Человек свободный и ответственный. ческого разума. Морален человек, деятельно благожела­тельный к любому разумному существу — к неприятно­му

ческого разума. Морален человек, деятельно благожела­тельный к любому разумному существу — к неприятно­му, к нудному, к агрессивному, к врагу.

Надо сказать, что, в противовес кантовскому понима­нию автономии морали от любого чувства, в истории фи­лософии существовала другая этическая линия, восходя­щая к Аристотелю. Аристотель, Руссо, Фейербах, а в XX в. Макс Шелер, не отказывая человеку в свободе воли, от­нюдь не противопоставляют ее эмоционально-чувствен­ному началу. Напротив, речь у них идет о том, что сво­бодный выбор и добротворчество не может совершаться без чувства.

Желания и чувства человека — энергетический источ­ник, без них у морального поступка нет «мотора», нет дви­гателя. Мораль существует не только на уровне разума (пусть даже и практического), но и на уровне пережива­ния. Если человек свободно избирает путь моральности, это означает, что он поддерживает, укрепляет в себе те высокие, благородные чувства, которые ведут его по пути бескорыстного доброжелательства, выполнения нравствен­ных императивов. Таким образом, оказывается, что мо­раль и автономна и зависима. Она автономна в том смыс­ле, что в любой ситуации моральный человек может стать на позицию добра, выбрать не то, что диктует ему даже сильная потребность, а то, что хорошо и нравственно. Однако выбор этот происходит не в разреженной менталь­ной атмосфере «законодательствующего разума», а с учас­тием переживания и сопереживания, души и сердца, стрем­ления и страсти. Но это должна быть высокая страсть, та самая, что в диалогах Платона влечет человека к миру идей, заставляет тянуться вверх, к идеалу. В этом случае тоже возможно свободно избирать путь всеобщего благоволения, но выбор будет происходить с участием сильного чувства христианской любви, сопереживания по отношению к стра­даниям даже совсем несимпатичного человека, с ощуще­нием глубокого уважения к достоинству даже самого пад-

Лекция 2

шего существа, с желанием сохранить и поддержать луч­шее в человеке — его духовную сердцевину, ядро его души.

Основанием для свободы человеческого выбора явля­ется та особенность его сознания, которая позволяет нам не просто переживать наши состояния, идентифицируясь с ними, но и смотреть на себя как бы со стороны. Когда человек голоден, он способен, в отличие от животного, не только растворяться в своем голоде, но и внутренне противостоять ему. На этом построены все практики, свя­занные с аскезой. Когда человеку больно, он может мыс­ленно гасить боль и скрывать ее от окружающих, продол­жать работать, выполнять свой долг. Ограничивающие нас биологические и социальные потребности, вполне важные и охотно удовлетворяемые в обычной жизни, в особых экстремальных ситуациях могут быть нами как бы проигнорированы, поставлены под контроль сознания, подчинены более высокому началу — силе духа.

Способность определенным образом относиться к об­стоятельствам — это последняя свобода человека тогда, когда у него нет практически никакого выбора. Ситуа­ции этой последней свободы, где воля все же может про­являть себя, хорошо описаны в работах Виктора Франкла — австрийского психотерапевта. Франкл прошел через фашистские концлагеря и хорошо знал, как ведут себя люди в пограничных ситуациях. Впоследствии он про­анализировал собственный опыт и опыт своих товари­щей по несчастью. Именно из страшного периода конц­лагерей Франкл вынес представление о том, что свобода надстроена над любой необходимостью. Конечно, чело­век не свободен от условий, но он может занять ту пози­цию по отношению к ним, которую сам изберет.

Франкл вспоминает высказывание Фрейда, который говорил, что если людей поставить в одинаковые условия сильного голода, то все они просто превратятся в жажду­щих еды животных и индивидуальные различия сотрут­ся. Но дело, говорит Франкл, обстоит прямо противо-