В письме Иосифу Вейдемейеру от 5 марта 1852 г. Маркс писал: «Что

Касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, -что я открыл су­ществование классов в современном обществе, ни та, что я открыл их борьбу между собою. Буржуазные историки задолго до меня изложи­ли историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные эконо­мисты — экономическую анатомию классов. То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано лишь с определенными историческими фазами развития произ­водства, 2) что классовая борьба необходимо ведет к диктатуре про­летариата, 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к унич­тожению всяких классов и к обществу без классов» (Соч., т.28, с.424 — 427).

A.Kojève. Introduction à la lecture de Hegel. Paris, Gallimard, 1947. Марксистскую интерпретацию Гегеля см. также в работах: G.Lukacs. Der junge Hegel. Zürich — Vienne, 1948, 718 S. (ДЛухач. Молодой Ге­гель и проблемы капиталистического общества. М., «Наука», 1987. — Прим.ред.). Эту книгу анализирует Ж. Ипполит в своих «Этюдах о Марксе и Гегеле» (J.Hyppolite. Etudes sur Marx et Hegel. Paris, M. Rivière, 1955, p.82 — 104). Лукач доходит до обсуждения реакцион­ной легенды о теологическом периоде Гегеля и исследует гегелевскую критику творчества Адама Смита, содержащуюся в его ранних рабо­тах. Гегель будто бы заметил существенные противоречия капитализ­ма, но, естественно, не сумел найти решение, которое суждено было найти Марксу.

G.Gurvitch. La sociologie de Kail Marx. Paris, Centre de documentation universitaire, 1958, ronéoté, 93 p.; «Les Fondateurs de la sociologie contemporaine, I. Saint-Simon sociologue». Paris, Centre de documentation universitaire, 1955, ronéoté, 62 p. Гурвич, желая прини­зить роль гегелевского наследия в творчестве Маркса, в своем толко­вании истоков марксистской мысли ставит акцент на сен-симонизме Маркса. Гурвич показывает (по-моему, убедительно) влияние идей Сен-Симона на мышление молодого Маркса: «Маркс непосредствен­но вышел из Сен-Симона и сен-симонизма, он заимствует у Гегеля лишь терминологию; левое гегельянство было не чем иным, как сен-симонским влиянием на некоторых гегельянцев, порой открыто при­знаваемым. Со своей стороны Прудон чрезмерно пользовался Сен-Симоном, но то был восставший сен-симонист, подвергавший сен-си-монизм разгромной критике. Между тем он же, одновременно демок­ратизируя сен-симонизм н связывая его с рабочим движением, содействовал установлению более глубокой связи Маркса с сен-симо-иизмом — сен-симонизмом, пронизанным духом Прудона, ставшим основным источником Маркса не только тогда, когда Маркс был еще в самом начале своего пути, но и на всем его интеллектуальном по-придо» (Cours cité sur Saint-Simon, p. 7 et 8). Далее, приведя некото­рые'разы Сен-Симона типа: «Наука о свободе, как и все другие на­уки, имеет свои факты и обобщения... Если мы хотим стать свобод­ными, сотворим сами свою свободу и никогда не будем ждать ее отку­да-то», Гурвич заявляет следующее: «Работы молодого Маркса, особенно четвертый тезис о Фейербахе, подтолкнули некоторых мар­ксистов к рассуждениям о социологии Маркса как о философии сво­боды или науке о свободе. Такова позиция Анри Лефевра, который приписывает Гегелю — самому фаталистичному философу, какого мы знаем, — значение первопричины этого аспекта учения Маркса. В действительности же, очевидно, что у Маркса наука о свободе, на­сколько ее можно у него найти, прямо идет от Сен-Симона» (ibid., р.25). Я не ставлю под сомнение, что Маркс мог познакомиться с сен-симонистскими идеями в своей среде, по той простой причине, что они ходили по Европе времен молодости Маркса и в той или иной форме встречались почти везде, особенно в прессе. Сегодня также в газетах представлены теории развития и слабого развития. Но если Маркс знал идеи Сен-Симона, то он не мог заимствовать из них то, что составляет, на мой взгляд, сердцевину его собственной социологии.

В сен-симонизме Маркс нашел противопоставление двух типов об­щества — военных и индустриальных, идеи применения науки в промышленности, обновления методов производства, преобразования мира благодаря промышленности. Но главное в учении Маркса — не Сен-Симонова или Контова концепция индустриального общества. Главное в нем — противоречивый характер индустриального капита­листического общества. А ведь в наследии Сен-Симона или Конта идеи внутренних противоречий капитализма нет. Обоим свойствен примат идеи организации над идеей общественных конфликтов. Ни тот, ни другой не считают, что общественные конфликты являются основной движущей силой истории; ни тот, ни другой не думают, что современное им общество раздираемо неразрешимыми противоречи­ями. Поскольку основное в марксистском учении, по моему мнению, заключено в противоречивом характере капиталистического обще­ства и в важнейшей роли классовой борьбы, я отказываюсь видеть во влиянии сен-симонизма одно из исключительно важных влияний, . „ сформировавших марксистское учение.