Военно-политическая обстановка весной 1943 г. 21 страница

Битва за Днепр шла на огромном пространстве. С каждым днем в сражения вовлекалось все больше сил и средств. В первых числах сентября новых успехов добился Южный фронт. Его 51-я, 5-я ударная и 2-я гвардейская армии вышли к Харцизску и Иловайску. Не получило развития лишь наступление центральной группировки Юго-Западного фронта. Но его левофланговая 3-я гвардейская армия под командованием генерала Д. Д. Лелюшенко значительно продвинулась вперед и освободила Лисичанск, Ирмино, Пролетарск, Камышеваху, Попасную, Первомайск, Славянск.

6 сентября Ставка Верховного Главнокомандования, учтя происшедшие изменения в обстановке, определила фронтам новые разграничительные линии и несколько изменила направление их наступательных действий. Воронежский фронт нацеливался на Киев, из резерва Ставки ему передавалась 3-я гвардейская танковая армия. Центральный фронт получил из резерва Ставки 61-ю армию и три кавалерийские дивизии.

Степному фронту предстояло наступать на Полтаву и Кременчуг. Так как на полтавском направлении враг оказывал наиболее упорное сопротивление, Ставка усилила фронт 37-й армией из своего резерва и передала в его состав 5-ю гвардейскую армию Воронежского фронта и 46-ю армию Юго-Западного фронта{533}.

Советская Армия наращивала темпы наступления. Особенно успешно развивали наступление войска Центрального фронта. К 7 сентября его армии продвинулись в юго-западном направлении до 180 км, вышли на широком фронте к Десне и форсировали ее. Разрыв, образовавшийся в немецкой обороне на стыке групп армий «Центр» и «Юг», потряс весь восточный фронт вермахта.

Становилось все более очевидным, что группа армий «Юг» не сможет отразить удары советских войск и в Донбассе. Потеряв крупные узлы сопротивления, немецко-фашистские армии отходили, стремясь закрепиться на восточных подступах к Никитовке, Горловке, Моспино и далее по реке Кальмиус на так называемой позиции «Черепаха», чтобы удержать за собой центральные и западные районы Донбасса. Но как упорно ни сопротивлялся противник, остановить наступление советских войск ему [199] так и не удалось. Наращивая силу ударов, Ставка еще 2 сентября усилила успешно наступавшие войска Южного фронта 20-м и 11-м танковыми корпусами.

Советская Армия, быстро продвигаясь на запад, один за другим освобождала донецкие города — Горловку, Иловайск, Артемовск, Краматорск. Только 6 сентября было освобождено более ста населенных пунктов. 8 сентября советские войска освободили центр Донбасса — город Сталине. Отступая, враг стремился вывезти из Донбасса материальные ценности. Важно было не допустить этого. Срыв эвакуации был возложен на авиацию. В первых числах сентября она начала наносить массированные удары по коммуникациям противника. Ее действия были успешными и сорвали план фашистского командования, пытавшегося вывезти в Германию десятки тысяч советских граждан и награбленное имущество{534}.

9 сентября заместитель Верховного Главнокомандующего Маршал Советского Союза Г. К. Жуков и командующий Воронежским фронтом генерал Н. Ф. Ватутин на основании ранее полученных указаний Ставки разработали план наступательной операции фронта на киевском направлении. Вскоре его утвердил Верховный Главнокомандующий. Воронежскому фронту предстояло нанести удар в общем направлении на Киев. Главные усилия фронта сосредоточивались на правом крыле. Здесь были развернуты 38, 40 и 3-я гвардейская танковая армии, три танковых и кавалерийский корпуса. Они должны были глубоко охватить войска группы армий «Юг» с севера, выйти в направлении Киева к Днепру и главными силами форсировать Днепр на участке Ржищев, Канев, с тем чтобы в дальнейшем продолжать операцию на Правобережье. Вспомогательный удар наносили 47, 52, 27-я армии, имея ближайшей задачей перерезать коммуникации врага Полтава — Киев и далее развивать наступление в направлении Черкасс. Выход подвижных соединений фронта к Днепру намечался на 26 — 27 сентября, а главных сил общевойсковых армий — 1 — 5 октября{535}. Чтобы растянуть войска противника и облегчить тем самым форсирование, армии Воронежского фронта должны были выйти к Днепру одновременно во всей полосе наступления.

Степной фронт развивал наступление на полтавско-кременчугском направлении.

Значительное содействие наступающим войскам оказывала авиация. 7 сентября в телеграмме заместителя начальника Генерального штаба командующим Западным, Брянским, Центральным, Воронежским, Степным, Юго-Западным и Южным фронтами указывалось: «В результате нашего успешного наступления противник вынужден производить отвод своих частей в дневное время. В отдельных случаях противник отходит крупными колоннами в 1000 — 2000 машин, в 2 — 3 ряда по одной дороге. На железнодорожных узлах и станциях противник, производя погрузку, допускает иногда скопление 50 и большего числа эшелонов... Необходимо усилить воздействие нашей авиации по отходящим колоннам противника и его эшелонам как на железнодорожных станциях, так и в пути»{536}. Авиация фронтов, прочно удерживая господство в воздухе, наносила удары по отходившим соединениям врага и переправам через Днепр, Сож, Десну, Припять, а авиация дальнего действия — по аэродромам, железнодорожным узлам и резервам.

Планы немецко-фашистского командования сдержать наступление Советской Армии рушились. Уже 4 сентября ставка вермахта отдала приказ о подготовке к так называемому «маневру Кримхильда». Гитлер писал: «Чтобы высвободить соединения для решения других задач, я решил сдать кубанский плацдарм и отвести 17-ю армию через Керченский пролив в Крым»{537}. С особой тщательностью в приказе были предусмотрены меры по тотальному опустошению оставляемой территории.

Все более тяжелым становилось положение немецко-фашистской группировки в Донбассе. 8 сентября командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Манштейн докладывал Гитлеру, прибывшему на совещание в Запорожье: «Противнику удалось пробить брешь на северном фланге 6-й армии шириной 45 км, где сражаются только остатки двух наших дивизий. Контратаки небольшими имеющимися у нас танковыми силами не могли закрыть эту брешь. Хотим мы или не хотим, но мы будем вынуждены отойти за Днепр, особенно принимая во внимание возможные последствия чрезвычайно напряженной обстановки на северном фланге нашей группы армий»{538}. Гитлер не мог не согласиться с неизбежностью дальнейшего отхода, но потребовал остановить наступление советских армий на более коротком фронте «перед Днепром на линии, проходящей через Полтаву»{539}.

Вечером 8 сентября Манштейн отдал приказ 6-й и 1-й танковой армиям «перейти к подвижной обороне, которую армии должны организовать так, чтобы обеспечить стойкость войск и выиграть как можно больше времени для осуществления отхода»{540}.

Авиация 8-й и 17-й воздушных армий днем и ночью наносила удары по войскам противника на поле боя и отступавшим колоннам. Действия авиации по нарушению железнодорожных и автомобильных перевозок лишали немецко-фашистское командование свободы маневра, нарушали планомерный отход войск, которые несли большие потери, срывали планы врага по эвакуации награбленного имущества.

Наступавшие в Донбассе войска Южного и Юго-Западного фронтов испытывали большие трудности. Из-за быстрого продвижения войск коммуникации растянулись, автотранспорта не хватало, а железнодорожные пути оказывались почти всюду разрушенными. В этой сложной обстановке большую помощь советским войскам оказывали рабочие Донбасса. В борьбу за освобождение важнейшего промышленного района вместе с Советской Армией активно включились партизаны, многие жители донецких городов и сел. Сотни тысяч освобожденных от фашистского ига советских граждан помогали восстанавливать дороги и связь, ремонтировать боевую технику, ухаживать за ранеными, доставлять боеприпасы и другие средства материального обеспечения.

Большую работу в войсках в ходе боев вели военные советы, командиры, политорганы, партийные и комсомольские организации. Они, с учетом боевых задач и опыта партийно-политической работы, обобщенного политуправлениями Южного и Юго-Западного фронтов — начальники генералы М. М. Пронин и М. В. Рудаков, — разъясняли личному составу, какое значение придают Коммунистическая партия и Советское правительство быстрейшему освобождению Донбасса и использованию его ресурсов для усиления ударов по врагу и укрепления военно-экономической мощи Советского государства.

Воины наступавших частей своими глазами видели следы злодеяний немецко-фашистских захватчиков на советской земле, узнавали о них от родных, из сообщений газет, бесед агитаторов и политработников. Это [201] усиливало ненависть к врагу, звало на быстрейший разгром фашистских войск.

В частях и соединениях велась работа по воспитанию личного состава в духе дружбы народов и пролетарского интернационализма. Военный совет 57-й армии, проверив работу политорганов и партийных организаций, помог им в глубоком разъяснении личному составу национальной политики партии, усилении пропаганды героизма и мужества. Воины многих национальностей Советского Союза в едином порыве шли в бой за освобождение украинских земель.

Надежными помощниками военных советов, командиров и политорганов были партийные и комсомольские организации. В войсках Южно-то и Юго-Западного фронтов имелось около 208 тыс. коммунистов{541}. В ходе боев многие воины подавали заявления с просьбой принять их в ряды Коммунистической партии. Лишь в августе 1943 г. на Юго-Западном и Южном фронтах в члены партии было принято 10 673 человека и кандидатами в члены ВКП(б) — 21 957{542}. Это усиливало влияние парторганизаций на массы военнослужащих. Коммунисты и комсомольцы своим примером и большевистским словом вдохновляли бойцов на новые подвиги.

Несмотря на трудности, темпы наступления войск в Донбассе возрастали. 10 сентября соединения Южного фронта совместно с десантом, высаженным с кораблей Азовской военной флотилии, освободили Мариуполь. В тот же день войска Юго-Западного фронта выбили фашистов из города Барвенково. Попытки командования группы армий «Юг» осуществить планомерный отвод 6-й и 1-й танковой армий оказались сорванными. В обороне образовались опасные разрывы. Гитлеровцы несли большие потери в живой силе и боевой технике, им недоставало горючего. 13 сентября в донесении Верховному Главнокомандующему Маршал Советского Союза А. М. Василевский отмечал: «Установлено, что противник при отходе из-за отсутствия горючего сжигает свои танки. По дополнительным данным, у Волновахи захвачен большой склад боеприпасов (свыше 1,5 млн. немецких снарядов и мин)».

Развитие событий все убедительнее показывало неспособность немецкой обороны остановить наступление советских войск. Однако в начале второй декады сентября нацистские генералы еще не считали борьбу за Левобережную Украину проигранной. Они надеялись, что отход из центральных районов Донбасса приведет к сокращению линии фронта и тем самым улучшит перспективы организации устойчивой обороны. Спешно усиливалась оборона на полтавском направлении. Сюда за счет сокращения линии фронта стягивались новые пехотные и танковые соединения. Предполагалось усилить гарнизон Полтавы, создать на подступах к ней

сильные оборонительные позиции, превратить город в мощный узел сопротивления — связующее звено оборонительных рубежей и опорных пунктов на Левобережной Украине. Однако спешно возводившиеся оборонительные рубежи в ряде случаев даже не занимались войсками. Вермахту не хватало резервов, чтобы прикрывать бреши в обороне, появлявшиеся то на одном, то на другом направлении.

Все более тяжелым становилось положение немецко-фашистских войск на гомельском и киевском направлениях. Войска Центрального фронта, развивая стремительное наступление, продвинулись в юго-западном направлении более чем на 200 км и освободили 15 сентября город Нежин (100 км от Днепра) — важный опорный узел вражеской обороны на подступах к Киеву. Наступавшие южнее войска правого крыла Воронежского [202] фронта 10 сентября прорвали оборону юго-восточнее города Ромны. 13 сентября соединения 40-й армии генерала К. С. Москаленко на широком фронте форсировали реку Сула и освободили город Лохвица.

Наступление советских войск было характерно тем, что проходило на широком фронте и имело большой пространственный размах. Оно не сводилось к выталкиванию немецко-фашистских соединений и освобождению территории. В ходе наступления проводилось искусное маневрирование крупными войсковыми массами, позволявшее успешно перемалывать силы противника. Эти задачи советское командование решало в сложных условиях, при большой растянутости коммуникаций и общей усталости войск.

Ценой огромного напряжения вермахт до середины сентября сдерживал южнее и юго-западнее Харькова наступление левого крыла Воронежского и Степного фронтов. Не считаясь с потерями, немецко-фашистское командование стремилось не допустить здесь прорыва советских войск в тыл отступавшей донбасской группировки.

В оборонительных боях противник нес тяжелые потери. В сентябре они превысили июльские и составили только в сухопутных войсках около 269 тыс. человек{543}. Оценивая состояние своих войск на восточном фронте осенью 1943 г., бывший генерал вермахта Э. Бутлар писал: «Войска, испытывавшие в течение ряда лет огромную нагрузку и потерявшие большую часть офицерского и унтер-офицерского состава, уже не обладали ни достаточной стойкостью, ни способностью к сопротивлению... В результате летних боев силы немецкой Восточной армии оказались крайне ослабленными. Пополнить дивизии людским составом, а также восполнить потери в технике и сохранить на необходимом уровне боеспособность соединений не представлялось возможным»{544}.

Меры, принимавшиеся нацистским командованием по частичному отводу войск с наиболее угрожаемых участков фронта, не могли вывести немецкую оборону на Востоке из нараставшего кризиса. В обороне вермахта зияли две огромные бреши: на стыке групп армий «Юг» и «Центр» — на киевском направлении и на южном крыле группы армий «Юг» — в Донбассе. К 15 сентября войска Юго-Западного и Южного фронтов вышли на линию Лозовая, Чаплино, Гуляй-Поле, Урзуф. Наступлению войск Южного фронта вдоль северного побережья Азовского моря успешно содействовала высадка морских десантов, удары по портам и базам противника, обстрелы его оборонительных сооружений, которые проводила Азовская военная флотилия. Высаженные ею десанты, в том числе юго-западнее Мариуполя, а затем в порт Осипенко, позволили не только быстро овладеть ими, но и не дали противнику возможности эвакуировать отходящие войска морским путем.

Отсутствие у гитлеровцев на восточном фронте резервов и скованность сил вермахта широким наступлением Советской Армии лишали немецко-фашистское командование возможности заполнить образовавшиеся в стратегическом фронте разрывы, сделали неотвратимым дальнейший глубокий отход группы армий «Юг».

Успешное продвижение советских войск угрожало развалом всего южного крыла немецкого фронта. Вермахт нес новые громадные потери. Немецко-фашистское командование в середине сентября было вынуждено принять решение на глубокий отвод войск, действовавших на южном крыле восточного фронта. Продвижение советских армий поставило его перед [203] необходимостью спасать от полного разгрома свои вооруженные силы, оборонявшиеся на Украине, поспешным отступлением за Днепр. Здесь, на одной из крупнейших рек Европы{545}, враг рассчитывал, используя дивизии, перебрасываемые с Запада, создать оборонительный заслон и восстановить стратегический фронт. Генерал О. Кнобельсдорф, командовавший в период войны танковыми соединениями вермахта, отмечает: «Днепр планировался как линия сопротивления еще после падения Сталинграда... весной 1943 г., его большая ширина, низкий восточный берег и высокий крутой западный, казалось, должны были стать непреодолимым барьером для русских»{546}.

Быстро развивавшееся общее стратегическое наступление Советской Армии не оставило гитлеровской ставке никаких надежд на усиление своих войск в Италии за счет переброски хотя бы нескольких дивизий с восточного фронта. Это облегчало действия англо-американских войск на Апеннинском полуострове. Определяющее влияние событий на советско-германском фронте на ход второй мировой войны было столь очевидным, что открыто признавалось руководящими деятелями США и Англии. У. Черчилль, выступая по радио в Квебеке в августе 1943 г., заявил: «Русские сражаются столь блестяще и нанесли военной машине Германии такой громадный урон, что никакие частные критические высказывания с их стороны по поводу нашей стратегии или нашего участия в войне не будут пропущены нами без внимания и не уменьшат нашего восхищения их военной доблестью и победами... Я с готовностью признаю, что большинство их (военных операций англо-американских сил в 1943 г. — Ред.} невозможно было бы осуществить в той форме и в то время, как они осуществлены, если бы не героические, великолепные подвиги и победы русской армии, которая защищает свою родную землю, подвергшуюся подлому неспровоцированному нападению, с беспрецедентной энергией, искусством и преданностью, защищает страшной ценой — ценой русской крови»{547}.

15 сентября немецко-фашистское командование отдало приказ об общем отводе войск группы армий «Юг» на линию Мелитополь, Днепр. Отступление за Днепр и Молочную, на Восточный вал, должно было проводиться всеми войсками группы армий «Юг». Решение об отводе войск севернее Киева с Десны на Днепр ставилось в зависимость от дальнейшего развития событий.

Армии, оборонявшиеся на Украине, получили новые задачи. 4-я танковая армия отходила на рубеж Десны и Днепра: левым флангом — на Чернигов, а правым — к переправам у Канева. При этом командующему армией указывалось на особую важность предотвращения прорыва советских танковых соединений в район Киева. 8-я армия отступала на рубеж Днепра и должна была переправляться через него между Трипольем (40 км юго-восточнее Киева) и Кременчугом. 1-й танковой армии было приказано отходить к Днепру в полосе от Кременчуга до Запорожья. Ей предписывалось удерживать плацдарм у Запорожья. 6-я армия, отступив, должна была занять позиции на реке Молочная и перед железной дорогой Мелитополь — Запорожье.

Конечной целью намеченного отступления считалось удержание оборонительного рубежа на Днепре, который перехватывал пути наступления Советской Армии на основных стратегических направлениях. В отданной войскам директиве указывалось: «Эту позицию удерживать до [204] последнего человека». Западногерманский историк К. Рикер, объясняя замысел гитлеровского командования, пишет: «Линия Днепр — Сож должна была быть превращена в Восточный вал, о который русские сломали бы себе шею, после чего Гитлер хотел снова предпринять новое наступление против врага, ослабленного безрезультатными атаками»{548}. Штурм Советской Армией Восточного вала, который считался гитлеровским руководством непреодолимым, должен был, по его мнению, привести наконец к истощению людских и материальных ресурсов Советских Вооруженных Сил, надолго лишить их возможности, развивать наступление. Выигранное время предполагалось использовать для пополнения войск, укрепления фашистского блока, для осуществления политических комбинаций, направленных против Советского Союза. Фашистские правители рассчитывали удержать в своих руках богатейшие районы Правобережной Украины, Крым и важнейшие порты Черного моря.

Понимая, что отступление с Левобережной Украины связано с большими трудностями и чревато угрозой развала всего южного крыла восточного фронта, немецко-фашистское командование спешно усиливало войска, действовавшие на важнейших направлениях. С конца августа до конца сентября оно перебросило на южное крыло восточного фронта десять дивизий с центрального участка и две дивизии из группы армий «Север». Тогда же началась отправка свежих дивизий из Западной Европы на рубеж Днепра и частично на центральное направление — взамен дивизий, убывших оттуда.

В течение сентября на советско-германский фронт прибыло два управления армейских корпусов, два управления резервных корпусов, девять пехотных дивизий, четыре резервные дивизии. За первые 20 дней сентября гитлеровцы направили на рубеж Молочной пять дивизий из Крыма, с Таманского полуострова и из группы армий «Север». Вновь широко осуществлялся маневр отдельными дивизиями. Но если в августе основные усилия сосредоточивались на укреплении центрального участка фронта, то в сентябре почти все резервы посылались на Украину, что повлекло за собой известное ослабление группы армий «Центр». Десятки дивизий перемещались на сотни километров вдоль советско-германского фронта с целью ликвидировать возникавшие то на одном, то на другом участке кризисные положения и обеспечить планомерный отход на Восточный вал.

Темп отступления группы армий «Юг» ставился исключительно в зависимость от сохранения боеспособности войск. Особо подчеркивалось: «Там, где обстановка позволяет допустить противника на близкую дистанцию, с тем чтобы измотать его, следует практиковать это, однако без всякого ущерба для хода всей отступательной операции немецких войск»{549}. Главные силы отводились к районам переправ через Днепр. Для спасения от разгрома и максимально быстрого восстановления боеспособности командование вермахта отводило в первую очередь танковые дивизии группы армий «Юг», рассчитывая широко использовать их как мощное маневренное средство на рубеже Днепра.

Отводя войска с Левобережной Украины, гитлеровское командование осуществляло составленный по рецептам тотальной войны изуверский план полного опустошения оставляемой территории. Еще 11 сентября командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Манштейн в приказе, отданном войскам, писал: «Опыт, полученный при оставлении территорий, показывает, что основная часть населения не желает добровольно уходить с немецкими войсками... Только строжайшие меры войск [205] позволят нам увезти с собой сотни тысяч людей, скот и зерно... Любыми средствами добиваться того, чтобы сельское население вместе с лошадьми и крупным рогатым скотом уходило на запад... Люди, способные носить оружие, любыми средствами должны быть собраны и партиями отправлены в тыл... Материальные средства, которые не могут быть вывезены в тыл, должны быть уничтожены любыми средствами»{550}.

В тотальном опустошении оставляемых районов, массовом уничтожении мирного населения и угоне его в Германию наряду с регулярными войсками и в тесном взаимодействии с ними активное участие принимали части СС и полиция. Задачи по разрушению Донбасса Гиммлер поставил еще 7 сентября. В приказе, адресованном высшему руководителю войск СС и полиции на Украине, Гиммлер требовал: «Необходимо добиваться того, чтобы при отходе из районов Украины не оставалось ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного центнера зерна, ни одного рельса; чтобы не остались в сохранности ни один дом, ни одна шахта, которая бы не была выведена на долгие годы из строя; чтобы не осталось ни одного колодца, который бы не был отравлен. Противник должен найти действительно тотально сожженную и разрушенную страну... сделайте все, что в человеческих силах, для выполнения этого...»{551}.

Таким образом, в середине сентября немецко-фашистское командование было вынуждено признать крушение своих планов по стабилизации линии фронта на рубежах, занимавшихся к концу битвы под Курском, и пойти на глубокое отступление вермахта. Борьба на советско-германском фронте вступила в новую фазу. Наступление советских войск развивалось от Велижа до Черного моря, и на всем этом гигантском фронте армии вермахта отступали. Вопрос об освобождении Левобережной Украины был уже предрешен.

Советское Верховное Главнокомандование ясно понимало, какое огромное значение для отступавшего противника имеет Днепр, и предпринимало все для того, чтобы советские войска форсировали его с ходу, захватили на правом берегу плацдармы и не дали возможности врагу закрепиться на этом рубеже. Первоочередной задачей стало — не допустить планомерного отхода соединений вермахта за Днепр, лишить его возможности остановить наступление Советской Армии. На решение этой задачи в середине и во второй половине сентября были направлены основные усилия советских войск, наступавших на Левобережной Украине. Вопрос о времени и темпах наступления приобретал исключительное значение.

Командованию фронтов и армий приходилось организовывать преследование в сложных условиях. В начале сентября все пять танковых армий пришлось вывести в резерв Ставки Верховного Главнокомандования на доукомплектование. Ослабленными оказались и отдельные танковые и механизированные корпуса. К началу отхода гитлеровцев во фронтах не имелось сильных подвижных объединений и соединений. Противник обладал большей подвижностью, чем наступавшие советские войска. По мере продвижения к Днепру снижалась активность советской авиации из-за трудностей ее перебазирования на новые аэродромы.

Тем не менее советское Верховное Главнокомандование стремилось ускорить продвижение войск к Днепру, развивая наступление не только против основных вражеских группировок, отходящих к постоянным переправам, но и в промежутках между переправами. Это давало возможность [206] выйти к Днепру на широком фронте и сорвать план фашистского« командования сделать Восточный вал неприступным.

В борьбу активно включились значительные силы партизан. С середины сентября началась операция «Концерт». Коммуникации врага подвергались непрестанным ударам, что крайне осложняло перегруппировку войск. По времени удары партизан увязывались с боевыми действиями советских войск на подступах к Днепру, при его форсировании и с борьбой на плацдармах.

С продвижением войск к Днепру все шире и активнее развертывалась работа политических органов Советской Армии. Она была подчинена достижению главной цели — форсировать мощную водную преграду с ходу. Важнейшее место в партийно-политической работе занимало разъяснение директивы Ставки Верховного Главнокомандования от 9 сентября 1943 г., нацеливавшей войска на выполнение этой исключительно важной задачи. Так как полки и дивизии, почти непрерывно ведя бои, прошли значительную часть Левобережной Украины и были сильно утомлены, было чрезвычайно важно вдохнуть в солдатские сердца бодрость, мобилизовать их на новые ратные подвиги. Большое внимание уделялось воспитанию влившегося в войска пополнения, которое в значительной части состояло из лиц, освобожденных Советской Армией из фашистской неволи.

Военные советы и политорганы организовали изучение всеми командирами и политработниками опыта форсирования Десны, Сейма, Псёла и других рек. Фронтовые, армейские и дивизионные газеты рассказывали о способах преодоления водных преград, об использовании при форсировании рек местных и подручных переправочных средств. В войсках широко распространялась «Памятка бойцу о переправах».

Как и прежде, в центре внимания политорганов, партийных и комсомольских организаций была забота об укреплении партийных и комсомольских организаций, о повышении авангардной роли коммунистов и: комсомольцев. В сентябре в войсках Центрального и Воронежского фронтов, форсировавших Днепр, находилось 239 тыс. членов и кандидатов в члены ВКП(б) и 191 тыс. членов ВЛКСМ{552}. Политорганы постоянно заботились об охвате партийным влиянием всего личного состава. Не прекращался поток заявлений в партию и комсомол. В сентябре в войсках двух фронтов было принято кандидатами в члены ВКП(б) около 16,4 тыс. и в члены ВЛКСМ более 11,8 тыс. человек{553}.

Участник событий тех дней член Военного совета 40-й армии генерал К. В. Крайнюков писал: «Дни нашего наступления к Днепру были примечательны не только боевыми событиями, но и бурным ростом партийных рядов... Причем наибольший приток заявлений наблюдался не во время фронтового затишья, а в период самых трудных испытаний. В суровый час перед наступлением многие воины писали: «Хочу идти в бой

Солдаты большинства частей и соединений в течение многих недель не выходили из боев. Тылы наступавших войск все больше отставали, железные дороги разрушались отходившим противником, автотранспорта не хватало. Во многих частях ощущался недостаток боеприпасов. Но, несмотря на колоссальные трудности, солдаты и офицеры горели одним желанием — преодолеть Днепр, освободить столицу Советской Украины — Киев. [207]

Важную роль на этом этапе борьбы сыграло то обстоятельство, что наступающим советским войскам удалось сорвать намерения противника быстро отвести свои танковые дивизии за Днепр и восстановить их боеспособность. Анализируя опыт использования немецких танковых соединений в период боев на Левобережной Украине, Гудериан писал Гитлеру: «С прекращением наступления (в операции «Цитадель». — Ред.) большинство танковых соединений потеряло в значительной степени боеспособность. Им не удалось путем уничтожения резервов противника добиться оперативной паузы для восстановления своих частей. Продолжающееся беспрерывное наступление противника и возрастающее оголение фронта вынуждали использовать большое количество танковых дивизий постоянно на обширных участках обороны. Даже если они в условиях недостаточной устойчивости пехоты становились опорой обороны, то и в этом случае они лишались маневренности и теряли свое основное предназначение. Высокая подвижность танковых соединений оставалась не использованной, и командование не имело возможности путем разгрома наступающих клиньев противника стабилизировать положение на опасных направлениях. Отсутствие подвижных оперативных резервов вынуждало к непрерывному отходу с рубежа Донца на Днепр... С дальнейшим обострением положения танковые и моторизованные дивизии все больше и больше стали использоваться для выполнения задач по оказанию огневой помощи пехотным дивизиям»{554}.