IV. НАУКА И КУЛЬТУРА 2 страница

Признавая силу ленинского учения об империализме, буржуазное обществоведение пытается, однако, представить причины широчайшего влияния ленинизма в искаженном свете. В одном случае отмечается эмо­циональное и пропагандистское воздействие теории империализма, в дру­гом ей отказывается в научной значимости, в третьем муссируются из­мышления о «неоригинальности» ленинского труда, о его сходстве с ра­ботами мелкобуржуазного критика Дж. Гобсона или реформиста Р. Гильфердинга. Это, в свою очередь, открывает возможность подменять анализ, данный в книге «Империализм, как высшая стадия капитализма», наскоками на работы последних. Не видя в империализме стадии в раз­витии капиталистической формации, буржуазные историки стараются раздробить учение об империализме на части и опровергнуть его по­ложения.

В области экономических исследований буржуазные ученые стремят­ся ограничиться освещением отдельных явлений — роль банковского ка­питала, трестирование, экспорт капитала и т. д. Нередко в апологетиче­ских тонах описывается роль монополий в хозяйственной жизни. Особенно это характерно для «школы бизнеса», набравшей силу после второй ми­ровой войны и попытавшейся с позиций монополистического капитала пересмотреть всю историю США, представить «большой бизнес» двига­телем экономического прогресса страны. Образцом подобной апологетики является написанная еще в 1940 г. книга А. Невинса «Джон Д. Рокфел­лер. Героическая эпоха предпринимательства». Позднее вышли сотни ра­бот о Фордах, Меллонах, Морганах, которые изображаются архитектора­ми материального роста США.

С попытками опровержения марксистско-ленинского учения об обще­ственных формациях, например стадии империализма, которая занимает конкретное место, выступили также экономисты и социологи. Наиболее из-

23 Там же, т. 42, с. 67. .

24 Цит. по: Критика современной буржуазной и реформистской историографии/Отв.
ред. А. А. Искендеров/М., 1974, с. 5.

.542

ИСТОРИОГРАФИЯ

ИСТОРИОГРАФИЯ

вестная из них — теория стадий экономического роста У. Ростоу. Игно­рируя социальнo-эkонoмические отношения, он выдвинул в качестве критерия социального прогресса научно-технический потенциал и количе­ство потребления товаров. Начало XX в. открывает, согласно Ростоу, эру «нового индустриального общества» ²⁵.

Еще одной чертой буржуазной литературы является отрыв внешней политики от социально-экономических корней, определение империализ­ма как политики внешней экспансии. Так, А. Торнтон в книге «Доктри­ны империализма» характеризует империализм как идею господства силь­ных народов над слабыми²⁶, Р. Уинкс также описывает империализм как извечный феномен стремления к господству, не поддающийся рацио­нальному объяснению ²⁷.

С борьбой против научной концепции империализма так или иначе связаны трактовка буржуазными историками важнейших проблем США конца XIX — начала XX в.: их внутренней и внешней политики, рабочего и общедемократического движения.

«Прогрессивная эра» (так в американской буржуазной историографии именуется период от начала XX в. до первой мировой войны), вобрав­шая в себя важнейшие социально-экономические и политические пробле­мы начала эпохи империализма, оказалась в центре внимания историков различных направлений ²⁸.

Первую оценку «эры реформ» дали историки экономического (или прогрессистского) направления, многие из которых были современника­ми и участниками описываемых событий. В работах Ч. Бирда, В. Л. Пар-рингтона, Р. С. Бэйкера²⁹ и других была предпринята небезуспешная попытка проанализировать роль социально-экономического фактора в объяснении причин и характера реформ «прогрессивной эры». Они отме­чали важное значение массовых движений, в том числе рабочего. Кри­тический настрой помог им приблизиться к верному изображению слож­ных социальных конфликтов и осудить наиболее одиозные действия монополий. Вместе с тем представители прогрессистской историографии стояли на почве защиты буржуазного строя, полагали возможным разре­шение социальных противоречий американского общества не путем рево­люционных преобразований, а посредством либеральных реформ. В «сред­нем классе» и его лидерах они видели силу, способную поставить круп­ный бизнес под контроль буржуазной демократии, считали, что реформы, проведенные в период президентства Т. Рузвельта, а затем В. Вильсона, шли в этом направлении, ущемляли тресты и были в интересах «малень­кого человека».

После второй мировой войны набрало силу апологетическое направле­ние «согласованных интересов» (консенсуса), представители которого (от

25 Rostow W. The Stages of Economic Growth. A Non-Communist Manifest. Cambridge (Mass.), 1960.

26 Thornton A. P. Doctrines of Imperialism. N. Y., 1965.

27 The Age of Imperialism/Ed. by R. W. Winks. N. Y., 1969, p. 2.

28 Подробнее см.: Белявская И. А. Буржуазный реформизм в США (1900—1914). М.,
1968, с. 380—385; Козенко Б. Д. Новые концепции «прогрессивной эры» в американ­
ской буржуазной историографии.— Вопр. истории, 1976, № 10.

29 Beard Ch. and M. The Rise of American Civilization: Vol. 1, 2. N. Y., 1927. Vol. 2;Паррингтон В. Л. Основные течения американской мысли: В 3-х т. М., 1962—1963.Т. 3; Baker R. S. Woodro Wilson: Life and Letters. N. Y., 1927—1939. Vol. 1—8.

умеренных либералов до откровенных консерваторов) выдвинули концеп­цию уникальности американского общества, единства взглядов американт цев по фундаментальным вопросам общественно-политического устройства на всем историческом пути. Важнейшие вехи к «организованному капи­тализму», к «государству всеобщего благоденствия» они видели в «новом национализме» Т. Рузвельта, «новой свободе» В. Вильсона, «новом курсе» Ф. Рузвельта, а затем «новых рубежах» Дж. Кеннеди.

В работах Р. Хофстедтера, Э. Голдмена, А. Линка, Дж. Маури³⁰ отчетливо проступало стремление смягчить конфликтные ситуации «про­грессивной эры»; не обострение классовых антагонизмов, а возникшие на рубеже XIX—XX вв. специальные привилегии «большого бизнеса» выз­вали, по их словам, недовольство в стране. Хофстедтер выдвигал формулу «революции статуса» в США в начале XX в. «Старый средний класс» города (священники, юристы, врачи, мелкие предприниматели), так же как фермерство, теряет свои позиции в социальной жизни страны, а ря­дом с ним вырастает «новый средний класс» (технический персонал, служащие корпораций и т. д.). В этом основа конфликта «прогрессивной эры». Хофстедтер подверг сомнению позитивное содержание антимонопо­листических выступлений 1900-х годов, сведя устремления его участни­ков к борьбе за консервативные идеалы прошлого, к неумению приспо­собиться к условиям нового индустриального общества.

Неолибералы стараются отодвинуть на задний план активные дейст­вия народных масс. Наибольшее внимание уделяется реформаторам кон­сервативного толка (Т. Рузвельт, В. Вильсон), а деятельность радикаль­ных (типа Р. Лафоллетта) остается в тени. Президенты-реформаторы, по их мнению, действуя в духе либеральной традиции, осуществили главную задачу — беспристрастное государство поставило под свой контроль отно­шения между классами, ограничило незаконные действия трестов, умень­шило пропасть между бедностью и богатством. Начало XX в. становится исходной вехой в «трансформации» капитализма. Рождается более совер­шенная Америка.

Теория «согласованных интересов» получила еше более жесткую трак­товку в трудах историков неоконсервативного направления. На его фор­мирование непосредственное влияние оказала «школа бизнеса», стремив­шаяся возвеличить деятельность «капитанов индустрии». Неоконсерватив­ные историки решительно отказываются видеть в истории США какие-либо конфликты классового характера. В работах ведущих историков этого на­правления Р. Уиби и С. Хейса ³¹ отвергается роль рабочего, социалисти­ческого и общедемократического движений в период «прогрессивной эры». Взамен этого выдвигаются тенденциозные социологические схемы, скра­дывающие социальные противоречия. Хейс писал о столкновениях сек­ционных, отраслевых и других интересов, промышленного Востока — с аграрными Югом и Западом, фермера — с рабочим, поставщика — с владельцем железных дорог и т. д.

30 Hofstadter R. American Political Tradition and Men Who Made It, N. Y.. 1948; Idem.
The Age of Reform: from Bryan to F. D. R. N. Y., 1955; Goldman E. F. Rendezvous
with Destiny. N. Y., 1952; Link A. S. Wilson. The New Freedom. Princeton, 1956;
Mowry G. F. The Era of Theodore Roosevelt, 1900—1912. N. Y., 1958.

31 Wiebe R. H. Businessmen and Reform: a Study of the Progressive Movement. Cam-
bridge (Mass.), 1962; Idem. The Search for Order, 1877—1920. N. Y., 1967- Hays S P

The Response to Industrialism, 1885—1914. Chicago, 1963.

ИСТОРИОГРАФИЯ

ИСТОРИОГРАФИЯ

Если неолибералы гипертрофировали роль политических лидеров в событиях «прогрессивной эры», то у историков неоконсервативного на­правления их место занимает «деловая элита» — бизнесмены и технокра­ты. Последние добиваются рационализации и эффективности экономики, новой системы управления, модификации социальных процессов. За всем этим явственно вырисовываются контуры государственно-монополистиче­ского капитализма в его далеко не либеральном варианте.

Против трактовки событий «прогрессивной эры» с позиций «согласия» и «преемственности» выступили историки радикального направления. Оно во многом выросло из «новой левой» идеологии, порожденной движением социального протеста 60-х годов. Историки-радикалы отвергали «бескон­фликтную историю», их внимание привлекали массовые движения («ни­зов»). Вместе с тем их методология носит эклектический характер, ис­пытывая как влияние многих критических направлений буржуазной фи­лософии и социологии (от экзистенциализма до молодежной леворади­кальной контркультуры 60—70-х годов), так и определенное воздействие марксизма. Признавая наличие в истории США острых антагонистических конфликтов, историки-радикалы подчас модернизируют прошлое, а их левацкие максималистские мерки в оценке тех или иных событий неред­ко оборачиваются антиисторизмом.

Взгляды историков-радикалов на «эру прогрессизма» наиболее четко выражены в работах Г. Колко «Триумф консерватизма», «Железные до­роги и регулирование, 1877—1916» и Дж. Вейнстейна «Корпоративный идеал и либеральное государство, 1900—1918» ³². Авторы выступали про­тив неолиберальной концепции «прогрессивной эры» как времени реформ, дарованных народу просвещенными лидерами и ограничивших всевластие капитала. В их изображении 1900—1914 годы — время острой борьбы ли­берально-реформистских сил и крупного бизнеса. Последний победил и провел законы в интересах монополистов, утвердил в США новую систе­му отношений бизнеса и правительства.

Историки-радикалы приводят большой материал и отмечают ряд су­щественных черт вмешательства государства в экономическую жизнь (по терминологии Колко — «политического капитализма», по определе­нию Вейнстейна — «корпоративного либерализма»). Необходимо сказать, что имеется существенное отличие в понимании этого явления между марксистами и радикалами. Для радикалов «корпоративный либера­лизм»— всего лишь маневр крупного бизнеса, вдохнувший жизнь в уми­рающий капитализм. В результате реформ Т. Рузвельта и В. Вильсона реформистские силы были интегрированы в структуру буржуазного госу­дарства. Согласно ленинскому определению, государственное вмешатель­ство в сферу экономики подготавливает материальную базу для карди­нальных социальных преобразований общества.

Одной из существенных черт «новой левой» концепции «прогрессив­ной эры» является недооценка классовой борьбы пролетариата и антимо­нополистических выступлений. Другая черта — преувеличение силы и воз­можностей «истэблишмента», в конечном счете мощи капитализма. В истории США начала XX в. радикалы выделили одну тенденцию и

32 Kolko G. The Triumph of Conservatism: A Reinterpretation of American History, 1900—1914. N. Y., 1963; Idem. Railroads and Regulation, 1877—1916. Princeton, 1965; Idem. Main Trends in Modern American History. N. Y., 1976; Weinstein J. The Cor­porate Ideal in the Liberal State, 1900—1918. Boston, 1968.

возвели ее в абсолют. В результате со счетов сбрасывается либеральное-социальное законодательство «прогрессивной эры», все реформы рассмат­риваются в плане интересов крупного бизнеса и эпоху, известную бурным подъемом демократического движения, историки-радикалы называют «консервативной эрой».

С конца 60-х годов «прогрессивная эра» стала предметом исследова­ния представителей так называемой новой методологии. Она привнесла в историографию междисциплинарный подход (методику социологии, по­литологии, психологии и других гуманитарных наук). На ее волне воз­никла «новая социальная», «новая политическая», «новая экономиче­ская» и другие школы и течения в американской буржуазной историо­графии. Колоссальный рост объема исторической информации давно уже-требовал новых средств для ее обобщения и типологизации. Сторонники междисциплинарного подхода широко использовали количественные мето­ды обработки источников с помощью современной вычислительной тех­ники. Междисциплинарный подход обогатил технику исторических иссле­дований, расширив тематику и позволив осветить не изученные ранее-грани исторического процесса. Однако новая методика не вывела буржу­азную историческую науку из тупика релятивизма и элитистского подхо­да, ее фундаментальные теоретико-методологические принципы не были подвергнуты пересмотру.

Приверженцы «новой социальной истории» обратили внимание на исследование этнической и демографической структуры США, географи­ческую и социальную мобильность населения, культуру в широком ее значении, что обогащает картину общественного развития, помогает раскрытию жизни широких слоев населения. Однако все это может быть осмыслено лишь в связи с магистральными линиями социального разви­тия США, чего как раз не в состоянии сделать сторонники «новой со­циальной истории».

Важнейшими объектами изучения «новых политических историков» явились политическое сознание и характер голосования избирателей на выборах. Так, в работах Г. Аллена, Дж. Клаба, Ф. Альтхофа, Д. Брэ-ди, Э. Клаузена ³³ и других первостепенное внимание уделяется вопросам массового поведения избирателей, характеру их голосования, структуре и составу партий. Введение в научный оборот данных компьютерной обра­ботки источников позволило привлечь значительный материал и выйти на новый уровень обобщений материалов политической борьбы на прези­дентских выборах и в конгрессе.

«Новые политические историки» склонны сводить общественные-"конфликты начала империалистической эпохи к противоборству «аграр­ных» и «индустриальных» интересов. В сельском «среднем классе» Юга и Запада, который был заинтересован в регулировании деятельности же­лезнодорожных компаний, банковской реформе, общеполитических преоб­разованиях, они видят главную силу прогрессистского движения и ос­новную социальную опору демократической партии. В правившей же в начале XX в. республиканской партии, которая пользовалась тради-

33 Allen H., Clausen А., Сlubb J. Political Reform and the Negro Rights in Senate, 1909— 1915.—Journal of Southern History, 1971, vol. 37, N 5; Brady D., Althoff Ph. Party Voting in the U. S. House of Representatives, 1890—1910: Elements of a Responsible Party System.—Journal of Politics, 1974, vol. 36, N 4; Gould L. Reform and Regula­tion: American Politics, 1900—1916. N. Y., 1978.

ИСТОРИОГРАФИЯ

ИСТОРИОГРАФИЯ

ционной популярностью в урбанизированных регионах Северо-Востока и Среднего Запада, эти требования не встречали поддержки. Противоречия между «городской» и «сельской» партиями усиливались, по мнению этих исследователей, также из-за различий в партийной ориентации религиоз­ных групп: протестантской, тяготевшей к республиканской партии, и католической — к демократической. Наконец, разным был этнический состав партий: ядро республиканцев составляли американцы англосаксон­ского происхождения, к демократической партии принадлежали нацио­нальные меньшинства, многочисленные иммигранты конца XIX — начала XX в. из стран Восточной Европы.

Попытка объяснить межпартийную борьбу секционными и этнокуль­турными противоречиями (так называют «новые политические историки» этнические и религиозные противоречия), которые оказывали корректи­рующее, а не определяющее влияние на ход событий, приводит к затуше­выванию социального лица избирателей.

Исследования американскими буржуазными историками периода «про­грессивной эры», предпринятые в последние десятилетия, ввели в науч­ный оборот большой фактический материал, были сделаны важные выво­ды по проблемам частного характера. Вместе с тем четко выявилось стремление приглушить противоречия капитализма, провести идею уни­кальности «американской демократии», делающей ненужными револю­ционные перемены.

В американской буржуазной историографии рабочего движения кон­ца XIX — начала XX в. долгое время ведущее место занимала вискон-синская школа³⁴. В «Документальной истории американского индуст­риального общества», в «Истории рабочего движения в США» ³⁵, в рабо­тах коллег и многочисленных учеников Коммонса — 3. Перельмана (в прошлом русский меньшевик), Д. Сапоса, С. П. Миттельмана и дру­гих — содержался большой новый материал о положении рабочего класса и отчасти о его массовых выступлениях в конце XIX — начале XX в.

Однако в основу своих исследований эти историки положили аполо­гетическую теорию «исключительности» развития американского капита­лизма. «Свободные» земли, огромные ресурсы внутреннего рынка, по­стоянный приток эмигрантов, своеобразие системы государственного управления и политического механизма — все эти особенности историче­ского развития США возводились в степень абсолютного отличия их от других стран и привлекались для доказательства якобы «исключительно­сти» условий развития американского рабочего движения. Следствием этого были высокая социальная мобильность и отсутствие антагонистиче­ских противоречий между пролетариатом и буржуазией, подобных евро­пейским.

Висконсинцы уделяли первостепенное внимание Американской феде­рации труда, которая уже в конце XIX в. представляла большей частью лишь квалифицированных рабочих. Самостоятельные политические дей­ствия рабочего класса и его союзников, проявившиеся в выступлениях

34 Подробнее см.: Мальков В. Л. Джон Коммонс и висконсинская школа.—В кн.: Ис­
тория и историки. М., 1966; Аскольдова С. М. История рабочего движения в новое
время (1880—1918).— В кн.: Основные проблемы истории США в американской ис-

. ториографии, 1861—1918/Под ред. Г. Н. Севостьянова. М., 1974.

35 Commons J. et al. History of Labor in the United States. N. Y., 1918—1935. Vol. 1—4.

«Рыцарей труда», «Индустриальных рабочих мира», в участии в антимо­нополистическом движении, остались вне поля зрения этой исторической школы, которая игнорировала также влияние социалистических идей и революционные тенденции в рабочем движении.

После второй мировой войны влиятельные представители висконсин-ской школы Ф. Тафт, Дж. Гроб³⁶ и другие продолжали отстаивать ста­рые догмы, но время безраздельного господства висконсинцев в историо­графии рабочего движения прошло. В 60-е годы возникла «новая рабочая история» ³⁷. При всей пестроте ее состава (одна часть историков — вчерашние «новые левые», другая — весьма респектабельные академиче­ские историки) в методологическом отношении для всех них характерно-обращение к междисциплинарному подходу (они тесно связаны с «новой социальной историей») и количественным методам исследования. Цент­ром «новой рабочей истории» стал журнал «Лейбор Хистори», основан­ный в 1960 г.

Радикальные историки выступили с критикой вискоысинской школы за элитизм, сведение истории американского пролетариата к истории тред-юнионов и невнимание (даже в рамках истории тред-юнионов) к жизни рядовых членов АФТ. Отвергнув концепции висконсинской школы как институционалистские, т. е. посвященные изучению лишь организа­ции АФТ, они начали искать новые подходы к изучению жизни и труда рядовых рабочих на путях социально-культурной истории (сильное воз­действие при этом на них оказали английские историки Э. Томпсон и Э. Хобсбаум, сформулировавшие методологические принципы изучения поведения и культуры рабочего класса).

Для изучения культуры рабочего класса США немало сделал Г. Гат-ман, стремившийся изучить социальную психологию рабочих, выявить в их обыденном сознании (ритуалах, праздниках, семейной этике, рели­гиозных взглядах и т. д.) ростки сопротивления эксплуатации и про­теста против буржуазного образа жизни³⁸. Проблема рабочей культу­ры и формирования классового сознания занимает важное место и в ра­ботах других историков. Одни из них, подобно Дж. Ласлетту, освещали эту тему, анализируя радикализацию взглядов рядовых членов тред-юнионов под влиянием антимонополистических и социалистических идей ³⁹, другие обращались к истории рабочих организаций, противосто­явших АФТ. В работах М. Дубовского, К. Лэша анализируются умона­строения и устремления членов «Рыцарей труда» ⁴⁰, Дж. Конлин, М. Дубовский исследуют классовое сознание членов «Индустриальных.

36 Taft Ph. The American Federation of Labor in Time of Gompers. N. Y., 1957; Idem.
Organized Labor in American History. N. Y., 1964; Grob fi. Workers and Utopia,
A Study of Ideological Conflict in the American Labor Movement. Evanston, 1961.

37 Подробнее см.: Савельева И. М. Сивачев Н. В. «Новая рабочая история» в США.—
Рабочий класс и совр. мир. 1978, № 4; Согрии В. В. Американская радикальная ис­
ториография рабочего и социалистического движения в США.— В кн.: Американ­
ский ежегодник, 1982. М., 1982.

38 Gutman H. The Workers Search for Power: Labor in the Gilded Age.— In: Gilded
Age: A Reappraisal. Syracuse, 1963; Idem. Work, Culture, and Society in Industria­
lizing America: Essays in Working-Class and Social History. N. Y., 1976.

39 Laslett J. Labor and the Left: a Study of Socialist and Radical Influence in American!
Labor Movement, 1881—1924. N. Y., 1970.

40 Dubofsky M. Industrialism and the American Worker, 1865—1920. N. Y.,1975;LashC.
The Agony of the American Left. N. Y., 1969.

ИСТОРИОГРАФИЯ

ИСТОРИОГРАФИЯ

рабочих мира», организации, отразившей радикальные тенденции амери­канского пролетариата в начале XX в.⁴¹

Типичная для «новой рабочей истории» проблематика — этнический состав рабочих и положение рабочих-иммигрантов, их культурный уро­вень и влияние церкви, миграция рабочих. Основное внимание уделялось не политике руководства рабочих организаций, а деятельности низовых ячеек. Сделаны первые небезуспешные шаги в анализе положения неор­ганизованных в профсоюзы рабочих.

Однако при всей значимости изучения этих аспектов жизни рабочих вне поля зрения исследователей осталось главное — анализ социальной сущности рабочего класса. «Новая рабочая история» трактует понятие «класс» прежде всего как культурно-психологическую общность, отрывая ее от производственных отношений (преобладает данное Томпсоном оп­ределение класса как «осознание идентичности интересов, возникающее на основе общего опыта»). При этом исчезает стержень, скрепляющий раз­личного рода активность рабочих, отходят на второй план проблемы клас­совой борьбы. Как выразился один из критиков, это история рабочих без фабрик и заводов, учителей без школ, врачей без больниц.

Особое место в буржуазной историографии занимают проблемы социа­листического движения в США⁴². После второй мировой войны усили­лись нападки на деятельность революционных сил в прошлом и настоя­щем. Типичная для консервативной литературы книга Т. Дрейпера «Корни американского коммунизма» ⁴³. Анализируя деятельность Социа­листической партии Америки, Дрейпер относил образование в ней рево­люционного крыла на счет европейского влияния, ибо в США якобы отсутствовала почва для социалистических идей. Он искажал причины упадка социалистической партии, сводя их к деятельности левых, кото-рые-де под влиянием большевизма в стремлении создать коммунистиче­скую партию в США разрушали СПА.

Буржуазно-либеральные историки также отправляются от тезиса о не­нужности какого-либо движения за социализм, о неприменимости учения марксизма-ленинизма к США. В работах Д. Белла «Основание и разви­тие Марксова социализма в США» (1952), Г. Моргана «Юджин Дебс» (1952), Д. Шеннона «Социалистическая партия Америки» (1955) отри­цались пролетарский характер и революционные цели социалистического движения в США. Авторы этих книг вырывали социалистическое движе­ние из сферы борьбы классов и переносили в общий поток американско­го радикализма, трактовали как «левое крыло прогрессистского движе­ния», выполнявшего, по их мнению, определенную полезную работу по совершенствованию американской демократии.

Особняком в американской исторической литературе стоит небольшое число научных исследований, авторы которых менее предвзято подходят к изучению истории социалистического движения в США в конце XIX — начале XX в. В работах Г. Куинта, А. Кипниса, Р. Джинжера ⁴⁴ и дру-

41 Conlin G. R. Bread and Roses Too: Studies of the Wobblies. Westport, 1969; Idem.
Big Bill Haywood and the Radical Union Movement. Syracuse, 1969; Dubofsky M.
We Shall be All: A History of the Industrial Workers of the World. Chicago, 1969.

42 Подробнее см.: Козенко Б. Д. Кризис социалистической партии Америки.— В кн.:
Основные проблемы истории США в американской историографии, 1861—1918.

43 Draper Th. The Roots of American Communism. N. Y. 1957.

44 Quint H. H. The Forging of American Socialism. Origins of the Modern Movement
Columbia, 1953; Kipnis J. The American Socialist Movement, 1897—1912. N. Y., 1952;

гих содержится ценный материал по истории рабочего движения, свиде­тельствующий (иногда помимо воли авторов), что корни социалистиче­ского движения следует искать в социально-экономическом развитии США.

Проблемы социалистического движения привлекли внимание и «новой рабочей истории». В работах ряда историков, например Дж. Грина «Кор­ни социализма: радикальные движения на Юго-Западе, 1895—1943» ⁴⁵ приведен убедительный материал, показывающий, что социалисты черпа­ли своих приверженцев из числа радикальных популистов, а в начале XX в.— среди участников прогрессистского движения. Тем самым еще раз была подчеркнута мысль об американских корнях социалистического движения в стране. Подверглась критике и трактовка, возлагавшая вину за развал социалистической партии на коммунистов. Так, М. Кантор ви­дел объяснение упадка социалистической партии в сползании на путь реформизма и поглощении ее двумя главными буржуазными пар­тиями ⁴⁶.

Развернувшееся в конце XIX в. движение миллионов фермеров оста­вило неизгладимый след в национальной истории, создав устойчивую антимонополистическую традицию. Естественно, что каждая крупная научная школа в американской историографии обращалась к этим собы­тиям ⁴⁷.