии в усиленное чувство коллективизма и даже «братства» переживших близость смерти. Наконец, на четвертой стадии формируется осознание горестных последствий катастрофы, тревоги за будущее [Александровский Ю.А., ЛобастовО.С, Спивак Л.И., Щукин Б.П.. 1991; Wallace A.F.C., 1956;Tyhust J.S., 1956].
Исследователи обнаружили, что паника возникает не столь выраженной, если ситуации и действия людей поддаются контролю. Плохо сказываются неподготовленность населения к катастрофам и неконтролируемая информация о происходящем или отсутствие адекватных сообщений о катастрофе [Chandessais С, 1972; Larsen O.N., 1954 и др.].
Не только пострадавшие, но и свидетели катастрофы в последующем страдают от ПТСР. Профессионалы, отобранные и обученные оказывать помощь в экстремальных, катастрофических ситуациях, также подвержены ПТСР. «W.A. Foreman, анализируя аварию самолета, рухнувшего на супермаркет... через шесть месяцев обнаружил посттравматические расстройства у 50%, через 12 месяцев — у 71%, и через 1,5 года у 43% полицейских, участвовавших в ликвидации последствий аварии. Автор отмечает, что подразделение, принимавшее участие в ликвидации пожара, сопровождавшегося массовыми жертвами и большим количеством обгоревших или изувеченных трупов, может в последующие 3-5 лет потерять до 20% всей численности личного состава за счет увольнения лиц с нарушенной психической адаптацией» [ЧовдыроваГ. С, 2000, с. 132]. Т. Пирсон обнаружил, что после «стресса критического инцидента» у 87 % профессионалов, призванных купировать такие инциденты, возникают симптомы ПТСР [Pierson Т., 1989].
Однако Ю. А. Александровский доказывает, что есть различия ПТСР и социально-стрессовых расстройств [Александровский Ю.А., 1986]. «Психотерапевтическое лечение является важным компонентом в комплексной помощи больным с ПТСР. Применение психотерапевтических методов должно учитывать личностное своеобразие пациента, стадию и клинический вариант развившегося у него заболевания, сочетание индивидуальных и групповых, в том числе семейных, подходов, базироваться на сочетанном применении методов кризисной интервенции и патогенетической личностно-ориентированной психотерапии с достаточной продолжительностью лечебно-реабилитационных мероприятий» [Положий Б.С, 2005, с. 201-202].
Полно и лаконично обобщение симптоматики, анализа механизмов ПТСР и схем лечения представлены в монографии И.Г. Малкиной-Пых «Экстремальные ситуации: Справочник практического психолога» на стр. 134-488 [Малкина-Пых И.Г., 2005]. Не буду описывать здесь применяемого при ПТСР лечения, потому что оно должно быть индивидуальным и проводиться под контролем профессионалов: психиатров и психотерапевтов.
4.6. СОН И СТРЕСС
Существует обширная научная и популярная литература, посвященная проблеме сна, и многочисленные попытки объяснения его сущности и значения для нормальной жизнедеятельности организма [РотенбергB.C., 1982; Власов Н.А., Вейн A.M., Александровский Ю.А., 1983; Борбели А., 1989; Современная теория сновидений, 1998; Сон — окно в мир бодрствования, 2003; Вейн A.M., Корабельникова Е.А., 2004; Shapiro СМ., 1994]. Большинство исследователей сообщают о благоприятном действии сна на самочувствие и состояние человека, перенесшего острый стресс или находящегося в условиях ежедневных стрессовых воздействий [Горбов Ф.Д., Мясников В.И., Яздовский В.И., 1963; Горбов Ф.Д., Мясников В.И., 1968; Кассиль Г.Н., 1978; Мясников В.И., 1967; Ellis B.W., Dudley Н.А., 1976; Hartmann Е., Brewer V., 1976, Schneider D., 1977 и др.]. Вместе с тем известно, что характер сна меняется при стрессе. Отмечено, что наиболее «уязвимым» оказывается так называемый парадоксальный сон — его продолжительность уменьшается; снижается глубина сна, нарушается индивидуальная ритмичность фаз сна. Чем больше дистрессогенный эффект воздействия, например при хирургическом вмешательстве [Ellis B.W., Dudley Н.А., 1976], тем более выражены указанные изменения сна. Может уменьшаться антистрессовый эффект сна.
В экспериментах на наземном имитаторе межпланетного корабля (в квартире-центрифуге), проведенных в 60-х гг. прошлого века, нами было обнаружено, что при выраженном дистрессе, возникавшем во время многосуточного медленного вращения, «глубина сна, быстро нарастая, вскоре уменьшалась, сон становился поверхностным, чутким, с частыми перерывами» [Китаев-Смык Л.А., 1979, с. 149]. В экспериментах продолжительностью от трех до тридцати пяти суток были обследованы одиннадцать человек. Все они сообщали об уменьшении глубины сна и его прерывистости при дистрессе. Это подтверждали результаты анализа ночных электроэнцефалограмм. При дистрессе в условиях медленного вращения нами была отмечена легкая пробуждаемость испытуемых в любое время ночи [Китаев-Смык Л. А.. 1977; Китаев-Смык Л.А., 1979]. Испытуемые говорили, что ночью они несколько раз просыпались, «чтобы перевернуться на другой бок». При каждом пробуждении чувствовали себя совершенно проснувшимися, но тут же могли заснуть, что хотя спали ночью плохо, но утром чувствовали себя выспавшимися и помнят 6—8 снов. Эти воспоминания отличались яркостью образов и эмоциональностью переживаний. Один испытуемый сообщал, что с первой ночи в условиях вращения ему впервые в жизни стали сниться цветные сны. Итак, наши испытуемые при тяжком дистрессе по ночам вдруг сразу чувствовали себя совершенно проснувши мися, но понимая, что спать надо дальше, вновь проваливались в новое сновидение, не забыв прошлого сна с его персонажами. Известно,что в спокойном (нестрессовом) состоянии люди, проснувшись, помнили один-два сна, либо отрывки снов, или им казалось, что спали без сновидений.
Особо отметим, что состояние дистресса возникало в наших экспериментах из-за «укачивания, укручивания», т. е. без каких-либо эмоциональных негативных нагрузок (воздействий), без тревог, страха, огорчений, обид и т. п. Вероятно, в связи с этим ночью во время кратких пробуждений испытуемые были совершенно спокойны. У них не было негативных либо, напротив, позитивных эмоциональных переживаний. Об этом свидетельствовали отчеты испытуемых как после окончания сна по утрам, так и непосредственно во время кратких ночных пробуждений.
Можно полагать, что эти неоднократные пробуждения возникали после завершения каждого периода сна, а периоды становились короче.
Иным было эмоциональное наполнение промежутков между периодами сна у людей, переживающих мучительный либо опасный военный стресс. Во время двух «чеченских войн» с 1995 по 2001 г. мне приходилось участвовать в купировании боевого стресса у российских военнослужащих, участвовавших в боях, у журналистов-стрингеров и мирного населения, проживавшего на территории боевых действий. Эмоциональные переживания во время неоднократных ночных пробуждений были разного типа.
А. Стенические просоночные эмоции. В просоночном состоянии человек вскакивал, убежденный, что ему надо (а) спасаться, бежать, покинуть то помещение, где он спал, т. к. сюда вскоре придут, ворвутся враги; либо (б) что для него (проснувшегося) опасен кто-то из людей, находящихся рядом. Этот вариант просо-ночных эмоций мог бы сопровождаться агрессивными действиями, особенно опасными, если человек в состоянии «активного просо-ночного стресса» был вооружен.
Б. Астенические просоночные эмоции. Во время каждого ночного пробуждения человек переживал мучительное горе, отчаяние и трудно переносимые ощущения, тремор во всем теле, или только в груди и руках. В таком состоянии «астенического просоночного стресса» у человека терялось разумное представление о реальных событиях вчерашнего дня, о текущей действительности. Она казалась непереносимой. Человек был способен к самоубийству. У людей в состоянии просоночного стресса нам удавалось зарегистрировать значительное увеличение артериального давления и частоты сердцебиения.
Психотерапевтические действия были многовариантны. Общим было: 1) признать правомерность всех эмоциональных переживаний человека, пробудившегося в состоянии просоночного стресса, 2) выйти вместе с ним из помещения на городскую, сельскую улицу, 3) начать вместе с ним общение с другими людьми (с продавцами ночного магазина, с дежурными по воинской части), 4) вспомнить о довоенной жизни, о членах семьи, 5) заговорить о программе действий предстоящего дня, 6) вернуться в помещение и лечь спать (до следующего пробуждения).
Об особенностях сна при стрессе писал Гарри Стек Салли-ван: «Когда мы спим, мы испытываем некоторый недостаток защитных операций, поскольку обязательным условием самого погружения в сон является уверенность человека в том, что его самооценке ничто не угрожает. При наличии сильной тревоги сон практически невозможен, хотя когда накапливающаяся у человека усталость достигает определенного уровня, он уже не может сопротивляться сну; в этом случае сон протекает в порядке чередования коротких периодов глубокого сна и сравнительно протяженных стадий легкой дремоты, которую, строго говоря, трудно отличить от состояния бодрствования.» [Салливан Г.С., 1999, с. 300]. Салливан имел свое мнение о сущности сна: «функциональное значение сна, если рассматривать его с психиатрической точки зрения, сводится к полному отключению защитных операций. В результате многие неудовлетворенные потребности дня... удовлетворению которых в состоянии бодрствования мешает вмешательство тревоги или защитных операций, по возможности удовлетворяются через скрытые операции, символические механизмы, реализующиеся во сне» [там же, с. 301 ].
Изучение влияния стресса на сон проводилось при подготовке и проведении космических полетов, а также в клинических условиях. Эти исследования подтвердили, дополнили и во многом объяснили результаты наших опытов в наземном имитаторе космического корабля — квартире-центрифуге. Были изучены «нейрофизиологические аспекты стрессореактивности» и разработана концепция «схемы сна», исследован сон при стрессе у людей, изолированных в замкнутом пространстве, при напряженном ожидании опасности и др. Однако, пытаясь понять сущность механизмов сна, исследователи констатировали, что «внутренняя организация этих механизмов сложна и не изучена» [Ковров Г.В., Вейн A.M., 2004, с. 80].
Е. Хартман и В. Бревер, изучая потребности в сне у пятисот человек разного возраста и разных профессий, обнаружили, что стресс (при напряженной работе или учебе), создающий беспокойство или депрессию, может увеличивать потребность в сне. Напротив, при счастливой, беззаботной жизни потребность в сне снижалась [Hartmann Е., Brewer V., 1976]. Наверное, такая зависимость не однозначна. Многие исследователи подчеркивали антистрессовое значение скрытой психической активности, имеющейся во время сна [Мясников В.И., 1967; Ellis B.W., Dudley Н.А., 1976; Hartmann Е., Brewer V., 1976; Schneider D., 1977 и др.]. По мнению И.М. Фейгенберга, во время сна «преобладающее значение имеют "внутренние входы", через которые поступает информация, хранящаяся в мозгу,— память о прошлом, прогноз и планы на будущее» [Фейгенберг И.М., 1972, с. 26].
Описанные выше феномены просоночного стресса у людей, днем бесстрашных, можно анализировать с учетом концепции о «панических атаках в цикле сон-бодрствование» [Башмаков М.Ю., Дюкова Г.М., Голубев В. Л., Столярова А.Т., Ту-шерВ.Н., 1995, с. 21-29]. Пробуждающиеся из-за «панической атаки» люди в 99,2 % случаев испытывают страх, в отличие от того, как при дневных «панических атаках», страх бывал лишь в 63,3 % случаев. Ночные страхи свойственны мужчинам, однако в целом из-за «панических атак» больше страдают женщины. Для дневных «панических атак» более характерны функционально-неврологические проявления: «ком в горле», нарушения речи, временные параличи. У людей с дневными «паническими атаками» отмечены депрессивные явления, у лиц с ночными — повышенная тревожность. «Панические атаки» способствуют возникновению агарофобии (боязнь открытых пространств) и «фобии сна» (боязнь засыпания), нарушают нормальные отношения всех фаз сна. Причинами «панических атак» могут стать и текущий стресс жизни, и психические травмы детства.
Многих интересовало, как влияет стресс на сновидение. B.C. Ротенберг установил зависимость особенностей снов от высокой либо низкой «поисковой активности» людей во время бодрствований [Ротенберг B.C., 1982]. Участие сновидений в адаптации к стрессу у здоровых людей и невротиков изучала Е.А. Коробельникова [Коробельникова Е.А., 1997].
Анализируя феномен сновидений при стрессе, Г.В. Ковров и A.M. Вейн писали: «сложность понимания данной проблемы заключается в том, что исследователи, как правило, сталкиваются только с отчетами о сновидениях, а не с самим процессом... Провести однозначную параллель между феноменологией сна и самим сновидением, которое становится "доступным" только после окончательного пробуждения, не представляется сегодня полностью возможным» [Ковров Г.В., Вейн A.M., 2004, с. 60).
Интересно замечание о сне выдающегося мыслителя и исследователя Н. Я. Пэрна: «Наблюдения показывают, что сон проявляется как особое стремление, как особый позыв. Пуркинье, например, говорит (1846 г.), что сон может иногда наступить среди полных сил и что наступление его обыкновенно ясно сопровождается характерными ощущениями около висков и в сочленениях в виде особой теплоты и особого влечения — нечто аналогичное половому чувству. И из этого видно, что стремление ко сну ие нечто пассивное, а нечто активное, т. е. организм не подпадает сну, как он подпадает бессилию, а деятельно устремляется к нему, как некоему делу. Не внешние причины толкают его роковым образом ко сну, а внутреннее стремление заставляет его переходить в это "иное состояние"» [Пэрна Н.Я., 1925, с. 32]. Суждение профессора Н.Я. Пэрна основаны не только на результатах лабораторных опытов и клинических наблюдений. Николай Пэрна проводил свои изыскания и на фронтах Первой мировой войны. Будучи военным врачом, он обращал внимание на то, что позднее было названо «боевым стрессом». И все же его суждения не бесспорны. В них важно указание на то. что состояние перехода ко сну может быть в чем-то сходно с особой активной формой стресса и с оргастическими признаками сексуального эустресса. Но в какое «иное состояние жизни» переходит человек засыпая? Ответу посвящено множество научных изысканий, отсылаем к ним читателя. Здесь же обратим внимание на то, что выдающийся ученый-естествоиспытатель и богослов Павел Флоренский указывал, что мир горний и мир дольний соприкасаются только во снах [Флоренский П. Иконостас, 1972].
4.7. О ТИПОЛОГИЗАЦИИ ЛЮДЕЙ ПРИ СТРЕССЕ
Различия людей возникли в ходе биологической эволюции и антропогенеза как приспособления живого мира и человечества, обеспечивающие жизнь при постоянных медленных изменениях условий существования на Земле. Диапазон и тенденция этих изменений на протяжении многих миллионов лет требовал и от живой материи на нашей планете разделения на особи: на отдельные растения, на различные существа и пр., и пр. (подробнее об этом см. 3.6.3). И вот мы — разные, и нас много. Дальше надо бы сказать: «И мы все нужны друг другу». По мнению В.В. Налимо-ва, в многотысячелетнем диапазоне истории это действительно так, но в отдельные эпохи лишь некоторые типы людей оказываются особенно востребованными и потому более успешными и счастливыми. А другие типы сохраняются «про запас», пока не будут особенно нужны в иные будущие эпохи существования человечества; тогда нынешние «счастливчики» станут запасными игроками на арене жизни.
В XX в. в разных течениях психологии была модной диагностика людей с «сильной» и со «слабой» нервной системой. Якобы первые лучше (легче) переносят превратности жизни. Но более верно утверждение, что не существует изначально «сильных» и «слабых» типов нервной системы и темпераментов. Потому что одни свойства личности либо компенсируют недостатки других, либо компенсируются при своей недостаточности другими своими свойствами. При этом создается индивидуальный стиль жизни [Мерлин B.C., 1986].
Для решения психологических задач (при организации труда, в медицине и педагогике, в политике и в шоу-бизнесе, в предвыборных PR-технологиях), требующих учета и эксплуатации человеческих различий, было создано множество классификаций индивидуальных, личностных особенностей. Как только возникала новая деловая задача, для решения которой требовались специфические особые свойства исполнителей, тут же создавалась новая или модернизировалась старая классификация человеческих различий. Над этим трудились многие русские психологи В.М. Теплое, Б.Г. Ананьев, В. С. Мерлин, В.Д. Небы-лицин, В. М. Русалов, В.В. Столин, А.Г. Асмолов, Э.А. Голубева, Э.А. Фарбер и др. В.А. Бодров, имеющий свой опыт профотбора людей для работы в экстремальных условиях, сделал анализ индивидуальных особенностей преодоления неблагоприятных форм стресса [Бодров В.А., 2005, с. 308-316].
Здесь кратко изложу результаты наших исследований, касающихся проблемы индивидуальных различий при стрессе.
4.7.1. Типология пьяниц. Стрессовые различия в отношении «к себе» и «к другим»
В 70-х гг. прошлого века, участвуя в антиалкогольных мероприятиях, я видел, что при классификации проявлений и последствий алкоголизма целесообразно учитывать различия в отношении людей «к себе» и «к другим», особенно когда у них стресс. Классификация, созданная на этих основаниях, приведена здесь в качестве примера дифференциации индивидуальных различий, проявляющихся у людей при стрессе жизни [Боброва Э.С., Китаев-Смык Л.А., 1984, с. 44-48].
Людям свойственно страдать или радоваться из-за того, что происходит вокруг них. При этом они думают и о себе, и о других, оценивая свои достоинства и недостатки. Есть такие, кто больше склонны заглядывать в себя, анализировать свои переживания. Они меньше внимания обращают на окружающую их жизнь, легко погружаются в собственные мысли. Их называют «чувственно обращенными в себя» (сенсорными интровертами).
Дата добавления: 2016-05-11; просмотров: 472;