Темные века. Средневековье до 16 века н.э.

Это тысячелетие небогато новыми психологическими знаниями и направлениями в философии. Это было тысячелетие практически полного господства одного учения – религиозной философии, которая в целом не выходила за рамки идеалистической философии.

Если раньше, в античности, философы-идеалисты пытались рационально обосновать защищаемые положения своего учения, то теперь большее значение придается вере в истинность положений, изложенных в Священном писании и произведениях отцов церкви.

Наиболее ярко эту позицию выразил Квинт Тертуллиан, живший на рубеже II и III веков н.э. «Верую, ибо это абсурдно». Тертуллиан считал, что христианству не нужно никакого философского обоснования, доказывал несовместимость веры и разума.

К. Тертуллиан: После Христа не нужна никакая любознательность, после Евангелия не нужно никакого исследования… Сын божий был распят; не стыдимся этого, хотя это и постыдно; сын божий умер, - вполне верим этому, потому что это нелепо…И погребенный воскрес; это верно, потому что это невозможно.

Тертуллиан подчеркивает, что сила истинной веры обратно пропорциональна разумным доводам человеческого рассудка.

Наиболее ярким представителем этого периода был Аврелий Августин (конец IV начало V века н.э.).

А. Августин: Такие люди, которых всегда громадное большинство, если желают постигать истину разумом, легко одурачиваются подобием разумных выводов и впадают в такой смутный и вредный образ мыслей, что отрезвиться и освободиться от него не могут никогда, или могут только самым бедственным для них путем. Таким полезнее всего верить превосходнейшему авторитету и соответственно ему вести свою жизнь…

Чем дальше, тем больше растет недовольство умозрительностью религиозной философии, крепнет стремление к эмпирическим знаниям. В условиях появления первых капиталистических отношений растет роль практических и прикладных знаний и наук, а не умозрительных схем схоластики. Для схоластики же было характерно не получение какого-либо нового знания, сколько выведение новых следствий из уже раз и навсегда данного «готового» знания в Библии и др.

Предполагалось, что всякое знание имеет два уровня – сверхъестественное знание, даваемое в «откровении», и естественное, отыскиваемое человеческим разумом; норму первого содержат тексты Библии, норму второго – тексты Платона и Аристотеля. Потенциально в этих текстах уже дана «вечная истина»; чтобы актуализировать ее, надо вывести из текстов полноту их логических следствий при помощи цепи правильно построенных умозаключений. Мышление схоластики постоянно идет путем дедукции и почти не знает индукции; его основная форма – силлогизм.

Священное писание выступает в качестве замкнутого нормативного текста. Чтобы актуализировать истину, надо вывести из текстов полноту их логических следствий при помощи цепи правильно построенных умозаключений — дедукции.

Бритва Оккама

В схоластике было очень много псевдообобщений, «споров о словах».

Например, один из схоластических споров касается различия «сущности» и №существования». Оделяли сущность от существования, считая, что существование – это особый объект. Тогда существованию как особому объекту можно приписать «свою» сущность и высказываться тогда о следующих абстрактных понятиях: 1) сущность существования; 2) существование сущности существования; 3) сущность существования сущности существования и т.д. до бесконечности.

На отсечение таких «псевдосущностей» и была направлена «бритва Оккама». Чаще всего формулируется так: «Без необходимости не следует утверждать многое» или «То, что можно объяснить посредством меньшего, не следует выражать посредством большего». Сейчас философы больше склонны формулировать этот принцип так: «Сущностей не следует умножать без необходимости».

Бритва Оккама становится лозунгом эмпиризма. Она сыграла существенную роль в отсечении понятия «души» в последующей эмпирической психологии. То, что за психическими явлениями стоит некая «душа» как особая сущность, не только не помогало их объяснению, но, наоборот, порождало лишь новые вопросы. К тому же под душой понимались совершенно различные вещи: совокупность атомов в атомистическом материализме, бестелесная особая сущность в платоновском идеализме, совокупность функций тела, некоторые из которых почему-то не умирают вместе с телом.

Изучавшие психологические вопросы мыслители позже говорили о необходимости «отсечь» от эмпирических исследование все метафизические понятия, в том числе понятие «душа».

Первым о необходимости такого отсечения высказался английский мыслитель Фрэнсис Бэкон (конец 16 – начало 17 века).

Ф. Бэкон заложил основы эмпирического изучения явлений сознания. «Самое лучшее из доказательств есть опыт, если он коренится в эксперименте». В отличие от схоластов, считает, что вера не выше знания, наоборот, она подкрепляется знанием, то есть зависит от него.

Философия Бэкона живет до сих пор.

Ф. Бэкон: Ни голая рука, ни предоставленный самому себе разум не имеют большой силы. Дело совершается орудиями и вспоможениями, которые нужны разуму не меньше, чем руке. И как орудия дают или направляют движение, так и умственные орудия дают разуму указания или предостерегают его.

Эта идея об опосредствованности разума специальными орудиями будет разработана нашим выдающимся соотечественником Л.С. Выготским в культурно-исторической теории происхождения и развития высших психических функций.

То, что мешает человеку отыскивать истину, Бэкон называл идолами. Различает 4 вида таких идолов:

· Идолы рода основаны на самой природе человека. Ложно утверждать, что чувства человека есть мера вещей. Наоборот, все восприятия покоятся на аналогии человека, а не на аналогии мира. Ум человека уподобляется неровному зеркалу, которое, примешивая к природе вещей свою природу, отражает вещи в искривленном и обезображенном виде.

· Идолы пещеры. Суть заблуждения отдельного человека происходит от особых прирожденных свойств каждого или от воспитания и бесед с другими, или от чтения книг и от авторитетов.

· Идолы площади. Происходят в силу взаимной связанности и сообщества людей. Люди объединяются речью. Слова же устанавливаются сообразно разумению толпы.

· Идолы театра. Сколько есть принятых или изобретенных философских систем, столько поставлено и сыграно комедий, представляющих вымышленные и искусственные миры. Вымыслам этого театра свойственно то же, что бывает и в театрах поэтов, где рассказы, придуманные для сцены, более слажены и красивы, нежели правдивые рассказы из истории.

Уберечься от этих идолов можно, вооружив разум орудиями познания, одно из которых – индуктивная логика.

Душа была неким объяснительным понятием для множества разнообразных явлений человеческой психики и поведения, то есть выступала как особая сущность, лежащая за явлениями и объясняющая их. На самом деле объяснение это было в общем мнимым. Природа души понималась по-разному. Одни считали душу состоящей из мелких подвижных атомов, и такое понимание природы души как-то позволяло объяснять естественными причинами элементарные психические процессы, сновидения и тому подобное. Однако в атомистическом материализме необъяснимыми оставались общие понятия и морально-этические категории, несводимые к движению атомов. В идеалистической трактовке души Сократа и Платона подчинение поведения человека ценностям, целям, смыслам и прочему объяснялось особой природой души – нетелесной, божественной и так далее. Казалось, крайности обоих подходов снял Аристотель, когда определил душу как форму живого тела, то есть совокупность наиболее существенных функций живого тела. Однако высшие функции человеческой души – разум и волю – опять не находили себе объяснения с естественных позиций, они вообще как бы выпадали из стройной системы Аристотеля и назывались по своему происхождению божественными. Так что понятие «природы души» уже в древности было чрезвычайно многозначным. В Средние века материалистическое учение о душе вообще практически не существует, развиваются идеалистические идеи Платона и Аристотеля.

С ростом городов и развитием промышленности схоластические словопрения отходят на второй план и перед философами ставятся вопросы более практические. Возникают идеи эмпирического изучения вещей «как они есть», невзирая на то, что написано в тех или иных авторитетных текстах.

По отношению к изучению души происходят два важнейших события:

· Бэкон призывает отказаться от пустых изучений метафизических вопросов о сущности, бессмертии, частях души, а перейти к непосредственному эмпирическому изучению психических процессов как таковых;

· если древние понимали душу очень широко, отождествляя душу и жизнь, то впервые у Ф. Бэкона «жизненность» и «душевность» отделяются друг от друга.Не дает критерияэтого разделения.

Бэкон завершает этап «психология как наука о душе» и начинает им новый – «психология как наука о сознании».

Впервые дал критерий отличия психических процессов от «жизненных» или физиологических, как мы бы сейчас сказали, которые обеспечивают организму поддержание его существования (то, что Аристотель называл «растительной душой») Рене Декарт.

Рене Декарт

Сомнение в истинности оснований наук подвинули Декарта на поиск наиболее достоверных оснований познания различных предметов и, в частности, собственной души.

Р. Декарт: Человеку, исследующему истину, необходимо хоть один раз в жизни усомниться во всех вещах – насколько они возможны.

Мы должны также считать все сомнительное ложным.

Почему мы можем сомневаться в чувственных вещах.

Чувства иногда заблуждаются, а благоразумие требует никогда не доверять слишком тому, что хоть однажды нас обмануло; каждый день нам представляется во сне, будто мы чувствуем бесчисленные вещи, нам не даны никакие признаки, с помощью которых можно было бы достоверно отличить состояние сна от бодрствования.

Почему мы сомневаемся даже в математических доказательствах.

Мы наблюдаем, как некоторые люди заблуждаются в подобных вещах и, наоборот, допускают в качестве достовернейших и самоочевидных вещей то, что нам представляется ложным;

Р. Декарт: …чем менее могущественным мы будем считать нашего творца, тем больше поверим в такую степень нашего несовершенства, которая постоянно ведет нас к ошибкам… Итак, отбросив все то, относительно чего мы можем каким-либо образом сомневаться, и, более того, воображая все эти вещи ложными, мы с легкостью предполагаем, что никакого Бога нет и не ни неба, ни каких-либо тел, что сами мы не имеем ни рук, ни ног, ни какого бы то ни было тела…

Однако не может быть, чтобы в силу всего этого мы, думающие таким образом, были ничем: ведь полагать, что мыслящая вещь в то самое время, как она мыслит, не существует, будет явным противоречием. А посему положение «Я мыслю, следовательно, существую» - первичное и достовернейшее из всех, какие могу представиться кому-либо в ходе философствования.

По Декарту, мышление познаемся нами прежде и достовернее, чем какая бы то ни было телесная вещь. Критерий достоверности: ясное и отчетливое восприятие (осознание). Декарт понимает мышление очень широко, фактически имея в виду любую психическую деятельность, которая осознается.

С Декарта идет величайшее заблуждение психологии – утверждение о том, что иметь некий психический процесс и осознавать его можно одновременно, что нет неосознаваемых психических процессов.