Середина января 2004

Лена была у врача, девочка не перевернулась, сидит на попке. Будут делать кесарево. Как все счастливо устроилось! Теперь не надо думать о родовых травмах мамы и ребенка. Я обожаю немцев! У них лучшая медицина в Европе.

Февраль 2004

Приехали с мужем домой, были месяц у детей. Помогали им. Они назвали девочку Александра Тамара Аурель, соединив наши с мужем имена с ее именем! Аурель — редкое французское имя, от аурум — золото. Действительно, золото! Девочка спокойная, такая красивая, а Лена такая заботливая мама. А зять какой молодец — крутится за двоих и еще работает.

Май 2004

Приехали очередной раз из Германии, мотаемся туда каждые две недели, голова кругом. В конце марта забрали и увезли Лену с дочкой к себе. Лена болела, был мастит, молока не хватало и девочка теперь на искусственном вскармливании, но и к лучшему; потому что Лена очень устала.

В апреле справляли у нас первые четыре месяца жизни Аурель. Позвали всех родственников. Девочка чудесная, гулит, улыбается, спокойная. Правда, Лена с ней одна не справляется. Леночка устает, ведь девочка тяжелая, весит много.

Август 2004

Дети снова у нас. Девочка растет и развивается, просто замечательная. После возвращения домой Лена пойдет на курсы изучения немецкого языка. К ней приедет ее подруга из Калининграда, тоже хочет совершенствовать язык. Они собираются разделить День: утром Лена на курсах, вечером подруга. Обеим выгодно.

Октябрь 2004

Вернулись от детей. Подруга уехала и решила не возвращаться, там у нее парень остался. Дело молодое, поехала назад.

Январь 2005

С помпой справили первый день рождения Аурель. Были все родственники и друзья. Какое было счастье! Аурель общалась со всеми. Она была просто как чудесная кукла! Я привезла из Питера американское платье, таких в Швеции даже не увидишь, ну разве что для королевских особ. С Аурель нянчились все, и она была спокойная и приятная, а я просто счастлива, что еще нужно: любимая внучка, любимая дочка и любимый зять. Мы с мужем хоть и устали сильно, но были довольны.

Май 2005

Мы были в Америке на свадьбе. Боже, какое действо! Но, кроме этого, повидали самых близких родственников мужа. Гвоздем программы, конечно, были фильмы об Аурель, там, где ей папа читает книжку, и она реагирует на каждое предложение, там, где она говорит по телефону, там, где она смотрит вместе с Леной фигурное катание и потом, отклячив попку, показывает как фигуристы едут назад!

Я всем рассказываю как она в 11 месяцев, увидев по ТВ мой фильм про нас, посмотрела на меня на экране, а потом на меня, сидящую на диване, и спросила озабоченно: «А какая баба тут?».

Все в Америке было интересно и весело, мы вернулись с кучей подарков и первое о чем спрашиваем: «Что нового говорит Аурель?» «Ничего», — чуть раздраженно отвечает Лена. Ладно, три языка, Лена дома говорит по-русски, зять по-шведски, а немцы на улице по-немецки! Вот и причина.

Август 2005

Какая удача, Лену приняли на «медицину» в университет. Сбудутся моя и ее мечты — она будет врачом! Все прекрасно, а девочке нашли няню.

Март 2006

Странное чувство, как будто что-то идет не так. Лена рассказывает, что Аурель ей что-то говорит, но я ничего от ребенка не слышала. Пошла с девочкой погулять. Было просто жутко! Сперва я долго раскачивала ее на качелях, при любой попытке снять ее с качелей был крик. Это продолжалось целый час, я замерзла и, наконец, удалось ссадить ее с качелей. Пошли домой, а она вырывается и бежит, куда глаза глядят. Была вынуждена нести ее домой всю дорогу. Она кричала и вырывалась.

Такое поведение Аурель было не совсем новым. Качели она всегда обожала, а вот идти туда, куда надо... Я вспомнила, что, когда ей был только 1 год 7 месяцев, мы были все вместе на даче у сватов. Аурель проснулась рано, и я стала с ней заниматься. Чтобы дать всем отдохнуть, я взяла Аурель и вышла с ней из дома. Она была очень рада и сперва помчалась кидать камешки в море с мостков, я надела на нее спасательный жилет, чтобы, если я ее не удержу и она упадет в воду, это не обернулось трагедией.

Пока мы кидали камешки, все было приятно, но потом Аурель рванулась и побежала прямо по дороге. Там это было не опасно, но ни на какие мои призывы она не реагировала и я пошла за ней. Аурель бежала довольно быстро, так что я была вынуждена тоже бежать. Когда я ее догнала и пыталась повернуть, мне это не удалось. Она вырывалась и неслась по дороге, а я за ней.

Мы пробежали более 2 км и выскочили на дорогу, где уже было автомобильное движение и существовала реальная опасность. И вот тут до меня наконец-то дошло, что Аурель с маниакальным упорством движется к единственному поселковому магазину, и оттуда мы с ней назад не дойдем, поскольку она будет не в состоянии идти, а я не в состоянии ее нести.

Я помню мой ужас, и раздражение, и бессилие, что меня охватили. Я брала ее на руки, но она брыкалась и орала, выскальзывая у меня из рук. Спасательный жилет был скользкий, и в нем она была такая толстая, что мне было невозможно ее удержать. В этот ранний час людей вокруг не было, но это было только к лучшему. Когда очередной раз она вырвалась у меня из рук и упала на дорогу, я уже была в отчаянии и не дала ей подняться, а покатила ее по дороге, как сверток. Она затихла и я прокатила ее метров пять. Потом я подняла ее, отряхнула, взяла за руку. Мое сердце билось где-то в горле, я была потрясена таким упрямством, но когда я пошла, она пошла за мной туда, куда было надо. Мне, наконец, удалось снять с нее жилет, и я успокоилась. Дорога домой была не близкой, но я уже надеялась, что все позади.

До нашей дачи оставалось не так далеко, когда Аурель неожиданно рванулась и, освободившись, бросилась к какому-то дому. Инстинктивно я крикнула: «Аурель!» — и потеряла время! Дальше все было как в плохом сне, Аурель неслась впереди, а я сзади, и не успевала. Она летела прямо к мосткам, дом был как раз на берегу, а я этого не учла.

Я не помню, как я ее догнала и схватила как раз там, где был зазор сантиметров в двадцать между мостками. Видимо, страх за нее придал мне силы, и я сумела ее приволочь на берег. И вот тут началось самое ужасное. Я говорила ей, что надо надеть жилет и потом идти, а она отбивалась, вырывалась и бежала обратно к мосткам, а я ее оттаскивала назад. Мне казалось, что время остановилось, и боковым зрением я увидела, что нас ищет сват, но кричать не было сил, а ему в голову не приходило, что мы можем быть за этим домом, ведь нас не видно было с дороги.

Сколько времени заняла эта борьба, я не помню, но я ухитрилась нацепить на нее жилет и примотать ее руки к туловищу жилетными ремнями. Я практически волоком вытаскивала ребенка на дорогу, когда увидела моего мужа, он бежал в нашем направлении. Это было избавление.

Я посчитала, что оба эти случая — детское упрямство и подумала, что Аурель «перерастет».

Потом я стала анализировать собственное поведение, и в обоих случаях мне было стыдно: и за то, что я не справилась с маленьким ребенком ни тогда, ни сейчас, и за то, что готова была ее побить, когда ловила и тащила. Мне даже казалось, что это мое раздражение было причиной такого поведения ребенка!

Но меня не покидало ощущение, что все как-то совсем плохо, но вот что все, я не могла сформулировать. В первый раз меня посетила мысль, что может быть ребенок и не заговорит никогда и что-то безумное было в ней, а что, я объяснить не сумела.

Август 2006

Аурель пойдет в детский садик. Няня отказалась работать у нас, новой нет, но мы как-то все восприняли с воодушевлением. Аурель встретит детишек и начнет нормально развиваться.

Декабрь 2006

С ноября Аурель у нас и ходит в частный детский садик.

Теперь я знаю, что с ней, она - аутист и знаю, что надо делать -диета и биокоррекция.

Нам повезло, что в садике есть воспитательница, сын которой тоже аутист. Ее зовут Элизабет, и она сразу заметила все проблемы у Аурель и отнеслась к ней с большой жалостью и пониманием. На первой встрече персонала садика с родителями она в разговоре очень осторожно спросила меня:

— Не замечаете ли вы особенностей в поведении Аурель?

Я сказала ей честно и открыто:

— Я думаю, что у нее аутизм.

То, что я произнесла это совершенно спокойно и убежденно, произвело на нее шокирующее впечатление, ибо чаще всего родители, а особенно бабушки и дедушки, не хотят признать, что ребенок имеет проблемы, пока он такой маленький. Все цепляются за соломинку и твердят, что вот у меня самого, у родственников. У знакомых, у кошки в нашей семье было так же, а потом в три года, пять, шесть лет — тут с вариациями — все прошло! Я ничего не пыталась идеализировать. Элизабет мягко спросила:

— А вам уже поставили диагноз?

— Нет, — ответила я. — Но все видно и так.

— Ну, может быть это еще и не аутизм, надо, чтобы посмотрели специалисты, сделали тесты, а потом...

Специалисты, тесты... Внимательная мама практически всегда видит, что поведение ее ребенка как-то неадекватно, а аутизм - это не воспаление легких, где для диагностики надо выслушать хрипы, сделать анализы крови и рентген, а иначе это может быть просто ОРЗ. Это вообще-то набор признаков, где каждый симптом в отдельности ничего не значит, но даже три, собранные вместе, показательны для какого-либо вида психоневрологического диагноза. Так что я с чистой совестью стала обсуждать с Элизабет, как же нам подготовить к такому повороту событий родителей девочки.

Я была предельно откровенна с воспитательницей, поскольку это был самый неприятный для меня вопрос. Уже месяц я ничего не говорила родителям о моем открытии. Мы с Элизабет договорились прибегнуть к уловке и сказать, что это Элизабет поняла, что у Аурель аутизм и сказала об этом мне.

Со своей стороны я собиралась прибавить о найденной мной информации о диете и биокоррекции.

Вечером я написала мейл моей дочери и стала ждать ответа. Ответ пришел только через неделю. Моя дочь писала, что они с мужем давно подозревали, что все не так просто, но вот правильной информации не нашли. Они не отрицают такой диагноз и согласны на диету. Я успокоилась. Теперь нам оставалось только встретить детского психиатра для постановки официального диагноза, поскольку Элизабет рассказала, что существуют коррекционные детские сады, где специально обученные педагоги помогут ребенку структурировать его мир и научат многому. Она рассказала о своем сыне Роберте, которому на этот момент было уже девять лет. Учился в спецшколе по программе для нормальных детей, хорошо общался со сверстниками, и она не видела с ним больше никаких проблем.

Февраль 2007

Зима легла плотнее и Аурель выздоровела. За декабрь 2006 мы неплохо подчистили диету. Девочка стала спокойнее, истерик стало меньше, но речь, которую я так ждала, так и не появилась. Наоборот, Аурель совсем замолчала. Если раньше она гулила или, как мы шутили, говорила на «птичьем языке», то теперь стало тихо. Из детского сада мы забирали ее до обеда, благо мой муж практически не работал в это время. В ее поведении наметились сдвиги, хотя не сильно — Аурель по-прежнему прыгала на диване под мультики, но все чаще стало возможным заинтересовать ее чем-то на короткие мгновения, и в ее действиях появилось гораздо больше осмысленности.

Она прекратила расшвыривать все вещи с кроватей, но, откуда ни возьмись, появилось опасное любопытство, которое гнало Аурель залезать на книжные полки. Дело в том, что мы составили вазы и статуэтки на верхние книжные полки, думая, что так защитим их. И вот однажды мой муж из кухни услышал странные звуки. Он кинулся в комнату к Аурель и увидел, что она сидит на книжной полке на двухметровой высоте, и бросает оттуда все вниз. Пришлось делать перестановку в доме, чтобы у ребенка не было возможности залезать на полки с другой мебели и убрать нижние полки совсем, а на остальных полках книги поставить так плотно, чтобы Аурель была не в состоянии их вытащить.

Стало ясно, что оставлять ее в комнате одну практически нельзя! Это означало, что находиться с ней в квартире становилось все труднее. Мы не могли даже сходить в туалет и вынуждены были вести ее туда за собой. Хорошо, когда она покорно шла, но если ее это не устраивало, то приходилось заманивать ее туда чем-либо съедобным.

Элизабет, которая теперь очень близко воспринимала все, что происходило с Аурель, подбадривала меня и как-то с восторгом рассказала, что Аурель заинтересовалась аквариумом и даже нашла мелкий мусор, положила его в чашку, из которой кормили рыбок, и покормила их, аккуратно сдвинув стекло, закрывающее аквариум. Те, кто не знаком с аутизмом, не поймут, какой это прогресс для аутичного ребенка, который не заботится вообще об окружающем мире, а находится словно в скорлупе, поэтому увидеть и повторить вот такие действия с рыбками было событием из ряда вон выходящим...

Собственно говоря, так напугавшее нас происшествие с полкой по сути тоже было прогрессом, ибо она заметила, что полка имеет много отделений — этажей и заинтересовалась, что находиться там наверху.

Элизабет рассказала, что сын ее был очень тяжелый в детстве, но теперь говорит хорошо и общается с детьми и даже хочет перейти в обычную школу, но до сих пор у него большая проблема с непредсказуемыми истериками. В сложных ситуациях, когда ему в чем-то отказывают, или запланированное ранее не происходит, или ожидание чего-то затягивается, он выходит из себя.

Это неконтролируемое поведение, непредсказуемая реакция делает невозможным сохранение баланса в ситуации, когда надо ожидать своей очереди или спокойно сидеть в классе, а самое главное, что бегающие и кричащие дети производят на него такое возбуждающее впечатление, что он не в состоянии в такой среде находиться и контролировать свое поведение. Это состояние внутреннего дисбаланса не нравится Элизабет, а сейчас она ввдит, что Аурель хоть и маленькая, но легче переносит изменения, спокойнее реагирует на отказы, а главное — видно, что она находится в балансе. Пожалуй, вот этот баланс и есть главное достижение нашей почти трехмесячной диеты.

Март 2007

Прогулки продолжают быть похожими на пытку. С одной стороны Аурель страстно желает пойти гулять, но с другой — прогулку невозможно прекратить, пока ты не обошел с ней все рутинные места. На такое уходит около двух часов, но и потом, когда все обойдено, она рвется куда-то еще. Каждая прогулка заканчивается тем, что мой муж вынужден нести орущего и бьющегося ребенка на руках домой. После каждой прогулки он весь белый от нервного напряжения и совершенно без сил. Мы практически перестали выходить с ней на улицу, когда сильно похолодало и гулять по два часа стало невозможно, а носить тепло одетого ребенка нет сил даже у Александра. Она ведь растет.

Июль 2007

Пять посещений детской неврологической клиники и диагноз наш готов. Сначала была встреча с врачом-психиатром. Я все боялась, наивная, что нам не поставят нужный диагноз и не дадут рекомендации в коррекционный детский садик для аутичных детей.

Мне казалось, что ребенок много лучше, чем она была в ноябре прошлого года, но первая встреча с врачом поставила все на свои места. Я четко осознала, что даже те проблемы, что есть, так далеки от нормы, как мы от центра Галактики.

Самое удивительное то, что я не расстроилась. Наоборот, наши встречи с психологом стали для меня весьма поучительны. Я увидела, что Аурель реагирует во многих случаях правильно и довольно активно. Например, она совершенно самостоятельно разложила вторые половинки карточек к тем, что были выложены.

Я не представляла себе, как можно ее тестировать, поскольку Аурель не говорила и практически не понимала, но оказалось, что это весьма легко. Психолог ничего не говорила, а только молча все показывала и постукивала пальцем там, куда хотела привлечь внимание.

Никаких анализов, никаких исследований мозга не понадобилось. Три специалиста: врач-психиатр, психологи специальный педагог — выдали нам диагноз: тяжелый аутизм с легкой умственной недостаточностью и рекомендацию в коррекционный садик, о котором мне рассказывала Элизабет.

Диагноз меня нисколько не смутил, и я спросила о перспективах в развитии ребенка. Возникла пауза. Психолог посмотрела на меня долгим взглядом и сказала: «Девочка перспективная. Даже сейчас, когда она ходит по комнате, то это не бесцельное расха-живание, а четкий план изучения того, что перед ней. Кроме того, привлечь ее внимание к новым вещам несложно. Трудно предсказывать что-либо конкретное, но если придет речь, то, безусловно, наступит и больший прогресс в развитии ребенка, но какой, сказать заранее невозможно».

Для меня это звучало как подтверждение правильного пути с диетой и биокоррекцией.

Нам сказали, кстати, что есть родители, которые делают и диету и витамины В или омега-3 и утверждают, что это помогает, но мы в разговорах с официальными органами на это не напирали, а, наоборот, говорили об имеющихся аллергиях и исключении аллергенов. Я «воробей стреляный» и если не признано это официальной медициной, то и нечего лезть на рожон, а то неизвестно, чем дело закончится. Еще объявят тебя самого полудурком и ребенка заберут, чтобы ты не издевался. Всякие случаи бывают.

Сентябрь 2007

Вернулись из Испании. Пребывание там было не из легких.

Утром мы шли на море, дорога туда была несложной, Аурель хотела попасть к морю. В воде она была не более 5-7 мин. Потом она выходила на берег и бежала по пляжу, не останавливаясь, а мы за ней, пока не удавалось повернуть ее в обратную сторону. Один с таким заданием управиться был не в силах, поэтому мы бегали вдвоем и никто из нас не мог присесть ни на минуту.

Дорога с моря занимала почти час, тут Аурель шла медленно, собирала камни, рвала цветы, останавливалась. После обеда мы все отдыхали, а потом снова шли на море.

Иногда, после обеда, шли в бассейн возле дома, но это было еще сложнее. Достать Аурель из бассейна было искусство. Обычно один сидел с ней в бассейне, а второй переодевался и собирал вещи. Потом надо было быстро ее из бассейна выманить, надеть на нее платье и тогда, когда платье было одето, она спокойно шла домой, но вот второй человек уже переодеться не успевал и уходил в купальной одежде.

Один раз я подумала, что теперь она научилась, как себя туг ведут в бассейне, и пошла с ней туда одна. Вот это был кошмар.

Выудить ее из бассейна мне не удалось. Когда я попыталась просто вытащить ее оттуда, как муж, то я не смогла сделать это физически. Оставить ее там было опасно, она нигде не могла стоять. Даже если мне удавалось покинуть бассейн с ней, то собрать вещи я не могла, так как она кидалась туда снова.

Мне удалось усадить ее в детский бассейн, покидать все в сумку, но уходить Аурель не уходила. Для этого надо было переодеть ее в платье, а тут никак — истерика и одетое платье долой.

Истошный крик, как будто ее режут. Люди вышли на балконы и высунулись в окна. Ну-ка, какие там издевательства над ребенком?

Пришлось тащить ее на руках, без платья и только потом, когда мы покинули территорию бассейна и калитка захлопнулась, опустить ее на землю. Аурель подергала калитку, поорала, но все-таки пошла домой. У меня тряслись ноги и руки от напряжения, и хотелось самой рыдать и выть, как она.

Тоже была наука - наш аутист не «раб платья»!

Всего один раз за все время пребывания в Испании мы вышли с Аурель на прогулку. Это тоже было ошибкой. Практически сразу выяснилось, что Аурель идет только туда, куда считает нужным, и мы не в состоянии это регулировать. Мы таскались за ней по какому-то оврагу и канавам и с трудом повернули ее на правильную дорогу. После почти трех часов изнурительной прогулки, обессиленные, пришли мы домой. Больше охоты гулять у нас не было.

Что-то ни диета, ни биокоррекция нам особо не помогают.

Лена говорила, что Аурель что-то начала говорить, когда они прилетели с ней в первый день. Аурель даже спросила ее: «Где мы?», но вот в наши две недели мы не услышали ни одного осмысленного звука. Аурель ни разу нас не позвала, ничего не попросила и никак ни на какие наши обращения не реагировала.

Аурель не шла с нами за руку, не заботилась, где мы, а поход в магазин выглядел приблизительно так: я собирала продукты в магазине, а муж носился за Аурель по супермаркету. Благо там расставлены качалки и можно передохнуть, уплатив один евро.

Когда Аурель уставала, то муж приводил ее в торговый зал. Там мы сажали ее в корзину для покупок, и она тут же засыпала.

Даже просто возить в ее корзине, если она не спала, было невозможно. Она выскакивала и бежала.

Но то, что мы выдержали при перелете домой, не поддается описанию.

Мы вылетели из Малаги при тридцатиградусной жаре. Аурель была одета в летнее легкое платье и сандалии. Мы приземлились во Франкфурте и там узнали, что на улице 19 градусов. Попытки одеть ей носки и брюки не увенчались успехом. Мы бегали за ней по аэропорту Франкфурта два часа и потом пошли на посадку. Надо было садиться в автобус. На улице был дождь, похолодало до 17. Мы решили одеть ее насильно.

Аурель заорала как резанная, забилась. Мы успели одеть только брюки и завязать их. Она повалилась на пол и завизжала. Люди стояли и смотрели на это в шоке. Носки одеть не удалось, и я потащила орущего и вырывающегося ребенка в автобус, а муж тащил вещи. Держать ее было трудно.

В автобус набивались люди, и я боялась, что если она выскользнет у меня из рук и упадет на пол, то ее затопчут! Муж не был в состоянии даже приблизиться к нам. На трап ее тоже пришлось нести.

В самолете Аурель пыталась сорвать с себя брюки, но, слава Богу, ей это не удалось. Истерический визг был такой силы, что я оглохла.

Самолет выруливал на взлет, она стояла на кресле и орала. Мы были бессильны и на грани отчаяния сами. Стюардессы хотели помочь, но стало только хуже.

Я объяснила, что ребенок аутист, и сказала, что не могу ничего сделать. Слава богу, что это был шведский экипаж. Нас оставили в покое. Аурель орала около двадцати минут, самолет тем временем взлетел. Пассажиры смотрели на нас как на чудовищ.

Сколько это может продолжаться, я не знала, потом в отчаянии показала Аурель ее игрушки телепузики. И она замолчала, как будто выключили кнопку, взяла их и начала играть.

При подлете к Гетеборгу Аурель позволила надеть на нее носки и туфли.

Объявили посадку и температуру +10, дождь. Я приготовилась к новым истерикам, так как надо было надеть джинсы и ветровку.

В помещении выдачи багажа Аурель стала ездить на транспортере, все было спокойно.

Я достала одежду и сказала: «Мы в Швеции, тут холодно и тебе надо надеть другую одежду».

Аурель молчала и покорно дала себя переодеть и мы все трое были счастливы, а у нас с мужем в глазах стояли слезы. Она все-таки поняла и согласилась!

Когда я сегодня пишу эти строки, я думаю, что же получили мы за десять месяцев на диете и биокоррекции? Какие кардинальные изменения? Ответ, наверное, прост — улучшений никаких, но мы не получили и ухудшений. То, что было раньше, было еще страшнее и хуже.

Впереди коррекционный детский садик и, я уверена, там все станет лучше. Хотя... иногда эта уверенность пропадает.

Декабрь 2007

Аурель в садике уже три неполных месяца. Садик называется ласково «Медвежонок». В садике пятеро детей, все аутисты с различной степенью тяжести. Самый тяжелый ребенок семи лет. он не говорит, ходит на цыпочках и периодически дико орет.

Наша Аурель тоже не говорит и научилась у него орать. Теперь к прыжкам по дивану добавились еще и дикие крики.

Трое других детей говорят и в разной степени используют речь для коммуникации. Таким образом, Аурель оказалась «второй» по тяжести.

Никаких особых программ для развития детей в садике нет и никогда не было. Все сводится к тем наработкам, которые имеет каждая воспитательница. Так что я в растерянности и депрессии. Мои ожидания не оправдались.

Воспитателей в садике семь. Для каждого ребенка есть ответственный воспитатель, соисполнитель и еще один на подмене.

Таким образом, они подменяют друг друга в течение дня, тренируют ребенка, если это получается, ходят гулять или играют, но обязательно меняются. Ответственную за Аурель зовут Лотта. Аурель ей понравилась и Лотта с удовольствием с ней работает

В конце октября Лотта начала вводить карточки как средство коммуникации. Ребенка надо было научить просить интересующую его вещь, показав карточку с ее изображением.

Для Аурель сделали папку и туда стали помещать те карточки, которые вводили. Причем мне сразу рассказали, что, например, стул желтого цвета ребенок будет узнавать, но вот если стул будет красным, то может возникнуть недоразумение и ребенок его не идентифицирует.

На все мои попытки получить какой-то конкретный план развития ребенка я получала стандартный ответ, что все зависит от возможностей ребенка, и его успехи станут вехами этого плана, что все дети разные и ничего наперед знать нельзя. Вот будем вводить карточки. На мой вопрос, а сколько же времени займет ввод карточек? Ответ был точно таким же.

Карточки были у всех практически у всех даже у говорящих, кроме самого старшего, Маркуса, что ходит на носочках. Он их не освоил.

Философия обучающих очень проста: это дети с тяжелым нарушением психики, и ожидать какого-либо прогресса не приходится. Самое главное дать им по возможности навыки хоть какой-то коммуникации.

Я поняла полную бесполезность моих разговоров о программе обучения и плане с садиковскими специалистами. За плечами у них было в лучшем случае двухгодичное образование обычных педагогов детского сада, и никто не интересовался, как они работают и насколько эффективны их методики. Их питомцы порой не воспринимали вообще ничего, и вряд ли работа воспитателей могла повлиять на состояние этих детей.

Тут было скорее так, что те, кто мог хоть что-то воспринимать — воспринимали, но если нет, то никто не старался приложить усилия для более интенсивных тренировок или поднимать планку требований к тем, кто справлялся.

Я смирилась и поняла, что выше головы не прыгнешь.

Все мои попытки как-то самостоятельно заниматься с Аурель дали нулевой результат. А тем временем карточки были сделаны и для дома тоже, но ввести их в обращение дома мы не сумели вообще. Когда мы их показали Аурель, она молча и с остервенением их раскидала. Я отступила.

Уже практически каждый воспитатель в детском саду по нескольку раз рассказал нам с удивлением и восторгом, что Аурель держит все под контролем и помнит, что находится за закрытыми дверями комнат и шкафов и всегда имеет план, что она хочет в данный момент получить. Я понимала, что они все привыкли, что дети с диагнозом аутизм жизнью вообще не интересуются и кроме своих странных занятий (теребить материал определенного сорта, крутить предметы или раскачиваться из стороны в сторону, а самые продвинутые играть в однообразные игры) ничего не хотят делать. Лечение детей с аутизмом диетой и биокоррекцией в Швеции объявлено ненаучным и безрезультатным.

В интернете одна мама выставила дневник о том, как она лечит своего ребенка альтернативными методами, но больше информации я не нашла. Шведы законопослушны и верят в свою медицину, как самую лучшую в мире, поэтому альтернативщики тут не пользуются успехом. Наше лечение и диету я не афишировала, просто представила справку от аллерголога о глютеновой и казеиновой непереносимости и всю еду приносила в садик.

В садике на тренировках складывали пазлы, сортировали цвета, лепили, рисовали, красили, вводили карточки. Никаких более серьезных занятий или тренировок по плану не было и не ожидалось.

В конце ноября у меня была встреча с воспитателями детского сада. Я не ожидала услышать хоть что-нибудь интересное.

Поэтому шла я туда без особого энтузиазма, а оказалось, что меня ждал приятный сюрприз.

Опишу по порядку. Я сидела напротив двух воспитателей и слушала в пол-уха, как на мой вопрос об индивидуальном плане работы мне рассказывали, что план работы есть, но не написан, что он как бы корректируется каждый день и оттого его никак нельзя изложить на бумаге, а то он погибнет. Что действительность всегда превосходит бумажные проекты, и что все дети прогрессируют относительно своих способностей и самих себя. Устав от этих бесполезных разговоров и желая сменить тему, я задала вопрос о карточках, как далеко они зашли с ними, и собиралась рассказать, что дома ничего не вышло.

Вот тут обе воспитательницы преобразились и, перебивая друг друга, поведали мне, что неделю назад они купили в детский сад новую игрушку. Ее дали всем поиграть и потом спрятали, а карточки сделать на нее не успели. Так вот Аурель хотела эту игрушку получить, но поскольку она не нашла нужной карточки в своей папке, то бросилась перерывать папки всех других детей.

Обе воспитательницы проработали уже более двадцати лет с аутичными детьми, но ни разу за всю практику они не видели ребенка, которому пришла бы в голову идея поискать что-то у других в папках или вообще заметить их существование. Это расценивалось воспитателями как особая одаренность и признак того, что ребенок имеет большие возможности.

Сказать, что это не произвело на меня никакого впечатления, означает соврать. Домой я летела на крыльях, стало понятно, что мы не зря работаем!

Май 2008

В январе 2008 свершилось чудо, о котором я не могла и мечтать! Садик, в который ходила Аурель, принял участие в программе АВА («Прикладной Анализ Поведения»), которая разработана в Америке и с большим успехом применяется во многих других странах для обучения детей не только с аутичными проблемами.

Я читала об этом, видела занятия, снятые на камеру, и мечтала так заниматься с Аурель. Четкий план и интенсивные тренировки. То, что нам надо, но даже скачав книгу про АВА по-русски и английски, я ничего не добилась и не поняла, что и как надо делать.

Поскольку я уже всем в садике давно уши об этом АВА прожужжала, то нам предложили принять участие в программе.

Сначала надо было пройти тестирование, чтобы определить уровень, на котором находится ребенок.

После тестов мы с мужем и Лоттой, которая должна была стать ответственным терапевтом в садике, выслушали итоги этого тестирования.

Чем мы могли на тот момент похвастаться? Да ничем. Аурель не звала нас, если хотела получить помощь; не обращалась к нам вообще никак; никогда не приходила, если ее звали мы; не выполняла ни одной инструкции или просьбы. Она не просилась в туалет, не ела самостоятельно, не одевалась. У нее была эхолалия и она могла повторить кое-какие слова и иногда произносила их сама, но слова как приходили, так и уходили.

Но общее поведение, стабильность и находчивость ставили Аурель на особое место среди других аутичных детей в садике и, конечно, нас потрясло, когда консультант определил возраст Аурель на один год и три месяца.

Я помню, как в комнате повисла гнетущая тишина. В феврале Аурель было в аккурат четыре года и два месяца, вот как раз три года нам и не хватало! Диету мы начали в два года и девять месяцев.

Каково же было мое изумление, когда Лотта сказала мне в коридоре: «Нет, это неправильно, Аурель умная девочка, и ее развитие уже больше двух лет, она просто не может это реализовать, но мы будем работать».

Нам опять сказали, что АВА не панацея, и что каждый ребенок может достичь новой ступени развития, но вот как высоко эта ступень будет, никто не может предсказать.

Диагноз Аурель не давал консультантам больших надежд. Психолог, что делал тест, сама была мамой аутиста и пионером АВА в Швеции. Она начала сама тренировать своего сына двадцать лет назад.

Она с энтузиазмом рассказывала о своем сыне, у которого был такой же диагноз — тяжелый аутизм. Она рассказала, что сейчас он прекрасный парень двадцати пяти лет, живет самостоятельно и даже сам ходит в магазин, но вот только у него проблемы с поиском товаров. Например, огурцы в магазине другого вида, чем на картинке, и он не может их найти, а товар часто не лежит ПРЯМО под вывеской и вот ходит ее парень возле овощей и узнать огурцы не может! Он знает, что в этом случае надо идти и спросить у того, кто работает в магазине, но часто забывает, как их отличать от покупателей в магазине. Но он живет сам! Ассистента у него нет, и он справляется и даже работает в отделе для инвалидов, где сервирует кофе и подбирает материалы для работников этого отдела во время конференций, сортирует информацию на компьютере, работает с настоящими письмами. Она не без гордости сказала, что помогла ему найти работу.

Она говорила, чтобы я не расстраивалась, и что за пять лет АВА все будет отработано и натренировано, что Аурель активная и любознательная. Я помню только, что впечатление от ее рассказа осталось гнетущем. Нет, такой результат я не хотела. Но у меня была надежда на лучший, ведь я ввела диету и биокоррекцию.

«У нас все будет по-другому!» — думала я. И скоро мне представился случай в этом убедиться. Но все по порядку.

По замыслу проекта родители — не пассивные наблюдатели, а должны активно тренировать ребенка.

Мы прошли курсы АВА, и на нашу долю выпадало 5 часов тренировок в неделю, а на садик 15 часов. Не падайте в обморок - сюда входит и время вашей подготовки к занятиям тоже.

После двух месяцев АВА, когда Аурель стала учить названия предметов по карточкам, мы учили карточку огурец.

Приблизительно в это время мне пришла в голову идея посмотреть в магазине, как же все это с огурцами у нас.

Отыскав прилавок с овощами, я увидела, что огурцов там три разновидности: маленькие пупырчатые, длинные и длинные, запакованные в пластик. Я подвела ее к прилавку и сказала: огурец. Аурель молча подошла к прилавку и взяла ближайший длинный в пластике. Я завела ее с другого бока, где были огурцы другого вида, и снова сказала огурец. Сперва она направилась к тем первым, но по дороге остановилась у маленьких взяла один и бросила на пол со словом «ОГУРЕЦ». Я испытала такой восторг, какого не было никогда в моей жизни.

Июнь 2008

У нас произошло событие. Вчера я достала из сумки ежедневный дневник, который ведет садик об Аурель. Я его не люблю, потому что выглядит он приблизительно так: «Как хорошо, что Аурель сегодня в садике. Мы все счастливы! Так весело работать с ней», — все это каждый день, но есть информация о том, как она ела, ходила ли на горшок, и где они гуляли.

Так вот, вчера в ее дневнике лежал листок раскраски. Принцесса Пони была раскрашена разными мелками. Раскраска была убогая, просто начиркано двумя цветами. Я тут же поняла, что это творчество принадлежит руке Аурель. Я взяла рисунок и сказала ей: «О, принцесса Пони! Как красиво ты покрасила!». Аурель молча взяла, посмотрела на раскраску, а я продолжила: «У Аурель много Пони, вон они какие красивые».

Тогда Аурель понесла листок в свою комнату и стала пристраивать его на свободное место на стене. Все молча.

Я принесла клейкую ленту и приклеила листик. Думала, она его тут же сорвет. Она все срывает, до чего дотягивается, но она отошла, удовлетворенная.

И потом, пока мы готовились ко сну, много раз смотрела на листочек с гордостью. Вид у нее был как у художника на персональной выставке.

А сегодня утром мы играли за завтраком. Она не любит сидеть за столом, все норовит убежать. Приводим назад, сажаем, а сегодня она полезла мне на руки. Я стала трясти ее на коленях: «Цок, цок, Аурель едет на лошади. Чук, чук, Аурель едет на поезде, — а потом сказала: — Драх, драх, Аурель ведет машину», - и дала ей в руки розеточку от варенья. Она взяла ее в обе руки и стала рулить! Тогда я сказала: «Аурель летит на самолете», — она поставила розеточку на стол, и я развела ее руки в стороны, и мы полетели на самолете.

Потом я начала сначала, и она включилась в игру. Мы повторили все раза четыре. Она хмыкала, хихикала и ИГРАЛА... это было первый раз в ее жизни.

Все еще июнь 2008

У нас жарко. Неделю назад, когда мы забирали Аурель из детского сада, обескураженные воспитатели сказали, что она устроила днем истерику. Это было совершенно необычно, последняя была полтора года назад, когда ей попытались натянуть мокрые варежки в феврале месяце.

Когда мы приехали домой, то истерика повторилась, как только мы попытались повести ее в туалет. Надо сказать, что Аурель в четыре с половиной года, все еще ходила в памперсах. Так вот, я решила осмотреть ее тело и увидела, что памперсами натерли промежность.

На улице было 26 градусов, я отлично понимала, что Аурель уже большая, а памперсы малы и тогда я просто сняла их.

За вечер Аурель ни одного раза не написала в трусики. Она терпела, пока мы ее не отводили в туалет. На ночь я одела памперс, а утром с десятком трусов ее отправили в садик.

Трусы ни разу не понадобились! Но воспитательницы водили ее в туалет сами. А через неделю она стала инициировать походы в туалет самостоятельно! Эта была первая большая победа!

И опять же не на пустом месте, наконец, я могу громко сказать это.

Кроме того, Аурель начала считать вслух. Она с большим удовольствием перекладывает предметы и четко произносит: один. Два... Счет предметов до десяти освоила в несколько дней, а через 2 — 3 недели мой муж с гордостью показал, что она знает и называет все цифры до 10, которые он ей писал на листе.

Наконец я, как член тренировочной команды Аурель, получила право голоса и ко мне стали прислушиваться!

Каждые две недели мы встречаемся с консультантом и докладываем об успехах. Вот тут я и показала, что мы подготовили дома. Консультант был в восторге. Нам включили в программу тренировки на соотнесение цифры и количества предметов.

Артикуляция у Аурель стала лучше, звуки чище и слова зазвучали четче.

Мы стали показывать Аурель презентацию алфавита, и в несколько дней она выучила все буквы. Вот тогда я решила подписать все карточки, которые мы ей вводили.

Это стал еще один прорыв. Если раньше я показывала карточку и не всегда получала ответ, то, показав ей подписи под карточками, прочитав их и показав каждую букву, я добилась у нее внимания к картинке. Видимо, раньше слова и картинка существовали у нее безотносительно друг к другу, а теперь буквы — подпись связали их воедино! Словарный запас стал набираться стремительно!

Уже чаще она сама называла то, что хотела получить и вдруг, откуда ни возьмись, пришел указательный жест и возглас: «Смотри!!» — обращенный к нам.

Июль 2008

Мы поехали на осмотр к зубному врачу. Нам нужно было проконтролировать состояние челюстно-лицевого аппарата после одного очень неудачного падения в апреле. Поскольку я знала, что ни за что не соглашусь проводить все эти исследования под наркозом, то надо было поехать и пытаться сделать без.

Аутисты и рот — дело тонкое, и редко кто из аутистов позволит делать что-то у себя во рту, поскольку сенситивность рта слишком высока. Иногда бывает, что даже еду аутист в рот не берет.

В садик пришел ребенок в возрасте 1 год и 8 месяцев, который ничего не ест и не берет в рот, кроме своей соски и воды из поилки. Кормят его через катетер. (Забегая вперед, скажу, что после двух лет тренировок АВА его научили брать в рот и обсасывать чипсы, печенье, конфеты и есть надежды натренировать есть.

Мой рассказ о диете и биокоррекции впечатления на маму не произвел, хотя на руках она держала еще одного малыша, и мой наметанный взгляд сразу заметил проблемы, но мама была счастлива — этот хотя бы ел!).

Осмотры у дантиста до сих пор ни разу не заканчивались для нас благополучно, всегда в финале истерика!

А вот что записала я на сайте вчера:

«Это расхожее выражение, что для настоящего аутиста рот священен, может быть легко опровергнуто, если аутист на диете и биокоррекции. Сегодня мы были на контроле в Ортодонтической клинике. Надо было посмотреть, остались ли у нас корни постоянных зубов после молочных, которые были выбиты при падении.

Приехали мы в клинику в 9 утра. В 9.15 нас пригласили к врачу. Аурель сама села в зубоврачебное кресло и, пока мы разговаривали с доктором, рассматривала содержимое жестяной коробки из-под печенья, наполненной колечками, маленькими зверьками, и прочими сокровищами для четырехлетней красавицы. Оттуда Аурель выбрала черепашку и колечко на пальчик.

Потом ей показали картинку: раскрытый рот, а в нем зеркальце для исследования и туг же показали настоящее. Аурель, к восторгу докторши, ввела его себе в рот. Конечно, когда врач взяла у нее зеркало и начала осмотр, то ничего хорошего не вышло, но и скандала не было. Так что, можно сказать, нас исследовали. Но нужно было сделать рентгеновские снимки, и нам было предложено на выбор: пойти и сделать сейчас или пришлют вызов потом. Я подумала, все идет чудно, почему не попытаться? Если нет, то приедем еще раз, а если да...

Для тех, кто понимает, что означает диагноз аутизм, мое решение посетить еще одно НОВОЕ помещение и снова ожидать приема у другого специалиста — случай беспрецедентный. У аутиста такое часто просто невозможно без истерики и агрессивного стремления уйти, но у нас диета и биокоррекция — я рискнула!

Мы спокойно перешли в новое здание и... сорок минут ждали приема.

Доктор — пожилая приветливая женщина, двигается не спеша и настроена позитивно и дружелюбно. Она приносит маленькие фигурки мишек и пытается заинтересовать ими Аурель. Интерес пойман, но результат не тот, что ждала доктор. Аурель не стала играть с ними, а решила спустить их в мусорник. Мы спасаем мишек, а рентгенолог приносит качалку, которую называет «котом». Качалка черная и вместо ручек стилизованные из черного металла силуэты кошачьих голов. Врач поставила качалку на пол, Аурель подхватилась и со словами: «Кот, кот», — села качаться.

Доктор предложила мне сесть в кресло, где будут проводиться исследования, Александр взял Аурель на руки. Она тут же попыталась высвободиться, но рентгенолог начала деловито говорить: «Мама кладет подбородок сюда, я ставлю держалки сюда», — она зафиксировала ими мою голову, но если бы я хотела, то вынуть ее проще простого — просто отклониться назад! Врач комментировала каждое действие: «Сейчас мама поедет на лифте», — она включает кнопку, и стул с жужжанием ползет вверх, я сижу и думаю: кому это все рассказывается? Было такое впечатление, что Аурель не обратила никакого внимания на все то, что со мной проделали, и была занята только тем, чтобы вывернуться и побежать куда-либо. Закончив объяснения, рентгенолог обратилась к Аурель: «Пожалуйста, теперь ты». Я встаю и уступаю место Аурель, врач ставит кота-качалку на стул и... Аурель спокойно садится.

Я думаю: «Нет, все это не сработает». А в это время уже Аурель подвозят к стойке и она кладет подбородок на стойку и позволяет фиксировать голову. Поднимают стул, начинают двигать плоскости, которые не двигались, когда я сидела, и рентгенолог говорит: «Нет, не подходит, надо еще подставить».

Аурель и «кота» снимают на пол. Аурель секунду качается в качалке и намеревается уйти, но уже все готово и ей предлагают снова занять место для исследования. Она садится, все делает правильно, и Александр остается рядом с ней в свинцовом переднике. Дальше едут плоскости, мигают огонечки, рентгенолог прячется и делает снимок. Все это происходит быстро, но мне кажется вечностью, потому что я понимаю, что срыв может быть в любую минуту и тогда истерика, кидание предметов и разговоры о наркозе.

Аурель отпускают со стула, но уйти все еще нельзя, картинка получилась смазанная. Врач говорит Аурель: «Ты не должна говорить. Надо сидеть, абсолютно не двигаясь». Делаем еще раз. Аурель начинает багроветь и как бы готовиться к истерике, но рентгенолог говорит: «Ты сейчас садишься на «кота» и мы снова едем на лифте». Аурель садится, все повторяется и она НЕ ДВИГАЕТСЯ.

Ура, картинка получилась, мы можем уходить. Я рада, но, оказывается, преждевременно. Снимок должны переслать врачу и только, если врач одобрит, мы можем уходить. Я понимаю, что Аурель уже никакая и остаюсь ждать одна, а они с Александром уходят играть на площадку перед зданием. И туг холодный душ: «Картинка замечательная, но нужен снимок зубов. Пойдемте скорее».

Звоню мужу и он вносит Аурель на плечах, поскольку сама она идти обратно не хочет. Теперь мы идем в другой кабинет, и Аурель начинает плакать. Успокаивать ее бесполезно, но рентгенолог достает из шкафа новый свинцовый передник—ярко желтый с массой веселых котов в разных позах. И говорит Аурель: «Смотри как красиво, надень!» И одевает на нее, Аурель замолкает. Муж берет ее на руки и садится. Теперь в рот надо вставить пластину.

Я замираю от ужаса, а Аурель делает то, что говорит ей врач — открывает рот и прикусывает пластину. Начинают делать снимок, Алик говорит: «Она отпустила». Рентгенолог приходит снова, снова вставляет пластину и говорит: «Ты держи зубами, кусай».

Я стою и думаю: «Боже, помоги нам!» И все проходит как надо. Дальше мы получаем в подарок красивый переливающийся карандаш и, на выбор, резинку: Аурель выбирает резинку с жирафом и поросенком. Теперь все. Время 11.30 — мы провели в клинике два часа тридцать минут.

Врач потрясена. «Это фантастика, если подумать о ее диагнозе», — только и говорит она.

Август 2008

В августе мы были на море вместе с моей сестрой и ее сыном, ему 21 год. Оба эти новых человека ей очень понравились. Аурель даже стала звать Борю Мумми-папа. Рано утром она шла в постель к Боре и будила его словами: «Мумми-папа, проснись, проснись!!» При этом никто и никогда не учил еще с ней глаголы. Это пришло само, принеслось по воздуху!

Довольно часто она стала говорить фразу из трех слов: «Я хочу воды» или «Я хочу кекс».

Пребывание на море тоже стало легче. Мы приходили, переодевались, купались и шли с Аурель вдоль пляжа, а потом поворачивали ее назад, когда хотели. Мы могли даже пойти с ней в кафе и попить там кофе, но быстро, пока Аурель выдерживала минут 15 — 20.

Август 2010

(Публикация на сайте)

Писать хочется все реже и реже, идет обычная нормальная работа с ребенком. Аурель растет и развивается, требования к ребенку возрастают, но и проблемы остаются, хотя это уже совсем другой уровень проблем. Ее последний интеллектуальный тест показал возраст 6 лет и 8 месяцев — полное соответствие, но вот социальное развитие все еще на 5 лет.

Аурель идет в нормальную школу в нулевой класс. Мы остановились на варианте школы Александры Монтессеори, которая интегрировала детей с синдромом Дауна в обычный процесс обучения. Кстати, на сегодняшний день, эти школы не так охотно берут детей с проблемами, и перешли у нас в Швеции в разряд элитного обучения.

Мы нашли маленькую школу и позвонили ректору. Два месяца она думала, разговаривать с нами или нет, так «понравилось» ей мое предложение.

Вообще процесс выбора школы начался еще в прошлом году и был довольно длительным, нервотрепным, но все встало на свои места и я спешу поделиться с вами нашей радостью.

Начну все с начала. Назвать Аурель полностью восстановленной я не могу. К пяти годам она говорила редко, но всегда по делу, хотя такой разговор речью назвать было трудно. На этом фоне мне казалось самым подходящим для Аурель оставаться в спецсадике для аутистов до семи лет, а потом начинать первый класс в специальной школе для аутистов.

Когда я в прошлом, 2009 году рассказала об этих планах нашему консультанту-психологу, то она ответила: «Нет, Тамара, ты не понимаешь, о чем ты говоришь! Я не могу себе представить Аурель с ее высоким интеллектом среди обитателей такой школы! Аурель надо к нормальным детям. Может, это рано, но это будет стимулировать ее развитие, а в спецшколу вы успеете. Но вам надо выбрать хорошую школу, в которой мало детей, и где захотят работать совместно с нами и согласятся на ассистента в классе».

Тогда я подумала, что это сложно. Но потом решила, что надо просто попробовать какой-нибудь кружок с нормальными детьми. Поскольку Аурель очень любила музыку и танцы, то я стала искать танцы и нашла подходящие. Но когда мы туда пришли, то оказалось что это студия танцев при Академии балета. После первого же занятия стало ясно, что даже в группе девочек от трех до пяти лет, Аурель смотрится неадекватно, но педагог сказал, что можно попробовать, но она должна поговорить с ректором.

Первой реакцией ректора было: «Нет». Дело в том, что он сам работал с аутичными детьми и даже написал об этом книгу «Танец и развитие особых детей». Он сразу заявил, что ребенок аутист НИКОГДА не может вписаться в группу нормальных детей, а тем более заниматься танцами, поскольку его уровень внимания и развитие двигательной моторики не достаточны для таких упражнений. Я была возмущена, он давал оценку Аурель, а сам ее никогда не видел! Но мы победили!

С ректором повел переговоры наш психолог-консультант и при условии обязательного присутствия ассистента, которым выступила я, нас взяли в группу с испытательным сроком.

Ректор посетил одно занятие, чтобы посмотреть на исключительный случай, и внес свои коррективы. Он сказал, что действительно ребенок перспективный и хорошо копирует поведение окружающих детей, но лучше ей учиться поведению сверстников.

Аурель перевели в группу детей от пяти до шести лет.

После года занятий танцами, поведение и успехи Аурель в танцах были на уровне сверстников! Но теперь стало совершенно ясно, что оставаться в садике для аутистов еще на год до семи лет нельзя. Это станет тормозом в развитии. Надо было срочно решать, что делать.

На совместной встрече представителей садика, консультанта и специального педагога я высказалась за начало обучения в нормальной школе.

Спецпедагог чуть со стула не упала—наш диагноз никто не снимал и не собирался. Она так и сказала, что мы не потянем, и ребенок сделал все успехи на АВА благодаря специальным тренировкам. Исходя из ее опыта, надо идти в спецшколу, где все будет по такой же программе, как и в нормальной школе, но в такт с возможностями Аурель. Без спецпедагогов у Аурель будет коллапс!

Спецпедагог замолчала после своей речи, а меня понесло. Я сказала, что не один садик тренирует Аурель, что я сама не только тренирую, но и вношу конструктивные предложения в программу, что 90 % материала изготовлено и собрано дома. Ребенок здоров и избавлен от аллергий, что дает дополнительный потенциал для развития и главное, это то, что МЫ, ее семья, никуда не пропадаем, а садик уже сделал все, что мог для развития ребенка.

Выступила консультант и поддержала меня.

Ректор детского сада сказала, что Аурель стоит того, что мы задумали, и что при определенной настойчивости добиться можно многого, и рассказала, как «хорошо» в аутичной школе. Дети сидят по одному за партой, отделенные ширмами друг от друга. Есть педагог и помощники. Работу ведут индивидуально, школа имеет очень хорошую репутацию, но дети с синдромом Аспергера по возможности интегрируются в нормальные школы и лучше Аурель отправляться туда. Дальше ректор подвела итог: речь у Аурель отстает, но говорит она всегда с пониманием, у нее хорошее настроение, она уравновешена и у нее большой интеллектуальный потенциал. Ей надо дать шанс!

Тогда я позвонила ректору школы и рассказала, что все — детский сад, консультант одобряют наше решение, а ребенок ходит в школу танцев при балетной Академии. Это подействовало, и ректор решила встретить Аурель.

На встрече Аурель была спокойна, обошла всю школу (помещений там немного — всего по списку в школе 35 учащихся), поиграла с играми, и тут же взялась их собирать на место, а не оставила разбросанными. Ректор сразу это отметила, а потом сказала мне: «У нее живое лицо обычного ребенка, она теплая и вызывает расположение, хотя видно, что она младше своего возраста, но виден и большой потенциал. Я буду представлять дело попечительскому совету».

И вот сегодня ответ: нас приняли!

Январь 2011

Все это кажется нереальным: ребенок, которому в июле 2007 года поставили диагноз ТЯЖЕЛЫЙ АУТИЗМ с умственной отсталостью, в августе 2010 года принят в нормальную школу!

В декабре мы снова поехали, чтобы выполнить свои двадцать часов баротерапии в год, но я и представить не могла такого результата.

Уже через неделю Аурель заявила, что хочет научиться читать по-русски! Муж настоял, чтобы мы зашли в магазин и купили книгу из серии быстрого обучения.

В автобусе я успела презентировать русский алфавит и прочитать слоги на букву Б.

Через неделю Аурель подошла ко мне и деловито спросила, увидев текст по-русски:

— Ты пишешь кирилицыны буквы?

— Нет, я их читаю, — ответила я.

— Я тоже могу читать.

Я показала слово и Аурель прочла: витамины. Я была потрясена! Весь вечер все члены семейства приставали к Аурель с разными словами и она спокойно и правильно их читала!

Приближался Новый Год и мы заказали снова поздравление от Деда Мороза и Снегурочки.

Когда они пришли, то оказалось, что в их программу вошли еще и загадки на русском языке.

Я была уверена, что вот тут-то и «проколемся»! Загадок мы вообще ей ни разу не загадывали, да и любые вопросы вот такого характера до этого оставались без ответа. А тут загадки, да еще на русском языке.

Дед Мороз начал:

«Комочек пуха, длинное ухо,

Прыгает ловко, любит морковку».

Снегурочка показывает характерные для детей заячьи движения, я уже собираюсь подсказать и вдруг звенящим от восторга голосом с легким шведским акцентом Аурель восклицает: «Заяц!»

Все в восторге, но мы больше всех! Она отгадала все загадки!

Да, шероховатости были. Аурель все время хотелось скорее получить подарок, а получив в подарок фейерверк, она совсем потеряла интерес и к Деду Морозу, и к Снегурочке.

Она еще много должна догонять и в развитии речи, и в социализации, но... перед нами открываются горизонты.

Если подумать, какими темпами шло развитие, то можно говорить о чуде, но я не верю в чудеса, а успехи наши благодаря диете, биокоррекции и АВА!

А если это не чудо, то каждая семья с проблемным ребенком может постараться сделать то же самое, горизонты открываются не только перед нами, но и перед вами тоже.