ПРИКЛАДНАЯ ЭТИКА КАК 11 страница

Конечно, все это — еще даже не преддверие фашизма. К счастью, по-прежнему отсутствуют многие факторы, необходимые для его побе­ды. Но уже налицо ситуация, позволяющая фашистским движениям закрепиться на политической сцене и начать развиваться, игнорируя парламентские методы борьбы. Особенно опасно то, что фашисты бы­стро усиливают свое влияние именно в молодежной среде. Сегодня по­литикой в России активно и сознательно интересуется меньше 4% мо­лодежи. Но из них больше половины симпатизирует именно фашизму. Если так пойдет дальше, то молодежь разделится на аполитичное и апатичное большинство, с одной стороны, и на политически активное фашиствующие меньшинство — с другой.

К концу XX в. в мире скопилось столько фикций и лжи, что молодым людям трудно найти что-либо подлинное в океане пустых банальностей и идеологем. А идеологемы эти, если им не дать соответствующей оценки и не развенчать их ложного ро­мантизма в глазах молодежи, могут быть весьма опасны. Об этом свидетельствует, в частности, набирающее силу в России и Бе­ларуси профашистское молодежное движение скинхедов — «бри­тоголовых» или «скинов», как они сами себя называют. Причем, если молодежь и подростки проявляют явный интерес к ним и общению с ними, то широкая педагогическая общественность или вообще мало что знает о скинхедах, или хранит на их счет невозмутимое молчание, или не придает им серьезного значе­ния, не замечая их влияния на молодежь. Кто же такие скинхеды?

Они появились в начале 90-х гг. В 1992-м в Москве было всего около десятка скинхедов. Вели они себя тихо и в основном просто красова­лись в центре города. Это был чистый продукт подросткового обезьян­ничества: первые скины старательно подражали западным скинхедам, о которых они узнали из советских СМИ эпохи перестройки. Тогда было модно рассказывать об английских, немецких, а чуть позже — и о чеш­ских бритоголовых. Однако в начале 94-го скинхеды вдруг стали если не массовым, то многочисленным и заметным явлением. В 2000 г. в России насчитывалось свыше 20 тыс. скинхедов: более 4 тыс. в Москве, около Зтыс. в Петербурге, около 2 тыс. в Нижнем Новгороде, Ростове-на-Дону, Ярославле, Пскове, Калининграде. Есть они и в Беларуси - в основном, в Минске и некоторых крупных городах.

Около 80% скинхедов - это старшеклассники, учащиеся ПТУ или безработные, объединенные в маленькие банды по месту жительства или учебы, которые, строго говоря, не являются политическими орга­низациями. Однако в Москве существуют две политизированные жест­ко иерархизированные скинхедские организации: «Скинлегион» и «Blood & Honor — Русский филиал».

У бритоголовых есть собственная пресса (журнал «Белое сопротив­ление» и сайт в Интернете «Русские бритоголовые»). Бурно развивается и музыкальная скин-культура. Больше всего музыкальных скин-групп в Москве: «Штурм», «Белые бульдоги», «Вандал», «Дивизион», «Крэк» и др. Популярна также панк-ой!-группа «Террор». Тексты песен скин-групп чрезвычайно агрессивны, как правило, довольно примитивны и не производят сильного эстетического впечатления.

В одежде скины подражают своим западным единомышленникам. Распространены нашивки в виде свастики, кельтского креста, портре­та Гитлера, числа 88 («Heil Hitler!») или букв WP («White Power*). Ски­ны обычно не носят с собой оружия (чтобы не «привлекли»), но в драках пользуются ремнями с утяжеленной пряжкой, украшенными декоративной цепью и намотанными на руку, что делает этот импро­визированный кастет более опасным.

Скинхеды в России— «дети реформ». Для них характерен пол­ный разрыв с традициями, общественными ценностями и со­циальными установками. Не имея социального опыта взрослых и их морального иммунитета, «дети реформ» очень быстро ус­воили «прелести» наркомании, токсикомании, алкоголизма, проституции, сопровождавшихся эпидемиями заболеваний, пе­редающихся половым путем, катастрофическим взлетом детской и подростковой преступности. Учителя, которые еще вчера ра­довались реформам и отмене принудительной системы воспита­ния, пришли в ужас — именно они первыми столкнулись с но­вым поведением новой молодежи, которая не хотела учиться, позволяла себе материться в адрес учителей, а иногда и приме­нять силу.

«Реформа» образования сопровождалась превращением Рос­сии в страну неграмотных. А стало быть, в страну агрессивных националистов, ибо ксенофобия — страх, неприязнь ко всему чу­жому — преодолевается только образованием и воспитанием. Воз­никают сначала небольшие молодежные группы, нацеленные про­тив «чужих» (пусть даже из соседнего двора). Некоторые из них превращаются в банды скинхедов, для которых всякий черноко­жий, еврей или кавказец был «чужим» заведомо.

Таким образом, в России скинхеды — продукт не националь­ных, а социальных изменений. Это видно уже из того факта, что банды бритоголовых возникли именно в крупных и наиболее развитых городах — там, где особенно заметно социальное рас­слоение. Подростки из бедных семей, глядя на внезапно разбо­гатевших «новых русских», завидовали им и ненавидели их. Но трогать защищенных личной охраной богатеев боялись и направ­ляли свою ненависть на более доступный объект — «инородцев».

Все происходящее играет на руку фашиствующим партиям и организациям, часть из которых смотрит на скинов как на свой резерв и «социальную базу». В Москве с бритоголовыми активно работает Русский национальный союз (РНС); в Петербурге -Национально-республиканская партия России, в городах По­волжья и Краснодаре — Русское Национальное Единство (РНЕ). Во влиянии на скинов с ними соревнуется национал-большеви­стская партия Эдуарда Лимонова (НБП). В последнее время ак­тивной работой среди скинхедов занялась ННП — Народная национальная партия.

ННП не столько пытается завербовать бритоголовых в партию, сколь­ко распространяет в их среде новую идеологию — «русизм». Это доста­точно экзотическая идеология, доступная сознанию типичного скин­хеда. Скажем, несмотря на постоянно подчеркиваемую приверженность православию, русизм довольно снисходителен к арийскому язычеству (в духе национал-социализма), поскольку «раса выше веры» и «кровь объединяет, а религии разъединяют». Русизм перебрасывает мостик от дореволюционного православного монархизма к национал-социализ­му: по канонам русизма, в XX в. было «два великих арийских героя» — Николай II и Адольф Гитлер, причем Гитлер был мстителем за «при­несенного большевикам и жидам в ритуальную жертву» Николая II и пытался нести «Крест-Свастику в разобщенную жидами Россию».

Впрочем, расистами скинхеды были изначально. Любимым видом времяпрепровождения у них было и осталось напиться пива (или водки) и пойти «охотиться» на улицы или на рынок на неугодных «инородцев». Дисциплина им претит. Большинство скинов, вступающих в организации, вскоре их покидает: после пьяного разгула им трудно заставить себя ходить на партсобра­ния, зубрить фашистских «классиков», терпеливо торговать га­зетами и т.п. Но если раньше скины избивали кавказцев и азиа­тов «абстрактно» — за цвет кожи и за то, что те «заражают нас СПИДом» и «торгуют наркотиками», то теперь любой рядовой скин готов прочесть малограмотную, но горячую мини-лекцию об «угнетенной жидами русской нации», «мировом сионистском заговоре» и «грядущем возрождении Великой России».

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1. Что означают для Вас понятия «гражданское общество», «гражданствен­ность», «гражданская позиция», «гражданин»?

2. Назовите и охарактеризуйте основные черты этики гражданственности. Что такое «этический императив гражданского общества»?

3. Патриотизм — любовь к Отечеству, своей стране или государству? Как соот­носятся эти понятия? В чем Вы видите нравственную сущность патриотизма?

4. Как соотносятся между собой понятия «интернационализм» и «космопо­литизм», «национализм» и «фашизм» и какое отношение они имеют к патрио­тизму?

5. Что такое политическая культура и политическая этика? Какие элемен­ты, на Ваш взгляд, составляют необходимый «набор» в структуре политиче­ской культуры общества? Политической культуры личности?

6. «Политическая антикультура» и «политическая докультура» — что это? Назовите и попытайтесь охарактеризовать их наиболее показательные прояв­ления и последствия в историческом и современном ракурсах.

7. Какие личностные качества политического лидера Вы считаете наиболее приемлемыми в современных условиях с точки зрения их эффективности и нравственности?

8. «Грязное» ли дело политика и возможна ли в политике «честная игра»?

9. Какова, на Ваш взгляд, роль насилия и ненасильственных действий в современных политических условиях?

10.Этика ненасилия: Ваше личное отношение к ней, соображения «за» и «против».

11.Какова, на Ваш взгляд, вероятность возрождения фашизма в мире? Что Вы знаете о теоретических основаниях фашизма?

12.Скинхеды — детская игра или опасный симптом?

Глава 7

ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ЭТИКА

И ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА

ПЕДАГОГА

В системе отношений, регулируемых этикой, особое место в последнее время стало занимать отношение человека к природе. В связи с этим и перед педагогической этикой встала задача рас­ширения традиционного предметного поля за счет включения в него моральной регуляции отношения к природе как равноправ­ному субъекту. Речь идет о сформировании такого рода отноше­ния у подрастающих поколений, на плечи которых в скором будущем ляжет вся тяжесть решения нынешних и грядущих эко­логических проблем и, следовательно, ответственность за судь­бу человечества.

Необходимость формирования в системе «Человек—Общест­во—Природа» этих отношений вызвала к жизни становление новой отрасли этического знания — экологической этики, кото­рая расширяет диапазон господствующих моральных принци­пов до отношения человека к природе; вырабатывает нравст­венные нормы его поведения как в «человеческих», так и в «не­человеческих» ситуациях; делает человека Человеком, в полной мере реализующим свою родовую сущность, способным, отре­шившись от собственного антропоэгоизма, проявлять Любовь и Уважение к Иному, Ответственность перед Иным.

Процесс становления экологической этики — экоэтики — предполагает формирование нового типа морального сознания — энвайронментального, синтезирующего глобальное видение мира с подлинно гуманистическими ценностями. В основе формиро­вания экоэтики лежит переход от прежнего принципа регуля­ции отношений человека и природы - антропоцентризма к но­вому, не-антропоцентристскому подходу.

Подобный переход — не одномоментный акт, а трудоемкий долговременный процесс, требующий целенаправленных уси­лий, предполагающий экологическую компетентность и этиче­скую готовность тех, кто призван ему способствовать, — педаго­гов и воспитателей. И поэтому их экологическая культура орга­нично включается сегодня в структуру педагогической этики.

7.1. ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ЭТИКА: ПРЕДМЕТ, НРАВСТВЕННОЕ СОДЕРЖАНИЕ, ЦЕННОСТИ

Формируя у учащихся нравственное отношение к природе, педагог должен знать сам и уметь показать учащимся, что в ис­тории отношений человека и природы прослеживаются две про­тивоположные нравственно-этические традиции: традиция управ­ления и традиция сотрудничества.

Нравственной основой традиции управления как раз и высту­пает антропоцентризм, который, считая Человека единствен­ным и высшим критерием в шкале ценностей, высокомерно ставил его в центр и над Природой. Антропоцентризм не рас­сматривает человека как часть природы, а провозглашает осо­бую миссию, особое предназначение человека — управлять вве­ренной ему природой, что в идеале предполагает бережное и заботливое отношение к ней и как следствие — ответствен­ность за все свои действия и поступки по отношению к ней и за ее состояние. Однако на практике управление, основанное на ан­тропоцентризме, легко перерождается сначала в господство, а затем и деспотизм, предполагающий право на произвол челове­ка в отношении к другим живым существам.

Начало антропоцентристской традиции управления в запад­ноевропейской культуре положило антично-христианское «вы­сокомерие» по отношению к живым существам — не-людям. Но наибольший вес идеи безоглядного «пользования природой» и ус­тановления господства над всем живым на Земле приобретают в Новое время. Тогда же начинается внутреннее перерождение этой традиции, переход от сохранения, улучшения, вдумчивого пре­образования природы к ее радикальной переделке согласно за­ранее сконструированным проектам. Именно начиная с Нового времени традиция управления эволюционировала в направле­нии деспотически-утилитаристского отношения к природе или деспотического антропоцентризма. За многие столетия он стал практически естественным, привычным стилем мышления ка­ждого человека, поэтому нет необходимости в его специальном воспитании: человек «рождается антропоцентристом», склон­ным к «управлению» и «господству».

Другая традиция отношения к природе — традиция сотруд­ничества,предполагающая, что человек призван совершенство­вать природный мир и раскрывать его нереализованные возмож­ности, которые не могут выявиться и раскрыться сами по себе, без творческого содействия человека. Нравственной основой этой традиции выступает не-антропоцентристский подход — неутили­тарное и неинструментальное отношение к миру, благодаря ко­торому преодолевается жестокое отношение традиции управле­ния к «не-людям», а также неравноправие человека и природы, . ведущее к нравственному оправданию господства над ней. «Ос­вобождение природы» или «освобождение животных» от физиче­ского и морального подавления сторонники традиции сотрудни­чества считают необходимыми составляющими экологической гар­монизации и нравственного обновления самого человека, так как «сотрудничество» предполагает взаимность и нравственную основу.

В современных терминах такой подход называется коэволюци­ей, что обозначает процесс совместного развития биосферы и че­ловеческого общества. Концепция коэволюции природы и об­щества предполагает оптимальное соотношение интересов чело­вечества и всей остальной биосферы, взаимно скоординированное развитие человека и природы, при котором совершенствование при­роды нуждается в учете человеком ее возможностей. Коренное изменение морально-этической оценки природы, соответствую­щее коэволюции общества и природы, состоит в том, чтобы видеть в природе ценность культуры. Не-антропоцентристская парадигма выдвигает как высшую ступень в шкале ценностей не человека, а гармоничное и равноправное сообщество людей и всех других живых и неживых компонентов природы. Таким об­разом, гуманизм человека, согласно этой парадигме, должен в той же мере проявляться в отношении к природе, как и в меж­человеческих отношениях. Но именно воспитание гуманизма нового — энвайронментального содержания представляет наиболь­шую сложность в формировании личности, ибо он непривычен нам и требует от нас особых усилий.

Задача педагога в этих условиях — донести до сознания уча­щихся, что предмет экологической (энвайронментальной) этики — это, прежде всего, отношение Человека к Природе, предпола­гающее в то же время и его отношение к самому себе: противо­поставление себя окружающей среде или включение в нее. Эко­логическая этика — это не этика отдельной личности или даже общества; это — универсальная этика человеческой деятельности. Ее ценностно-мировоззренческой основой выступают отказ от эго­центризма и признание существования «благорасположенных» к человеку природных сил. Их «одухотворение» делает возмож­ным нравственно-понимающее отношение к природе, выступаю­щее стержнем экологической культуры личности и общества.

Экологическая компонента профессиональной этики требует от педагога способствовать формированию нравственных цен­ностей и критериев молодежи, опираясь на два стержня: чувст­во времени, перешагивающее рубеж одного человеческого поко­ления и предполагающее заботу о природных условиях сущест­вования будущих поколений, и чувство любви и сострадания к природе (А. Леопольд).

1. Обращенность в будущее базируется на ряде специфических моральных принципов, норм и ценностей, которые должны лежать в основе наших обязательств перед будущими поколениями, имеющими право на достойную жизнь. Это, в частности:

• принцип хронологической объективности, который запрещает игнорировать интересы индивидуумов из-за их временного и пространственного отдаления или культурно-идеологического противостояния;

• принцип «долга перед потомками», предписывающий: дейст­вие, совершаемое в соответствии с моральным долгом, являет­ся наиболее ценностным из всех возможных действий;

• нормы-императивы диалога с будущим, включающие в себя:

- необходимость отказа от любых действий, которые могут подор­вать возможность существования будущих поколений;

- приоритет ответственности перед потомками при принятии ре­шений, касающихся здоровья человека и состояния природной среды;

- недопустимость нанесения ущерба интересам будущих поколений в интересах ныне живущих людей.

2. Любовь к природе выступает как внутренний отклик души
человека на красоту, гармонию природы в целом — то, что остается за пределами научного познания и большинства учебных дисциплин. Такая любовь возможна, если человек не одержим жаждой самоутверждения, покорения природы, получения от нее
максимальной прибыли, а стремится понять природу вплоть до
взаимопроникновения с ней. Для любви к природе необходимо,
чтобы «не-человеческий субъект» признавался источником любви, равным субъекту человеческому. Кроме того, проблема заключается в том, что такая любовь должна быть взаимна, а в нынешней ситуации конфликтных взаимоотношений человека
и природы у нас слишком мало оснований рассчитывать на это.
Поэтому предварительным условием того, чтобы любовно-творческое отношение к природе стало реальностью, выступает совершенствование самого человека как нравственной личности.

Одной из основных задач экологической этики является так­же определение ясных и четко выраженных моральных ценно­стей. При этом возникает фундаментальная проблема: должны ли принципы экоэтики основываться на признании независимо­сти и внутренней самоценности природных целостностей или их ценность определяется в зависимости от человека и его потреб­ностей? Нравственный долг педагога — помочь учащимся выра­ботать правильное отношение к этой проблеме.

- Дело в том, что антропоцентризм считает, что каждый биологиче­ский вид должен оцениваться только с позиции его целесообразности или полезности для человека (утилитаризм). Не-антропоцентрическая точка зрения исходит из многомерности мира, каждый объект которо­го неповторим и представляет собой определенную ценность — безот­носительно от его пользы для человека.

Нравственно-экологический подход заключается в том, что человек не вправе решать с позиции пользы и целесообразности вопрос о ценности или праве на жизнь того или иного биологи­ческого вида. Он должен не допускать потерь в биоразнообразии, заботясь о сохранении всех видов и объектов природы.

К сожалению, признание внутренней ценности природных систем на сегодняшний день не стало еще общепринятым усло­вием отношения человека к природе. Но учащиеся должны понимать, что исключительно человеко-центристские цели не мо­гут и дальше оставаться основанием экологической политики человечества. Только ценность природных систем, определяемая на основе широкого «человеческого» подхода (включающего эс­тетические, моральные, экологические и другие факторы), мо­жет быть основанием современного нравственно-понимающего отношения к природе.

7.2. ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ И ИМПЕРАТИВЫ ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ ЭТИКИ

Экологический аспект профессиональной этики требует пре­жде всего от самого педагога коренного пересмотра некоторых традиционных этических принципов и императивов, касающихся отношения к природе, и формирования новых. К ним относятся следующие.

1. Принцип экологизации морали, предполагающий, что:

• отношение людей к природным объектам должно детерми­нироваться не только материально-экономическими, правовы­ми или административными предписаниями, но и нравствен­ными нормами и принципами;

• происходит экологизация традиционных моральных норм и принципов, в частности, долга и совести по отношению к при­роде, которые уже сегодня должны приобретать форму «эколо­гического долга» и «экологической совести»;

• появляются новые моральные ценности, корректирующие прежние принципы полезности и целесообразности;

• идет процесс образования единой нравственно-экологиче­ской ответственности, сфера действия которой должна быть рас­ширена от производственно-профессиональных требований до бытового природопользования;

• происходит постепенная, сложная и длительная перестрой­ка морального сознания, которой и призваны способствовать нравственно-экологическое воспитание и просвещение.

2. Экологический императив — принцип, предъявляющий объ­ективные требования — повеления людям, ответственным за ис­пользование достижений научно-технического прогресса. Этот принцип особенно важен для будущей профессиональной природопользовательной деятельности сегодняшних учащихся и сту­дентов. Он предполагает моральную готовность специалиста со­блюдать следующие императивные требования: необходимость учитывать уязвимость природной среды; не допускать превыше­ния ее «пределов прочности»; вникать в суть свойственных ей сложных взаимных связей; не вступать в противоречие с при­родными закономерностями, чтобы не вызвать необратимых про­цессов. Поэтому профессиональная этика вузовского педагога, независимо от его учебной дисциплины, требует от него посто­янного обращения в процессе преподавания к этому принципу.

3. Принцип благоговения перед жизнью, выступающий сегодня не только принципом экоэтики, но и необходимым общеэтиче­ским принципом. Он требует от личности индивидуального вы­бора на основе формулы А. Швейцера: «Я — жизнь, которая хо­чет жить... среди жизни, которая хочет жить».

Согласно этому принципу, следует «относиться с благоговением к каждому живому существу и уважать его как собственную жизнь. Сохра­нять жизнь, двигать ее вперед, доводить развивающуюся жизнь до выс­шей ступени — значит делать добро; уничтожать жизнь, мешать жизни, подавлять развивающуюся жизнь — значит делать зло. Это необходи­мый, абсолютный, основной принцип морали. Следовательно, этика благоговения перед жизнью заключает в себе все, что можно обозна­чать как любовь, самопожертвование, сострадание, соучастие в радо­сти и стремлении... Поистине, нравственен человек только тогда, когда он повинуется внутреннему побуждению помогать любой жизни, кото­рой он может помочь, и удерживается от того, чтобы причинить живо­му какой-либо вред».

Таким образом, равное благоговение как по отношению к собственной жизни, так и по отношению к любой другой явля­ется характеристикой подлинно нравственной личности, способ­ной на равноправный диалог человека с природой и другим человеком.

Значение принципа благоговения перед жизнью в становле­нии характера и системы нравственных ориентиров человека невозможно переоценить. Амплитуда его воздействия на приня­тие человеком решения колеблется от случайных действий до смысложизненного выбора. Одно только неполное перечисле­ние ситуаций, связанных с отношением человека — взрослого или ребенка — к Жизни и Живому уже указывает на этическую необходимость включения педагогом этих проблем в круг своих профессиональных обязанностей. Это и отношение к животным — «братьям нашим меньшим», и к проблемам аборта, сохранения жизни «неполноценным» детям, эвтаназии, и даже смертной казни, террору и террористам. И педагог не имеет морального права проходить мимо этих проблем, с тем чтобы не оказать помощи детям в их самоопределении в этих вопросах. Конечно, при условии наличия у него самого благоговейного отношения к жизни.

4. Принцип субъект-субъектных отношений человека и приро­ды, вытесняющий традиционные отношения, в которых приро­да выступает как объект, принципиально иными отношениями, необходимыми для установления диалога между ними. Этико-методологическим основанием данного принципа выступает ори­ентация на общение человека с миром природных явлений как с Иным субъектом, независимо от того, существует или нет в дей­ствительности этот Иной сознательный субъект и верит ли че­ловек в реальность его существования. Принятие нравственной субъектности природного и сверхприродного Иного позволяет за­думаться над рядом вопросов, которые будут способствовать фор­мированию энвайронментального сознания учащихся:

- нельзя ли предложить этому правосубъектному Иному определен­ную систему правил взаимоотношений с человеком, и будет ли Оно руководствоваться ими?

- вправе ли человек ожидать от правосубъектного Иного (биосферы, техносферы, космосферы и т. д.) гуманного отношения к себе, если сам перенесет на Него действие принципа гуманизма? Будет ли Оно «соблюдать» требование «Не навреди человеку!», по крайней мере, в ответ на его действия, не вредящие ей?

- гуманно ли по отношению к Человеку применять принцип гума­низма к соприродному или сверхприродному Иному? Не будет ли воз­вышение ценности преобразуемых природных систем до уровня ценно­сти человеческой жизни означать низведение последней до их уровня?

- если Оно не будет приносить людям зла в ответ на их гуманное отношение, имеет ли вообще смысл выдвигать Иному теили иные нрав­ственные требования?

- в связи с этим правомерно ли ставить вопрос о «нравственном воспитании» и совершенствовании не только человеческого, но и Ино­го, природного мира?

На первый взгляд, это вопросы из области фантастики, но именно включение вопросов подобного рода в круг актуальных для современной молодежи проблем способно поднять (или формировать) их экологическую культуру.

5. Принцип морально-экологической свободы и ответственно­сти во взаимодействии человека с природой, определяющийся степенью познания им социоприродных закономерностей и возможного овладения и «манипулирования» ими. Понятие экологической свободы предполагает возможность, способность и моральную готовность личности действовать в природной среде свое­го обитания и по отношению к ней в соответствии с мерой соб­ственной экологической культуры. Таким образом, экологическая свобода определяется морально-экологической ответственностью, которую можно рассматривать как осознание человеком необ­ходимости экологической деятельности, ориентированной на учет принципа коэволюции общества и природы и дальнейшую гар­монизацию их взаимодействия. В таком понимании морально-экологическая ответственность выступает и как мера историче­ской ответственности, ибо она характеризует принятие решений, имеющих кардинальное значение для исторического процесса раз­вития общества в целом. Одной из форм морально-экологической ответственности является долг людей перед природой, который И. Кант определял как косвенный долг человека перед самим собой и перед другими людьми.

Морально-экологическая ответственность базируется на сле­дующих постулатах, которые педагог может рассматривать как своеобразный тест на определение уровня экологической куль­туры общества в целом, самого себя и учащихся:

• необходим переход от «модели преобладания» человека над природой к «модели сосуществования» человека и природы, предполагающей установление устойчивого равновесия между нашим современным существованием и экосистемным прошлым и будущим;

• новая концепция охраны окружающей среды должна вклю­чать в себя защиту среды обитания и «братьев наших меньших» не столько для человека, сколько от человека;

• необходимо научиться управлять «животным», которое на­ходится внутри нас, для чего мы должны развивать в себе такие качества, как самоограничение, ответственность, честность, справедливость; укреплять веру в такие ценности, как любовь, альтруизм, взаимопомощь, права человека и права Иного живого

• следует стремиться сглаживать конфликты и примирять экономику, политику и производство с экологией, оценивая и то и другое моральными критериями.

Таким образом, в решении экологических проблем все более актуальными и эффективными становятся не столько техноло­гические меры, сколько требования духовного порядка, как, например, предписание относиться к природе «с любовью и ува­жением» (А. Леопольд), выступающее одним из основных моментов новой гуманистической ментальности. Любовь при этом представляется как внутренний отклик души человека на красо­ту, гармонию природы в целом, т.е. все то, что остается за пределами научного познания. Такая любовь возможна, если душа человека не угнетена жаждой самоутверждения, покорения при­роды, получения от нее максимальной прибыли.

Призыв «любить природу» не нов, в основе его всегда лежат благие намерения, и можно привести ряд достаточно весомых аргументов в пользу того, что к природе надлежит относиться по-доброму. Но одних обращений и призывов здесь недостаточ­но. Для любви к природе необходимо как внешнее, так и внут­реннее освобождение — освобождение души, которое достига­ется серьезным внутренним трудом над собой, в результате чего «не-человеческий субъект» признается равным субъекту челове­ческому и становится источником и предметом подобной люб­ви. Кроме того, следует помнить, что «любовь взаимна» и что в нынешней ситуации конфликтных взаимоотношений человека и природы у нас слишком мало оснований рассчитывать на та­кую форму взаимности.