39 страница

Делегация гоминьдана во главе с Чан Кай-ши соглашалась предоставить КПК только один пост губернатора (в провинции Шаньси) и шесть — вице-губернаторов (все в провинциях, расположенных к югу от реки Хуанхэ). Кроме того, коммунисты могли провести на пост губернатора еще три-четыре кандидатуры в несоприкасающихся провинциях, но лишь при условии «свободных выборов». Жесткую позицию занял Чан Кай-ши и по вопросу о вооруженных силах. Он заявил о готовности признать не более 20 дивизий, контролируемых коммунистами, да и те предлагалось вывести из-под влияния КПК и включить в состав гоминьдановской армии.

Камнем преткновения стал вопрос об очередности проведения этих мер в жизнь. Гоминьдановское руководство заявляло, что оно может реорганизовать политическую структуру власти лишь после того, как 8-я и Новая 4-я армии перейдут под непосредственное командование Чан Кай-ши.

Делегация КПК настаивала на том, чтобы коммунисты вошли в состав правительства, которое должно было осуществлять контроль над объединенными вооруженными силами. Она понимала, что в сложившихся конкретно-исторических условиях Китая легальная компартия, лишенная армии и прочных позиций в гоминьдановских районах, то есть на большей части страны, оказалась бы под серьезной угрозой со стороны гоминьдана.

Опасаясь, что удовлетворение требований КПК означало бы на словах и по существу конец монополии власти гоминьдана, Чан Кай-ши категорически отказался сделать уступку, и переговоры зашли в тупик{979}. В подписанном 10 октября совместном коммюнике стороны взяли на себя обязательство добиваться решения проблемы послевоенного демократического переустройства Китая мирным путем и создать Политический консультативный совет (ПКС) из представителей всех политических партий и некоторого числа беспартийных общественных деятелей. ПКС, в свою очередь, должен был образовать коалиционное правительство и решить ряд неурегулированных вопросов. Но, поскольку основные противоречия (о районах влияния и вооруженных силах) преодолены не были, это обязательство оставалось формальным и для Чан Кай-ши, и для Мао Цзэ-Дуна.

Вскоре Гоминьдановское правительство отдало приказ о расширении наступательных операций против Освобожденных районов. В начале ноября ЦК КПК ответил директивой «мобилизовать все силы и, занимая позицию самозащиты, разгромить наступление гоминьдана, отстоять Освобожденные районы и добиться установления мира»{980}.

В первую очередь стороны стремились занять районы Китая, из которых уходила японская армия, где проживала значительная часть населения и имелась относительно развитая промышленность. В них были сосредоточены [376] крупные запасы японского оружия, боеприпасов и различного военного имущества. В условиях общей неурегулированности отношений между КПК и гоминьданом обладание ими значило очень многое. Один из высокопоставленных офицеров гоминьдановского генерального штаба так охарактеризовал позицию своего командования: «Сегодня коммунисты вооружены главным образом винтовками, у них даже станковых пулеметов немного. Но в Маньчжурии — одном из лучших в мире арсеналов, находится огромное количество вооружения... Миллион вооруженных солдат, первоклассный арсенал — есть над чем задуматься!»{981}

Занять районы дислокации японских войск представляло определенную сложность как для гоминьдана, так и для компартии. Руководимые КПК воинские части и партизанские отряды располагались главным образом в Северном и частично в Центральном Китае. Географическое положение их было очень выгодным, но задача усложнялась тем, что они не имели транспортных средств и могли передвигаться только пешим ходом. Кроме того, японские части, выполняя приказ Хэ Ин-циня, капитулировали только перед гоминьдановскими властями. Поэтому часть городов, железнодорожных станций и портов, в которых находились японские гарнизоны, приходилось занимать с боем.

Свои трудности были и у Чан Кай-ши. Он не хотел (да и не мог) двинуть на север и северо-восток войска, которые находились вблизи от оккупированных японцами районов, но возглавлялись местными генералами-милитаристами, не принадлежавшими к его ближайшему окружению. Опасаясь их чрезмерного усиления, он решил для выполнения столь ответственной миссии использовать армии преданных ему лично генералов, дислоцировавшиеся преимущественно на юге Китая{982}. Перебросить их через всю страну по суше он не мог — 90 процентов железных дорог находились в непригодном для эксплуатации состоянии, их подвижной состав был, по существу, уничтожен, туннели и мосты взорваны. Не лучше обстояло дело и с речным флотом, традиционно очень важным для страны. Если учесть, что сеть шоссейных дорог всегда была слабо развита в Китае, то преимущество Чан Кай-ши в поставленном американцами автотранспорте сводилось на нет. Оставалась надежда на воздушный и морской транспорт, но получить его гоминьдановское командование могло только от США, а на это требовалось время{983}.

Стремясь замедлить продвижение руководимых КПК воинских частей и партизанских отрядов, Чан Кай-ши решил использовать соединения капитулировавшей японской экспедиционной армии и войска марионеточного режима. Бывшего противника превращали в союзника и даже в опору в борьбе с КПК. 225 тыс. японских солдат продолжали нести гарнизонную службу в провинциях Шаньси, Хэбэй и Шаньдун до конца 1945 г.{984}. Уже после капитуляции японские войска заняли 19 контролировавшихся КПК городов.

Даже когда они не вели активных действий, их присутствие сковывало части 8-й, Новой 4-й армий и партизан, что позволяло гоминьдановцам оккупировать важные пункты страны{985}.

Вопреки своему обещанию сурово наказать изменников родины Чан Кай-ши стал использовать марионеточные войска, находившиеся в японском тылу, где у него не было опоры; 240 тыс. военнослужащих нанкинского режима он принял в свою армию. Многие старшие и высшие офицеры [377] марионеточных вооруженных сил в свое время занимали высокие должности у Чан Кай-ши, и переход к нему еще раз означал для них «просто возвращение на прежний пост и возобновление старого товарищества»{986}.

Чан Кай-ши действовал при полном одобрении и поддержке со стороны США. Позднее Трумэн писал, что «Чан Кай-ши не мог оккупировать Северо-Восточный и Центральный Китай, пока коммунисты занимали железные дороги. Нам было совершенно ясно, что если мы прикажем японцам немедленно сложить оружие и отойти к морскому побережью, то вся страна будет захвачена коммунистами. Поэтому нам пришлось принять меры по использованию врага для несения гарнизонной службы до тех пор, пока мы не смогли перебросить по воздуху войска китайских националистов (чунцинского правительства. — Ред.)из Южного Китая, а затем морских пехотинцев для охраны морских портов. Японцам было приказано сохранять свои позиции и поддерживать порядок... Эти действия по использованию японцев для сдерживания коммунистов проводились в соответствии с совместным решением государственного департамента и министерства обороны, которые я одобрил»{987}.

Но ограничиваясь использованием японских войск, американское командование спешило занять порты, аэродромы и железные дороги своими силами. Генерал Ведемейер напросил у военного министра США семь дивизий «для создания барьера в Северном Китае и Маньчжурии против Советской России»{988}, но получил только 3-й корпус (1-я и 6-я дивизии) морской пехоты общей численностью 53 тыс. человек; командовал корпусом генерал К. Рокки{989}. Портами высадки были назначены Тяньцзинь, Циндао и Яньтай; в дальнейшем морские пехотинцы должны были занять на севере и северо-востоке страны ряд городов, аэродромы, железные дороги, шахты и удерживать их до прибытия гоминьдановских войск. Транспортировка частей корпуса к портам назначения возлагалась на 7-й флот США под командованием адмирала Т. Кинкейда.

Утром 30 сентября американская морская пехота начала высадку на территории Китая: частя 1-й дивизии высадились в городе Тангу (район Тяньцзиня). По ни Рокки, ни Ведемейер не спешили сменить «полезного союзника». Японцы стояли в городе, охраняли мосты и железные дороги от войск КПК, поэтому их даже разоружали не полностью. То же произошло в городе Циндао, который заняли части 6-й дивизии. После приема капитуляции японских войск встал вопрос, кто будет охранять железную дорогу Цуипаиь — Тяньцзинь. Командир дивизии генерал Л. Шеферд отказался использовать для этой цели своих солдат, а гоминьдановские власти сомневались в боеспособности войск, имевшихся в их распоряжении. Оставались одни японцы — и они продолжали нести службу. Только за сентябрь 1945 г. в стычках с частями 8-й, Новой 4-й армий и отрядами партизан японцы потеряли около 3 тыс. солдат и офицеров, тогда как за семь лет войны против Освобожденных районов их потери составили 25 тыс. убитыми и ранеными{990}.

К середине октября высадка морской пехоты США в портах Северного Китая была в основном завершена. По не всегда она проходила гладко. Войска, находившиеся под командованием коммунистов, успели занять некоторые порты раньше американцев и препятствовали высадке. Так, части 8-й армии, воспользовавшись отходом японцев, заняли города Яньтай и Вэйхап. Но 4 октября коменданту города Яньтай Ю Ку-ину [378] было передано требование командующего 7-м флотом США адмирала Кинкейда вывести все войска из города. 7 октября в порт прибыл отряд десантных кораблей с морскими пехотинцами, хотя это не было продиктовано обстановкой: японцы уже ушли из города. На это же указывал в телеграммах к Ведемейеру от 27 сентября и 7 октября 1945 г. главнокомандующий вооруженными силами КПК Чжу Дэ.

Командование КПК справедливо расценило высадку американцев в портах Северного Китая как акты вмешательства во внутренние дела страны и возлагало всю ответственность за возможные инциденты на военное и политическое руководство США. В конечном счете американцам пришлось отказаться от высадки в Яньтае.

Установив контроль над портами и аэродромами Северного Китая, американцы приступили к переброске гоминьдановских армий с юга страны на север, уделяя особое внимание Шаньдунскому полуострову и Маньчжурии. Китайская 94-я армия (около 35 тыс. человек) была переброшена по воздуху из Лючжоу в Шанхай; соединения 6-й армии, участвовавшие в бирманской кампании (около 40 тыс. человек), — с авиабазы Чжицзян в Нанкин; другие гоминьдановские войска — из Ханькоу и Шанхая в Пекин{991}. Всего в этих операциях было задействовано 250 самолетов 10-й и 14-й воздушных армий США. Наряду с «воздушным мостом» американское командование организовало транспортировку в порты северных провинций нескольких гоминьдановских армий по морю. Общая численность передислоцированных при помощи США войск чунцинского правительства доходила до 500 тыс. солдат и офицеров{992}.

Пытаясь высадить свои армии и на северо-востоке Китая, гоминьдановское руководство стремилось использовать для этой цели порты Люйшунь и Далянь, но советское командование запретило это. Правительству Чан Кай-ши было разъяснено, что «по советско-китайскому Договору Дальний является торговым портом, предназначенным для перевозки товаров, а не войск»{993}. Таким образом, гоминьдановским поискам не удалось высадиться ни в одном из портов Северо-Восточного Китая.

Однако Чан Кай-ши, используя оккупированные морской пехотой США порты и аэродромы, смог перебросить значительные силы на север страны. В результате были заняты все крупные города, порты, угольные шахты, стратегически важные железные дороги Пекин — Чжэнчжоу, Тяньцзинь — Цзинань — Циндао и другие. Гоминьдановское руководство закреплялось в Северном и Центральном Китае.

Сосредоточив все усилия на борьбе с КПК, Чан Кай-ши и его окружение откладывали решение социальных и экономических проблем. В стране увеличивалась инфляция, курс китайского доллара непрерывно падал, ухудшались условия жизни народных масс. По сравнению с последним предвоенным годом (1936 г.) к началу 1946 г. квартирная плата возросла в 543 раза, цены на продовольствие — в 1896 раз, одежду — в 3461 раз, а общий индекс стоимости жизни — в 1464 раза{994}. Тяжелое экономическое положение, усиление репрессий против инакомыслящих, возраставшая зависимость от США — все это вызывало возмущение китайского народа. По Китаю прокатилась волна забастовок, участники которых выдвигали не только экономические, но и политические требования. Чан Кай-ши усиливал террор. Широкий резонанс вызвал расстрел студентов Юго-Западного университета в Куньмине 1 декабря 1945 г.{995}. [379]

Обострялась обстановка и в правящей верхушке гоминьдана. Чан Кай-ши пришлось вступить в борьбу с отдельными милитаристами, которые вновь стремились к автономии. В октябре был смещен губернатор провинции Юньнань генерал Лун Юнь. Показательно, что в этой борьбе Чан Кай-ши пользовался поддержкой США.

Расширявшееся вмешательство США во внутренние дела Китая (к концу года в стране находилось 113 тыс. человек американского военного персонала){996} не могло не вызвать тревоги у американской общественности. Прогрессивные силы Америки организовывали массовые кампании против поддержки режима Чан Кай-ши. В авангарде этого движения шли коммунисты.

Все яснее понимали свою истинную роль и морские пехотинцы США. Уже в августе, сознавая, что их функции будут чисто полицейскими, они не горели желанием добровольно отправиться в Китай, а к ноябрю эти настроения усилились. Больше всего их интересовало скорое возвращение домой{997}.

В конце 1945 г. правящие круги США перед лицом освободительного движения китайского народа и под давлением прогрессивной общественности как в самих Соединенных Штатах, так и во всем мире вынуждены были изменить тактику. Официальный Вашингтон предложил правительству Чан Кай-ши вновь вступить в переговоры с КПК.

Смена тактики повлекла за собой перестановку в американском руководстве в Китае. 27 ноября Белый дом принял отставку Хэрли, который откровенно призывал к расширению неприкрытой агрессии. В тот же день Трумэн назначил своим личным представителем в Китае начальника штаба армии США генерала Маршалла.

13 истории американской политики в Китае 1945 год занимает особое место. Он стал годом наиболее тесного союза правящих кругов США с антинародным режимом Чан Кай-ши. Тайваньское правительство и его сторонники в США считают этот период «высшей точкой» в китайско-американских отношениях{998}. Но фактически его события свидетельствовали о наметившемся провале внешней политики США в отношении Китая. В американской буржуазной историографии распространены версии, объясняющие этот провал некомпетентностью посла Хэрли. По такой подход неправомерен. Политика США в Китае являлась частью общего экспансионистского курса американского империализма, и ее поражение стало одним из первых свидетельств тщетности усилий преградить дорогу к миру, свободе и более справедливому социальному устройству.

3. Политика США в Южной Корее

Несмотря на капитуляцию, Япония пыталась удержать всю политическую, административную и военную власть в Южной Корее в руках колониальной администрации, возглавляемой генерал-губернатором Н. Абэ. Однако японские колонизаторы недооценили стремление корейского народа к свободе. Разгром Советской Армией японских войск в Северной Корее вызвал такой подъем политической активности корейского народа, который не могла удержать колониальная администрация. В народном движении против японцев приняли участие практически все слои корейского народа за исключением небольшой группы компрадорской буржуазии и помещиков. Повсеместно организовывались народные комитеты; [380] к концу августа 1945 г. их насчитывалось около 150{999}. Они имели различные названия: политические народные комитеты, народные комитеты, подготовительные комитеты по организации государственной власти, но все являлись органами народной власти, представлявшей многие слои корейского народа.

6 сентября 1945 г. в Сеуле состоялся первый съезд народных представителей, который высказался за немедленное проведение широких демократических преобразований. Во главе демократического движения как в Северной, так и в Южной Корее находились коммунисты. Но в то время они не представляли достаточно организованной силы, так как находились в подполье и были разобщены. Только 20 августа 1945 г. в Сеуле был организован подготовительный комитет по воссозданию компартии, а в сентябре состоялась партийная конференция, которая избрала Центральный Комитет Коммунистической партии Кореи.

Основными политическими задачами компартия провозгласила обеспечение национальной независимости, разрешение аграрного вопроса, достижение политических свобод для всего народа и создание народной республики.

В первые после капитуляции дни японская администрация не решилась на применение вооруженной силы против нараставшего движения народа и вынуждена была пойти на уступки. Генерал-губернаторство заявило, что оно предоставляет корейскому населению политические свободы и не будет препятствовать созданию народных комитетов, и, кроме того, обязалось обеспечить гражданское население продовольствием, разрешило создание корейских отрядов общественного спокойствия. Из тюрем были освобождены политические заключенные.

Однако вскоре японское командование посчитало, что процесс, демократизации зашел слишком далеко и новая, американская, администрация вряд ли будет заинтересована в создании подлинно народных органов власти. 17 августа на всей территории Южной Кореи было введено осадное положение, а 23-го информационное бюро японской армии объявило, что она «готова к ожесточенной борьбе для охраны жизни и имущества японских подданных в Корее»{1000}. Опасаясь всенародного восстания, японские власти «обращались к американскому военному командованию с настойчивыми просьбами ускорить американскую оккупацию»{1001}.

США к тому времени уже располагали детально разработанным «сценарием» оккупации, и эти обращения удачно вписывались в него. 4 сентября группа американских офицеров из 40 человек высадилась на авиабазе Кимпхо и в тот же день прибыла в Сеул, где провела консультации с реакционными деятелями Южной Кореи о создании марионеточного правительства, оставив нетронутым колониальный аппарат японского генерал-губернаторства. Более того, в распространенном накануне высадки американских войск «Обращении к корейскому народу» генерал Макартур предупреждал, что всякое неподчинение американским оккупационным властям или японской колониальной администрации будет строго караться, вплоть до смертной казни.

8 сентября 24-й армейский корпус США под командованием генерала Дж. Ходжа высадился в порту Инчхон. Американская пропагандистская машина стремилась представить США как «освободителя» корейского народа, но первые же шаги новых властей показали, что это был обман. Вскоре после высадки, 11 сентября, в Южной Корее была учреждена военная администрация во главе с генералом А. Арнольдом. [381]

Правящие круги США стремились создать в Корее марионеточное государство, по достаточно прочной опоры в стране у них не было. На протяжении 35 лет Корея являлась японской колонией и основные экономические позиции были заняты японскими монополиями, малочисленная национальная буржуазия реальной силы не имела. Колониальный аппарат, японское законодательство оставались в силе, и никаких мер против .японской собственности в Корее принято не было. Лишь 25 сентября были запрещены сделки купли-продажи и передача имущества, принадлежавшего правительствам Японии и других государств — участников оси. За это время японцы вывезли из страны значительную часть своих активов.

«Мягкая» линия но отношению к японской администрации сочеталась с «жесткой» — по отношению к органам народной власти. Американская военная администрация отказалась признать народные комитеты в качестве представителей корейского народа. Глава военной администрации Южной Кореи генерал Арнольд, выступая на пресс-конференции, заявил: «В Корее, к югу от 38-го градуса северной широты, есть только одно правительство, созданное в соответствии с декларациями генерала Макартура, общими приказами генерал-лейтенанта Ходжа и приказами по гражданской администрации военного губернатора»{1002}.

Однако вопреки усилиям старых и новых оккупантов в стране продолжалось становление новых и укрепление ранее созданных народных органов власти. Так, 27 сентября был образован народный комитет провинции Кёнсанпукто, 16 октября — городской народный комитет в Инчхоне, 18 октября — народный комитет провинции Канвондо, 20 октября — в Чолланамдо. Трудящиеся начали организовывать профсоюзы; 5 ноября была создана Корейская лига труда{1003}.

Стремясь не допустить перехода власти в руки корейского народа, американцы спешно собирали «надежных» людей — коллаборационистов всех мастей. 53 процента офицерских должностей в государственной полиции заняли те, кто служил,ранее японским властям. Военная администрация США поощряла создание крайне правых политических организаций и групп, различного рода женских и молодежных союзов. Ведущей среди этих организаций являлась демократическая партия, руководящими деятелями которой были представители крайне консервативных и коллаборационистских слоев — «текстильные короли» братья Ким Сон Су и Ким Ен Су, а также сотрудничавшие ранее с японцами Сон Чжин У. Чан Док Су и другие. Преимущественно из представителей компрадорской буржуазии и помещиков состояла и другая реакционная партия Южной Кореи — национальная (кукминдан); к ней примыкала также часть буржуазной интеллигенции.

Сотрудничая с прояпонскими элементами, американские власти в то же время делали ставку на представителей крайне консервативной корейской эмиграции в США и Китае. Определенное место в планах США отводилось «Временному правительству» Кореи, созданному корейской эмиграцией в Шанхае еще в 1919 г. с Ли Сын Маном во главе. На протяжении всей войны оно находилось в Чунцине под опекой Чан Кай-ши, который признал его де-факто. Премьер-министром этого «правительства» являлся ярый националист Ким Гу, а Ли Сын Ман в то время находился в США. Главными заботами «правительства» были тогда перевод японских военных документов для гоминьдановской армии и шпионаж в районах, контролируемых компартией Китая. На это Ким Гу получал ежемесячно около 300тыс. долларов и еще 500 тыс. долларов на специальные нужды{1004}. [382]

Правительство США также сотрудничало с корейской буржуазной эмиграцией, но длительное время не признавало «Временное правительство» Кореи в качестве представителя народа. Только в феврале 1942 г. министерство юстиции США приняло поправку к закону о регистрации, согласно которой корейцы, проживавшие в США, могли указывать свою подлинную национальность, а не регистрироваться в качестве японцев{1005}. 8 июня 1945 г. заместитель государственного секретаря США Д. Грю заявил: «Временное правительство Кореи никогда не осуществляло административную власть над какой-либо частью Кореи и не может рассматриваться в качестве представителя корейского народа»{1006}.

Тем не менее 16 октября 1945 г. Ли Сын Ман был доставлен на американском военном самолете в Южную Корею. Антикоммунистический курс американских правящих кругов привел их к сближению с этим прожженным политиканом. Ли Сын Ман установил контакт с крупными корейскими капиталистами. Демократическая партия и другие реакционные группировки развернули шумную кампанию за признание «Временного правительства» и настаивали на роспуске народных комитетов.

Американская военная администрация учитывала непопулярность «Временного правительства» Кореи и поэтому заявила, что рассматривает членов этого правительства как частных лиц. Но все законы оккупационных властей объективно способствовали деятельности реакции. Среди них — закон о разрешении массовых собраний и демонстраций, попиравший самые элементарные права народа, закон о регистрации политических партий, ограничивавший их деятельность, закон о нарушении порядка военной администрации, возобновлявший драконовские меры японской военщины по преследованию патриотов без суда и следствия, и многие другие{1007}.

Демократические силы Южной Кореи продолжали борьбу за создание государства, которое выражало бы интересы широких народных масс. Возглавляла ее компартия, постоянно пополнявшаяся лучшими представителями рабочих, крестьян, революционной интеллигенции. Укреплялись руководимые коммунистами массовые организации. В ноябре в Сеуле была основана Народная партия, имевшая влияние среди крестьянства и мелкой буржуазии города. Примыкала к коммунистам и созданная в том же месяце Новая народная партия.

20 ноября 1945 г. в Сеуле открылся второй съезд представителей народных комитетов, на котором присутствовало около 700 делегатов от 25 городов и 175 уездов Южной Кореи. В связи с этим глава американской военной администрации вновь повторил, что в Южной Корее есть только одно правительство, и потребовал от руководства народных комитетов самороспуска. Но съезд отклонил это требование и вынес решение усилить борьбу за передачу всей власти народным комитетам, за создание свободной и независимой Кореи.

Однако народным органам власти не удалось провести это решение в жизнь, так как американские военные власти категорически заявили о непризнании народных комитетов. Идя по пути укрепления японского полицейского аппарата, они стали заполнять его корейцами, «имевшими опыт», то есть бывшими солдатами и офицерами японской армии и полиции. Деятельность этих полицейских органов протекала под контролем и руководством американской военной полиции и была направлена на создание марионеточных вооруженных сил. В ноябре 1945 г., организовав [383] департамент «национальной обороны» с сухопутным и военно-морским отделами, Дж. Ходж и А. Арнольд приступили к формированию южнокорейских армии и военно-морского флота.

Американская военная администрация в Южной Корее отказалась передать народным комитетам японскую собственность в стране. 6 декабря генерал Арнольд издал приказ, согласно которому право владения всей японской собственностью в Южной Корее принадлежало военной администрации США{1008}.

Создав военную и политическую опору в Южной Корее, оккупационная администрация перешла к разгрому народных органов власти.

12 декабря военное командование США опубликовало официальное заявление о непризнании народных комитетов. Военная полиция американской армии учинила расправу над руководителями прогрессивных, демократических организаций, ей активно помогали корейская марионеточная полиция и реакционные партии. 19 декабря был совершен налет на Сеульский народный комитет; все документы были уничтожены, а сотрудники комитета подверглись избиению. Реакция перешла в наступление и на периферии.

С разгоном народных комитетов в Южной Корее закончился период своеобразного двоевластия. В результате прямого вмешательства американской военщины контроль над положением в стране перешел в руки корейской реакции во главе с американским ставленником Ли Сын Маном.

Таким образом, политика правящих кругов США, проводимая американской военной администрацией в Южной Корее, была направлена против корейского народа, на создание условий для искусственного расчленения страны. В дальнейшем это привело к нарушению согласованных решений Московского (декабрь 1945 г.) совещания министров иностранных дел, а затем и к расколу корейского государства.

4. Политика империалистических держав в Южной и Юго-Восточной Азии

В 1945 г. предметом особых забот английских правящих кругов была Индия — основная стратегическая и экономическая база британского империализма в Азии. Лидер консервативной партии Черчилль подчеркивал, что «Англия, потеряв Индию в качестве части своей империи, навсегда перестанет существовать как великая держава»{1009}.

Правительство лейбористов, сформированное летом 1945 г., вначале рассчитывало руководствоваться в отношении Индии традиционными принципами английской колониальной политики, то есть теми же, которые использовали их предшественники — консерваторы. Однако эти планы оказались неосуществимыми. Разгром фашистской Германии и милитаристской Японии, события в Китае, Индокитае, Бирме, Малайе и на Филиппинах, где народные массы все решительнее вели борьбу за независимость, оказали огромное влияние на Индию, способствовали новому подъему освободительного движения и в этой стране.

В начале 1945 г. в разных районах Индии прошли собрания и конференции, на которых прозвучала резкая критика английской колониальной политики{1010}. Активизировали свою деятельность две наиболее крупные политические партии. Одна из них — Индийский национальный конгресс (ИНК) — возглавлялась представителями национальной буржуазии [384] и имела преимущественное влияние в районах, населенных индусами (то есть индийцами, исповедующими индуизм). Вторая партия — Мусульманская лига (МЛ) — объединяла главным образом лиц, исповедовавших ислам, а руководство ее защищало интересы мусульманской буржуазии и помещиков. Лидеры обеих партий стремились добиться ликвидации колониальной зависимости Индии путем соглашения с английскими властями.