Безфантастическая медитация.

Др.-церк. медитация свободна от интенции всех видов воображения-фантазии, как воспроизведения чувственного. Фантазия изгнана полностью из умной медитации, как вспомогательная сила. Фантазия есть враг духовности и ведет к извращению и низведению духовного. Внешняя чувственность, фантазия и гедонизм эмпатического ума лежат в основе космофилического опьянения миром, а аскеза Логоса ставит своею задачей трезвение ³⁷⁶, с устремлением к имманентной и трансцендентной реальности Сущего. Аскеты говорят:

«Нужно, чтобы владычественное в нас (ум) не сливался с негодными и блуждающими образами» (Григорий Богослов, Твор., Сл. 27).

«Нужно очистить ум от всякой чувственной фантазии» (Максим Исповедник, Патр. М. т. 90/1, 1273).

«Кто болеет фантастическим духом, пусть не требует ясности, но должен очиститься» (Синезий, Патр. М. т. 66, de insomniis).

Лживый аспект фантазии не требует пояснения, приводим только характеристику фантазии Никодима Агиорита ³⁷⁷.

«Фантазия не только отпечатлевает образы, но сама создает другие путем прибавления, изменения и отнятия, создает несуществующее».

Фантазия является энграфирующим фактором:

«Воображение помрачает ум и душу, так как всякий помысл входит в сердце через воображение чего-либо чувственного» (Исихий, по Каллисту, Добр, б, 414).

Идеалом христианской жизни является ум, в котором «совершенное без-образие и без-мечтание» (Нил Синайский, по Каллисту, Добр. 5, 417).

Каллист приводит мнение Василия Великого об отношении фантазии к истине:

«Воображения и мысленные построения, как стеною окружают помраченную душу, так что она силы не имеет чисто взирать на истину, но все еще держится зерцала и гадания» (Добр. 5, 414).

Печатлеющее созерцание вовсе неуместно в отношении к Богу, по Евагрию Понтийскому (по Каллисту, Добр, 5, 415).

И внешние чувства фантазия делает эмпатичными, не точно отражающими действительность. «Чистый разум» в смысле Канта не в силах внести корректив в деятельность этой извращенной внешней и внутренней чувственности. Человеческая мысль с древнейших времен пришла к убеждению, что внешние чувства дают неточную картину мира. Из этого убеждения вышли: скептицизм, субъективный идеализм, антропоцентризм, нигилизм и т. д., как на Востоке, так и на Западе. Когда человеческий ум покидает почву голого логизирования a la Кант и устремляется к созерцанию, фантазия вновь приходит на помощь концентрированному интеллекту в его созерцательной деятельности. Спекулятивная концентрация не знает катарсиса интеллекта и охотно пользуется силою фантазии. Получается, по Исааку, Каллисту Катафигиоту и др., смешаное созерцание и знание, в котором нельзя отличить реальное от фантастического. Имагинативное созерцание Санкарачария и Капилы ничего не прибавляет к голой рефлексии Юма-Канта. Отсюда - культурно-исторический факт огромной важности, универсальный человеческий документ: полное совпадение взглядов восточной и западной философии, спекулятивного созерцания Востока и дискурсивного мышления Запада, как: прямое следствие отрыва западной мысли от христианской почвы. Элемент нереальности во «внутреннем знании» и «внутреннем откровении» в спекулятивном созерцании так­же силен, как и в критической философии.

Разрыв завесы в Иерусалимском храме в ночь Страстей Христовых равнозначен разрыву покрывала Майи, хотя имеет и много других эсотерических смыслов. Исчез призрак «могущественного Обманщика» и явилась Сама Истина и Действительность во всей своей трансцендентальной Реальности. Христос покончил с Левиафаном фантазии, готовым пожрать последние остатки человеского разума и сознания.