27 страница. За первые два месяца пребывания советских войск на территории Маньчжурии КПК смогла провести значительную работу по созданию революционной базы

За первые два месяца пребывания советских войск на территории Маньчжурии КПК смогла провести значительную работу по созданию революционной базы, реорганизовать и укрепить вооруженные силы. Еще в октябре 1945 г. в связи с массовым притоком добровольцев командованию 8-й армии Хэбэй-Жэхэ-Ляонинского округа удалось переформировать партизанские полки в регулярные части.

К ноябрю только в бывшей Мукденской провинции Маньчжоу-Го была сформирована более чем 100-тысячная армия. 23 ноября вооруженные силы КПК в Маньчжурии насчитывали уже 195 тыс. человек без учета охранных отрядов при уездных управлениях (около 20 тыс. человек){684}. «При этом наибольшую активность, — говорилось в заявлении для печати представителя ЦК КПК из Яньани 14 февраля 1946 г., — проявили солдаты и командиры бывшей антияпонской объединенной армии. Численный состав этой армии под командованием Чжоу Бао-чжуна вскоре вырос до нескольких десятков тысяч человек. К ним присоединились находившиеся в плену в Северном Китае бойцы и командиры 8-й национально-революционной армии Китая, а также партизаны и бойцы корпуса народных добровольцев в Маньчжурии. На соединение с этими войсками были направлены части 8-й национально-революционной армии и отряды Новой 4-й армии. На базе указанных вооруженных сил в январе 1946 г. и была образовала Объединенная демократическая армия (ОДА) в Маньчжурии численностью до 300 тыс. человек, а также созданы корпус охраны мира и полиция»{685}.

Неоценимое значение имела помощь СССР в оснащении вооруженных сил КПК в Маньчжурии оружием и боевой техникой. По настоятельной просьбе руководства КПК советское командование передало руководимым ею войскам оружие, боевую технику и снаряжение бывшей Квантунской армии. Это дало возможность перевооружить, а также оснастить [262] вновь сформированные части и соединения. Несколько позже китайским вооруженным силам была передана и часть советского оружия{686}.

В результате маньчжурская группировка войск КПК еще накануне развязывания гоминьданом гражданской войны была снабжена в достаточном количестве первоклассным по тому времени оружием. Эта группировка имела преимущественное положение по сравнению с соединениями, находившимися в других частях Китая. В то же время все вооружение более чем миллионной группировки японских экспедиционных сил в Центральном и Северном Китае по условиям капитуляции оказалось в руках гоминьдановской армии.

К концу 1945 г. в Маньчжурию были переброшены части регулярных войск общей численностью до 100 тыс. человек и около 50 тыс. партийных и административных работников. Это позволило не только усилить войска, руководимые КПК, на северо-востоке, но и создать на местах демократические органы власти.

«В районах, очищенных от японцев и марионеток, — говорилось в заявлении ЦК КПК от 14 февраля 1946 г., — созданы избранные народом местные демократические органы власти. В руководство указанными вооруженными силами и местными органами власти вошли члены разгромленных японцами партийных организаций КПК. На руководящую работу в Маньчжурию была направлена группа членов ЦК КПК, создано Маньчжурское бюро ЦК. В настоящее время в Маньчжурии установлен мир и порядок, возрождается экономическая жизнь: торговля, промышленность, другие отрасли хозяйства, улучшаются жизненные условия населения»{687}.

Динамика роста революционных вооруженных сил в Маньчжурии выглядела следующим образом. Если в октябре 1945 г. здесь имелось около 60 тыс. человек из состава войск, руководимых КПК, то к середине декабря 1945 г. — более 334 тыс. человек. Увеличение революционных войск в Маньчжурии происходило главным образом за счет местных формирований. Во второй половине октября 1947 г. войска КПК в Маньчжурии насчитывали уже 465 тыс. человек, в том числе более 240 тыс. человек в регулярных войсках и 222 тыс. человек в местных формированиях{688}.

Сопоставление боевого и численного состава войск КПК в Маньчжурии, Северном и Центральном Китае показывает, что уже к концу 1947 г. маньчжурская группировка фактически являлась сильнейшей в составе войск КПК в целом, особенно если учесть, что войска КПК в Северном и Центральном Китае не были единой компактной группировкой в отличие от маньчжурской, а действовали разрозненно.

По мере постепенного ухода из Маньчжурии советских войск в оставляемые ими города и населенные пункты вступали войска КПК. К 1 мая 1946 г. практически вся территория, за исключением Шэньяна и прилегающего к нему района Южной Маньчжурии, была занята войсками ОДА.

Приход в Маньчжурию войск КПК и восстановление с помощью советских организаций промышленности и транспорта имели для компартии [263] Китая не только военно-стратегическое, но и социально-политическое значение. После долгих лет борьбы в экономически отсталых сельскохозяйственных районах компартия стала действовать в больших городах, крупных организациях, в промышленности и на транспорте, установила тесные связи с рабочим классом. Это благоприятным образом сказалось на усилении позиций коммунистов-интернационалисток, на укреплении влияния рабочего класса в органах народной власти.

Одновременно с освоением территории Маньчжурии организации КПК вели работу по созданию административного аппарата и демократической власти на местах, формированию провинциальных правительств, уездных управлений и низового аппарата.

Перед компартией и народно-демократической властью встали сложные политические и хозяйственные задачи. Проблемы укрепления демократической власти в городах, привлечения к управлению трудящихся и вовлечения их в активную борьбу за национальное освобождение нужно было решать одновременно с неотложными хозяйственными вопросами, с которыми- революционным кадрам прежде не приходилось сталкиваться.

Зарождался политический и экономический аппарат будущей Китайской Народной Республики. Революционные кадры проходили школу хозяйствования, демократических преобразований, опираясь на мощный государственный (общественный) сектор в виде экспроприированной крупной промышленности. При этом партийные организации КПК, народно-демократическая власть широко использовали опыт Советского Союза для проведения социально-экономических преобразований на территории Маньчжурской революционной базы в 1945 — 1947 гг.

О многообразии задач, стоявших перед народной властью, даст представление обращение командования войск провинции Сунцзян к жителям Харбина от 28 апреля 1946 г. В нем подчеркивалось, что «войска народной самообороны окажут населению помощь в мирной демократизации, проведении демократических выборов, создании демократического правительства, развитии промышленности и торговли, улучшении положения рабочих, служащих, работников просвещения, безработных, молодежи и пострадавших от стихийных бедствий, улучшении политического и экономического положения женщин, развитии просвещения, организации здравоохранения и борьбы с эпидемиями и в проведении других реформ для создания счастливого, процветающего самоуправляющегося района города Харбина и осуществлении задач строительства демократического северо-восточного Китая»{689}.

Большое значение в создании революционной базы в Маньчжурии имели выборы народных представителей во временный совещательный комитет, проведенные в июне — июле 1946 г. в Харбине. Перед сессией Временного совещательного комитета были поставлены следующие задачи: «Объединить весь народ в борьбе за независимость, мир и демократию и на основе требований и мнений народа города Харбина выработать истинно демократическую политику, которая бы не только гарантировала свободы народа, но, кроме того, и в экономическом отношении устранила бы все тяготы народа, перестроила его жизнь к лучшему...»{690}

Сессия приняла политическую программу, Организационный статут Временного совещательного комитета и три постановления: «Временные [264] меры по «сведению счетов», «Временные правила по подавлению контрреволюции» и «Принципы распоряжения вражеским имуществом»{691}

Весной 1946 г. общенародное собрание представителей монгольского и китайского населения Хинганской (Синаньской) провинции официально учредило демократическое правительство, избрав главу, а также временный консультативный совет. Этим было положено начало местному самоуправлению и автономии различных народностей провинции.

Говоря о строительстве народной власти, командующий войсками КПК в Маньчжурии Линь Бяо в интервью иностранным корреспондентам заявил: «Мы провели серьезные демократические преобразования в области административного управления провинциями. Все административные органы в занимаемых нами районах, от провинциального правительства до деревенского старосты, избраны самим народом, избраны те, кому он доверяет»{692}.

Профсоюзы Маньчжурии активно включились в общественно-политическую, хозяйственную и другие сферы деятельности. Их представители вошли в состав руководящих муниципальных органов. Профсоюзы брали в свои руки контроль над производством, создавали потребительские кооперативы, клубы, школы, органы печати.

Опираясь на поддержку советских военных властей, демократические силы в Маньчжурии быстро росли и укреплялись. Происходила замена старых органов власти в городах и селах народно-демократическими органами, где руководящую роль заняли представители рабочего класса и трудового крестьянства.

Многоплановые революционно-демократические преобразования в Маньчжурии создавали предпосылки для успеха битв за освобождение всей страны. Именно в центре Маньчжурской революционной базы начали создаваться будущие высшие политические органы и институты КНР. После 1947 г. революционный центр в Китае практически переместился из Яньани в Маньчжурию, где концентрировались основные военно-политические силы, нормально функционировала промышленность, в том числе военная. Здесь партийные организации КПК, опиравшиеся на большой отряд рабочего класса и союз с широкими массами крестьянства, ковали окончательную победу китайской революции.

Маньчжурская революционная база оказала огромное влияние на политическую борьбу, ход гражданской войны и социально-экономические преобразования, проводившиеся в Маньчжурии во второй половине 40-х годов с помощью и при благотворном влиянии Советского Союза. Этот важный международный фактор создавал благоприятные условия для развития и укрепления революционной базы в Маньчжурии и успешного хода борьбы китайского народа за окончательное освобождение от внутренней реакции и империалистического господства.

Таким образом, возникновение и существование Маньчжурской революционной базы связаны как с героической борьбой китайских революционеров, так и, в первую очередь, с решительными действиями Советского Союза, освободившего в 1945 г. Маньчжурию и отстоявшего ее независимое, демократическое развитие, Маньчжурия была защищена от иностранного и гоминьдановского вторжения. Военное, дипломатическое, экономическое и иное содействие Советского Союза Маньчжурской революционной базе в 1945 — 1949 гг. — важный интернациональный вклад советского народа в народно-освободительную борьбу в Китае. [265]

Победа революции в Китае стоила бы слитком больших жертв, если бы Советский Союз в этот период не вел дипломатической борьбы в интересах китайского народа, используя свой международный авторитет, политическое и военное влияние, особенно в условиях первоначальных неудач КПК в ходе гражданской войны. Этими действиями было сорвано широкое прямое вмешательство США во внутренние дела Китая. Своей борьбой на международной арене и непосредственной помощью китайским революционным силам Советский Союз отстоял интересы китайского народа, не допустил разгрома сердцевины освободительного движения в Китае в 40-х годах — Маньчжурской революционной базы. СССР вывел свои войска из Китая с полным учетом интересов освободительной борьбы. В этот сложный период он эффективно использовал на благо китайской революции договор и соглашения от 14 августа 1945 г., свое присутствие в Маньчжурии, в том числе и в военно-морской базе Порт-Артур и на Китайско-Чанчуньской железной дороге (КЧЖД).

События в Маньчжурии включали в себя период накопления революционных сил в условиях временных успехов гоминьдановских войск, а затем резкий перелом в пользу компартии Китая, который завершился стремительным наступлением народных вооруженных сил из Маньчжурии на юг страны, крахом гоминьдана и его американских покровителей, созданием КНР.

Партийные организации, рабочий класс и армия Маньчжурской революционной базы, опиравшиеся на поддержку Советского Союза, провели всестороннюю подготовку к противоборству с гоминьданом. Поэтому совершенно закономерен тот факт, что именно вооруженные силы, сформированные, оснащенные и обученные в Маньчжурии, оказались на острие освободительной борьбы и с успехом выдержали экзамен. Они выиграли два из трех основных сражений с гоминьданом на заключительном этапе революции. Во взаимодействии с другими группировками войск КПК они привели китайскую революцию к победе.

Выдающееся значение Маньчжурской революционной базы как нового политического центра китайской революции объясняется не только факторами международного характера, но и тем, что именно в этом районе с его мощным промышленным потенциалом были сосредоточены значительная часть рабочего класса, сильные партийные организации.

Органическое соединение военно-промышленного потенциала Маньчжурской революционной базы, рабоче-крестьянских вооруженных сил, активной помощи и поддержки международного социализма, и прежде всего Советского Союза, а также широких народных выступлений по всему Китаю было использовано КПК для завоевания окончательной победы. Эту борьбу на местах возглавляли и ею руководили тысячи партийных организаций и китайских коммунистов, в том числе прошедших школу революционной борьбы и накопивших опыт хозяйственного строительства в Маньчжурии.

При поддержке и активном содействии Советского Союза Маньчжурия превратилась в мощный плацдарм революционных сил. Становление базы происходило в трудный период, когда американо-чанкайшистская реакция с помощью политических маневров и прямой военной агрессии создала серьезные преграды на пути успешного развития революции. Несмотря на некоторые неудачи на фронтах гражданской войны в 1945 — 1946 гг., Объединенная демократическая армия отстояла территорию базы, революционные завоевания ее населения. Во время пребывания Советской Армии на освобожденной ею территории эта база являлась мощной преградой на пути реализации замыслов США и гоминьдана по захвату Маньчжурии, ликвидации там народно-демократического режима. После вывода советских войск революционные вооруженные силы были достаточно подготовлены, [266] чтобы самостоятельно противостоять американо-чанкайшистской агрессии и защитить интересы Маньчжурской базы.

Любые попытки хоть как-то затушевать исторический вклад Маньчжурской революционной базы в победу китайского народа обречены на провал. Решительные действия маньчжурских революционных войск заложили основу победы и предопределили ее исход. Крупное наступление в Маньчжурии летом 1947 г. показало, что соотношение сил на фронтах гражданской войны в Китае меняется и созревают условия для перехода народно-освободительных сил в решительное наступление.

Значение Маньчжурской революционной базы в победе китайской народной революции определяется следующими основными факторами. В военном отношении Маньчжурская революционная база и ее вооруженные силы в тяжелых боях сохранили самостоятельность, защитили свои границы и обеспечили мирное развитие народно-демократической Маньчжурии, гарантировали стабилизацию экономического и внутриполитического положения. Революционные силы в Маньчжурии опирались на передовой советский военный опыт, их костяком являлись регулярные, хорошо обученные и вооруженные войска, крепкие в партийном и политическом отношении, получившие в ходе гражданской войны большой боевой опыт. Пребывание Советской Армии на военной базе Порт-Артур также явилось важной школой обучения революционных войск современному военному искусству.

С экономической точки зрения Маньчжурия во второй половине 40-х годов усилила свой потенциал и превратилась в развитую военно-промышленную базу, которая удовлетворяла в экономическом и военном отношении нужды не только Маньчжурии, но и революционных сил других освобожденных районов Китая.

Восстановление и развитие промышленности и сельского хозяйства явилось существенной поддержкой молодой Китайской Народной Республике. Сердцевиной тяжелой индустрии КНР стали крупные металлургические, машиностроительные, химические, оборонные и другие предприятия Маньчжурии, построенные и реконструированные с помощью Советского Союза, при активном участии советских специалистов.

В социально-политическом отношении партийные организации КПК и органы народно-демократической власти, организованные в Маньчжурии, осуществили широкие революционные преобразования, которые расширили социальную базу КПК, привлекли на ее сторону широкие массы трудящихся.

Социально-экономические мероприятия в Маньчжурии проводились в основном с учетом принципов научного социализма, с использованием опыта Советского Союза применительно к конкретным условиям Китая. Революционные преобразования осуществлялись под руководством партийных организаций КПК, при ведущей роли рабочего класса, имевшего в Маньчжурии немалый вес и влияние. Маньчжурский рабочий класс опирался на прочный союз с трудовым крестьянством, объединял все слои населения на борьбу за реализацию ближайших и конечных целей революции.

Опыт Маньчжурии опровергает домыслы оппортунистов, утверждающих, что социализм был экспортирован в Китай, что он не имеет там перспективы в силу специфики страны. Практика социально-экономических преобразований на территории Маньчжурской революционной базы доказывает, что они осуществлялись на основе общих закономерностей классовой борьбы.

В идеологическом аспекте опыт Маньчжурии показывает, что борьба интернационалистской и националистской линий в КПК, характеризующая всю ее историю, в ходе становления и укрепления базы носила довольно [2S7] острый характер. Не случайно руководящая группа в КПК стремится сегодня всячески скомпрометировать маньчжурские кадры. Сама обстановка, в которой боролись и трудились коммунисты Маньчжурии, воспитывала у них чувство высокого интернационализма, убеждала в необходимости проведения социальных и демократических преобразований, в преимуществах опыта Советского Союза. Китайские коммунисты проникались доверием к принципам научного социализма, социалистического интернационализма, идеалам марксизма-ленинизма. Все это в свою очередь превращало многочисленный отряд кадровых работников в костяк революционных вооруженных сил, в активную оппозицию националистическому курсу маоистского руководства.

Партийная организация Маньчжурской революционной базы по сравнению с другими революционными базами компартии Китая отличалась довольно крепким в идейном отношении составом. Она была меньше других подвержена националистическим вывихам, хотя, разумеется, и в Маньчжурии имели место выступления оппортунистического, антимарксистского толка, в том числе и н руководящем звене Северо-Восточного бюро ЦК КПК.

Таким образом, жизнь подтверждает, что проблемы становления и развития Маньчжурской революционной базы, выяснение ее подлинной роли в национально-освободительном движении в Китае, а также показ решающего вклада Советского Союза во все эти процессы имеют актуальное политическое значение. Можно с уверенностью сказать, что китайская революция навсегда останется в истории освободительной борьбы трудящихся. «Победа народной революции, — подчеркивал в речи 6 октября 1974 г. в Берлине Л. И. Брежнев, — была великим событием в жизни Китая, в развитии всего мирового революционного движения. Мы воздаем должное подвигу тех китайских коммунистов, которые, выражая чаяния своего народа, возглавили борьбу за национальное освобождение, за утверждение в своей стране новых социальных порядков»{693}.

Эти слова можно с полным основанием адресовать и многочисленному отряду партийных, хозяйственных и военных кадров Маньчжурской революционной балы, которые в 1945 — 1949 гг. вели героическую борьбу за торжество в Китае новых социальных отношений.

Революционная база в Маньчжурии, созданная китайскими коммунистами при активном содействии и помощи Советского Союза, сыграла решающую роль в достижении окончательной победы китайского народа в 1949 г., которая привела к образованию Китайской Народной Республики. Маньчжурская революционная база после падения Яньани стала тем плацдармом, откуда развернулось наступление реорганизованных, обученных и перевооруженных войск, руководимых КПК, против гоминьдановцев.

Китайская революция 1949 г. явилась прямым продолжением мирового революционного процесса, начало которому положил Великий Октябрь. Богатая революционная практика китайских коммунистов, специфические условия освободительной борьбы в Китае наложили отпечаток на революционное движение, но не опровергли те установки, основанные на ленинской теории революции, которые ранее выдвигались подлинными китайскими марксистами. Революционный опыт этой базы находится в полном противоречии с маоистскими лозунгами типа «опора на собственные силы», «главная сила в революции — крестьяне» и т. п. Он [368] опровергает многочисленные фальсификаторские концепции, ставящие цель принизить значение международного фактора и победе китайской революции вообще и роль СССР в освобождении и укреплении Маньчжурии в частности.

На примере Маньчжурской революционной базы, ее развития при содействии СССР можно наглядно убедиться в подлинном интернационализме Советского Союза, его неоценимой бескорыстной помощи китайской революции, которую маоистское руководство пытается вытравить из памяти китайского народа.

Политическое, экономическое и военное укрепление этой базы с помощью Советского Союза в сложной международной обстановке, в процессе напряженной дипломатической борьбы — еще одно свидетельство верности Коммунистической партии Советского Союза и советского народа своему классовому интернациональному долгу.

После освобождения северо-восточной части Китая и капитуляции милитаристской Японии в Китае столкнулись два диаметрально противоположных курса: курс Советского Союза на поддержку китайского народа в его борьбе за полную национальную независимость, предотвращение надвигавшейся гражданской войны, демократический путь развития и империалистический курс США на подчинение Китая интересам американских монополий, укрепление реакционного режима гоминьдановцев. Это столкновение политических курсов нашло наиболее яркое отражение в Маньчжурии, которой в планах американского империализма придавалось особое значение.

Американское военное командование, по существу, предлагало Вашингтону прибрать Маньчжурию к рукам под предлогом установления над ней «опеки великих держав на период, пока китайское правительство не станет достаточно сильным и стабильным, чтобы принять на себя ответственность за полный контроль над страной»{694}.В докладе Ведемейера подчеркивалось, что это единственный путь, чтобы спасти Маньчжурию от коммунистов{695}.

Этот особый интерес американских политических деятелей, милитаристских и финансово-экономических кругов США к Маньчжурии определялся ее близостью к советскому Дальнему Востоку, огромными природными ресурсами и довольно крупным промышленным потенциалом. Экспансионистские цели США в отношении Маньчжурии видны из многочисленных официальных документов, опубликованных госдепартаментом США. Правда, эти цели прикрывались лживыми ссылками на так называемую «угрозу» Маньчжурии и всему Китаю со стороны Советского Союза.

Это была «дымовая завеса», через которую отчетливо просматривались подлинные планы самих Соединенных Штатов. Прикрываясь лживыми заявлениями относительно «заботы» об интересах Китая, о его суверенитете и используя чанкайшистов в качестве троянского коня, американский империализм стремился проникнуть в Маньчжурию и превратить ее одновременно и в экономический придаток монополий США, и в крупнейшую военно-стратегическую базу, нацеленную на советский Дальний Восток.

Чанкайшистов вполне устраивали эти стратегические планы США. В лице американцев они хотели иметь в Маньчжурии мощную силу, противостоящую [269]влиянию на Китай со стороны Советского Союза, которая бы помогла гоминьдану подавить народно-революционные силы в Маньчжурии и во всем Китае.

В докладе, подготовленном в июне 1946 г. американским межведомственным координационным подкомитетом по Дальнему Востоку (образован из представителей госдепартамента, военного и военно-морского ведомств) и посвященном вопросам политики США в отношении Маньчжурии, указывалось, что «ни один из районов Китая не представляет зоны большей опасности для советско-американских отношений, чем Маньчжурия»{696}.Отмечая исключительно важную роль, которую играла Маньчжурия в происходившей на Дальнем Востоке борьбе сильнейших держав в предшествующий период, и подчеркивая тот факт, что Маньчжурия с ее огромными промышленными и сельскохозяйственными ресурсами служила для Японии «главной опорой в ее планах установления мирового господства», стратеги из государственного департамента, военного и военно-морского ведомств США заявляли в докладе, что «вопрос состоит в том, какое государство воспользуется в своих интересах ресурсами Маньчжурии в будущем»{697}.

Мысль авторов доклада сводилась к тому, что этими ресурсами должны владеть США. Особо они подчеркивали преимущества и выгоды, которыми будет обладать государство, контролирующее Маньчжурию. Среди этих «выгод» американских стратегов привлекало наличие незамерзающих портов — Далянь, Хулудао, Инкоу и Люйшунь, развитой сети железных дорог, «соединяющих Маньчжурию с собственно Китаем, Кореей и Сибирью... огромных лесных, а также сельскохозяйственных ресурсов, позволяющих ежегодно выделять на экспорт около 1 млн. тонн излишков пшеницы... Наличие богатых залежей угля, исчисляемых в размере от 10 до 20 млрд. тонн, залежей железа в размере 2 млрд. тонн»{698}.

Приписывая Советскому Союзу агрессивные намерения, авторы доклада рассуждали, что если ему удастся «поглотить» Маньчжурию или привязать ее к себе «экономически — полностью или в весьма значительной степени», то это «значительно усилит советский военный потенциал» в случае «большой войны на Дальнем Востоке». В докладе подчеркивалось, что США не должны допустить использования Советским Союзом Маньчжурии «в целях создания мощной силы в Восточной Азии, которая бы представляла собой серьезную угрозу Соединенным Штатам»{699}. Отмечалось также, что без использования ресурсов Маньчжурии «Китай в предстоящий период лишь номинально будет оставаться в числе главных держав и с превращением Японии в третьестепенную державу баланс сил в Азии будет отсутствовать»{700}.

Антисоветские домыслы и прочие рассуждения американских стратегов из госдепартамента и военных ведомств США, разумеется, понадобились им лишь для того, чтобы оправдать особую заинтересованность правящих кругов США в Маньчжурии как плацдарме на случай войны с Советским Союзом, к подготовке и развязыванию которой уже громко призывали в то время многие агрессивно настроенные политики и генералы.

В докладе отмечалось, что США пытаются распространить на Маньчжурию политику «открытых дверей» не столько из чисто коммерческих соображений, сколько из соображений стратегического порядка, поскольку [270] Соединенным Штатам нужен Китай «как противовес России в Азии», а без Маньчжурии он таким противовесом служить не сможет{701}.

Авторы рекомендовали своему правительству проводить в Маньчжурии политику «открытых дверей», оказывать помощь Чан Кай-ши в установлении власти в Маньчжурии, поощрять его «сопротивление любым попыткам СССР расширить привилегии, полученные им по договору от 14 августа 1945 г.». Предлагалось дать заверения правительству Чан Кай-ши в том, что его протесты против нежелательных для него действий СССР «будут энергично поддержаны Соединенными Штатами»{702}.

В документе был представлен план американской помощи правительству Чан Кай-ши в «восстановлении и развитии» Маньчжурии. В целях укрепления позиций США в этом районе Китая предусматривалось предоставление займов через экспортно-импортный банк «для восстановления железных дорог... и других объектов»{703}. В докладе указывалось, что речь идет о дорогах, «которые не контролируются иностранным капиталом», иными словами, о железнодорожных линиях и других объектах, которые не находились под совместным советско-китайским управлением.

Это показывает, что США поставили себе именно те цели, которые Советское правительство разгадало на китайско-советских переговорах в 1945 г., когда Сун Цзы-вэнь по подсказке американцев стремился максимально ограничить сферу деятельности компании КЧЖД, оставить за ней только главные магистрали и вывести из-под ее контроля предприятия, обслуживающие дорогу. Советское правительство предвидело, что все, что не будет находиться в совместном советско-китайском владении, попадет в руки американцев, и сделало все возможное, чтобы воспрепятствовать этому. Но, разумеется, Советскому правительству пришлось пойти на компромисс: вне рамок соглашения о КЧЖД осталось немало важных хозяйственных объектов.