Памятник кондотьеру Гаттамелате

(1453г.)

Около бокового фасада падуанского собора — Базилики дель Санто, в том месте, где площадь пересекает улицу, лицом к городу, спиною к собору, стоит «Гаттамелата» — конный памятник кондотьеру Эразмо да Нарни — творение Донателло, поставившее его в один ряд с величайшими монументалистами всех времен.

Венецианская республика, не имевшая себе равных на море, обеспечивала свою безопасность на суше с помощью наемных солдат. Предводители таких отрядов назывались кондотьерами. Их судьба иногда была драматической. Одни кондотьеры благодаря твердости характера, таланту полководца и, конечно. Фортуне достигали вершин славы и даже делались герцогами. Так, Франческо Сфорца, внук мясника, стал герцогом Милана. Другие, столь же способные в военных действиях, оказывались неудачливыми дипломатами и кончали свою жизнь в безвестности и нищете, а иногда погоня за Фортуной приводила их к смерти.

Эразмо да Парни, возможно, и не принадлежал к числу самых выдающихся полководцев, но он был опытным военачальником, честно выполнявшим свой долг. Пробившись из самых низов, он верно служил Флоренции, папству, а в течение последних десяти лет жизни был генеральным капитаном, то есть главнокомандующим сухопутными войсками Венецианской республики. За мягкость и вкрадчивость манер, которые напоминали современникам кошку, выслеживающую добычу, он получил прозвище «Гаттамелата», что может быть переведено как «Медоточивая кошка».

Гаттамелата умер в Падуе в 1443 году семидесяти двух лет от роду и завещал похоронить себя в соборе Санто. Венецианская республика, учитывая заслуги кондотьера перед государством, разрешила создание конной статуи Гаттамелаты на средства его вдовы и сына.

В 1443 году знаменитый итальянский скульптор Донателло отправился в Падую, где пробыл десять лет. Работа над памятником Гаттамелате началась, очевидно, в 1445 году, а в 1447 году Донателло уже осуществил его литье. Тем же годом датируется и сооружение постамента. Однако чеканка памятника заняла несколько лет и была завершена в 1450 году. Установка статуи на постамент была осуществлена только через три года.

Как отмечает С. О. Андросов: «Донателло вознес более чем трехметровую статую на восьмиметровый постамент. Такое решение затрудняет рассмотрение монумента для зрителя, однако его нельзя не признать в данном случае оправданным. Только поднятый на большую высоту памятник мог восприниматься как цельное, самостоятельное произведение рядом с расплывающейся громадой собора, тем более что Донателло направил движение лошади перпендикулярно основной оси собора. Кондотьер как бы покидает собор, удаляясь от него на спокойно шагающей лошади. Однако колоссальный пьедестал Гаттамелаты имеет и символическое значение. Он не случайно украшен изображением дверей, закрытых с западной стороны и приоткрытых с восточной. Это намек на то, что из царства мертвых нет возврата.

Дело в том, что памятник имел когда-то функцию кенотафа (ложного надгробия) и находился среди могил на кладбище, окружавшем собор. Такой переходный характер монумента, когда он оправдывался церковными потребностями и не являлся самостоятельным и независимым памятником, очевидно, был предписан заказчиками. Донателло же смог решить этот кенотаф так, что спустя пять веков большинство зрителей и не догадываются о его культовом назначении».

Вероятно, в процессе создания монумента скульптор обращался к своим римским впечатлениям от конного памятника древнеримскому императору Марку Аврелию.

Гаттамелата — пожилой человек, но ещё полный сил, уверенно и спокойно сидит на лошади. Левой рукой полководец поддерживает поводья, а правой держит жезл. Лицо Гаттамелаты — один из великолепных примеров портретного искусства Донателло: нос с горбинкой, четко очерченный рот, небольшой подбородок. Скульптору удалось придать всему облику Гаттамелаты и некие общие черты, свойственные человеку его эпохи.

Гаттамелата у Донателло не столько воин, сколько обобщенный образ человека Возрождения. Герой Донателло — воин-мыслитель, какие могли появиться только в то время. Вероятно, есть в нем и черты, свойственные самому Донателло…

Во время работы над памятником скульптору пришлось, по-видимому, решить много сложных задач. И как всегда, Донателло уверенно справился с ними. Так, определенные трудности вызывало композиционное объединение фигур, всадника и коня. Для того чтобы смягчить прямой угол, образуемый их телами, Донателло ввел высокое седло с волютами впереди. Они обеспечили постепенный переход от фигуры кондотьера к гриве лошади. И направление движения жезла служит той же самой цели — объединить всадника с лошадью.

«Гаттамелата, — пишет С.О, Андросов, — одет не в современные одежды, а в идеальные доспехи античного воина. Вероятно, именно их чеканка отняла много времени при создании монумента. На груди у кондотьера — крылатая маска гения. Кроме того, доспехи украшены фигурками путти и всадников. Очевидно, такое облачение Гаттамелаты Донателло и его современники рассматривали как одно из средств уподобления кондотьера полководцам древности.

Надо подчеркнуть ещё одну особенность падуанского памятника. Донателло сознательно укоротил ноги Гаттамелаты, чтобы они не свешивались за пределы корпуса лошади, — это позволяет подчеркнуть массивность ее тела, ноги лошади тоже слегка утолщены, чтобы снизу они не казались слишком тонкими. Все эти особенности свидетельствуют о вдумчивой и серьезной работе мастера над памятником Гаттамелаты.

Монумент Гаттамелате открыл новую страницу в истории пластики. К нему, несомненно, обращались все скульпторы последующего времени, работавшие над конными памятниками, — от Верроккьо до Фальконе. И каждый из них мог найти в создании Донателло нечто полезное и поучительное для себя».

Восторженно восприняли монумент, по-видимому, и современники. Недаром Донателло поместил на пьедестале свою подпись, что он делал не так уж часто. Известно также, что в марте 1451 года с Донателло велись переговоры о создании другой конной статуи — Борсо д'Эсте. Замысел этот, однако, так и не был осуществлен.

Не подлежит сомнению, что мастер мог оставаться и дальше в Падуе. Лестные предложения ждали его и в других городах на севере Италии. И все же, создав в Падуе ряд шедевров, художник предпочел в 1453 году возвратиться на родину, во Флоренцию.

Последние годы жизни Донателло — время заката героической поры флорентийского кватроченто. Во второй половине XV века правители Флоренции Медичи стремятся подражать вкусам и быту аристократии. И уже не героика, а утонченность, изысканность, изящество — вот что требовалось от искусства.

Донателло умер 13 декабря 1466 года.

Давид» Верроккьо

(1462 – 1477 гг.)

Никаких документов о создании «Давида» нет. Известно лишь только, что он принадлежал Медичи в 1476 году. Большинство исследователей относят исполнение «Давида» к периоду между 1473 — 1476 годов. Но вот Ч. Сеймур предложил в 1966 году датировать «Давида» около 1465 года или даже чуть ранее. П. Кеннон-Брукс предполагает, что статуя могла быть выполнена в середине 1460-х годов или несколько ранее.

В пользу более ранних сроков говорит сам «Давид». По своей открытости, простодушию он, несомненно, произведение юного скульптора. Кроме того, имея много от общепризнанного понимания красоты, статуя «Давида» тем не менее недостаточно раскрывает индивидуальные взгляды на красоту самого автора. И это тоже свидетельство молодости ее автора. Поэтому для работы может быть выдвинута дата — около 1462 года.

Настоящее имя скульптора было Андреа ди Микеле ди Франческо Чони. Он родился в 1435 году. Его отец, Микеле ди Франческо, был довольно зажиточным человеком. В последние годы своей жизни работал на таможне. В 1452 году отец умер, и семнадцатилетний Андреа остался главой семьи.

Первой работой Верроккьо с установленной датой является надгробная плита Козимо Медичи, умершего 1 августа 1464 года.

Как уже говорилось выше, весьма вероятно, что к первым произведениям Верроккьо относится и знаменитый бронзовый «Давид».

Очень подробно описал статую знаток итальянского искусства С.О. Андросов: «Верроккьо изобразил Давида оживленным и задорным юношей, одетым в колет и поножи. Он стоит над громадной головой Голиафа, опираясь на правую ногу и отставив назад левую. В правой руке сжимает короткий меч, левая поставлена на пояс. Во всей фигуре и лице Давида чувствуется торжество юного победителя.

Верроккьо не мог не знать «Давида» Донателло, вольно или невольно он должен был вступить в соревнование со своим предшественником. Скульптор почти повторил позу «Давида» Донателло, также отставившего назад левую ногу, подбоченившегося левой рукой и сжимающего меч в правой. И все же статуя Верроккьо производит совсем другое впечатление: торжествуя победу, его герой как бы позирует перед восторженными зрителями, любуясь собою. Эта откровенность — главное, что отличает его от самоуглубленного, размышляющего «Давида» Донателло. Наш мастер добивается такого впечатления довольно просто: его герой смотрит прямо перед собой, полуулыбаясь навстречу зрителю. Лицо как бы освещается изнутри радостью. Вся фигура излучает довольство собой и уверенность.

Мы можем обойти статую Верроккьо со всех сторон, и со всех точек зрения будет чувствоваться один и тот же характер — настолько выразительны постановка фигуры и мимика лица. Даже если рассматривать скульптуру со спины, ощущается уверенность Давида в себе — через общее движение юноши, через жест левой руки. Такая статуя действительно рассчитана на круговой обход, и расчет этот претворен с большим мастерством. Ее хочется видеть поставленной на довольно высокий постамент среди небольшого двора или сада, чтобы «Давид» мог возвышаться над созерцающими его».

Безусловно, подобной активности не было в «Давиде» Донателло. У него главная точка зрения на героя, очевидно, спереди, о других ракурсах скульптор заботится меньше.

Верроккьо показывает тело Давида просвечивающим сквозь одежду. Зная анатомию намного лучше предшественника, он подходит к изображению фигуры уже с конкретностью ученого, основанной на глубоком изучении натуры. Однако не стоит считать, что Верроккьо изобразил здесь конкретного юношу, позировавшего ему. Созданный им образ все же является и идеальным, и вполне отражает представление о красоте, сложившееся во второй половине 15-го столетия.

Надо понимать, что красота в понимании современников скульптора, прежде всего, красота юности. Именно поэтому Давиду придано телосложение пятнадцатилетнего юноши. У него очень тонкие руки, узкие плечи и большая голова. Одежда не может скрыть худобы тела — под ней легко просматриваются даже ребра. Скульптор сумел передать даже напрягшиеся жилы на руках.

С. О. Андросов: «Хочется особо отметить характерное и для других произведений Верроккьо техническое мастерство. Статуя прекрасно отлита и прочеканена, причем голова Голиафа сделана отдельно. Кое-где (на псевдоарабских буквах каймы колета) видны остатки позолоты. Мастерски переданы гладкая поверхность обнаженного тела, сложная фактура материи, развевающиеся волосы на головах Давида и Голиафа. В том, как разные фактуры сменяют одна другую, противопоставляются друг другу, можно видеть главный декоративный эффект статуи.

Мы уже говорили о выразительности лица Давида, не менее удачна и голова Голиафа. Огромная, по сравнению с фигурой юноши, заросшая волосами, с насупленными бровями, она, несмотря на легкую гримасу, чуть исказившую черты лица, кажется спящей. Глаза закрыты, губы крепко сжаты. О смерти говорит только рваная рана во лбу.

Легкий и изящный силуэт — вот ещё одно приобретение Верроккьо по сравнению с Донателло. Именно красивый силуэт делает «Давида» превосходной садово-декоративной статуей. Особенно выразительна в этом отношении фронтальная точка зрения, когда взгляд зрителя переходит от острого угла, образуемого локтем левой руки, к поясу юноши, а потом скользит по прямой линии ещё дальше, вдоль меча, сжатого правой рукой Давида. Линии, обрисовывающие контур тела, также красивы по рисунку, тягучи и выразительны. А тяжелая масса головы Голиафа придает всей фигуре большую устойчивость».

Сравнение «Давидов» Донателло и Верроккьо не должно вести к противопоставлению. Итальянские мастера, несмотря на кажущуюся близость обеих статуй, определенно ставили перед собой совершенно разные задачи и создавали разные образы. У Донателло — это герой, одновременно естественный в своем поведении и слегка наивный. У Верроккьо — это юноша из аристократической семьи, опьяненный триумфом и всеобщим вниманием.

10 мая 1476 года за 150 золотых флоринов Лоренцо и Джулиано Медичи продали статую «Давид» флорентийской синьории. После этого «Давид» был установлен в Палаццо Веккьо на верху лестницы у входа в Сала дель Оролоджо.

В начале XVII века «Давида» перенесли в герцогскую гардеробную, откуда в 1777 году она попала в Уффици и в конце XIX века — в Национальный музей во Флоренции.