Российская историография.

Древним истоком писания истории стали русские летописи. Восемь веков они являлись стержнем отечественной историографии. Многие рукописи привлекались как исторические источники, в которых замешаны истины и легенды. «Повесть временных лет», «Сказания о Борисе и Глебе» и другие тексты стали исходным материалом для историков. Начиная с XV в., в Москве создаются государственные архивы, составляются церковные и светские хроники. В XVII в. утверждаются исторические повести и степенные книги, создаются сложные компиляции. В стенах Киево-Могилянской Академии была написана первая учебная книга по русской истории «Синопсис». В конце XVII в. зародились элементы критики исторических источников. Благодаря реформам Петра Ι были учреждены специальные учебные заведения и Академия наук (1724). Стала развиваться деловая письменность. Всё это определило становление российской научной историографии.

История в контексте православной религии и философии. В первой половине XVIII в. профессиональных историков еще не было. Просвещенные личности включают описание событий как составную часть своей деятельности. Типичный пример такого стиля – Феофан Прокопович (1681-1736). Как публицист и политический деятель он писал сочинения по риторике, педагогике и праву. Ему же принадлежит труд «История императора Петра Великого». Здесь излагаются события от рождения Петра до его смерти, дано изображение его военных побед и других государственных дел. Автор использовал ряд документальных источников, дал характеристики исторических лиц.

В 1716 г. секретарь русского посольства в Швеции А. И. Манкиев закончил большой труд «Ядро российской истории». Это произведение уже далеко отошло от стиля летописей. Оно делилось на семь книг, каждая из которых разбивалась на главы, где шла речь о значительных периодах истории. Автор считал, что история Руси начинается с Рюрика, положившего начало самодержавной власти. Анализируя происхождение названий «славяне» и «росы», он провел лингвистическое сопоставление корней общих по значению слов. На этой основе была дана убедительная критика мнений западных историков, отождествлявших смыслы «славяне» и «невольники, рабы». Наряду с русскими источниками Манкиев использовал тексты античных авторов, польских и шведских хронистов.

Важную роль в конституировании историографии сыграл Василий Никитич Татищев (1686-1750). Он был просвещенным деятелем и обладал разносторонними познаниями. В числе прочих сочинений он написал «Историю Российскую», где заявлено, что автор опирается на идеи немецкого философа Х. Вольфа (1679-1754).История человечества – это развитие разума через этапы младенчества, юношества и взрослости. В историческом исследовании Татищев производил критический отбор летописей. Он использовал не только древние церковные истории, но перевел и привлек труды иностранных авторов, писавших о русской истории. Хотя в «Истории Российской» сделан упор на политическую историю государства, которая делается князьями и царями, её автор стал родоначальником российской науки.

Прививка немецкой исторической науки к российской почве. В Академию наук были приглашены немецкие историки. Одним из первых появился в 1730 г. кенигсбергский профессор Готлиб Зигфрид Байер (1694-1738). На основе скандинавских материалов он дал анализ факту – призвании князей из варягов и создал первый вариант норманнской теории. Герард Фридрих Миллер (1705-1783) проработал в Академии наук почти 60 лет. Он создал первый в России исторический журнал «Собрание российской истории» и обследовал основные архивы сибирских городов. Август Людвиг Шлецер (1735-1809) внес важный вклад в выработку критических приемов работы с источниками. Он установил историю ряда летописных сводов и его сочинение «Нестор» стало классическим.

Михаил Васильевич Ломоносов (1711-1765) не был профессиональным историком и все же внес вклад в становление исторической науки. Одним из первых он подверг критике гипотезу Миллера о норманнском происхождении российской государственности. Основная идея Ломоносова – в истории любого народа внутренние факторы важнее внешних. Он критиковал Миллера за недоверие к русским источниками, за прием искусственного выведения имён древнерусских князей от скандинавских (Валдмар – Владимир и т.п.). В книге «Древняя Российская История» Ломоносов доказывал самостоятельное и древнее существование русского народа.

Первым отечественным профессиональным историком стал Николай Михайлович Карамзин (1766-1826). Его «История государства Российского» отличается важными чертами научного метода: 1) следовать правде истории; 2) показывать то, что было, а не то, что могло быть и хотелось бы; 3) история как комплекс социальных областей жизни, где господствует власть монарха. Однако все это сочеталось с литературно-художественной формой изложения – воспитывать патриотизм как любовь к России и вызывать у читателя нравственно-эстетические чувства. Если основной текст развивается по законам литературного искусства, то наука представлена документальными примечаниями. В обширных приложениях автор ввел в научный оборот большое количество исторических памятников, он использовал многие архивы, библиотечные фонды, частные хранилища. При этом выбор и оценка документов проведены во многом в соответствии с требованиями критического метода. Если в основном повествовании идейный монархизм Карамзина ретрограден и архаичен, то многие приложения выражают научный исторический метод XIX в.

В сочинениях Михаила Петровича Погодина (1800-1875) и Николая Герасимовича Устрялова (1801-1870) история освобождается от литературы как искусства. Вместе с политической историей они пытались представить жизнь «духа народа» в разнообразии явлений быта, труда, религии и художественных исканий. У них идея единства самодержавия, православия, народности обрела систематический характер.

Свой идейный заряд внесли славянофилы. Для них было важно понять глубинный смысл российской истории, показать его самобытность на фоне западной культуры. Начало оригинальной историософии положил Алексей Степанович Хомяков (1804-1860). Он полагал, что каждому народу Бог придает особое духовное начало и история состоит в его развитии. Русский народ предпочитает духовное материальному, общинное личному эгоизму. Другие славянофилы дали вариации этой сквозной идеи.

Ярким представителем государственной школы стал Борис Николаевич Чичерин (1828-1904). Он исходил из философии истории Гегеля. История есть реализация «мирового духа», ведущего от древнего семейного союза через гражданское общество (средневековье) к государству. Только в последнем формируется свободная и нравственная личность. На Руси основы государства заложили князья и их дружины. Затем шло долгое собирание земель и становление института наследования власти (Иван IV). Петр I ввел элементы западной государственности. Если вначале государство закрепостило крестьян, то с XVIII в. оно стало стремиться к их освобождению. Итак, формирование государства стало и развитием русского народа.

Сергей Михайлович Соловьев (1820-1879) так же поначалу вдохновлялся философией истории Гегеля, но уже то, что он включил русский народ в число «всемирно-исторических» народов, говорит о его идейной самостоятельности. Его основной труд – «История России с древнейших времен» (29 томов). В нем он реализовал представление о двух религиозных «возрастах» народной жизни: 1) «детский» – россияне с IX по XVI вв. жили христианскими чувствами и следовали внешним влияниям; 2) «возраст возмужания» – начиная с реформ Петра I, русский народ не расстается с православием, но в его жизни усиливается роль разума в виде философии и науки. Русская история начинается с зарождения государственности (Рюрик), только этот институт мог противостоять суровой природе и отсутствию естественных границ. Неразвитость промышленности и торговли, необходимость держать большое войско для охраны протяженных границ – все это вынудило прикрепить крестьян к земле и ввести крепостное право.

Соловьев использовал основные приемы научного метода историка, сложившегося к его времени. Оценивая деятельность Петра I, он применил сравнительный анализ, сопоставив его реформы с французской революцией. Ученый привлек все известные исторические материалы, включая духовные, договорные грамоты князей, а также акты из фонда Посольского приказа, Синода, тайной канцелярии и т. п.

Итак, историография С. М. Соловьева показала, что российская историческая школа не только достигла европейского уровня, но и обрела свой специфический стиль.

Таким образом, этот краткий обзор показывает, что отличительной чертой классической исторической науки является становление национальных научных школ.

Социология.

2.1. Элементы социологии в недрах социальной философии. До середины XIX в. научной социологии не было. Здесь можно говорить о некоторых фрагментах социологического знания, сложившихся внутри философских учений. Так, первым трудом по «общей социологии» считается платоновское «Государство». Здесь показана особая роль разделения труда и создана первая теория стратификации (правители – воины – трудящиеся). Аристотелевская модель идеального общества предполагает малый социальный «вес» богатой плутократии и бедного пролетариата. Вся политическая жизнь должна определяться средним классом.

Новое время примечательно Томасом Гоббсом (1588-1679), разработавшим теорию общественного договора, ставшую основой учения о гражданском обществе. Естественное состояние людей – война всех против всех, каждый борется за блага и звания. Для взаимной безопасности люди создают государство, заключив общественный договор и составив юридические законы.

Основоположник позитивизма О. Конт (1798-1857) создал не только термин «социология», но и заложил идейные основы новой науки. Социология – это особая наука. Он полагал, что социология должна развиваться независимо от социальной философии и философии истории. Здесь важно эмпирическим наблюдением и сравнением изучать факты общества. Если ее строением будет заниматься «социальная статика», то изменения должны исследоваться «социальной динамикой», где главенствует исторический метод. Поскольку общество есть высшая из всех систем, то в классификации наук социология занимает верхнюю клеточку.

Определенный вклад в социологию внес немецкий мыслитель Карл Маркс (1818-1883). Он исходил из философского материализма, принявшего форму материалистического понимания истории.

Общественное бытие определяет общественное сознание. Ядром истории выступает смена общественно-экономических формаций (ОЭФ). Каждая формация представляет собой общество, находящееся на определенном историческом этапе. В основе общества лежит способ материального производства, структуру которого образуют производительные силы (трудящиеся и техника) и производственные отношения (собственность, управление трудом, распределение благ). Производственные отношения образуют базис общества, и они определяют ход политики, научную и духовную жизнь, что составляет содержание надстройки.

Динамику общества определяют классовая борьба и социальная революция. Пройдя диалектическую школу Гегеля, Маркс в центр исследования поставил самые острые формы социальных конфликтов. Начиная с рабовладения, все типы общества пронизывают непримиримые классовые противоречия, их экономической основой выступает частная собственность и эксплуатация одних классов другими классами. Только общественная собственность и бесклассовое общество могут обеспечить социальную гармонию (коммунизм).

Хотя социологическая теория Маркса, тяготеющая к философии, подверглась разносторонней критике и во многом заслуженной, её исторический авторитет остается довольно высоким.

2.2. Становление научной социологии. Одним из основоположников научной социологии стал француз Эмиль Дюркгейм (1858-1917).На его научные взгляды повлияли Р. Декарт, И. Кант, Ш. Монтескье, О. Конт. У Декарта он усвоил методологический рационализм, согласно которому социолог должен разработать правила метода и посредством их исследовать факты социальной жизни («методическая социология»). От Монтескье была заимствована идея внутренней законообразности социальных явлений. В целом же Дюркгейм развивал позитивизм Конта без его субъективистских отклонений.

Общество есть особая и высшая реальность, где социальное находится вне индивидуального и определяет его. Этот принцип получил название «социологизма», противостоящего «натурализму». По мнению Дюркгейма, социальная реальность включена в природный порядок и живет по его законам, но она не сводится к нему, имея свою объективность. Общество трудно спутать с мертвыми вещами и живыми организмами, другое дело – человеческие индивиды. В человеке сосуществуют и взаимодействуют индивидуальное и социальное. Индивидуальные сознания и светские действия суть реальные факты, но они лежат вне предмета социологии. В него входят коллективные представления, коллективные отношения и священные действия. Все это можно считать социальными фактами, они существуют вне индивидов и принудительны по отношению к ним. Итак, общество существует как реальность вне и над всем индивидуальным.

Социальные факты нужно рассматривать как вещи.Хотя социология – это автономное исследование, оно является научным. Поэтому ее методы должны быть аналогичны методам естественных наук, у которых на первом месте стоит объективный подход. Следствием развития в социологии в лоне философии стало множество субъективистских «предпонятий» («мировой разум» и т.п.). Их устранение предполагает выработку объективного подхода к наличным предрассудкам как особым «вещам» (общественные иллюзии также реальны и объективны, как и камни). Если социология подчиняется научному духу естествознания, то по отношению к другим социальным наукам она становится их общей методологией. Такая экспансия оправдана, если социология очистится от философских спекуляций и индивидуализирующего психоанализа (Г. Тард и др.).

Социальное разделение труда через солидарность индивидов формирует единые общества.Что же сплачивает индивидов в единые коллективы? Это вопрос был сквозным во всем творчестве Дюркгейма. Его общий ответ признал таким скрепом солидарность, которая принимала исторические формы в зависимости от качества труда. В архаических обществах труд недифференцирован и соответственно этому сознания растворены в общественном сознании, что дало «механическую солидарность». Здесь личности невозможны, везде царит анонимная и «сегментарная» община. В дальнейшем развивается разделение труда (скотоводство, земледелие, ремесло, торговля и т.п.) и оно делает коллективное сознание разноплановым. В каждой группе устанавливаются профессиональные отношения и группы объединяются гражданскими связями. Такова современная «органическая солидарность», предполагающая развитых и обособленных индивидов, связанных в «организованное» общество.

Социальная функция есть устойчивое отношение между каким-то явлением общества и его коренной потребностью.Дюркгейм исходил из того, что если в обществе что-то существует достаточно долго, оно необходимо и это представлено глубокой потребностью и значимой ролью. К примеру, некоторые люди (в том числе и О. Конт) считают мифы и религии сугубо произвольными фикциями, которые легко отбросить. Налицо типичное заблуждение. Если бы мифы и религии были случайными предрассудками, то они встретили бы мощное сопротивление укорененных институтов и наверняка не продержались бы тысячелетия. Стало быть, они порождены органическими потребностями общества и целесообразно обслуживают их. Верования и священные культы ориентированы не на истинное познание внешнего мира, а на сплочение людей в общество с единым образом жизни.

Аномия и суицид присущи кризисным обществам.Любое общество крепится ценностными нормами (мораль, право и т.п.), которыми руководствуются индивиды. Но в современных «организованных» обществах индивиды обрели такой уровень свободы, где нормы могут не входить во внутренний мир личности. Как правило, широкий ценностный вакуум возможен в кризисных и переходных обществах, когда старые нормы перестают действовать, а новые еще не установились. Вот такое состояние и есть аномия (греч. a-nomos – лишенный законов) как одна из питательных почв самоубийств.

В книге «Самоубийство» (1897) Дюркгейм проанализировал три типа суицида в зависимости от степени влияния социальных норм на индивида. Эгоистическое самоубийство имеет место в случае слабости связи личности с группами, она остается наедине с собой и теряет смысл жизни. Если же индивид полностью поглощается обществом и жаждет отдать за него свою жизнь, то это ведет к альтруистическому суициду. Аномическое самоубийство обусловлено отсутствием социальных норм в данный период. Свою классификацию Дюркгейм обосновал большим количеством статистических фактов. Уровень самоубийств выше среди одиноких, бездетных, разведенных людей и представителей свободных профессий, у всех дефицит социальной интеграции. Солидарность у евреев и католиков выше, чем у протестантов – у последних суицид встречается чаще.

Итак, вклад Дюркгейма в становление социологии трудно переоценить. Он очертил точные контуры ее предмета – общество как социальная реальность. Он выделил ее основные виды: разделение труда, социальная солидарность, общественные нормы и религия как институт. Дюркгейм провел конкретные исследования, ставшие образцами социологического анализа.

В когорте классиков социологии находится итальянец Вильфредо Парето (1848-1923).Он получил как гуманитарное, так и естественнонаучное образование. Работал инженером и управленцем, внес важный вклад в экономическую науку, и уже зрелым исследователем обратился к социологии.

Проект социологии как логико-экспериментальной науки.Парето полагал, что вся социология его современников является «догматической». Хотя Конт предложил создавать социологию как «положительную науку», на деле он так и остался в сфере философских рассуждений. Нечто подобное случилось и с другими авторами. Подлинная социология должна опираться на «логико-экспериментальную» основу: наблюдения и эксперименты дают факты, логика позволяет получать из них теоретические выводы. Они в свою очередь должны становиться гипотетическими принципами, помогающими связывать и обобщать факты. Все формы теории обязаны исходить из фактов и к ним же возвращаться обратно. Любой отрыв от фактических данных делает знание относительным, неопределенным и вероятным. Вот почему все социологические законы имеют вероятностный характер.

Все социальные действия делятся на логические и нелогические.В качестве критерия различения Парето взял соотношение средств и целей в субъективном и объективном аспектах. Действия, где средства последовательно соединены с целью, являются логическими. Если такой связи нет, то мы имеем нелогические связи. В субъективном плане почти все человеческие действия выступают в ореоле логики. Так, для античных моряков жертвоприношения Посейдону и гребля были одинаково ориентированы на прибытие в желанный порт. Вот почему главное значение имеет объективный критерий и, согласно ему, логические действия основаны на рассуждении, а нелогические – на «чувстве». Хотя люди склонны считать свои действия логическими, в социальной жизни доминируют нелогичные факторы. Их «чувственное» содержание разнообразно: мнения, ценностные установки, стереотипы, обычаи, предрассудки и т.п. Из глубин сознания они управляют нами и это положение «из-за спины» делает их неуловимыми. И все же логико-экспериментальная социология способна их познать.

«Осадки и производные».Знания, посредством которых люди представляют свои нелогические действия в качестве логических, содержат в себе постоянный и изменчивый элементы. Первый Парето обозначил термином «осадок», второй – термином «производное». Формами осадков выступает склонность людей комбинировать образы и представления, настойчивость в сохранении некоторых знаний (верования, обычаи и т.п.), свойство превращать многое в ценности. Если осадки составляют устойчивую глубину знаний, то производные суть их поверхностный слой, который скрывает осадки как маска – лицо. Они создают иллюзию псевдологики, используя другие «доводы», чтобы увлечь людей. Производные делятся на четыре вида. «Простые уверения» имеют формулу «это так, потому что так». Таковы объяснения матери ребенку, от которого требуется послушание. «Опора на авторитет» – старшие достойны уважения. Третьи производные обращаются к интересам и идеалам («должна же быть справедливость»). Четвертый вид черпает силу убеждения в чисто словесных «доказательствах» («если сказано, значит сделано»).

Общество есть система в состоянии динамического равновесия.Взаимодействие всех единиц общества делает его системой. Свой вклад в системный характер вносят извне природные условия: почва, климат, флора и фауна. Внешним фоном выступают и другие общества в отношении данного общества. Но решающую роль играют внутренние для общества осадки и производные. Они не выстраиваются в однонаправленные причинные связи, а действуют циклическими кругами. Процессы действий и противодействий нейтрализуют друг друга и обеспечивают обществу состояние многофакторного равновесия. (Понятие «равновесие» Парето заимствовал из экономической теории). Оно динамично, но не прогрессивно, имея маятниковый и циклический характер. Во всех подсистемах общества наблюдается ритмическое чередование сменяющих друг друга тенденций.

Люди делятся на низшую массу и элиту.Парето исходил из очевидного факта биотического, психического, интеллектуального и социального неравенства индивидов. Те, кто обладает наиболее высокими показателями в той или иной деятельности, образуют элиту. Сколько областей дела, столько и элит. Правящая элита принимает решения и осуществляет власть, неправящая элита это не делает, оставаясь группой лучших и компетентных. Чтобы управлять, нужно уметь убеждать других, использовать их слабые места и быть способным применять силу, где это необходимо. Если аристократия не показывает таких качеств, она заменяется способными выходцами из народа. Между низами и верхами протекает взаимообмен, за счет непрерывной циркуляции элита обновляется и поддерживает социальное равенство общества. Если же циркуляция нарушается, происходит деградация элиты и общество теряет равновесие. Период кризиса разрешается политической революцией, и смена правящей элиты происходит в насильственной форме.

Два типа элиты: «львы» и «лисы».Эти метафоры ввел итальянский мыслитель Н. Макиавелли (1469-1527).Он полагал, что эффективный правитель должен сочетать в себе сильного льва и хитрую лису. Парето данные образы развил в духе своих идей. У «львов» преобладает «осадок» настойчивости в сохранении традиции. Он проявляется в таких «производных» как: агрессивность, непримиримость, авторитарность. Их правление рано или поздно вызывает сопротивление низов, которое завершается революцией. Начинают властвовать «лисы», у которых доминирует «осадок комбинаций», дающий управление посредством убеждения, подкупа и обмана. Маневрирование и компромиссы продлевают время правления лис, но если они сами не меняются, то их снова заменяют львы. Смена элит – неумолимый закон существования общества.

Итак, Парето внес весомый вклад в социологию. Его мысли о циклических взаимодействиях, обеспечивающих социальное равновесие, заложили основу структурно-функционального анализа. Учение об осадках и производных наметило перспективное направление о взаимосвязи рациональных и иррациональных аспектов общества. Теория элиты популярна до сих пор, как в социологии, так и в политологии.

Вершиной классической социологии стал немецкий ученый Макс Вебер (1864-1920).Его отличала не только гуманитарная широта поиска, но и внимание к методологической тематике.

В социальных науках действует прием «соотнесения с ценностями», но здесь надо «воздерживаться от оценок».Самая сложная демаркация, по мнению Вебера, пролегает между науками о культуре и формами мировоззрения. И те, и другие центрированы на человеке и обществе, стало быть, без ценностей здесь не обойтись, только их содержание и роли различны. Социальная реальность безбрежна, и исследователю нужно каждый раз выделять какой-то ее аспект, чтобы концентрировать на нем свои усилия. Выделению проблемного предмета и способствует процесс соотнесения с ценностями. Последние вырабатываются в виде научных идеалов и норм, они и становятся руководящими точками зрения для ученых. Отсюда вытекает дисциплинарная избирательность: одну и ту же хозяйственную деятельность экономист изучает в своем ракурсе, а социолог – в другом.

Чем же должен закончить свое исследование ученый? Хотя он начинает с ценностного выбора, его относительным итогом должно быть истинное знание сущего. Если речь шла о фактах, то они получают рациональные и общезначимые суждения, где устраняется всякая субъективность («так было и так есть»). Совсем иначе действует представитель мировоззрения, он оценивает сущее как должное и производит оценки различного характера (моральные, эстетические, религиозные и т.п.). Поэтому здесь одно и то же социальное событие получает богатый спектр ценностных суждений (субъективный плюрализм). Мировоззренческий стиль мысли ученому совершенно не подходит, ибо он искажает идеал объективности. Возьмем такое историческое событие как французскую революцию 1789-1794 гг. Любой человек, прочитав о массовых убийствах, может ужаснуться и оценить ее как злодеяние. Такова моральная оценка. Но историк как ученый должен избежать любых оценок подобного рода и дать нейтральное безоценочное описание того, что было. Это и есть веберовское «воздержание от оценок». Хотя в начале исследования любой историк вынужден занимать определенную позицию, соотносить ее с наличными научно-историческими ценностями и выбирать определенную исследовательскую перспективу, в конце он избегает всяческих оценок.

Если естествознание объясняет, то науки о культуре стремятся к пониманию.Наука состоит из естествознания и социальных наук. Они едины в том плане, что в изучении действительности стремятся получить истинные знания, т.е. точные отображения реальных фактов. Однако факты у них существенно разные. Если естествоиспытатели имеют дело с неживыми вещами и нецелевыми событиями жизни, то социолог и другие гуманитарии – с «мотивированными действиями». Для первых достаточно описания фактов и их объяснения причинными законами, что и делают научные теории. В науках о культуре этого недостаточно, объяснение здесь подчинено пониманию социальных действий. Вот почему главное социологическое исследование Вебера «Экономика и общество» имеет подзаголовок «Основы понимающей социологии».

Понимание строится на «идеальных типах».Подлинно научному пониманию угрожает дурная психологизация, где стремятся учесть многообразие индивидуальных оттенков человеческой деятельности. Социальные науки обязаны обобщать, но делать это надо не так как в естествознании. Там важно в фактах найти родовидовые признаки природных процессов и абстрактные понятия их отражают. Для наук об обществе требуется конструирование «идеальных типов», которые получаются путем сгущения и акцентирования определенных аспектов. Здесь нет отвлечения от чего-либо, а есть моделирование реальности в определенной мере, т.е. схематическая идеализация. Поэтому социальную теорию нельзя считать неким обобщением фактов, хотя они ею представлены в некотором чистом и весьма удаленном от них виде. Так, социологи и экономисты создали понятие «экономический человек». В реальном обществе такого человека никогда не встретишь, но этот тип лежит в основе понимания всей хозяйственной деятельности западного общества, начиная с XV в.

Идеальные типы социального действия.Для понимания общественной жизни требуется множество идеальных типов. Поскольку деятельность чрезвычайно разнообразна и многолика, нужна стратегическая типизация. Вебер предложил классификацию из четырех типов: 1) действие определяется устоявшимися обычаями («действия, ориентированные на традицию»); 2) действие направляется эмоциональными состояниями или аффектами актора («эмоциональное действие»); 3) действие может иметь рациональную ориентацию на некие ценности («ценностно-рациональное действие»); 4) действие ориентировано рациональной целью («целе-рациональное действие»). В реальной жизни все эти аспекты перемешиваются и какой-то один из них или два могут доминировать. Но выделение таких чистых действий с четкими границами позволяет социологу эффективно пробираться через хитросплетения поступков, актов и дел.

От силы обычая и личных достоинств к рациональной и легитимной власти.В анализе институтов общества Вебер стремился учесть историческую динамику. Его весьма интересовал феномен социальной власти. И в ходе исследования ученый пришел к обоснованному выводу о том, что развитие форм власти соответствует переходам от иррациональных типов действий к рациональным. И действительно, в архаичных общинах управлeние руководителей диктовалось сложившимися обычаями: власть брали на себя мудрые старейшины, потом царские права передавались по наследству. В героические времена военных сражений многое решала харизма воина, т.е. его личные достоинства: сила, мужество, военное искусство и т.п. Уже в позднее средневековье в Европе усиливается тенденция рационализации. Становление капитализма потребовало для управления хозяйственный и политический расчет, долгосрочное планирование. Буржуазные революции утвердили первенство юридических законов. На стыке рационального расчета и легитимности (опора на законы) стала развиваться бюрократизация. Государственную власть стали осуществлять чиновники, принятие решений здесь целиком строится на знании норм и должном расчете. Легитимная бюрократия – это не зло, если она контролируется населением. Контроль власти снизу есть составная часть демократии.

Если мифы и древние религии заколдовывали мир, то поздняя рациональная культура, включая науку, стала его расколдовывать.Возникновение человека сразу обернулось созданием таинственных и колдовских сил. Верования древних людей во всевозможных духов оборачивались магическими успехами, и это укрепляло веру в них. Религии многобожия возвысили скрытый мир таинственных сил. С появлением философии и элементов науки начался процесс интенсивной рационализации, в русле которой стала углубляться и расширяться тенденция расколдования. В современную эпоху она достигла своего апогея. Хотя наука многого не знает, она исходит из того, что никаких скрытых и таинственных сил в принципе нет. Все можно, в конце концов, познать и рассчитать, всем можно в перспективе овладеть.

Если в отношении познания внешней реальности у науки нет принципиальных пределов, зато они есть в ее связи с человеком. Со смысловыми ценностями жизни наука не имеет никаких дел, она не способна отвечать на вопросы: «Как нам жить?» и «Что нам делать?». Всем этим как раз и занимаются формы мировоззрения: мораль, религия, искусство и т.п. Стало быть, наука дополняет мировоззрение, а не отрицает его. Она добивается специальных истин, а идеалы жизни остаются в лоне духовной культуры, куда расколдование вряд ли заглянет.

Протестантская этика и дух капитализма. Такое название имеет одна из работ Вебера. Суть капитализма здесь сводится к формуле: «стремление к максимальной прибыли + рациональная дисциплина». В ее выработке важную роль сыграла протестантская мораль. В учении Ж. Кальвина признается Бог, непостижимый для человека. Человек обязан трудиться для утверждения Царства Божия на земле. Если связи человека с Богом нет, то человек должен усердно заниматься земным миром. В природе нет ничего священного, ее следует сделать мастерской и можно пытать научными опытами. Экономический успех и прогресс научных знаний суть важные знаки избранности капиталиста и ученого [2, с. 276-291].

Итак, Вебер заложил основу методологии гуманитарных наук, разработал идейный каркас понимающей социологии и дал образцы социологического исследования религии, рационализации и науки.