Обстановка после коренного перелома в войне. Тегеранская конференция 44 страница

Происки румынской реакции потерпели провал. Однако смириться с этим и тем более искать контактов с Советским Союзом для заключения перемирия она все же не хотела. По договоренности правительства Антонеску и лидеров «оппозиции» в начале марта в Анкару был направлен для ведения переговоров о выходе из войны Румынии ее бывший премьер-министр Б. Штирбей. На встречах с английскими представителями он выступил с предложением вывести Румынию из войны путем англо-американской оккупации{1283}. Но такая постановка вопроса в то время не получила поддержки. Штирбею было рекомендовано направиться в Каир и передать мирные предложения всем трем великим державам.

17 марта в Каире начались переговоры представителей Англии, США и СССР с Штирбеем, из высказываний которого стало ясно, что он, формально выступая от имени Маниу, фактически представлял румынские правящие круги в целом{1284}. Советское правительство не возлагало особых надежд на эти переговоры. Оно заявило в ноте от 22 марта английскому правительству, что, во-первых, Маниу не принадлежит к числу таких лидеров, которые могут вести борьбу против Антонеску, а является лишь орудием в его руках и, во-вторых, не видно, чтобы Антонеску проявлял интерес или стремился к переговорам с союзниками по поводу выхода из войны Румынии и перехода ее на сторону союзников. Ввиду такого положения Советское правительство выражало в ноте «сомнение в том, что переговоры, которые велись с князем Штирбеем в последние дни в Каире, могут привести к положительным результатам»{1285}.

Но западные союзники пожелали продолжать переговоры. В конце марта румынскому представителю было передано адресованное лично Антонеску послание главнокомандующего союзными войсками на Средиземноморском театре генерала Г. Уилсона. «Вы немедленно должны капитулировать перед тремя великими державами, — говорилось в нем, — и приказать румынским войскам не оказывать сопротивления русским. Немцы находятся в безнадежном положении на юге России, и у вас теперь наилучший шанс для того, чтобы способствовать их полному поражению. Мы будем судить по результатам, и характер мирных условий, которые будут предъявлены Румынии в конечном счете, в большей части будет зависеть от размера тех усилий, которые она внесет в поражение Германии...»{1286}

12 апреля через Штирбея правительству Румынии были переданы выработанные правительством СССР и согласованные с правительствами Англии и США условия перемирия. Они предусматривали ее разрыв с гитлеровцами и включение в войну против Германии в целях возрождения независимой и суверенной Румынии; восстановление советско-румынской границы по договору 1940 г., возмещение убытков, причиненных [445] Советскому Союзу военными действиями и оккупацией его территории, возвращение всех военнопленных и интернированных, обеспечение свободного перемещения союзных войск по румынской территории. Одновременно Советское правительство выразило согласие на аннулирование решения венского «арбитража» о Трансильвании и оказание помощи в деле ее освобождения{1287}.

Мирные предложения союзников не были приняты правительством Антонеску, продолжавшим оставаться верным фашистской Германии. Такой же, по существу, оказалась и позиция лидеров буржуазных партий, в частности Маниу.

В конце апреля три державы потребовали безотлагательно ответить на предъявленные ими условия перемирия. Но и это не дало результатов. Стало очевидным, что договориться о выходе Румынии из войны невозможно. 1 июня представители трех держав в Каире заявили румынским делегатам, что дальнейшие переговоры бесполезны и они считают их законченными{1288}

Венгерские правители в поисках путей выхода из войны, делая ставку на раскол внутри антифашистской коалиции, также рассчитывали на капитуляцию перед США и Англией. Предварительное соглашение по этому поводу, заключенное в сентябре 1943 г., потеряло значение, так как Тегеранская конференция отклонила черчиллевский «балканский вариант» и англо-американских войск вблизи Венгрии не было. К ее границам приближалась Советская Армия. В такой обстановке представители западных союзников уведомили венгерское правительство, что по достижении советскими войсками Карпат Венгрии лучше всего порвать с Германией и просить мира у СССР{1289}.

Монархофашистские правители Болгарии, находившейся в состоянии войны с Англией и США, усиливали помощь гитлеровцам в войне против Советского Союза, хотя и сохраняли с ним дипломатические отношения. Опасность неизбежного краха Германии и стремление удержаться у власти после поражения в войне заставили болгарские правящие круги также искать пути для установления контактов с представителями США и Англии. Специальный уполномоченный правительства Болгарии Н. Балабанов, находясь в Турции, наладил связи с представителями США. Полковник К. Джедвин, бывший военный атташе США в Болгарии, передал ему приглашение от государственного секретаря США Хэлла принять участие в переговорах в Каире. В то же время торговый представитель Болгарии в Турции сообщил регенту Б. Филову, что «американцы проявляют весьма большой интерес в отношении того, сможем ли мы удержаться против большевистского течения»{1290}.

Весной, когда германские войска, вынужденные отступить из Южной Украины, особенно нуждались в портах для базирования кораблей и в аэродромах для самолетов, болгарское правительство предоставило гитлеровцам возможность использовать для этих целей фактически всю свою территорию. Правительство СССР 17 апреля в ноте болгарскому правительству указывало, что с советской стороны уже неоднократно делались представления Болгарии по поводу использования ее территории и портов Германией для военных действий против Советского Союза. Теперь же, когда положение рейха резко ухудшилось, немецкие фашисты стали [446]особенно широко пользоваться территорией Болгарии в войне против СССР. В болгарских портах Варна и Бургас наряду с румынским портом Констанца базируются основные германские военно-морские силы в Черном море. С болгарской территории германская авиация совершает налеты на советские войска. «Такое положение, — подчеркивалось в ноте, — несовместимо с нормальными отношениями между СССР и Болгарией и дальше терпимо быть не может»{1291}.

Болгарское правительство пыталось отрицать приведенные факты, заявляя, что оно якобы готово проверить их. Правительство СССР 26 апреля предложило восстановить советское консульство в Варне, закрытое по настоянию правительства Болгарии еще в 1942 г., а также учредить консульства в Бургасе и Рущуке (Русе), с тем чтобы дать возможность представителям Советского Союза и Болгарии проверить факты, когда в этом возникнет необходимость{1292}. Принятие этого предложения болгарское правительство поставило в зависимость от возобновления торговых связей с СССР, хотя в условиях военных действий на Черном море положительно решить эту задачу было невозможно. Стало ясно, что правительство Болгарии не собирается менять позицию. Как заявил 16 мая в беседе с американским представителем в Стамбуле возвратившийся на поездки в свою страну Балабанов, его правительство до такой степени контролируется Германией, что Болгария не в состоянии выйти из войны{1293}.

Подробно проанализировав в своей ноте от 18 мая позицию правительства Болгарии, Советское правительство сделало ему серьезное предупреждение. Настаивая на том, чтобы оно без дальнейших оттяжек удовлетворило предложение о восстановлении советского консульства в Варне и об открытии консульств в Бургасе и Рущуке, правительство СССР предупредило, что в противном случае оно «будет считать невозможным сохранение отношений с Болгарией, как с государством, которое помогает и намерено помогать впредь гитлеровской Германии в войне против Советского Союза»{1294}.

Подчиняясь нажиму со стороны Германии, болгарские власти объявили в мае всеобщую мобилизацию, усилили помощь фашистским агрессорам, разрешили передислокацию на территорию страны новых контингентов германских войск. Не прекращая помощи рейху в войне, в том числе и против СССР, правящие круги Болгарии, по существу, вели дело к полному разрыву отношений с Советским Союзом и к возникновению войны между обеими странами.

Таким образом, правящие круги Финляндии, Румынии, Венгрии, Болгарии не воспользовались благоприятными условиями, создавшимися в связи с наступлением Советских Вооруженных Сил зимой и весной 1944 г., для выхода из фашистского блока и вопреки воле своих народов продолжали войну на стороне фашистской Германии. Ввиду этого 13 мая правительства СССР, США и Англии опубликовали совместное заявление, где указали на гибельность политики руководителей Венгрии, Румынии, Болгарии и Финляндии. Правительства трех ведущих государств антигитлеровской коалиции выразили единство своих стремлений довести войну до полной и окончательной победы и уверенность в неизбежности поражения фашистского блока. Они считали, что Венгрия, Румыния, Болгария и Финляндия путем выхода из войны, прекращения пагубного сотрудничества [447] с Германией, а также оказывая сопротивление нацистам еще могут сократить срок борьбы в Европе, уменьшить собственные жертвы. «...Чем дольше они будут продолжать участвовать в войне в сотрудничестве с Германией, тем более гибельными будут для них последствия... Эти государства должны поэтому решить сейчас, намерены ли они упорствовать в их нынешней безнадежной и гибельной политике препятствования неизбежной победе союзников, хотя для них еще есть время внести вклад в эту победу »{1295}. Такой призыв трех держав сыграл определенную роль в будущем распаде фашистского блока.

В основном успешно и согласованно решались союзниками вопросы, относившиеся к Германии. 14 января в Лондоне начала работу Европейская консультативная комиссия (ЕКК) — орган, созданный Московской конференцией министров иностранных дел трех держав для рассмотрения важнейших международных проблем, связанных с выработкой условий капитуляции вражеских государств, подготовкой и установлением послевоенного мира.

На заседании Европейской консультативной комиссии было решено заняться прежде всего разработкой условий капитуляции Германии. Предложения английского и американского правительств по этому вопросу в целом основывались на принципе безоговорочной капитуляции нацистской Германии. Однако они не считали необходимым объявлять весь личный состав гитлеровских войск военнопленными. К тому же английская и американская стороны допускали возможность сохранения некоторых нацистских организаций, если таковые «окажутся желательными» для выполнения «экономических или социальных функций»{1296}. Это свидетельствовало о стремлении правящих кругов западных стран использовать такие организации для сохранения реакционных политических и экономических устоев в Германии. США обходили вопрос о возмещении ущерба, причиненного рейхом другим государствам, и т. д. В то же время они предусматривали оккупацию Германии на неограниченное время, а также экономические меры, которые надолго поставили бы страну под полный политический и экономический контроль Соединенных Штатов.

Советская сторона не могла согласиться с такого рода предложениями. Поскольку между союзниками выявились разногласия по политическим и экономическим вопросам, правительство СССР 15 февраля предложило ограничиться в документе об условиях капитуляции Германии только военными требованиями, не касаясь пока политических и экономических. СССР считал необходимым предусмотреть полную капитуляцию вооруженных сил Германии, в том числе соединений и частей СС, СА и гестапо{1297}. Поясняя этот пункт, советский представитель в ЕКК Ф. Т. Гусев говорил: «В Германии имеются армия, авиация, флот, составляющие ее вооруженные силы, но, кроме этого, имеются соединения и части СС, СА, гестапо, которые являются одновременно и военными и гражданскими. Режим гражданской жизни в Германии пронизан и скован военным или полувоенным аппаратом. Перед союзниками стоят весьма большие задачи не только в открытом бою разбить вооруженные силы Германии, но сломить и разбить всю военную машину германского государства»{1298}. В то же время советские предложения предусматривали возможность предъявления Германии дополнительных, подробно разработанных требований по политическим, экономическим, военным и другим вопросам [448]ее капитуляции{1299}. Правительства США и Англии согласились принять советское предложение в качестве основы для дальнейшего обсуждения.

18 апреля американский представитель в ЕКК Д. Вайнант предложил обобщенный проект документа о безоговорочной капитуляции Германии, в основу которого были положены советские предложения. 25 июля этот документ был окончательно согласован. Предусматривалось осуществление таких мер: полное поражение Германии, прекращение ею военных действий, разоружение германских войск, установление в стране верховной власти союзников. Согласно последнему пункту три правительства имели «полную свободу предъявления впоследствии таких дополнительных требований, которые могут оказаться необходимыми»{1300}.

В Европейской консультативной комиссии началось обсуждение также вопросов о зонах военной оккупации в Германии, контрольном механизме для нее и других.

В связи с приближением конца войны усилилось внимание ведущих государств антифашистской коалиции к вопросу о сотрудничестве в послевоенное время. В феврале — марте главы правительств СССР и США обменялись посланиями, где признали целесообразным создать аппарат Объединенных наций для экономического сотрудничества после войны. Успешно проходили переговоры о деятельности Администрации помощи и восстановления Объединенных наций (ЮНРРА).

После Тегеранской конференции заметно улучшились союзнические отношения. Но согласованные действия трех великих держав по вопросам ведения войны вовсе не означали, что были устранены все разногласия между этими странами.

По-прежнему сохранялись серьезные антагонизмы между США и Англией — капиталистическими партнерами по коалиции. Политика США в различных районах земного шара была направлена на поддержку растущей экспансии американских монополий. Американская дипломатия, например, активно содействовала попыткам своих нефтяных компаний потеснить Англию на Ближнем и Среднем Востоке. Переговоры, которые велись в апреле — мае 1944 г. между представителями обеих стран в Вашингтоне и Лондоне, обнаружили новое обострение англоамериканской борьбы за средневосточную нефть и за преобладающее влияние в Саудовской Аравии. Незадолго до этого — 20 февраля Черчилль телеграфировал Рузвельту: «Некоторые круги в Англии опасаются, что Соединенные Штаты хотят лишить нас наших нефтяных активов на Среднем Востоке, от которых, в числе прочего, зависит снабжение нашего флота»{1301}. Однако попытки урегулировать нефтяные разногласия не имели успеха.

В то же время перед лицом подъема массового антифашистского движения и национально-освободительной борьбы США и Англия стремились укрепить общие позиции мирового капитализма. Все более сближались точки зрения западных союзников в колониальном вопросе. Направленная против Англии американская пропаганда «антиколониализма» затухала по мере того, как росли требования военных кругов о приобретении военно-стратегических баз. С 1944 г. официальная политика США, подчеркивает американский историк У. Макнейл, становится все менее критической в отношении Британской империи. Такой сдвиг был обусловлен собственными притязаниями США на Тихом океане, их планами использования разветвленной сети английских военных баз{1302}. [449]

Между союзными странами продолжали оставаться противоречия, обусловленные наличием двух противоположных общественных систем — социалистической в СССР и капиталистической в США и Англии. Реалистическая позиция укрепления связей с Советским Союзом сочеталась у западных стран со стремлением к ослаблению его мощи и международного авторитета, а также демократических сил в мире. Наиболее реакционная часть правящей верхушки как в США, так и в Англии не стремилась к подлинному сотрудничеству со Страной Советов. Это накладывало отпечаток на решение многих вопросов, особенно проблем послевоенного устройства мира. В результате реализм во внешней политике США и Англии в ряде случаев уступал место антисоветским замыслам. Так, английский историк У. Нэпп отмечает, что Черчилль «всеми силами... старался ограничить область, в которой военная победа могла бы дать России политическую власть», и поэтому искал всяческие «контрбалансы» — региональные группировки, западноевропейский союз и т. п.{1303}, исходил из идеи «несовместимости» интересов Англии, СССР и США{1304}.

Антисоветскую направленность имела «средиземноморская» стратегия и связанные с ней проекты балканской и дунайской федераций. В официальной истории британской внешней политики в годы войны так излагается содержание одного из относившихся к этому времени документов министерства иностранных дел: «Наше единственное конструктивное предложение по вопросу о будущем Юго-Восточной Европы сводилось к конфедерации соответствующих государств. Русские, однако, отвергли это решение на основании того, что оно создало бы направленный против них санитарный кордон»{1305}. С точки зрения «угрозы коммунизма» реакционные элементы Англии рассматривали и германскую проблему. Министр финансов США Г. Моргентау не случайно отметил в своем дневнике летом 1944 г., что «сильная Германия» привлекает многих английских тори как «потенциальный рынок» и как «противовес России»{1306}.

Особенно тревожили буржуазные круги Запада возросшее международное влияние и огромный авторитет социалистической державы. Английский исполнительный комитет по делам политической войны в мае издал специальные указания относительно соблюдения умеренности во взглядах на СССР. В этих указаниях говорилось, что вследствие постоянных успехов Советской Армии во всей оккупированной Европе растет уважение к Советскому Союзу. Комитет с тревогой отмечал, что многие смотрят на СССР как на передового защитника демократических свобод, индивидуальных прав и как на образцовое государство, политические и экономические учреждения которого гораздо прогрессивней и дееспособней, чем учреждения любой другой страны.

Однако в целом на этом этапе войны во внешней политике США и Англии доминировало стремление к сотрудничеству с Советским Союзом в вопросах ведения войны и послевоенного устройства. Политические и военные руководители США и Англии были вынуждены считаться с ростом могущества и международного авторитета социалистической державы. Правительство Рузвельта приняло рекомендации комитета начальников штабов от 16 мая в отношениях с СССР учитывать «феноменальное развитие» его военной и экономической мощи{1307}. [450]

Немаловажное значение имели и внутриполитические факторы. В США в год президентских выборов администрация демократов не могла игнорировать то обстоятельство, что курс на сотрудничество с советским союзником поддерживали широкие слои избирателей. За активную помощь СССР выступал и английский народ. Его большинство, писал 22 мая в официальном отчете по возвращении из Лондона заместитель государственного секретаря США Э. Стеттиниус, не разделяет мнения об «угрозе большевизма», которое исходит от меньшинства «на крайне правом фланге»{1308}. Правящие круги США и Англии должны были прислушиваться к настроениям и требованиям широчайших слоев населения в своих странах, к требованиям масс во всем мире. Единство целей народов СССР, Англии и США в войне против фашизма содействовало упрочению антигитлеровской коалиции.

Таким образом, несмотря на противоположность общественных систем и обусловленный этим неодинаковый подход к задачам ведения войны и проблемам будущего мира, главные державы коалиции находили взаимоприемлемые решения по многим важным международным вопросам. Именно об этом свидетельствуют решения Тегеранской конференции, особенно об открытии второго фронта, согласованные действия союзников в отношении вражеских стран, деятельность Европейской консультативной комиссии и Консультативного совета по вопросам Италии. Конечно, не все разногласия были преодолены. По вине правящих кругов западных держав не нашла решения польская проблема, не было выработано единой линии в отношении Франции. Но определяющими были не разногласия. Общность интересов в войне, логика борьбы против общего врага объективно вели к сплочению боевого союза народов, упрочению практического сотрудничества между СССР, США, Англией.

3. Углубление кризиса внешней политики стран фашистского блока

Поражения вооруженных сил держав оси, особенно вермахта на советско-германском фронте, вели к все большему ослаблению агрессивного блока в целом. Италия — главная союзница Германии в Европе — вышла из фашистского союза, положив начало его распаду. Это событие имело крупные военно-политические последствия: оно усилило международную изоляцию Германии, оказало разлагающее воздействие на ее европейских союзников.

Участники блока еще продолжали сотрудничество, но в то же время, видя неизбежность поражения Германии, ее союзники, как уже указывалось выше, усиленно искали возможности выхода из войны и заключения перемирия с помощью западных держав. Правители Румынии, Венгрии, Финляндии, Болгарии пытались выторговать такие условия мира, которые позволили бы им удержаться у власти. Этот зондаж свидетельствовал о растущем обострении противоречий внутри блока, углублении кризиса в нем.

Руководство нацистской Германии имело все основания опасаться того, что каждый из участников блока при удобном случае способен последовать за Италией. Германская дипломатия любой ценой, всеми средствами стремилась сохранить и укрепить коалицию, не допустить выхода стран-сателлитов из войны. Грубо вмешиваясь во внутренние дела этих стран, беззастенчиво попирая их национальный суверенитет, гитлеровцы открыто поддерживали там тех, кто послушно исполнял их [451] волю, подавлял освободительное движение масс, предоставлял в распоряжение Германии людские ресурсы и экономический потенциал для продолжения войны.

Важное место в планах стабилизации обороны на востоке германское руководство отводило Финляндии, вооруженные силы которой вместе с 20-й немецкой армией удерживали северное крыло стратегического фронта против СССР. Попытки сепаратного выхода из войны, предпринятые финским правительством осенью 1943 г., усилили в рейхе неуверенность в надежности своего северного союзника. В декабре министр иностранных дел Германии И. Риббентроп вручил финскому посланнику в Берлине меморандум с требованием заключить германо-финляндский договор, в котором содержалось бы обязательство об отказе от сепаратного мира. Нацисты добились заверений со стороны правителей Финляндии о готовности продолжать войну. Наряду с дипломатическим давлением гитлеровское руководство разрабатывало планы оккупации Финляндии в случае ее выхода из войны{1309}.

Особую тревогу в Германии вызвали переговоры финского правительства о перемирии непосредственно с Советским Союзом. Были предприняты все меры, чтобы сорвать их. 21 февраля германский посланник В. Блюхер сделал заявление министру иностранных дел Финляндии, в котором подчеркнул, что сепаратные переговоры являются предательством со всеми вытекающими отсюда последствиями. Финские правящие круги в тот же день направили в Германию представителя ставки, чтобы заверить нацистское руководство в верности союзу с рейхом. Однако это не успокоило гитлеровскую дипломатию. Германия продолжала оказывать давление на финское правительство. В марте Блюхер и представитель германской ставки генерал В. Эрфурт заявили финским руководителям, что их мирный зондаж может повлечь серьезные последствия, и угрожали оккупацией страны{1310}.

Нажим Берлина, несомненно, оказал определенное влияние на линию поведения финских правителей в переговорах с СССР, которые и без того ненавидели страну социализма. 12 апреля финский парламент отказался принять советские предложения о перемирии{1311}. К. Маннергейм и другие официальные деятели Финляндии объясняли нацистам предпринятый ими мирный зондаж внутренними соображениями, стремлением нейтрализовать антивоенную оппозицию и доказать, что мир с Москвой невозможен. Однако руководство Германии не было удовлетворено этим. 18 апреля в качестве меры наказания за переговоры с СССР оно распорядилось приостановить поставки оружия в Финляндию и в дальнейшем оказывать ей помощь, лишь абсолютно необходимую для совместных операций против Советской Армии. С начала мая перестали прибывать из Германии суда с пшеницей. Одновременно на финских военных руководителей продолжали оказывать нажим представители ОКБ{1312}.

12 мая Маннергейм направил Гитлеру верноподданническое письмо. Но и оно не удовлетворило фюрера, который 1 июня ответил, что вопрос о мирных переговорах не является сугубо финским делом и затрагивает все воюющие страны. Он убеждал Маннергейма, что Россия должна быть разбита, а соглашения с западными державами можно достичь только после [452] того, как они попытаются высадиться на континент и понесут сокрушительное поражение. В письме также содержался отказ в военных поставках{1313}.

Таким образом, срыв правящими кругами Финляндии переговоров о перемирии не сгладил германо-финляндских противоречий. Отношения между двумя странами стали натянутыми, и взаимное доверие было утрачено. На совещании ОКБ в Зонтхофене 22 мая относительно Финляндии указывалось: «...хотя перемирие сорвано, есть опасность в отношении позиции народа и армии»{1314}.

Сильно тревожила фашистское руководство Германии и позиция Венгрии. Правящая верхушка этой страны все больше теряла веру в победу фашистского блока, но вместе с тем ее страшил приход Советской Армии. Поэтому она маневрировала, сочетая «реверансы» в сторону Германии с поисками путей для заключения сепаратного договора с западными державами. Специальный уполномоченный министерства иностранных дел Германии Э. Везенмайер в декабре 1943 г. писал, что политика и пропаганда венгерского правительства в отношении рейха приняли форму скрытой провокации и поэтому необходимы энергичные действия со стороны Германии. Он предлагал целую систему военно-политического, экономического и дипломатического давления на Венгрию{1315}.

Венгерские правящие круги не предпринимали никаких шагов для прекращения войны против СССР. Более того, они стремились всеми способами предотвратить «опасность с Востока». Желая сохранить военную силу для защиты собственных границ и поддержания внутреннего порядка, венгерское правительство в конце 1943 г. неоднократно обращалось к руководству рейха с просьбой отозвать венгерские войска с восточного фронта. В начале 1944 г. в Германию был направлен начальник генерального штаба с поручением добиться возвращения хотя бы части армии в пределы страны, так как «Венгрия желает, чтобы защита ее границ осуществлялась исключительно ее собственными войсками»{1316}. 12 февраля М. Хорти в письме к Гитлеру просил об отводе венгерских дивизий к предгорьям Северо-Восточных Карпат{1317}. Однако немецко-фашистское командование неизменно отказывалось отвести войска Венгрии с советско-германского фронта, рассматривая их пребывание там как залог верности со стороны этого государства.

Политическое и военное руководство Германии видело, как ее союзник все более склоняется к установлению контактов с англичанами и американцами{1318}. Серьезно беспокоили его и антивоенные, антифашистские настроения трудящихся масс в стране. Боясь потерять Венгрию, представлявшую важный источник сил и средств для продолжения войны, прикрывавшую путь советским войскам в Австрию и к южным районам Германии, а также коммуникации германских войск на Балканах, нацисты намеревались удержать ее в фашистском блоке любыми средствами, не останавливаясь даже перед оккупацией, план которой ОКБ разработало еще в сентябре 1943 г. В феврале 1944 г. этот план был рассмотрен и утвержден фашистским руководством{1319}. В проекте меморандума германского [453] управления имперской безопасности 11 марта аннексия Венгрии считалась «неизбежно необходимой», поскольку «политика качелей» приняла нетерпимый характер. Помимо чисто военных мероприятий планировались и политические: замена «антигерманского» правительства М. Каллаи новым — из сугубо пронемецких лиц — при оставлении Хорти у власти{1320}. У венгерских границ концентрировались германские войска, происходила переброска в Венгрию агентуры ÑÑ и СД, шла подготовка к высадке десанта в Будапеште{1321}.

В середине марта Хорти вместе с другими венгерскими политическими и военными лидерами был вызван в гитлеровскую ставку. 18 марта в ходе германо-венгерских переговоров им было указано на «ненадежность» Венгрии и предъявлены ультимативные требования: передать все вооруженные силы под власть германского командования; принять специального представителя Германии с чрезвычайными полномочиями; создать новое правительство, которое гарантировало бы ведение войны вместе с рейхом «до победного конца» и мобилизацию для этого всех сил и экономических средств Венгрии; разместить в стране германские войска с целью содействия новому правительству в проведении внутренних задач и защиты Венгрии извне. Было объявлено, что решение ввести в страну германские войска не подлежит ни изменению, ни отсрочке. Хорти принял все условия.

19 марта венгерский кабинет одобрил действия Германии. Каллаи подал в отставку. В тот же день немецко-фашистские войска, не встретив сопротивления, оккупировали страну. Гестапо приступило к репрессиям в отношении «неблагонадежных» лиц. Были взяты под стражу многие подозреваемые в нелояльном отношении к Германии члены парламента, общественные деятели, схвачены и брошены в застенки коммунисты и сочувствовавшие им, представители оппозиционных партий. Новое венгерское правительство, санкционированное нацистами, возглавил Д. Стояи — бывший посланник Венгрии в Берлине. 22 марта оно принесло «клятву верности» фашистской Германии. В его коммюнике отмечалось, что немецкие войска находятся на территории Венгрии по просьбе венгерского правительства для защиты от «большевистской опасности»{1322}. Фактическими хозяевами положения в стране стали германские оккупанты, эсэсовцы. Венгрия окончательно потеряла независимость.