Военные игры для детей

Военно-игровой комплекс (который финансируется главным образом долларами налогоплательщиков) создает игры, которые наши дети получают в сопровождении следующих рекламных слоганов: «Полная аннигиляция. Новый ландшафт войны», «Все, как в настоящей армии, за исключением сифилиса», «Запах напалма», «Радостное ощущение быстрой езды. Ракеты летят в гущу врагов», «Великолепные звуки взрывов. Вы сметаете с лица земли танки и сбиваете вертолеты в настоящем встречном бою», «Крепче пристегните ремни, такого выброса адреналина вы еще не переживали».

Маленькие дети играют в те же игры, которые американские военные используют для обучения солдат. Дети играют чаще и посвящают игре больше времени, но они делают это вне известной армейской дисциплины и муштры, которая сопровождает обучение солдат. «Реальные» высокотехнологичные военные операции, которые разворачиваются только на экранах в отрыве от противника и мирного населения, имеют своим результатом малые потери американцев. «Виртуальные» военные операции, которые разыгрывают на экранах наши дети, делают их нечувствительными к насилию и учат их убивать. «Дум станет реальностью» становится фантазией.

Игра становится все больше похожей на войну, а война – на игру. [115]

Эти игры очень беспокоят генерала Шварцкопфа. «Я думаю, что это пугающее явление. Я очень нервничаю, когда вижу этот отрыв от реальности, эту дизассоциатив-ную войну в военных играх. Дети занимаются тем, что рубят людей на куски и взрывают их».

Если компьютерная имитация, привнесенная в армию, повысила профессионализм наших военных, то как та же тренировка влияет на детей? Американская педиатрическая академия сообщает, что почти тысяча исследований подтверждают корреляцию между агрессивным поведением у детей и количеством насилия в медийных средствах. Подавляющее большинство этих исследований позволяет заключить, что существуют причинно-следственные связи между насилием в средствах массовой информации и насилием в реальной жизни.

Друг литтлтонских убийц говорил: «Они учились на видеоиграх, как на настоящей войне».

Подполковник Дэвид Гроссман сказал нам, что он твердо убежден в том, что электронные игры воспитывают детей в духе жестокости и учат их убивать. Он был приглашен консультантом после жуткого расстрела, происшедшего в 1998 году в школе города Падьюка, штат Кентукки. Подполковник рассказал нам леденящую душу историю о четырнадцатилетнем убийце, который до того дня ни разу не держал в руках настоящего оружия:

Специалисты ФБР утверждают, что офицер полиции во время среднего огневого контакта попадает в цель один раз на пять сделанных им выстрелов. Тренированный, подготовленный и закаленный офицер полиции не каждый раз попадает в цель со среднего расстояния семь ярдов, что считается очень близкой дистанцией. И вот представьте себе его (четырнадцатилетнего убийцу из Падьюки) среди ползающих на коленях, падающих и кричащих детей. Он делает восемь выстрелов. Сколько раз он попадает в цель? Во [116] семь. Восемь попаданий в восьмерых разных детей. Пятеро получили пулю в голову, остальные трое – в грудь.

Все уцелевшие очевидцы в один голос говорят, что убийца стоял совершенно неподвижно, сохраняя на лице абсолютно бесстрастное выражение. Он держал пистолет обеими руками, расставив ноги и не двигаясь. Он не поворачивал ствол ни вправо, ни влево, он просто нажимал на спуск, когда цель попадала на его «экран». Такая стрельба одиночными выстрелами не естественна. Естественное поведение стрелка – это стрельба по одной цели. Когда цель повержена, он переносит огонь на другую мишень. Но если вы играете в такую игру, как «Смертельное подкрепление» или множество других, более ранних «стрелялок», то чему они научили вас? Вы выстреливаете по одному разу в каждую мишень. Если вы действительно хороший стрелок, то вы потратите на цель только один выстрел и перейдете к следующей мишени, не дожидаясь, когда упадет предыдущая. Вы сразу переходите к следующей, опять к следующей и так далее.

В семье подростка-убийцы были электронные игрушки, по качеству не уступавшие тем, какие выставляются в пассажах. У него также всегда были в кармане четвертаки, чтобы поиграть и в пассаже, и он играл, играл и играл. Когда вы всерьез играете в игру, где постоянно стреляют в цель, вы приобретаете практику. Допустим, что я буду брать с собой своего сына на охоту, это делается уже на протяжении пяти тысяч лет для обучения искусству охоты. Чему я буду учить его в первую очередь? Я скажу: «Никогда не наводи ружье на другого человека». Это главное правило: никогда, никогда, никогда не целься в человека. И этот ребенок будет спокойно носить оружие, не важно, в качестве кого. Вы же понимаете, что полицейские, охотники, охранники, солдаты могут годами носить оружие, не сделав [117] ни одного выстрела. И это нормально. Но когда ребенок бросает в щель четвертак, то что он делает? Номер один: он нарушает главную заповедь – он целится в человека и стреляет. Номер два: он никогда не бросит в щель четвертак, чтобы не стрелять. У него есть главное непосредственное ожидание – взяв в руки оружие, он обязательно должен выстрелить.