Военно-политическая обстановка весной 1943 г. 35 страница

В Италии после свержения Муссолини западные союзники стремились не допустить глубоких демократических преобразований. Еще до вступления англо-американских войск в Южную Италию они установили контакт с консервативно-монархическими кругами, заинтересованными в сохранении господства итальянского монополистического капитала. После объявления правительством Бадольо войны гитлеровской Германии правительства СССР, Великобритании и США подписали 13 октября в Москве декларацию о признании Италии «совместно воюющей стороной»{886}. Но политический курс, проводившийся США и Англией совместно с реакционными силами Италии на юге страны, расходился с принятыми на Московской конференции решениями. Планы демократизации Италии и полного уничтожения фашизма, предусмотренные этими решениями, по вине западных держав медленно претворялись в жизнь. Активных [328] мер к смене старого государственного аппарата, как правило, не предпринималось. Офицер контрразведки Р. Бэкингем доносил 31 октября начальнику англо-американской военной миссии при правительстве Бадольо генералу Мезон-Макфарлану: «В итальянском народе ощущается чувство беспокойства, разочарования и удивления тем фактом, что значительная часть фашистов... все еще находится на свободе. Многие из них продолжают занимать прежние посты... Итальянцам, — говорилось далее в донесении, — непонятна пассивность союзников»{887}.

Опасаясь развертывания движения Сопротивления в оккупированной вермахтом Северной Италии, Вашингтон и Лондон противились созданию итальянской освободительной армии. Они стремились ограничить действия партизан сбором разведывательных данных, диверсиями и саботажем{888}. Помощь, обещанная партизанам по соглашению с Комитетом национального освобождения Северной Италии от 3 ноября 1943 г., вплоть до лета 1944 г. предоставлялась в незначительном объеме{889}. Англоамериканская политика союза с реакционными социальными группами и противопоставления их демократическим силам препятствовала более эффективному использованию ресурсов Италии в войне против гитлеровской Германии{890}.

По отношению к Франции США и Англия проводили политику, объективно задерживавшую сплочение антифашистских сил. Западные союзники, особенно США, с самого начала отрицательно реагировали на просьбу о признании Французского комитета национального освобождения. Американские правящие круги намеревались подчинить своему влиянию Францию и ее колонии. В Вашингтоне исходили из предположения, что в результате войны Франция надолго перейдет в разряд второстепенных государств и это облегчит реализацию американских планов в Западной Европе, а также во Французской империи. Не желая подлинного возрождения Франции, США противились созданию централизованных французских органов управления. По мнению Рузвельта, со вступлением союзных армий на территорию Франции она должна будет рассматриваться как оккупированная страна, подчиняющаяся американским и английским военным властям{891}.

Как отмечалось министерством иностранных дел Англии в меморандуме от 13 июля 1943 г., США хотели бы расколоть ФКНО, удалить всех сторонников генерала де Голля и создать марионеточный Французский комитет, послушный союзникам. «Так это или не так, — говорилось в меморандуме, — но в Европе правительство Соединенных Штатов подозревается в симпатиях к французским несопротивленцам и коллаборационистам. У нас есть все основания полагать, что оно все еще поддерживает контакт с маршалом Петэном»{892}.

Позиция Англии по вопросу признания ФКНО определялась отчасти традиционными британскими интересами «равновесия сил» в Европе. В упомянутом меморандуме английское министерство иностранных дел утверждало, что договор Англии с СССР, обеспечивающий «сдерживание» Германии на восточном фланге, «должен быть уравновешен соглашением с могущественной Францией на Западе»{893}. Оно рекомендовало формулу [329] ограниченного признания ФКНО г. И этот, и последующие английские проекты «признания» содержали серьезные оговорки, ограничивавшие полномочия комитета. Но даже эти компромиссные варианты отвергались Вашингтоном.

Однако давление со стороны сил французского Сопротивления и решительное выступление советской дипломатии заставили Соединенные Штаты в конце концов признать ФКНО. Ни английский, ни американский проекты признания не были приемлемыми для Советского правительства, поскольку в них ущемлялись национальные интересы французского народа. Поэтому было согласовано, что СССР, США и Англия выступят со своими заявлениями раздельно, но одновременно{894}. Это произошло 26 августа 1943 г. В американском заявлении имелись формулировки, которые говорили сами за себя: «Взаимоотношения с Французским комитетом национального освобождения должны и в дальнейшем быть подчинены военным потребностям союзного командования... Это заявление не представляет собой признания правительством Соединенных Штатов правительства Франции или Французской империи. Оно представляет собой признание Французского комитета национального освобождения как органа, действующего в пределах определенных ограничений во время войны»{895}. Аналогичный английский документ также содержал оговорки, направленные на ограничение полномочий ФКНО в деле защиты французских интересов.

Наряду с признанием ФКНО западные союзники, опять-таки вследствие поддержки французских интересов со стороны Советского Союза, были вынуждены признать официальные права Франции в Европейской консультативной комиссии и в других союзных органах{896}.

Значительное место во внешнеполитической деятельности западных держав отводилось решению проблем ведения войны на Тихом океане, в Восточной и Юго-Восточной Азии. Они стремились в максимальной степени использовать людские и материальные ресурсы Китая, Индии и других стран, находившихся в орбите их влияния. Американские историки Ч. Романус и Р. Сандерленд в одном из томов труда «Армия США во второй мировой войне» писали: «Географическое положение, громадные людские ресурсы Китая все еще могли играть большую, а возможно, и решающую роль в предстоявшем наступлении на Японию. Каким образом добиться привлечения этих китайских ресурсов, в какой степени зависело от них достижение победы англичан и американцев на Тихом океане — это были главные вопросы, решить которые следовало в октябре 1943 г.»{897}.

Успех в этом плане мог быть достигнут лишь при условии, если бы западные державы строго придерживались провозглашенных ими освободительных целей войны. Однако в действительности по отношению к колониальным и зависимым народам они проводили политику, обусловленную интересами монополистического капитала. При этом постоянно давали о себе знать существовавшие между США и Англией империалистические противоречия. [330]

Правящие круги Англии ставили целью возвращение Малайи, Сингапура и других бывших владений, дальнейшее укрепление своих позиций в Азии. Понимая, что одной Англии не под силу установить свое господство в Китае, они не хотели в то же время поддерживать далеко идущие намерения своего американского союзника. Со своей стороны правительство и высшее военное командование США препятствовали восстановлению английского влияния в Юго-Восточной Азии, стремились утвердить свое собственное господствующее положение в Китае и других районах Азиатского континента.

Некоторые видные деятели США, вопреки принятым ранее решениям считать нацистскую Германию главным противником, время от времени весьма настойчиво выступали за концентрацию основных усилий на Тихоокеанском театре военных действий{898}. Однако Рузвельт, реально оценивая перспективы развития второй мировой войны, не принимал во внимание доводы сторонников «тихоокеанской стратегии». Он признавал подобные концепции опасными для всего американского курса во второй мировой войне. Группировавшиеся вокруг президента политики отдавали себе отчет в том, что Германия значительно сильнее Японии и что Германию необходимо разгромить в первую очередь. Рузвельт считал целесообразным поддерживать в Китае режим Чан Кай-ши как противовес Японии. Намереваясь усилить позиции США в Китае с помощью Чан Кай-ши, он питал надежды на то, что эта страна будет находиться в зависимости от Соединенных Штатов Америки. Отношения США с Китаем, таким образом, определялись не только союзом в войне против Японии, но и стремлением закрепить американскую гегемонию в Восточной Азии{899}.

В свою очередь правящие круги Японии рассчитывали, что отношения между ними и гоминьдановским правительством рано или поздно станут дружественными «во имя совместной борьбы против коммунистов Советского Союза». Антисоветский курс политики Чунцина позволял предполагать именно такое развитие событий. Гоминьдановское правительство, желая изолировать районы в Северо-Западном Китае, контролируемые 8-й армией, и лишить их связей с СССР и МНР, пошло на почти полное прекращение торговли с Советским Союзом через провинцию Синьцзян, а в апреле 1943 г. перебросило крупную группировку своих войск в эту провинцию. В мае Советское правительство в ответ на враждебные действия гоминьдановских властей в Синьцзяне было вынуждено закрыть там свои торговые представительства и отозвать специалистов{900}.

Правительство Чунцина пыталось получать по возможности больше помощи от Соединенных Штатов Америки. На конференции в Квебеке его представители критиковали американского союзника за игнорирование «нужд и потребностей» китайского фронта. Они настаивали на увеличении поставок по ленд-лизу и одновременно требовали предоставления Китаю «равного с прочими места в военно-стратегических и межсоюзнических органах и совещаниях». Это требование Китая осталось неудовлетворенным. Американскую военную помощь гоминьдановцы в основном использовали не для отпора Японии, а для укрепления своих войск, блокировавших 8-ю и Новую 4-ю армии,

В противовес закулисной игре, которую вели определенные группы правящих кругов США, Англии и Китая, советская внешняя политика последовательно отстаивала принципы международного сотрудничества в интересах скорейшего разгрома фашистских агрессоров и установления справедливого и прочного мира. [331]

Правящие круги США, рассчитывая максимально использовать в войне против Японии ресурсы государств Восточной и Юго-Восточной Азии и преследуя далеко идущие цели в этом районе, по-прежнему выдвигали лозунги антиколониализма. Но оказывать давление на английского партнера в вопросе о независимости Индии и других стран этого района они не хотели. Черчилль же и другие английские лидеры решительно и открыто выступали за сохранение колониального господства Англии. В докладе личного представителя американского президента в Индии У. Филлипса, подготовленном к конференции глав правительств США и Англии в мае 1943 г., указывалось, что Индия должна сыграть важную роль в войне против Японии, но не может этого сделать вследствие политики английского кабинета. Филлипс предлагал побудить Черчилля пойти на уступки Индии в деле предоставления ей независимости и продемонстрировать тем самым якобы благожелательную позицию США по отношению к колониальным народам{901}. Однако эти рекомендации не были приняты во внимание правительством США.

На конференции в Квебеке было решено «при планировании исходить из того, что Япония должна быть разбита в течение 12 месяцев после завершения войны с Германией»{902}. Однако конкретно не определялось, когда и с привлечением каких средств начнется генеральное наступление на Японию. Было достигнуто согласие развернуть операции по захвату ряда островов на Тихом океане, активизировать действия англо-индийских войск в Бирме, «продолжать создавать новые и улучшать существующие воздушные пути в Китай, всемерно усиливая его снабжение по воздуху... Энергичное и эффективное проведение широких действий, — говорилось далее в решениях конференции, — против Японии в Юго-Восточной Азии и быстрое увеличение пропускной способности воздушного моста через Бирму в Китай требуют реорганизации командования на Индийском театре военных действий»{903}. Вскоре было создано единое англоамериканское командование в Юго-Восточной Азии во главе с английским адмиралом лордом Л. Маунтбэттеном.

Таким образом, противоречия между США и Англией в вопросах дальневосточной политики и стратегии не оказывали глубокого влияния на ход войны против Японии.

3. Московская конференция министров иностранных дел СССР, США и Англии

Для согласования между членами антигитлеровской коалиции назревших вопросов дальнейшего ведения войны, а также для выработки общей позиции по ряду международных проблем была созвана конференция министров иностранных дел СССР, США и Англии. Она проходила в Москве с 19 по 30 октября 1943 г.

Об общих целях, выдвигаемых на этой конференции советской стороной, газета «Правда» в статье «К предстоящему совещанию трех держав» писала: «Чем полнее и эффективнее будет военное, политическое и экономическое сотрудничество трех великих держав — СССР, Англии и США, тем скорее будет разгромлена гитлеровская Германия, тем крепче будет фундамент будущего мира и тем успешнее будут разрешены проблемы послевоенного устройства в интересах всех союзных стран»{904}.

По рекомендации советской делегации первым пунктом повестки дня стал вопрос «Рассмотрение мероприятий по сокращению сроков войны [332] против Германии и ее союзников в Европе». Она предложила принять решение, согласно которому правительства Англии и США обязались бы провести такие безотлагательные мероприятия, которые обеспечили бы вторжение англо-американских армий в Северную Францию и наряду с мощными, ударами советских войск по основным группировкам вермахта коренным образом подорвали военно-стратегическое положение Германии и привели к решительному сокращению сроков войны. Советская сторона попросила подтвердить обязательства союзников об открытии второго фронта весной 1944 г.{905}.

Уклоняясь от прямого ответа, английский генерал Исмей, выступавший от имени Англии и США, говорил о влиянии на сроки вторжения в Северную Францию ряда моментов, в частности наличия благоприятных метеорологических условий в районе Ла-Манша, значительного сокращения германских военно-воздушных сил в Северо-Западной Европе. При этом он отметил, что германские резервы в данном районе в момент вторжения не должны превышать 12 дивизий, и немцы не должны иметь возможности перебросить во Францию с других фронтов более 15 дивизий в течение первых двух месяцев после вторжения. 26 октября Черчилль направил Идену следующую телеграмму: «Вы должны ему (И. В. Сталину. — Ред.) дать понять, если найдете это целесообразным, что я, пока на мне лежит ответственность, не допущу, чтобы великая и плодотворная кампания в Италии, которая уже заставила немцев бросить в бой крупные резервы, была заброшена и закончилась ужасной катастрофой из-за переправы через Ла-Манш (операция «Оверлорд») в мае... Ничто не изменит моего твердого решения не забрасывать на этом этапе битву в Италии... Эйзенхауэр и Александер должны иметь все, что им необходимо, для того чтобы выиграть эту битву, как бы это ни повлияло на последующие операции. Конечно, это может отразиться и на дате операции «Оверлорд»{906}. В беседе с И. В. Сталиным, которая состоялась на следующий день, Идеи заявил, что Черчилль «очень обеспокоен положением в Италии» и это «может повлиять на вопрос... о дате вторжения через Канал»{907}.

В коммюнике конференции говорилось, что правительства трех держав признали «первейшей целью ускорение конца войны»{908}. Относительно второго фронта представители США и Англии согласились лишь зафиксировать в протоколе заверения: принятые решения о вторжении в Северную Францию весной 1944 г. при наличии условий, изложенных генералом Исмеем, остаются в силе.

Московская конференция приняла весьма важный документ — Декларацию по вопросу о всеобщей безопасности. Его подписали представители четырех великих держав антигитлеровской коалиции — СССР, США, Англии и Китая. В Декларации впервые совместно была провозглашена формула безоговорочной капитуляции фашистских государств как непременное условие прекращения войны. Правительства союзных держав заявляли о своей решимости «продолжать военные действия против тех держав оси, с которыми они соответственно находятся в состоянии войны, пока эти державы не сложат своего оружия на основе безоговорочной капитуляции»{909}.

Относительно принципов послевоенного сотрудничества союзники в англо-советско-американском коммюнике выразили единодушие в том, [333] «что в их собственных национальных интересах и в интересах всех миролюбивых наций важно продолжить теперешнее тесное сотрудничество, установленное для ведения войны, и на период, который последует за окончанием военных действий, и что только этим путем можно добиться поддержания мира и полного развития политического, экономического и социального блага их народов»{910}.

Участники конференции признали необходимым в ближайшее время учредить международную организацию для поддержания мира и безопасности, основанную на принципе равенства всех входящих в нее государств.

Одним из важных пунктов повестки дня Московской конференции являлся германский вопрос. Перед отъездом в Москву государственный секретарь США Хэлл подробно обсуждал с президентом данную проблему. Рузвельт прямо высказался «за расчленение Германии на три или большее количество государств»{911}. Следуя этому указанию, 23 октября Хэлл предложил осуществить «политическую децентрализацию Германии»{912}, а выступая 25 октября, заявил, что расчленение Германии «отвечает интересам США»{913}.

Министр иностранных дел Англии Идеи изложил планы своего правительства о будущем Германии. Он энергично поддержал предложение Хэлла: «Мы хотели бы разделения Германии на отдельные государства, в частности, мы хотели бы отделения Пруссии от остальных частей Германии. Мы хотели бы поэтому поощрять те сепаратистские движения в Германии, которые могут найти свое развитие после войны»{914}.

Что касается позиции Советского правительства относительно послевоенного устройства Германии, то народный комиссар иностранных дел СССР заявил на конференции, что «вопрос находится в процессе изучения». В результате обмена мнениями конференция решила передать вопрос о будущем Германии для дальнейшего изучения в Европейскую консультативную комиссию{915}.

Для обсуждения и согласования проблем, связанных с выходом вражеских государств из войны и обеспечением выполнения ими условий капитуляции, Московская конференция постановила создать Европейскую консультативную комиссию из представителей СССР, США и Англии с местопребыванием в Лондоне. Комиссии предстояло «изучать европейские вопросы, связанные с окончанием военных действий, которые три правительства признают целесообразным ей передать, и давать трем правительствам по ним объединенные советы»{916}. Одной из первоочередных задач комиссии являлась выработка условий капитуляции вражеских государств и определение механизма, необходимого для проведения в жизнь этих условий. Согласно специально принятому решению «О линии поведения в случае получения пробных предложений мира от враждебных стран» три державы обязывались немедленно информировать друг друга об этих фактах и проводить взаимные консультации, «с тем чтобы согласовывать свои действия в отношении подобных предложений»{917}.

На конференции было обсуждено положение в Италии. Как уже отмечалось, политика США и Англии на занятой их войсками территории [334] Южной Италии имела антидемократический характер. Советская делегация, выразив пожелание получить всестороннюю информацию о том, как выполняются условия перемирия с Италией, представила проект предложений о мерах, направленных на полную ликвидацию фашизма в этой стране и на обеспечение ее демократического развития. По предложению советской делегации конференция приняла Декларацию об Италии. В ней говорилось: «Политика союзников по отношению к Италии должна базироваться на основном принципе: что фашизм и все его пагубные влияния и последствия должны быть полностью уничтожены и что итальянскому народу должна быть предоставлена полная возможность установить правительственные и другие учреждения, основанные на принципах демократии»{918}. В Декларации определялись конкретные меры по реализации этих положений. Постановлением конференции был учрежден Консультативный совет по вопросам Италии, в который вошли представители СССР, США, Англии, Французского комитета национального освобождения, Греции и Югославии.

Решения Московской конференции в отношении Италии имели крупное политическое значение, поскольку являлись важным фактором нейтрализации антидемократических тенденций в политике, проводившейся англо-американским командованием, которые наносили ущерб борьбе с наследием и остатками фашизма в этой стране. Эти решения служили примером для выработки странами антигитлеровской коалиции общего курса по отношению к государствам, выходившим из агрессивного блока, ж странам, освобождаемым от оккупантов.

По инициативе Советского правительства конференция министров иностранных дел приняла Декларацию об Австрии. В ней объявлялся недействительным и несуществующим захват этой страны Германией в 1938 г. и выражалось желание правительств трех держав «видеть восстановленной свободную и независимую Австрию»{919}.

На конференции рассматривались некоторые вопросы, касавшиеся Восточной Европы. Представители западных держав пытались добиться от СССР поддержки планов создания различных федераций в этом районе. Советская делегация выступила с категорическими возражениями, ибо планы такого рода не отвечали интересам народов восточноевропейских стран и, как говорилось в редакционной статье газеты «Известия», опубликованной после окончания конференции, имели целью воскресить предвоенную враждебную СССР политику «санитарного кордона»{920}. Советская делегация придерживалась следующего принципа: освобождение малых стран и восстановление их независимости является одной из главных задач послевоенного устройства, народам Европы должно быть предоставлено право самим решать свои судьбы после войны.

В надежде обеспечить в послевоенной Польше власть лондонского эмигрантского правительства представители США и Англии пытались склонить Советский Союз к восстановлению дипломатических отношений с этим правительством. Советская сторона не поддержала этого предложения, заявив, что СССР стоит за независимую Польшу и готов оказать ей помощь, но он заинтересован в том, чтобы польское правительство проводило дружественную по отношению к Советскому Союзу политику. Представители западных держав занимали нелояльные позиции в отношении Советского Союза и по некоторым другим вопросам. Так, например, английская делегация предпринимала попытки сорвать подписание советско-чехословацкого договора о дружбе, взаимной помощи и послевоенном [335] сотрудничестве. Советскому правительству удалось добиться снятия английской делегацией своих возражений. Это было зафиксировано в протоколе конференции{921}.

Конференция рассмотрела согласованный между английским ж американским правительствами документ «Основная схема управления освобожденной Францией», согласно которому союзные войска, вступив на территорию этой страны, получали верховную власть, означавшую, по сути дела, установление оккупационного режима. Советская сторона не могла согласиться с подобными планами, ибо они явно противоречили освободительным целям СССР в войне. По предложению советской делегации англо-американский документ передавался на рассмотрение Европейской консультативной комиссии{922}.

В дни работы конференции была согласована и опубликована за подписями глав правительств США, СССР и Англии Декларация об ответственности гитлеровцев за совершаемые зверства. В ней отмечалось, что германские офицеры, солдаты и члены нацистской партии, ответственные за зверства, убийства и массовые казни на оккупированных территориях или добровольно принимавшие в них участие, будут отправлены в те страны, где они совершали преступления и где понесут наказание в соответствии с законами этих стран. «Пусть те, кто еще не обагрил своих рук невинной кровью, — говорилось в Декларации, — учтут это, чтобы не оказаться в числе виновных, ибо три союзных державы наверняка найдут их даже на краю света и передадут их в руки их обвинителей с тем, чтобы смогло совершиться правосудие»{923}.

На Московской конференции обсуждались также некоторые частные вопросы, связанные с координацией совместных усилий союзников в войне против фашистского блока. Западная сторона высказала пожелание, чтобы Советский Союз предоставил базы для американских и английских самолетов, которые будут производить «челночные» операции с целью бомбардировки промышленных районов Германии. В дальнейшем эта просьба была удовлетворена. Второй вопрос касался более эффективного обмена информацией о метеорологических условиях. Обмен вскоре значительно расширился. Третий вопрос относился к улучшению воздушных сообщений между СССР и США. Он также в последующем получил положительное решение{924}.

В связи с Московской конференцией встал вопрос о возможном участии СССР в разгроме японских агрессоров. США, не надеясь собственными силами в короткие сроки победоносно закончить войну против Японии, стремились добиться вступления в нее Советского Союза. Глава американской военной миссии Дж. Дин, прибывший в Москву осенью 1943 г., писал, что его главной и непреходящей целью было «обеспечить советское участие в войне против Японии»{925}. В инструкции, полученной Дином от Объединенного комитета начальников штабов накануне Московской конференции, указывалось: «Полное участие России в войне против Японии после разгрома Германии имеет важное значение для более быстрого и сокрушительного разгрома Японии с наименьшими потерями для Соединенных Штатов и Англии»{926}. [336]

После завершения Московской конференции 30 октября И. В. Сталин устроил в Кремле прием в честь ее участников. Во время беседы с К. Хэллом, по словам последнего, глава Советского правительства заявил о готовности СССР принять участие в войне против Японии и помочь нанести поражение дальневосточному врагу после разгрома Германии. Как писал Хэлл в своих мемуарах, Сталин сделал это заявление «уверенно, совершенно бескорыстно, не требуя ничего взамен». Хэлл считал его «заявлением исключительной важности»{927}.

Московская конференция министров иностранных дел имела большое значение. Хотя на ней и выявились серьезные разногласия между СССР и его союзниками из капиталистического мира, но вместе с тем она показала возможность согласованного решения сложнейших вопросов, относящихся к послевоенному урегулированию. Результаты конференции были повсеместно с большим одобрением встречены демократическим общественным мнением. Московская конференция подготовила условия для первой встречи глав правительств трех держав, которая состоялась в Тегеране с 28 ноября по 1 декабря 1943 г.{928}.

В передовой статье «Важный вклад в общее дело союзников» газета «Правда» 2 ноября отмечала, что Московская конференция «дала возможность прийти к общим существенным решениям трем ведущим союзным государствам... Конференция добилась успеха в решении ряда важных и неотложных вопросов ведения войны и вместе с тем выработала общие принципы для подготовки послевоенного сотрудничества больших и малых государств, заинтересованных в обеспечении национальной безопасности и всеобщего мира».

Выступая 11 ноября в английском парламенте, Идеи говорил, что на Московской конференции была создана настоящая база доброй воли, позволившая преодолевать самые сложные на первый взгляд проблемы{929}. Еще из Москвы Идеи направил Черчиллю телеграмму, в которой констатировал: русские искренне стремились к установлению дружественных отношений с Англией и США, и по ряду вопросов они сделали все возможное, чтобы пойти навстречу взглядам английского и американского правительств. Хэлл возвратился в Вашингтон с уверенностью, что США и СССР могут и им следует находить общий язык по важнейшим мировым проблемам, и это будет иметь первостепенное значение и в послевоенный период{930}. Эти высказывания представителей западных держав являются признанием того факта, что успеху Московской конференции прежде всего способствовала конструктивная позиция Советского правительства.

Высокую оценку Московской конференции давала также американская печать. Так, газета «Нью-Йорк тайме» писала 2 ноября 1943 г.: «Результаты Московской конференции превзошли самые оптимистические ожидания и должны приветствоваться как крупная победа Объединенных наций». Итоги конференции расценивались в странах антигитлеровской коалиции как серьезный удар по фашистскому блоку.

4. Внешняя политика государств гитлеровской коалиции. Начало распада фашистского блока

Провал наступления вермахта под Курском и его новые сокрушительные поражения на советско-германском фронте летом и осенью 1943 г. [337] а также высадка англо-американских войск в Италии привели к дальнейшему обострению кризиса в фашистском лагере и началу его распада. Правящие круги союзных с Германией европейских стран начали задумываться над тем, каким способом выйти из коалиции и уклониться от дальнейшего участия в войне, которая становилась для них явно бесперспективной.