Поисковые и реализованные общественные здания с 1991 г. по 2000 г.

Период с 1991 по 2000 год в развитии архитектуры Москвы примечателен поисками новых форм, стиля, но, прежде всего, началом проведения различных архитектурных фестивалей-конкурсов (российский - «Зодчество», московский - «Золотое сечение»), а также конкурсов на возведение значимых и массовых объектов в Москве. Ежегодное проведение указанных фестивалей способствовало значительной активизации творческих поисков новых идей и проектных разработок, а также выявлению некоторых интересных и неординарных реализаций проектных решений в российской и московской архитектуре зданий и комплексов различного назначения.

Российские, а потом международные, фестивали «Зодчество» несколько активизировали архитектурно-творческую деятельность в России и Москве. Однако результаты их проведения не всегда учитывали необходимость особой социальной ответственности современной архитектуры и ее творцов перед чаяниями и запросами многочисленного и разнообразного сообщества простых граждан, проблемами и вызовами исторических перемен и потрясений населению России.

При этом московские фестивали «Золотое сечение» стали изначально носить локальный, формотворческий характер, ориентированный на довольно узкий круг столичных зодчих, принятых и поощряемых московским бизнес сообществом и строительным комплексом.

Несмотря на жесткий «естественный отбор» заказчиками и инвесторами будущих исполнителей своих желаний, отечественные и международные конкурсы на создание проектов конкретных и массовых объектов общественного и жилого назначения в Москве далеко не всегда приносили ожидаемые организаторами и участниками результаты при их дальнейшей реализации в натуре.

Подобные метаморфозы произошли с конкурсами на решение надземно-подземного пространства Манежной площади (1-я премия – Б. Улькин; реализация – М. Посохин, Д. Лукаев, З. Церетели и др., 1997 г.) и на реконструкцию-перекрытие Большой спортивной арены в Лужниках (1-я премия и реализация – В. Ханджи, А. Оспенников и др., 1998 г.).

Результат международного конкурса на здание Мэрии, Правительства Москвы и Московской Городской Думы в ММДЦ «Москва-Сити» (1-я премия - М. Хазанов, А. Нагавицын, Н. Канчели и др., 2000 г.) не получил своей дальнейшей реализации.

Таким же непонятно-таинственным образом не были воплощены в жизнь и результаты конкурсов на пространственное решение Боровицкой площади, на решение застройки западной части Острова между Москвой рекой и Водоотводным каналом и целый ряд других.

Происходившее в Москве в последнее десятилетие XX века можно назвать радикальной трансформацией архитектуры столицы, которая, с одной стороны, была конкретна, ощутима и реальна, а с другой – обманчива и почти незаметна. Она вносила в облик города новые, тревожные элементы - вводящую в заблуждение искусственность, виртуальность, псевдоисторизм, эклектику и т.п. посредственность, сопровождавшиеся безжалостной и опустошительной эрозией архитектурного наследия и веками сложившейся городской ткани.

Такое архитектурное «разнообразие» общественных зданий можно проследить в более акцентированном виде в ряде следующих, весьма сомнительных работ: равнодушное к архитектурному контексту места, зеркальное здание штаб-квартиры фирмы «Макдональдс» на Тверской улице (А. Воронцов, Ю.Григорьев и др., 1993 г.); неудачно манипулирующее историческим наследием здание Департамента строительства в Никитском переулке (И. Покровский и др., 1995 г.); хрустально-остекленевшие кристаллы Международного учебно-делового центра на проспекте Вернадского (Я. Белопольский, А. Перини и др., 1995 г.); спорное восстановление-воссоздание громадно-массивного комплекса Храма Христа Спасителя (М. Посохин, З. Церетели и др., 1997 г.); эпатажный и «внестильный» торговый центр «Наутилус» на Лубянской площади (А. Воронцов, Н. Бирюков, В. Свистунов и др., 2000 г.), а также целый ряд других подобных объектов.

Нет никакого сомнения в том, что среди многочисленных и далеко не всегда разумных инициатив и действий, предпринимавшихся с 1991 по 2000 год во имя создания более современного и удобного города, все таки были и такие решения, которые давали возможность осуществить уместную архитектуру при строительстве некоторых административных, коммерческих зданий. Архитектура этих объектов позволяла не только проследить поиски, уже начавшиеся в предыдущий период, но и оценить достигнутое нашими зодчими с учетом разнообразия и качества полученных результатов реализации.

Здесь нужно отметить: превосходную работу по расширению Третьяковской галереи (И. Виноградский, Г. Астафьев, Б. Климов и др., 1991 г.); современную архитектуру здания Московского международного банка на Пречистенской набережной Москвы реки (А. Скокан, Ю. Палласмаа и др., 1995 г.); элегантную и строгую работу по созданию здания Отдела частных коллекций при Музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина (И. Виноградский, А. Иванов, Л. Буш и др. 1994 г.); комплекс высотного административного здания и жилых домов РАО «Газпром» (В. Хавин, В. Мутафов и др., 1997 г.); очень удачную реконструкцию Государственного музея А.С. Пушкина на Пречистенке (А. Боков, А. Иванов и др., 1999 г.) и ряд других построек.

Увы, развитие в этот период архитектуры массовых общественных зданий, возводимых в новых «спальных» районах столицы, не дало столь ощутимых результатов, по сравнению с индивидуальными объектами и комплексами подобного назначения. Появление новой серии общеобразовательных школ и ДОУ (К. Каптерев и др.. 1994 г.); пожарных депо и АТС (К. Шехоян и др., 1993 г.), отделений милиции (К. Каптерев и др., 1995 г.) и других объектов не очень сильно повлияло на прежний, разнообразно-однотипный облик массовой городской застройки.

Яркой, хотя и неоднозначной новацией в архитектуре столицы с 1991 по 2000 год стало воссоздание знаковых, религиозных сооружений исторической Москвы: на Красной площади возвели заново Казанский собор (О. Журин, Г. Моисеев, 1993 г.) и Воскресенские ворота Китай-города с Иверской часовней (О. Журин, 1995 г.); на Соборной площади в Кремле восстановили Красное крыльцо Грановитой палаты (Л. Лавренов, 1994 г.).

В это же время были восстановлены утраченные колокольни ряда церквей – Николы в Толмачах, Николы в Голутвине, Вознесения за Серпуховскими воротами и другие. Вместе с тем, негативным последствием такой «бережной регенерации» исторической среды стало размывание понятий подлинника и копии. В сознании власть имущих и непросвещенной части городского населения постепенно утверждалась равноценность памятника и новодела, что недопустимо и пагубно для истории и культуры, особенно отечественной.