К. Маркс — основоположник гуманитарно-социологического направления в философии техники

Итак, К.Маркс (1818-1883) несомненно, принадлежит к первым исследователям, которые стремились философски переосмысливать проблемы техники и технической деятельности. К тому же он явился первым профессиональным философом, который фактически превратил технику в объект философского анализа^173/[12]. Поэтому, несомненно, прав Х. Шторк, когда в своей работе «Ведение в философию техники» он, отводя целый раздел К.Марксу и его ранним работам, характеризует его как «пионер» в формировании проблем философии техники¹⁷⁴. Соглашаясь с этим, другой современный немецкий исследователь Гюнтер Рополь считает необходимым обратить внимание в указанном отношении и на более поздние работы К.Маркса и, в особенности, на «тринадцатую главу его знаменитого «Капитала»» и заключает, что «Маркса никак нельзя недооценивать как философа техники»¹⁷⁵. «...Влиятельным философом техники» называет К.Маркса и современный немецкий философ Ханс Ленк¹⁷⁶.

И действительно, не только в своих ранних работах К.Маркс рассматривал проблему техники в связи с анализом природы отчужденного труда, но и посвятил ей даже две главы (V и XIII) первого тома своего фундаментального труда «Капитала», который увидел свет, кстати, за целое десятилетие до появления работы Э.Каппа «Основания философии техники», от которого большинство западных специалистов ведут, как уже было отмечено, отсчет времени существования философии техники.

Говоря об исследовании К.Марксом феномена техники, следует прежде всего отметить, что он твердо придерживался развиваемой Ф.Энгельсом и рассмотренной выше трудовой теорией антропосоциогенеза, к разработке которой он, несомненно, имел самое непосредственное отношение. Еще задолго до того, как Ф.Энгельс написал свою работу «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека», К.Маркс в V главе «Капитала» был вынужден провести основательный анализ и предметно-содержательное исследование человеческого труда, поскольку этот последний представляет собой не что иное, как потребление одного из важнейших условий процесса производства - рабочей силы.

В данном своем анализе и исследовании К.Маркс приходит к весьма интересной трактовке технического средства как проводника человеческой деятельности, как связующего звена (посредника) между человеком и преследуемой им целью.

«Средство труда есть вещь или комплекс вещей, — говорит он, — которые человек помещает между собой и предметом труда и которые служат для него в качестве проводника его воздействия на этот предмет. Он пользуется механическими, физическими, химическими свойствами вещей для того, чтобы в соответствии со своей целью применить их как орудия воздействия на другие вещи»¹⁷⁷.

Поэтому с определенной долей истины можно полагать, что именно к К.Марксу восходит развиваемая Хансом Закссе и другими концепция, согласно которой техника трактуется как «обходной путь» достижения человеком своей цели, поскольку на таком пути «цель достигается легче». Что же касается самого обходного пути, то по мнению Х.Закссе, он

«состоит в том, чтобы не приступать непосредственно к достижению цели, а сначала ставить между нею и собой средства»¹⁷⁸.

Интересно также заметить, что в указанном анализе и исследовании мы встречаем у К.Маркса высказывания, весьма близкие по своему содержанию и к капповскому принципу «органопроекции». Так, например, мы читаем у него следующее:

«Предмет, которым человек овладевает непосредственно... есть не предмет труда, а средство труда. Так, данное самой природой, становится органом его деятельности, органом, который он присоединяет к органам своего тела, удлиняя, таким образом, вопреки библии, естественные размеры последнего»¹⁷⁹.

В непосредственной связи с этим следует особо подчеркнуть важную мысль К.Маркса, согласно которой машины и сложные технические устройства рассматриваются как природный материал, обращенный человеком в органы своей воли и своего мозга, как овеществленная сила человеческого знания.

«Природа, — говорит он, — не строит ни машин, ни локомотивов, ни железных дорог, ни электирического телеграфа, ни сильфакторов, и т.д. Все это - продукты человеческого труда, природный материал, превращенный в органы человеческой воли, властвующей над природой, или человеческой деятельности в природе. Все это — созданные человеческой рукой органы человеческого мозга, овеществленная сила знания»¹⁸⁰.

Такое понимание машинной техники не просто приложимо, как нам представляется, к технике информационной, но и более точно выражает именно ее собственное существо.

Итак, технические средства, согласно К.Марксу, есть продукты человеческого труда. Труд же определяется им как

«совершающийся между человеком и природой процесс, в котором человек своей собственной деятельностью опосредствует, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и природой».

Однако, воздействуя на природу при помощи своих естественных органов (рук, ног, головы и пальцев), человек изменяет не только внешнюю, но и собственную природу, развивая при этом «дремлющие в ней силы и подчиняет игру этих сил своей собственной власти». Поэтому можно сказать, что в ходе своей трудовой деятельности человек изменяет, а, стало быть, и создает самого себя. Более того, он в ходе этой деятельности создает многих животных и растений, «которых обыкновенно считают продуктами природы», между тем как «в действительности являются продуктами труда».¹⁸¹

Структура труда как специфической (человеческой) формы жизнедеятельности включает в себя, согласно К.Марксу, три простых момента: целесообразную деятельность, предмет труда и средство труда. Следовательно, труд как способ человеческого бытия отличается от животной формы жизненной активности, прежде всего, тем, что является сознательной деятельностью.

«Паук совершает операции, — отмечает К.Маркс, — напоминающие операции ткача, и пчела постройкой своих восковых ячеек посрамляет некоторых людей-архитекторов. Но и самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что прежде, чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове. В конце процесса труда получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в представлении человека, т.е. идеально. Человек не только изменяет форму того, что дано природой; в том, что дано природой, он осуществляет вместе с тем и свою сознательную цель, которая как закон определяет собой характер его действий и которой он должен подчинять свою волю»¹⁸².

Другое важнейшее отличие человеческого труда состоит в том, что он представляет собой процесс применения и создания технических средств, орудий труда.

«Употребление и создание средств труда, — пишет К.Маркс, — ... составляют специфически характерную черту человеческого процесса труда, и поэтому Франклин определяет человека как «a tool-making animal», как животное, делающее орудия»¹⁸³.

Поэтому далеко не случайно, что именно уровень развития техники становится у К.Маркса верным показателем степени развитости как экономики, так и общества в целом.

«Экономические эпохи различаются не тем, — указывает он, — что производится, а тем, как производится, какими средствами труда. Средства труда не только мерило развития человеческой рабочей силы, но и показатель тех общественных отношений, при которых совершается труд».

А среди всех средств труда он выделяет в качестве главных и определяющих так называемые «механические средства труда», совокупность которых он называет «костной и мускульной системой производства»¹⁸⁴.

XIII главу первого тома «Капитала» К.Маркс посвящает машинам и крупной промышленности. Отмечая, что различия между мануфактурой и крупной промышленностью состоит в том, что «исходной точкой переворота в способе производства» в первой служит рабочая сила, а во второй — средство производства, он далее останавливается на метаморфозе, которую это последнее претерпевает при переходе от ремесленной техники к технике машинной. Развитое машинное устройство, в отличие от простого орудия состоит, согласно его точке зрения,

«из трех существенно различных частей: машины-двигателя, передаточного механизма, наконец, машины-орудия или рабочей машины».

Задача машины-двигателя заключается в производстве двигательной силы всего машинного устройства. Функция же передаточного механизма состоит не только в переносе производимого машиной-двигателем движения (двигательной силы) на машину-орудие, но и в его регулировании и целесообразном видоизменении его формы. Следовательно, можно сказать, что первые две составляющие машинного механизма служат необходимыми условиями для нормального функционирования третьей, наиважнейшей, составляющей указанного механизма — рабочей машины. Это значит, что именно эта последняя и выступает центральным ядром и основным компонентом машинного устройства. Вот, собственно, почему именно с его изменением К.Маркс и связывает истоки промышленной революции XVIII столетия, а, стало быть, и трансформа цию мануфактурной и всей ремесленной техники в технику машинную.

«Промышленная революция в XVIII веке, — подчеркивает он, — исходит как раз от одной этой части — от машины-орудия. Она и теперь образует всякий раз исходный пункт при превращении ремесленного или мануфактурного производства в машинное производство»¹⁸⁵.

Итак, машина не отменяет орудия, не вытесняет его, а лишь видоизменяет и трансформирует его. Она его преобразует «из карликового орудия человеческого организма... в орудие созданного человеком механизма»¹⁸⁶. При этом в процессе труда она заменяет двигательную, мускуль­ную силу человека силами природы, а на месте использования в данном процессе традиционных знаний ставит сознательное применение точных естественнонаучных знаний.

В лице машины крупная промышленность овладевает «характерным для нее средством производства» и приобретает возможность «производить машины с помощью машин», что приведет к появлению новой категории рабочих — производителей машин. Следовательно, только с полным овладением машинной техникой и налаживанием производства машин с помощью машин крупная промышленность создает свой собственный «технический базис» и твердо встает «на свои собственные ноги»¹⁸⁷.

Революционный переворот, произведенный машинной техникой в способе производства промышленности, распространяется затем на земледелие и на общие условия общественного производства - на средства связи и транспорта. Этот переворот сказывается далее и на систему организации и разделения труда, поскольку машины ликвидируют технические условия существования старой формы разделения труда. Машины, за редким исключением,

«функционируют только в руках непосредственно обобществленного или совместного труда. Следовательно, кооперативный характер труда становится здесь технической необходимостью, диктуемой природой самого средства труда».

К этому нужно добавить и то, что в закрепленной применением машин системе разделения труда средство труда противостоит рабочему «как мертвый труд, который подчиняет себе живую рабочую силу и всасывает ее», т.е. мертвый труд полностью господствует здесь над живым трудом и владеет им. В техническом плане это проявляется в превращении фабричного рабочего в простую частицу машинного механизма, в живой придаток к нему.

И в самом деле, в отличие от ремесленника, который сам господствует над условиями своего труда (поскольку он лично владеет средствами труда и практически сам совершает все технические операции, необходимые для производства готовой продукции) фабричный рабочий, наоборот, пребывает в рабской зависимости от условий труда, так как он лишен средств труда и обречен монотонно выполнять одни и те же технические операции, составляющие собой лишь часть производственного процесса. Поэтому можно сказать, что функция рабочего в чисто техническом плане практически сводится к простому служению машины, т.е. к тому, чтобы быть живым дополнением к ней.

«В мануфактуре и ремесле, — отмечает К.Маркс, — рабочий заставляет орудие служить себе, на фабрике он служит машине. Там движение орудия труда исходит от него, здесь он должен следовать за движением орудия труда. В мануфактуре рабочие являются членами одного живого механизма. На фабрике мертвый механизм существует независимо от них, и они присоединены к нему как живые придатки»¹⁸⁸.

Так, фабричный рабочий, пребывающий в социально-экономической зависимости от работодателя-капиталиста, попадает еще и в функциональную (техническую) зависимость от средства труда, что, несомненно, придает его отчужденности явное техническое измерение.

Далее, необходимо отметить и тот факт, что широкое внедрение в капиталистическое производство машинной техники имело такое нега­тивное социальное последствие, как массовое увольнение рабочих. Дело в том, что широкое применение машин, которые в процессе труда заме­нили, как уже было отмечено, физическую силу человека, многократно превосходившими ее силами природы, с одной стороны, существенно увеличило производительность труда, а с другой — открыло широкие возможности для использования в производственном акте более просто­го, менее оплачиваемого женского и детского труда, поскольку сделало излишней мускульную силу в данном акте. Оба эти обстоятельства при­вели к одному и тому же результату, а именно — к массовому выбрасы­ванию «рабочих на мостовую», т.е. к широкому пополнению рынка тру­да — безработицы. Вот, собственно, почему «средство труда, выступив как машина, тотчас же становится конкурентом рабочего», полностью соглашаясь с Давидом Рикардо (1772-1823), утверждает К.Маркс. Поэтому естественно, что с появлением и применением машин рабочий начинает бороться против самого средства производства, возлагая имен­но на него ответственность за то бедственное положение, в котором он оказался.

«Таким образом, — заключает К.Маркс, — тот характер самостоятельности и отчужденности, который капиталистический способ производства придает условиям труда и продукту труда по отношению к рабочему, с появлением машин развивается в полную противоположность между рабочими, с одной стороны, условиями труда — с другой. Поэтому вместе с машинами впервые появляется стихийное возмущение рабочих против средств труда».

Однако сами по себе машины не виновны в создании той социаль­ной ситуации, при которой рабочие, оказавшись выброшенными на улицу, лишились источника своего существования и стали громить станки и машинные механизмы. Нет, не сама техника, как таковая, ответственна за невыносимые условия существования рабочих, за их эксплуатацию и за усилившуюся социальную несправедливость. За все это несут ответ­ственность не машины и не техника в целом, а капиталистический спо­соб их применения.

«Не подлежит никакому сомнению, — пишет К.Маркс, — что машины сами по себе не ответственны за то, что они «освобождают» рабочего от жизненных средств».

Освобождение рабочего от этих средств, равно как и другие противоречия и антагонизмы капитализма, «происходят не от самих машин, а от их капиталистического применения»¹⁸⁹.

Отсюда можно заключить, что К. Маркс фактически отвергает ис­ходную идею технологического детерминизма, превращающую технику в самостоятельную (самодостаточную) реальность, определяющую со­бой все аспекты жизни общества.

В связи с этим можно полагать, что он склоняется к той оценке техники, при которой признается ее аксиологическая нейтральность, поскольку техника, с его точки зрения, может стать негативно-разрушительной или же, напротив, позитивно-созидательной силой не сама по себе, а только в руках человека, т.е. в зависимости от определяемого господствующей в данный момент системой общественных отношений способа ее применения.

Следовательно, техника как активный социальный фактор действу­ет не прямо, а опосредованно, через сложившуюся в обществе систему социально-экономических отношений. Данное положение находит свое общетеоретическое обоснование в учении К.Маркса о способе производ­ства и общественно-экономической формации. Согласно этому учению техника объявляется лишь элементом производительных сил, в струк­туре которых ведущая роль принадлежит самим людям. Более того, сами производительные силы, выражающие собой отношения людей к природе, могут служить определяющим фактором общественно-истори­ческого развития и на самом деле действуют в качестве такового только в единстве с производственными отношениями, вместе с которым они образуют единую и важнейшую общественную структуру, которую К.Маркс называет способом производства. Следовательно, именно этот последний как диалектический синтез производительных сил и произ­водственных отношений и служит, согласно его точке зрения, матери­альным основанием существования и развития человеческого общества, т.е. той основой, из которой в конечном итоге вырастают все другие общественные структуры, вся система общественных отношений. Все это говорит о том, что техника может оказывать и действительно ока­зывает достаточно активное влияние на жизнь общества только через существующий способ производства. Это значит, что ее детерминирую­щая по отношению к этой жизни и ее развитию функция носит косвен­ный, условный и относительный характер. Поэтому можно определенно сказать, что марксистская технофилософская концепция ничего общего не имеет с технологическим детерминизмом, который, как увидим даль­ше, придает указанной функции прямое, безусловное и абсолютное зна­чение. В свете сказанного никак нельзя согласиться с Х.Ленком, кото­рый предлагает рассматривать К.Маркса скорее как «технолого-детерминиста», чем как экономиста¹⁹⁰.

В заключение необходимо отметить еще один важный аспект Марксовой технофилософской концепции, который заключается в признании противоречивого характера технического прогресса. Твердо придерживаясь диалектической позиции в понимании социального прогресса в целом, К.Маркс полагал, что любой из системообразующих элементов этого про­цесса непременно должен содержать в себе и относительный регресс. Не составляет в этом плане никакого исключения и техническое развитие как один из аспектов социального прогресса. Поэтому неслучайно, что он в своей речи на юбилее «The people s Paper» утверждал следующее:

«В наше время все как бы чревато своей противоположностью. Мы видим, что машины, обладающие чудесной силой сокращать и делать плодотворнее человеческий труд, приносят людям голод и изнурение. Новые, до сих пор неизвестные источники богатства, благодаря каким-то странным и непонятным чарам, превращаются в источник нищеты. Победы техники как бы куплены ценой моральной деградации. Кажется, что по мере того, как человечество подчиняет себе природу, человек становится рабом других людей, либо же рабом своей собственной подлости»¹⁹¹.

Следовательно, развитие техники не может односторонне быть сведено либо к одним только позитивным, либо же к одним лишь негативным моментам, как это обычно делают представители «технологического детерминизма». В действительности же оно оказывается диалектическим единством всех этих моментов, в котором превалируют те или иные из них в зависимости от существующей в данный момент системы общественных отношений.