ВЕЛИКАЯ ДЕПРЕССИЯ» И ОБОСТРЕНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОТИВОРЕЧИЙ 153 1 страница

тимиллионера Сэмюэля Инсулла. Крушение разветвленной системы дер-
жательских компаний, созданной Инсуллом в период «просперити», от-
четливо показало рыхлость структуры многих корпораций.

Но как ни чувствительны были удары кризиса для буржуазных групп
населения, они не шли ни в какое сравнение с теми бедствиями, кото-
рые принес экономический кризис рабочему классу и другим слоям тру-
дящегося населения страны. Именно на них капиталисты переложили
главную тяжесть катастрофического потрясения.

Сильнейшее падение промышленного производства, закрытие десят-
ков тысяч заводов, фабрик, шахт, огромная недогрузка производствен-
ного аппарата — все это привело к колоссальному росту безработицы.
Армия безработных, весьма значительная и в период капиталистической
стабилизации 20-х годов, возросла теперь во много раз. По данным
правительственной статистики, в 1933 г. в Соединенных Штатах насчи-
тывалось 12 830 тыс. полностью безработных, а доля безработных в об-
щей численности рабочей силы страны достигла 24,9% ¹⁰.

Однако прогрессивная общественность США справедливо расценива-
ла эти официальные данные как значительно заниженные. Так, по оцен-
ке прогрессивной организации американских экономистов — Ассоциации
по исследованию проблем труда, число безработных в США к нача-
лу 1933 г. составило 16,9 млн.¹¹ Это означало, что в период наиболь-
шего обострения экономического кризиса каждый третий рабочий был
лишен занятости. Очень широкое распространение получила частичная
безработица. По данным АФТ, в 1932 г. полностью занятыми остались
только 10% рабочих¹². По выражению одного из современников, в на-
чале 30-х годов «безработица стала постоянной чертой американской

жизни» ¹³.

Массы безработных и членов их семей лишились в годы кризиса
всяких средств к жизни. Отсутствие системы социального страхования
в США не оставляло никаких надежд на помощь со стороны государст-
ва. После долгих месяцев бесплодных поисков работы и истощения всех
сбережений, после лишения имущества и выселения за невзнос квартир-
ной платы сотни тысяч трудящихся превращались в нищих и бездомных
бродяг, скитавшихся по стране в поисках пропитания. Многие оказыва-
лись перед реальной угрозой голодной смерти. Только в Нью-Йорке в
1931 г. было зарегистрировано около 2 тыс. случаев голодной смерти.
Резко ухудшилось и положение тех, кому посчастливилось сохранить
работу. Они постоянно испытывали гнетущее чувство неуверенности в
завтрашнем дне. С самого начала кризиса, особенно со второй половины
1931 г., во всех отраслях промышленности проходило стремительное
падение заработной платы. Даже по данным официальной статистики,
среднегодовой заработок рабочего обрабатывающей промышленности со-
кратился в 1933 г. по сравнению с 1929 г. на 30% (с 1543 до
1086 долл.) ¹⁴. За счет систематического снижения ставок и неполной
занятости общий фонд заработной платы американских рабочих сокра-

10 Ibid., p. 135.

11 Labor Fact Book. N. Y., 1934, vol. 2, p. 73.

12 Мальков В. Л. Рабочее движение в США в период мирового экономического кризиса 1929—1933 гг. М., 1961, с. 54.
13 Nation, 1930, Dec. 10, p. 641.

14 Historical Statistics of the United States, p. 166.

II. КРИЗИС. «НОВЫЙ КУРС»

«ВЕЛИКАЯ ДЕПРЕССИЯ» И ОБОСТРЕНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

тился за годы кризиса примерно на 60% ¹⁵- Это означало, что процесс
абсолютного обнищания пролетариата, который приостановился было в
период относительной капиталистической стабилизации, с наступлением
экономического кризиса вновь возобновился и приобрел невиданные ра-
нее размеры. По подсчетам АФТ, реальная заработная плата рабочих
снизилась за 1929—1932 гг. в среднем на 35%.

Не лучшим был и удел фермеров. Даже в наиболее благоприятные
годы стабилизации широкие массы трудящегося фермерства оставались
за бортом «просперити». Теперь же, с наступлением промышленного
кризиса и новым, еще более сильным обострением кризиса перепроиз-
водства в сельском хозяйстве, большинство из них оказалось на грани
полного разорения. Цены на важнейшие продукты земледелия и живот-
новодства упали в 1932 г. в 2—3 раза по сравнению с 1929 г. Соот-
ветственно денежные доходы фермеров сократились за эти годы с
11 312 млн. до 4748 млн. долл., или на 58% ¹⁶.

Положение фермеров осложнялось еще и тем, что цены на товары
монополизированной промышленности снизились в годы кризиса значи-
тельно меньше, чем на продукцию раздробленного сельского хозяйства.
Неблагоприятное и ранее соотношение цен на товары, продаваемые и
приобретаемые фермерами, достигло неслыханно низкого уровня —
с 92% в 1929 г. до 58% в 1932 г. Поэтому покупательный индекс сель-
скохозяйственных товаров снизился гораздо значительнее, нежели абсо-
лютный уровень сельскохозяйственных цен: летом 1932 г., в период наи-
большего углубления аграрного кризиса, она была в 8—10 раз меньше,
чем в 1929 г.

В этих условиях для большинства фермеров стала крайне затрудни-
тельной регулярная уплата так называемых фиксированных издержек
производства: земельной ренты, процентов по задолженности и налогов
(в 1932 г. они поглощали до 40% валового фермерского дохода) ¹⁷.
Все это привело к повальному разорению фермеров. За четыре года,.
с марта 1929 г. по март 1933 г., были принудительно распроданы за не-
уплату долгов и налогов 897 тыс. фермерских хозяйств, т. е. 14,3% их
общего числа в стране¹⁸. Разорившиеся фермеры либо оставались на
прежнем месте в качестве арендаторов и переходили к полунатурально-
му потребительскому хозяйству, либо, бросая хозяйство, вливались вме-
сте с членами семей в огромную армию бродяг, скитавшихся в напрас-
ных поисках работы.

Углубление промышленного и аграрного кризиса с осени 1931 г. при-
вело к наступлению нового этапа финансового кризиса. Наибольшей
остроты он достиг в феврале-марте 1933 г., когда вся банковская систе-
ма США пришла в полное расстройство. По стране прокатилась новая,
еще более сильная волна банковских крахов. Миллионы мелких вкладчи-
ков - рабочие, фермеры, представители средних слоев города, положение-
которых резко ухудшилось с первыми ударами кризиса, теряли свои
последние сбережения и превращались в нищих.

Но самые тяжелые удары кризиса обрушились на негров. Негритян-

15 Labor Fact Book, vol. 2, p. 80.

16 Historical Statistics of the United States, p. 483, 511 517

17 Labor Fact Book, vol. 2, p. 151.
18 The Farm Real Estate Situation, 1930 - 31. Wash., 1931, p. 45; 1931-32. Wash., 1932, p. 37; 1932—33. Wash, 1933, p. 42; 1935-36. Wash, 1936, p. 2б!

ские гетто, которые к тому времени уже успели сформироваться в ряде
крупных городов, превратились в скопища безработных, в очаги сплош-
ной нищеты. В сельских районах Юга в начале 30-х годов массами
сгонялись с земли негритянские кропперы-издолыцики. Сотни тысяч
негров пополнили многомиллионную армию безработных и бездомных.
В стране резко усилился расизм, прошла новая волна физических рас-
прав над черными. Только по официальным данным, за 1929—1933 гг.
было подвергнуто линчеванию 69 негров¹⁹, однако многие случаи суда
Линча так и остались незафиксированными.

Трагизм положения, в котором оказались десятки миллионов трудя-
щихся, с потрясающей силой передан в таких шедеврах американской
литературы 30-х годов, как «Трагическая Америка» Т. Драйзера и
«Гроздья гнева» Дж. Стейнбека. Характеризуя впоследствии обстановку
в стране в начале 30-х годов, У. 3. Фостер писал: «Соединенные Штаты,
в прошлом страна хваленого капиталистического процветания, стали
страной, где властвовал кошмар голода, болезней, нищеты и паупериз-
ма» ²⁰. Кризис 1929—1933 гг. потряс до основания не только социально-эко-
номические основы американского капитализма. Он оказал громадное
психологическое воздействие на миллионы американцев, вызвав карди-
нальные изменения в массовом сознании. Он решительно пошатнул
культ бизнеса, который был создан за несколько десятилетий господства
монополий и который стал чуть ли не символом веры рядового амери-
канца в период капиталистического «процветания» 20-х годов. Теперь
массовая психология стала возлагать вину за разрушительное экономи-
ческое потрясение на тех самых «капитанов индустрии», которых еще
недавно принято было обожествлять. Кризис воочию показал полнейшую
несостоятельность идей всемогущества частнопредпринимательского ин-
дивидуализма и созидательной роли крупного бизнеса.

В период самого сильного обострения экономического кризиса в со-
знание значительной части американцев стали все чаще закрадываться
сомнения в справедливости и разумности самой капиталистической си-
стемы. «Капитализм подвергся сейчас испытанию, и он его не выдер-
жал,— говорилось, например, на одном из собраний местных церковных
общин в штате Огайо в сентябре 1932 г.— ... Экономическая система,
при которой погоня за прибылью ведет к разрушению благосостояния
народа, должна быть либо полностью отброшена, либо фундаментально
изменена»²¹. Конечно, лишь в немногих случаях разочарованные аме-
риканцы выражали недовольство существующим строем в столь четкой и
ясной форме. Гораздо чаще их антикапитал.истические настроения были
весьма смутными и неопределенными. Однако то, что характерная для
периода «просперити» почти всеобщая убежденность в превосходстве
«американского образа жизни» стала сменяться сомнениями, неуверен-
ностью, а иногда и осознанием несправедливости капиталистической си-
стемы, показало всю чрезвычайность политической ситуации, сложив-
шейся в стране в начале 30-х годов.

II. КРИЗИС. «НОВЫЙ КУРС»

2. ПОЛИТИКА АДМИНИСТРАЦИИ ГУВЕРА

Кризис 1929—1933 гг. поставил правящие круги США перед острей-
шими социально-экономическими, политическими и идеологическими
проблемами. Полнейшее расстройство экономического механизма стра-
ны, колоссальная безработица, массовое разорение фермеров, нищета и
страдания миллионов американцев, тревожные для буржуазии симптомы
радикальных изменений в их массовом сознании — все это настоятельно
требовало мобилизации всех ресурсов капиталистического государства
для борьбы с кризисом и его последствиями. Однако чем глубже увяза-
ли Соединенные Штаты в трясине экономического кризиса, тем с боль-
шей силой сказывалось противоречие между необходимостью проведения
срочных мер по огосударствлению во всех сферах жизни общества и
цепкостью старой идеологии «твердого индивидуализма», выступающей
против вмешательства государства в экономику и социальные отноше-
ния.

Острота этого противоречия была связана с тем, что слишком мно-
гого монополистическая буржуазия США добилась в предшествующие
десятилетия под знаменами индивидуализма, слишком многое дала ей
укоренившаяся в стране практика бесконтрольной наживы, чтобы с лег-
костью отказаться от привычной индивидуалистической философии. По-
этому большинство представителей крупного капитала прочно стояли на
прежних позициях, другие же находились в растерянности, были охва-
чены паникой и вообще не знали, что делать дальше.

Приверженность принципам «твердого индивидуализма» полностью
разделяли и ведущие деятели республиканской администрации. Прези-
дент Г. Гувер и члены его кабинета в течение всего периода кризиса
решительно возражали против использования государства для непосред-
ственного регулирования социально-экономических процессов. Они упор-
но держались той точки зрения, что экономический механизм США
здоров, что магическая сила деловой предприимчивости американского
бизнеса сама, без всякого вмешательства извне, возвратит стране былое
«процветание», и тогда поспешно введенные «социалистические», т. е.
фактически государственно-монополистические, этатистские меры ока-
жутся слишком большой и ненужной платой за страх.

Долгое время Гувер и другие деятели республиканского правитель-
ства вообще отрицали даже само наличие сколько-нибудь серьезного-
экономического кризиса. В официальных заявлениях они месяц за ме-
сяцем уверяли американцев, что Соединенные Штаты переживают не
кризис, а временную заминку, что испытываемые страной затруднения:
порождены не внутренними причинами, а влиянием Европы и что «ма-
лейшая неуверенность в будущем экономики США и в силе американ-
ского бизнеса является неразумной»²². В октябре 1930 г., когда уже
мало кто сомневался в том, что капиталистический мир вступил в поло-
су глубочайшего экономического кризиса, Гувер в речи на съезде Аме-
риканской ассоциации банкиров продолжал упорно повторять, что все
происходящее с 1929 г. в Соединенных Штатах — не более чем времен-
ный перерыв в процветании великой нации.

22 The State Papers and Other Public Writings of Herbert Hoover: Vol. 1,2/ Ed. by
W. Myers. N. Y., 1934, vol. 1, p. 133.

«ВЕЛИКАЯ ДЕПРЕССИЯ» И ОБОСТРЕНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОТИВОРЕЧИЙ 157

Но даже тогда, когда суровая действительность заставляла президен-
та и его коллег признавать серьезность экономической ситуации в США,
Г. Гувер и другие члены республиканской администрации в соответствии
с канонами индивидуалистической идеологии постоянно утверждали, что
кризисные явления в экономике могут и должны быть преодолены не
активностью федерального правительства, а усилиями бизнеса и других
экономических групп. «Экономическая депрессия не может быть ликви-
дирована действиями законодательных органов или распоряжениями ад-
министративных учреждений,— говорилось, например, в ежегодном по-
слании президента конгрессу о положении страны в декабре 1930 г.—
Экономические раны залечиваются действием клеток экономического
организма — самими производителями и потребителями. Для восстанов-
ления экономики необходимы их кооперативные усилия». «Наилучшим
вкладом правительства» в решение стоявших на повестке дня проблем,
утверждал президент, является «поощрение этого добровольного сотруд-

ничества на местах»²³.

Этой индивидуалистической философии Г. Гувер придерживался до
конца пребывания на посту президента США. Вот как он определил
свое кредо в последнем послании конгрессу о положении страны в
декабре 1932 г.: «Мы создали особую систему индивидуализма, которая
не должна быть подменена действиями государства, ибо она принесла
нашей стране больше свершений, чем когда-либо было достигнуто в
истории любой другой страны. Принципы американской системы и
пружины ее прогресса таковы, что мы должны позволить свободную иг-
ру социальных и экономических сил и в то же время стимулировать
инициативу и предприимчивость граждан. Поддерживая такой баланс,
федеральное правительство не дает привилегий ни одному лицу и ни
одной социальной группе. Оно должно действовать как координатор
их усилий, а не как участник социальной и экономической жизни об-
щества» ²⁴.

Как же выглядели эти индивидуалистические декларации в конкрет-
ной политической практике республиканской администрации?

В соответствии с курсом на поощрение «добровольной кооперации
экономических групп» Гувер в ноябре 1929 г. при первых же признаках
значительного ухудшения экономической конъюнктуры провел серию
консультаций с лидерами делового мира, призывая их к добровольному
сотрудничеству и взаимной поддержке и обещая им всяческое содейст-
вие федерального правительства. Президент убеждал представителей
крупного бизнеса не прибегать к узкокорыстным мерам, не свертывать
производство, не увольнять рабочих и сохранять прежний уровень за-
работной платы²⁵. Со своей стороны Гувер добился от лидеров АФТ
официального отказа от стачек на период кризиса во имя достижения
«национального единства». В целях стимулирования частных капитало-
вложений и оживления деловой активности республиканская админист-
рация приняла срочные меры к активизации деятельности Федеральной

23 The State of the Union Messages of the Presidents, 1790—1966: Vol. 1—3/Ed. by
F. Israel. N. Y., 1966—1967, vol. 3, p. 2773—2774.

24 Ibid, p. 2803.

25 The State Papers and Olher Public Writings of Herbert Hoover, vol. 1, p. 134—136.

II. КРИЗИС. «НОВЫЙ КУРС»

«ВЕЛИКАЯ ДЕПРЕССИЯ» И ОБОСТРЕНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

резервной системы и к существенному удешевлению кредита, а в декаб-
ре 1929 г. провела через конгресс очередное снижение налогов на дохо-
ды корпораций. В июне 1930 г. вступил в силу новый тарифный закон
Хоули—Смута, ставший поистине апогеем протекционизма.

Таким образом, экономическая политика правительства Гувера в пер-
вые же месяцы после наступления кризиса была весьма далека от посту-
лаюв laissez faire и канонов социал-дарвинизма. Напротив, Гувер ока-
зался гораздо более активным президентом кризисного периода, чем лю-
бой из его предшественников на этом посту. Однако экономический
кризис 1929—1933 гг. не знал аналогий в истории США, и даже весьма
энергичные действия республиканской администрации, направленные на
поощрение кооперативных усилий бизнеса и других социальных групп,
очень скоро оказались совершенно не соответствующими реальным по-
требностям момента. Что же касается самих представителей крупного
капитала, то, по справедливому замечанию журнала «Нейшн», «у капи-
танов индустрии не было ни достаточного кругозора, ни плана, ни про-
граммы вывода страны из кризиса» ²⁶.

Извлекая все возможные выгоды из мер гуверовской администрации
по стимулированию деловой активности, лидеры монополистической
буржуазии США не проявили большого воодушевления по отношению
к призывам президента поддерживать прежний уровень занятости и
оплаты труда. Это и понятно: ведь в своих действиях они по-прежнему
руководствовались интересами извлечения прибыли. Поэтому, несмотря
на формальное согласие с предложениями Г. Гувера, которое было дано
представителями деловых кругов в ходе ноябрьских совещаний 1929 г.,
сокращение производства, увольнения и снижение заработной платы ра-
бочих осуществлялись периодически то в одной, то в другой отраслях
промышленности. Когда же осенью 1931 г. началось новое углубление
экономического кризиса, «Стальной трест» и другие гиганты монополи-
стического бизнеса официально заявили о намерении значительно сни-
зить ставки заработной платы, а их примеру не замедлили последовать
и остальные капиталисты. Подводя итоги курса на «добровольную коо-
перацию» бизнеса, орган деловых кругов в сентябре 1931 г. недвусмыс-
ленно заявил, что этот «эксперимент окончился полным крахом»²⁷.

В условиях кризиса с еще большей силой проявилась антинародная,
промонополистическая сущность идеологии «твердого индивидуализма»,
проповедовавшейся лидерами республиканской партии. И президент Гу-
вер, и такие видные члены его кабинета, непосредственные представите-
ли монополистической элиты, как министр финансов Э. Меллон и ми-
нистр торговли Р. Ламонт, предпринимали энергичные попытки стиму-
лировать частнопредпринимательскую инициативу и координировать
действия бизнеса с тем, чтобы помочь ему с наименьшими потерями пе-
ренести трудные времена. В то же время они категорически отвергали
любые предложения о государственной помощи безработным и особенно
о введении федеральной системы социального страхования. В лучшем
случае деятели республиканской администрации соглашались с тем, что
в экстраординарных условиях кризиса для помощи безработным могут
быть частично использованы средства муниципалитетов и штатов.

26 Nation, 1932, May 25, p. 586.

27 The Commercial and Financial Chronicle, 1931, Sept. 26, p. 1963.

Обычно же они возлагали эти функции исключительно на частную бла-
готворительность. «Основой успешных действий по облегчению последст-
вий национального бедствия,— говорилось, например, в заявлении Гуве-
ра в феврале 1931 г.,— является мобилизация усилий многочисленных
агентств самопомощи на местном уровне. Таков американский путь
борьбы с лишениями среди народа, и страна успешно решает сейчас
стоящие перед ней проблемы именно этим, американским путем»²⁸.

«ГУВЕРОВСКИБ ТРУЩОБЫ»

(Середина 30-х годов, г. Сиэтл, штат Вашингтон)

Прямым издевательством над страданиями народа звучали рассуж-
дения президента о «нецелесообразности» непосредственной помощи без-
работным со стороны федерального правительства, поскольку, мол, она
«подорвет веру населения в собственные силы» и «ослабит стойкость
индивидуального характера американцев» ²⁹.

Исходя из общего принципа ограничения функций федерального
правительства координацией действий различных социальных групп,
президент Гувер в 1930—1931 гг. создал один за другим два консульта-
тивных комитета по вопросам занятости. Но перед этими органами не
ставилось каких-либо конкретных задач по реальной борьбе с безрабо-
тицей. Они могли лишь обращаться к предпринимателям, благотвори-
тельным организациям и местным властям с призывами активизировать
меры помощи безработным. Никаких позитивных результатов эти при-
зывы, разумеется, не дали.

28 The State Papers and Other Public Writings of Herbert Hoover, vol. 1, p.. 497.
29 Ibid., p. 504, 579.

II. КРИЗИС. «НОВЫЙ КУРС»

Не выдвигали какой-либо альтернативы курсу республиканцев и
лидеры демократической партии, которая в результате промежуточных
выборов 1930 г. значительно упрочила свои позиции в обеих палатах
конгресса. Напротив, группа ведущих деятелей демократической партии
поспешила еще раз заверить президента Гувера в лояльности и в том,
что они полностью поддерживают политический курс республиканского
правительства³⁰.

Вся практическая деятельность правительства Гувера в сфере помо-
щи безработным свелась к организации в небольших размерах общест-
венных работ, а также к поощрению стихийно возникшего плана «раз-
деления работы», т. е. к распространению системы частичной занятости
на всех рабочих, числившихся до наступления кризиса в той или иной
отрасли промышленности. Более смелые планы государственной помощи
безработным, которые не раз выдвигались в конгрессе группой прогрес-
сивных республиканцев и некоторыми левыми демократами, системати-
чески отвергались. Даже в феврале 1932 г., в период сильнейшего обост-
рения кризиса, конгресс отверг законопроект сенаторов Р. Лафоллетта-
младшего и Э. Костигана об ассигновании федеральным правительством
375 млн. долл. и о выдаче за счет этих средств прямых денежных посо-
бий безработным³¹. Только в июле 1932 г., в обстановке избирательной
кампании, был наконец принят закон, который предусматривал выделе-
ние 300 млн. долл. федеральных средств властям штатов для оказания
непосредственной денежной помощи безработным. Конгресс дал также
санкцию израсходовать 322 млн. долл. на займы штатам в целях орга-
низации общественных работ ³².

Подписав этот акт, президент Гувер в какой-то степени признал
крах своего курса на частнопредпринимательские и муниципально-бла-
готворительные методы решения проблемы безработицы. Однако размеры
ассигнований, предусмотренных июльским законом 1932 г. на помощь
безработным, были совершенно недостаточны для сколько-нибудь серьез-
ных попыток преодоления страшного социального бедствия. К тому же
республиканская администрация не спешила реализовать даже эти
скромные средства, выделив на указанные цели до конца 1932 г. всего
лишь около 30 млн. долл.³³ Это была буквально капля в море.

Не отвечала требованиям момента и аграрная политика правительст-
ва Гувера. Правда, под давлением фермерства специальная сессия конг-
ресса еще в июне 1929 г. приняла закон о сбыте сельскохозяйственных
товаров. На основании этого закона было создано специальное прави-
тельственное агентство — Федеральное фермерское управление, которое
поставило своей задачей помочь фермерам добиться стабилизации сель-
скохозяйственного рынка. На осуществление этих целей было ассигнова-
но 500 млн. долл.³⁴ В соответствии с официальным курсом республи-
канской администрации на координацию усилий заинтересованных
социальных групп фермерское управление в первые месяцы своей дея-
тельности пыталось ограничиться лишь поощрением сельскохозяйствен-

«ВЕЛИКАЯ ДЕПРЕССИЯ» И ОБОСТРЕНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОТИВОРЕЧИЙ 161

ной кооперации: помощью фермерам в создании отраслевых коопера-
тивных центров и выдачей займов тем фермерским кооперативам, кото-
рые соглашались временно не выбрасывать имеющиеся у них запасы
продукции на рынок, чтобы не допустить слишком сильного сезонного

падения цен³⁵.

Новое углубление аграрного кризиса, связанное с начавшимся спа-
дом промышленного производства, заставило фермерское управление
перейти к более решительным действиям и начать непосредственную
скупку сельскохозяйственных товаров. Для этой цели в феврале 1930 г.
была учреждена Зерновая стабилизационная корпорация, а в июне того
же года - Стабилизационная корпорация по хлопку. Активные операции
управления и созданных при нем стабилизационных корпораций продол-
жались более года - до середины 1931 г. К этому времени на прави-
тельственных складах скопились огромные запасы: 257млн. бушелей
пшеницы и 1,3 млн. кип хлопка³⁸. Израсходовав в короткий срок поч-
ти все отпущенные ему средства, Федеральное фермерское управление
принесло немалые выгоды верхушке крупного фермерства и монополи-
стическим посредническим фирмам, в руках которых была сосредоточе-
на большая часть товарной продукции сельского хозяйства. Но выпол-
нить главную задачу - добиться повышения цен - ему так и не уда-
лось Напротив сосредоточение крупных товарных запасов на складах
управления все время оказывало сильное деморализующее влияние на
сельскохозяйственный рынок. Когда же во второй половине 1931 г. фер-
мерское управление прекратило закупки и, неся колоссальные убытки,
начало массовую распродажу накопленных им товаров, это привело к
полнейшей дезорганизации аграрного рынка, а следовательно, к еще
большему ухудшению положения основной массы фермеров,

Правительство Гувера долгое время не предпринимало каких-либо
мер государственного регулирования и в таких высокомоаополизировап-
ных отраслях американской экономики, как промышленность и банков-
ско-финансовая система. Оно продолжало взятый осенью 1929 г. курс на
поощрение частнопредпринимательской инициативы, не считая возмож-
ным проведение реформ, выходящих за рамки индивидуалистической
философии. Однако там, где речь шла об интересах крупного капитала,
Г Гувер и другие руководители республиканской партии давали гораздо
более расширительное толкование догматов «твердого индивидуализма»,
чем. например, в политике по отношению к рабочему классу, где любые
требования государственной помощи безработным отвергались с порога.
Сразу же после ноябрьских совещаний 1929 г. правигельство в тес-
ном сотрудничестве с бизнесом предприняло ряд энергичных мер по сти-
мулированию деловой активности, и в частности по реализации програм-
мы капитального строительства. В 1930-1931 гг. общая сумма контрак-
тов на строительство составила около 7,5 млрд. долл., из которых
более 3 млрд. приходилось на долю различных правительственных
агентств на местах или на федеральном уровне .

30 New York Times, 1930, Dec. 10.