Концепция физиологической активности Н.А. Бернштейна

Еще Сеченов в своих поздних работах развивал идеи активности и целевой детерминации применительно к работе нервной системы. Уже у Сеченова можно найти принцип активности в противовес принципу реактивности, свойственному классической физиологии второй половины XIX века и начала XX века (модель «стимул – реакция»). Именно эти идеи Сеченова были наиболее близки Бернштейну.

Итак, Бернштейн стал развивать именно принцип активности, содержащийся в неразработанном виде в рефлекторной концепции Сеченова.

В неклассической физиологии произошла смена не только основного объекта изучения (с животных – на человека), но и стратегии его исследования.

Н.А. Бернштейн: Для классической физиологии характерны две черты. Первая – изучение отправлений организма в покоящихся состояниях. Такой аналитический подход вытекал из стремления исследовать каждый орган и каждый элементарный процесс порознь, исключив какие-либо влияния на них со стороны или друг на друга. Этот подход соответствовал господствовавшему в то время в естествознании стихийному механистическому атомизму. Его абсолютизация вела к убеждению, что целое есть всегда сумма своих частей и ничего более, что организм есть совокупность клеток, а все поведение – цепь рефлексов и что глубокого познания этих отдельных кирпичиков достаточно для постижения здания, построенного из них…Чуждо было понимание того, что рефлекс – не элемент действия, а элементарное действие, занимающее то или другое место в ранговом порядке сложности и значимости всех действий организма вообще.

Бернштейн критикует принцип элементаризма в физиологии и противопоставляет ему принцип целостности.

Н.А. Бернштейн: Движения – не цепочки рефлексоподобных элементов, которые можно набирать как вздумается, наподобие типографских литер. Это целостно организованные структуры… На место атомизированной цепочки элементарных рефлексов, не связанных ничем, кроме последовательного порядка так называемого динамического стереотипа и поэтапной «санкционирующей» сигнализации, современное физиологическое воззрение ставит непрерывный циклический процесс взаимодействия с переменчивыми условиями внешней или внутренней среды, развертывающийся и продолжающийся как целостный акт до его завершения по существу.

В качестве целостнообразующего фактора в данном случае выступает двигательная задача.

Н.А. Бернштейн: …единственным стандартном-определителем и для программы двигательного действия, и для ее выполнения, и для корригирования по обратным связям может являться только оформившаяся и отображенная каким-то образом в мозгу двигательная задача.

Это ярко иллюстрируется рядом исследований П.Я. Гальперина, проведенных им вместе с другими психологами во время ВОВ в госпитале, на материале военных ранений, приведших к ограничению подвижности рук.

Перед испытуемым ставилось последовательно несколько задач:

3) поднять руку как можно выше, при этом глаза должны быть закрыты;

4) поднять руку как можно выше, не закрывая глаз;

5) поднять руку до определенной цифры на экране;

6) взять пораженной рукой какой-либо предмет, который располагался достаточно высоко.

Раненые, которые при первом задании могли поднять руку до определенной высоты и отказывались сделать еще одно движение чуть-чуть выше, поднимали руку все выше и выше в последующих заданиях.

Вроде бы физиологически должно быть одно и то же движение. Но оказывается, физиология определяется здесь совершенно нефизиологическими вещами, а именно целью действия человека. Включение в процесс построения движения той или иной анатомической структуры мозга было обусловлено психологически, а именно – смыслом данного движения в том или другом случае.

Признание наряду с причинной еще и целевой детерминации поведения организма Бернштейну удалось обосновать, не выходя за рамки материалистического подхода к изучению движений и действий.

Н.А. Бернштейн: Многочисленные наблюдения и факты во всех областях биологии уже давно указывали на неоспоримую целесообразность устройств и процессов, присущих живым организмам. Эта целесообразность прямо бросалась в глаза как резкое, может быть, даже решающее отличие живых систем от каких бы то ни было объектов неживой природы. Неминуемо возникал вопрос: для чего существует то или иное приспособление в организме, к какой цели оно направлено, какую доступную наблюдению задачу оно предназначено решать. И все отчетливее стала откристаллизовываться мысль: а не потому ли и постигает биолога неудача или неудовлетворенность при попытке выяснения вставшей перед ним закономерности, что в применении к биологическим объектам к вопросам «как» и «почему», исчерпывающе достаточным в физике или химии, необходимо добавить еще третий, равноправный с ними вопрос «для чего»?

…Только биологической кибернетике оказалось под силу отвести как фикцию то, что отпугивало механицистов прошлого века своей видимостью идеалистического финализма и телеологизма. Допустимо ли считать, что цель действия – нечто такое, что должно осуществиться только после этого действия в будущем времени, - может являться причиной наступления этого действия? Причина позднее, чем ее следствие?! И только введенные биокибернетикой понятия кода и кодированной предвосхищающей модели будущего указали на безупречно материалистический выход из этого кажущегося тупика.

Бернштейн вводит понятие «модель потребного будущего», указывая, что эта модель есть одна из форм отображения живым организмом мира. Второй формой является отражение прошлого и настоящего.

Модель будущего может иметь только вероятностный характер. Предвосхищение того возможного исхода либо исходов, к которым движется текущая ситуация, возможна только путем экстраполирования, которое вообще говоря, никогда не может привести к категорическому результату.

То есть, речь идет о некой предшествующей действию программе, согласно которой действие развертывается в будущем. Программы эти по своему происхождению могут быть как внутреннего плана (например, импринтинг у утенка), так и внешне обусловленные, которые могут впоследствии стать внутренними. Вспоминаем установку по Узнадзе.

В каждом отдельном случае надо разбираться, является ли данная установка (или шире – программа) «изначальной», то есть врожденной, или же она есть результат интериоризации первоначально внешней программы. Даже при заданной изначально программе в ней предусмотрены только возможные реакции, а то, как реально развернутся эти действия – зависит от очень многих обстоятельств. Движение, даже самое элементарное, всегда строится «здесь и теперь», а не следует автоматически – каждый раз одно и то же – вслед за вызвавшим его стимулом.

Н.А. Бернштейн: Приспособительная изменчивость навыков движений неуклонно растет с возрастанием смысловой сложности действий, проявляясь сильнее всего в цепных навыковых действиях над предметами («не мытьем, так катаньем»). Даже и в самых стандартных, с младенчества освоенных актах, таких как ходьба, достаточно было от приглядки перейти к применению точной аппаратуры, чтобы обнаружить, что ни один шаг не идентичен другому даже на гладком месте, не говоря уже о ходьбе по неровной дороге.

Естественно, что и в других формах психической активности и поведения существует эта непредсказуемость, непредзаданность – конечно, до определенных пределов: всегда есть некая «рамка», в которой развертывается данное поведение. Другое дело, чем определяется сама эта «рамка»: есть ли она результат генетически заданных «норм реагирования» или же результат выбора человеком той или иной цели. Но и выбор цели подчиняется определенным законам: это убедительно показано в ряде исследований по проблеме целеобразования. Так что противопоставление произвольного человеческого поведения как «свободного» и поэтому требующего иных средств анализа, чем объективные методы, изучению «объективно познаваемых» свойств человека (например, темперамента) кажется слишком категоричным. Объективно можно исследовать и «объективно познаваемые» свойства человека, и «свободное» поведение человека.

Существует некоторая модель потребного будущего, которая по ходу выполнения движения корректируется.

Н.А. Бернштейн: …всеобщей и господствующей формой управления и регулирования в живых организмах является не рефлекторная дуга, а рефлекторное кольцо.

Это введение нового – кольцевого – принципа регуляции движений и поведения организма представляет собой важнейший вклад Бернштейна в физиологию и в другие науки, в частности кибернетику.

Феноменологический подход к телесности: