Русский Дом в произведениях Н.С. Лескова

Русская земля и ее судьба становится главной темой в романе Н.С.Лескова“Некуда” (1864). “Возможная в одной только России просторная луговина” – характерная деталь в образе широкого, разноликого пространства русской земли, в воссоздании которого участвуют многочисленные топографические реалии: города Орел и Кромы, села Отрада, Лужки, обе столицы и их предместья. Это предметно заполненное и плотно заселенное пространство. Оно сориентировано по сторонам света и развертывается в соотнесении “юга” и “севера”, “тепла” и “холода”, что создает не идеологический, а чувственно воспринимаемый образ “русской земли”.

Дом – та пространственная точка на просторах русской земли, где человек по-настоящему, кровно связан с ней. Дом – самое чистое выражение национального. По сути, душа человека и дома – одно и то же. Дом – чаще всего раскрывается в тексте феноменологически. Россия одушевляется в образе дома, или, точнее, домов. Это монастырь, дворянская усадьба, родительский дом (отчий кров), снятая на лето дача, гостиница, общежитие, острог, брошенный (“пустой”) дом, постоялый двор, губернский особняк, деревенская изба, московский доходный дом. Отношения человека и “дома” создают основной конфликт произведения – конфликт “своего” и “чужого”. Названия глав поляризуют и уточняют этот конфликт: “Приют безмятежный”, “Родные липы”, “Колыбельный уголок”, “Свои люди”, “Что на русской земле бывает” указывают на мир “своего”, “Пустой дом”, “Нежданный гость”, “Дальнее место”, “Чужой человек”, “Доmus” – на нечто “чужое”.

Постепенно образ России разрастается вширь, и многочисленные “дома” составляют определенную последовательность, цепочку, крайние звенья которой – дом Женни Гловацкой в уезде (“Колыбельный уголок”) и, с другой стороны, Доmus. Дом становится субъектом действия, активным участником конфликта, силой, что испытывает человека и заставляет его проявить свою сущность. Люди в романе “Некуда” по существу не меняются, их личность не претерпевает развития и задана изначально; “дома” же постоянно меняют свой облик и характер, что подчеркивает сложность духовного содержания образа России.

Каждый из героев романа проходит испытание, в котором проверяется их отношение к “дому”, способность заботиться о нем. “Дом” своей беззащитностью перед хозяевами, владельцами провоцирует их, что предопределяет группировку действующих лиц. Некоторые герои отчетливо слышат “голос” дома, чувствуют его нужду в человеке и отзываются на нее. Настоятельница Агния сумела сделать монастырь родным домом для монахинь, местом деятельной жизни. Врач Розанов и Полина участвуют в поддержании жизни “дома”, разрушение которого – удел нигилистов. Бертольди, защитница “искусственного оплодотворения”, превратила свое жилье в “грязную комнатку”, заваленную хламом. Соратники Райнера – “простяки, подаруи, дармоеды, объедалы”, навещая больного хозяина, обкрадывают его дом “из идейных соображений”.

Мотив “чужого дома” достигает кульминации в образе “Доmus”а – “Дома Согласия”, превратившегося в “антидом”, дом навыворот: “Дом…напоминал собою и покинутые барские хоромы, и острог, и складочный пакгауз, и богадельню”. Латинское название подчеркивает его инородность. Глава, где рассказано о распре в “вертепе анафемском”, названа “Землетрясение”.

Антитеза “Дому Согласия” – “колыбельный уголок” Женни Гловацкой, всегда старавшейся сделать так, “чтобы всем в доме было как можно легче, отраднее и лучше”. Идеал Женни – “жить каждому в своем домике”.

Образ “дома” не только оформляет конфликт “своего” и “чужого”. “Дом” несет конфликт и в себе самом. “Дом согласия” – не абстрактная идея, это реальность, и он так же принадлежит русской земле, как “приют безмятежный” (монастырь) и “колыбельный уголок”, что делает образ России глубоко трагичным. Судьба России раскрывается в романе как борьба созидания и разрушения.

Духовная зависимость человека от “дома” становится значимой для Н.С.Лескова в теме творчества, в вопросе о том, что определяет русского писателя. Писатель Долинский (“Обойденные”, 1865), художник Истомин (“Островитяне”, 1866) не смогли состояться, поскольку не захотели увидеть свою связанность с “русской землей”. Творческая несостоятельность этих героев получает обоснование на сюжетном уровне. В Германии Истомину грезится та русская земля, на зов которой он не захотел отозваться в своих произведениях: “Ничего очень хорошего, да так легко, и ото всего…веет этой тихою радостью русской картины”.

Дом – ипостась феномена русской земли у Н.С.Лескова, то есть наделенное душой пространство, позволяет читателю проникнуть в суть этого феноменологического образа: отказаться от представления об объективности «смысла» дома и чистой субъективности «взгляда» на дом воспринимающего героя.

Можно сказать, что “дом” в творчестве Н.С.Лескова шестидесятых годов понимается как то место на русской земле, которое настоятельно требует от человека преодолеть в себе “нигилистическое” начало и поддерживать творческую силу жизни. Роман “Островитяне” заканчивается сценой, где описан именно такой “дом”: “Пешеход даже часто останавливается здесь, перед окнами…и иногда…столкнется здесь и двое и трое: тот – из Уфы, другой – из Киева, а третий – из дальней Тюмени”.