Фантазия и дейcтвительность.

По Haberlin ³⁶⁰ фантазия, как форма познания, имеет отношение не к действительности, а к возможности. Ее особенность и функция - не утверждение, а представление. В противополжность восприятию, где мы устанавливаем объекты, в фантазии мы их представляем, как цель действия. Фантазия представляет внешние объекты так, как они «должны быть». Фантазия включает желательные свойства объекта.

Другая особенность фантазии по Haberlin - в целевом характере представлений фантазии. Эти образы суть не только фантастические представления, но и представления цели. Ошибочно думать, что фантастические представления образуются из элементов объективных представлений. Нет, это есть лишь внутренний образ. Третья особенность представлений фантазии: представленный объект выглядит иначе, чем объект действительный; и это изменение вызвано деятельностью субъекта, фантазией.

Четвертая особенность фантазии участие интереса. Новые черты представленного объекта, то-есть желательное свойство, суть интересы, соответствующие таковым самого субъекта.

Haberlin отмечает дальше чувственный характер фантазии. Maier ³⁶¹ отмечает не только чувственность, но и такие, чисто катастатические черты фантазии, как эффективность, эмотивность, постулятивность и волитивность, в основе которых лежит "Sein-Sollen".

Мы уже говорили, что чистое воспроизведение впечатлений и ощущений невозможно. Фантазия вносит в реальность нечто нереальное и призрачное и с помощью ума создает нереальный, призрачный мир, который она потом ставит на место мира реального. Фантазии в этой деятельности прощается ложь в виду поэтичности этой лжи. Благодаря фантазии жизнь не только отдельных субъектов, но и целых народов протекает на грани реального и фантастического, истинного и ложного, и сколько раз в истории народов призрак, ложь и фантастика брали верх над истиною и реальностью. Дело не в одном только противоположении действительности и возможности, а в прямом насилии последней над первою, в насилии лжи над истиной и призрака над действительностью.

Майя.

Творческая игра фантазии нашла свое выражение в мифологемах браманизма. Брама творит мир силою Майи, творит в образах и грезах, и эти грезы принимают очертания реальных вещей. Майя есть призрак, обман, ложь; сила Майи есть сила грезящей фантазии, а Брама - великий престидижитатор, и мир, создаваемый Брамой, есть призрачный мир, Брама ошибается. Когда он убеждается в своей ошибке, он обретает сознание и при свете сознания обман и ложь рассеиваются и мир перестает существовать. Сознание Брамы куда-то исчезает во время внекосмической ночи и игра Брамы с самим собою начинается вновь, до нового прояснения, и т. д. до бесконечности. Из этой полумистической и полумифической бессмыслицы Гаутама Будда сделал правильный вывод, что бессознательность и небытие - лучше и выше, чем мечта Брамы. Куда девается сознание Брамы, с таким трудом и мукой добываемое им в течение космического дня? Божество в индуизме творит мир так, как челозек творит свои мечты, аутистично, бессознательно, следуя своему эмоционально-аффективно-волитивному субъективному интересу, объективируя в своем призрачном творчестве свое Я. В этом - крайняя степень антропоморфизма и антропопатии индуизма, нашедшее себе почву на Западе, в метафизике Фихте, у которого «чистое Я» творит мир в представлениях, силою воображения, через самосозерцание. Чистое Я Фихте - это аналог Брамы, сверхиндивидуальное сознание, некая универсальная разум-фантазия, творящая мир своими представлениями. В Brhad-Aranyaka Upanishad говорится: «Атман (Брама) созерцает самого себя и говорит: «Это - Я» (1, 4; 1-22). У Фихте это выражено несколько иначе: «Я ставит самого себя» и «Я ставит Не-Я в себе самом». Фихте подчеркивает, что речь идет не о Sein, а о Sollen, речь идет о действии, Tun, в основе коего лежит загадочное и непонятное ни для Фихте, ни для браманизма, неразумное влечение - Trieb, Streben. Фихте прибегает к диалектическому методу как впоследствии Гегель, методу весьма удобному для спекуляции. Я все время создает в себе противоположности в виде представлений, перескакивая через них и создает себе новые антитезы. Мир со всеми богами, людьми и царствами природы есть лишь представление Я - Брамы, «мое представление», по Шопенгауеру. Бессознательное в виде Tun, Strehen, Trieb первично и только став представлением, делается содержанием сознания. Характерно положение сознания не только в системе Фихте, но и по всей послекантовскон идеалистической философии. Сознание есть вторичный продукт эволюции и возможно только, как эмпирическое сознание отдельных индивидуальных Я. У Шеллинга ³⁶² сознание пробуждается. из бессознательного влечения, Sehnsucht, темной основой природы, бессознательного разума, который стремится стать разумом сознательным. Основная концепция др.-церк. антропологии, по которой неразумная подсознательная душа в катарсисе вновь обретает свою первозданную интеллигибельность, то-есть вновь становится разумной и сознательной, эта концепция дана в идеалистической философии в урезанном и искаженном виде, в виде простого беспричинного восхождения неразумного влечения к сознанию, с отрицанием первичного интеллигибельного характера неразумного начала. Примат практического Я с его темным Trieb и Tun завел Шопенгауера в мрачные дебри слепого волюнтаризма. Разум, как главный аттрибут Абсолютного Духа в системе Гегеля есть по существу разум-фантазия, работающая по типу представлений, то-есть на основе фантазии. Поэтому и диалектика Гегеля носит все черты псевдо-диалектики фантазии, ярким образцом которой является вся «Феноменология Духа». Гегель также исходит из бессознательности мировой основы. Неразумный разум хочет стать разумным, поэтому он фантазирует вместе с Брамой, Фихте и Гегелем и сам себя делает разумным. Катастасис неразумной человеческой души дан у Гегеля в виде Инобытия Абсолютного Духа. Вся германская философия, начиная с Канта есть отчаянная попытка вырваться из когтей фантазии к свету разума силами одного разума. Вся кантовская и послекантовская философия есть метафизика «могущественного обманщика», бывшего кошмаром Декарта ³⁶³.

Мы увидим дальше, что в др.-церк. литературе говорится об этом могущественном обманщике, как о реальном существе, обманывающем бедных философов могущественною силою фантазии-Майи, полным господином которой он является.

Мы останавливаемся так долго на метафизике фантазии, чтобы указать на своебразную перекличку между западными браманистами-ведантистами и ведантистами восточными, на общность пути Майи на Востоке и на Западе. То, что дано на Востоке, в лукаво-наивных образах, то получило на Западе форму quasi-логического мышления.

Деятельность фантазии в виде творческой, продуктивной, фантазии подало Frohschammer ³⁶⁴ повод к смешению фантазии с духом. Он говорит о сверхънндивидуальном творчестве и в природе в виде формирующего принципа в Бессознательном. Фантазия, по Фрошаммеру, есть способность переводить духовное в душевно-психические формы. Она творит не только органический мир, но и психические способности и духи. Учение о Мировой Фантазии ничего не прибавляет ни к нашему пониманию фантазии, ни к Пониманию мирового процесса. Фрошаммер гипостазирует фантазию, как Гегель - разум, Шопенгауер - волю, Лотце - чувство, Эд. ф. Гартмани - бессознательное. Это лишь новая попытка возвести отдельную душевную или духовную функцию человека на степень универсального мирового принципа.

Фантазия в Йоге.

Каллист Катафигиот говорит, что при смешении фантазии с интуицией в интеллектуальном созерцании получается смешенное знание (Патр. М. т. 147, 8, 40). Типическим образом такого знания является Жнана Йога. Интенция воображения является одним из главных средств в йогической медитации наряду с интенцией ума. Один из крупнейших йогов, сочинения которого получили распространение в Европе и Америке, Suomi Вивекананда ³⁶⁵, ученик Рамакришны, так изображает йогическую концентрацию: «Представьте себе какое-нибудь место в вашем сердце, в середине его пламя. Вообразите, что это пламя - ваша собственная душа, что внутри этого пламени находится лучезарное пространство и что это пространство есть душа вашей души - Бог. Созерцайте это в вашем сердце». В другом месте, говоря о концентрации на поясничном центре Муладхара, он добавляет, что нужно как можно сильнее вообразить змея Кундалини, и чем сильнее воображение, тем скорее получается эффект. Психическая энергия, накопляемая при йогическом дыхании, при помощи воображения направляется в поясничный центр, с концентрацией на мысленном образе пылающего треугольника со змеем Кундалини внутри.

Анни Безант ³⁶⁶ говорит о воображении в йоге: «Воображение есть инструмент йоги... ментальное тело очищается мышлением и воображением». Даже катарсис в йоге воображаемый, как наивно отмечает Безант: «Нужно воображать в ментале те качества, которые желаешь приобрести и воображать отсутствующими дурные качества».

Таким образом, эту «смутительную и омрачительную», по выражению Никиты Стифата, силу воображения йог делает не только концентрирующей, но и катартическою силою.