СПИРИТИЗМ ДО СВЕДЕНБОРГА

В более новых спиритических произведениях часто можно встретить утверждение, будто спиритизм столь же стар, как и человеческий род. Когда такое утверждение,— как это и бывает в большинстве случаев,— выставляют решительно безо всякого доказательства, то оно объясняется, по-видимому, прежде всего стремлением приписать магическим искусствам возможно более древнее происхождение, чтобы тем возвысить их значение и достоинство. Такого рода прием достаточно известен из сочинений более старых магиков. Однако указанное утверждение не совсем лишено основания, так как нельзя отрицать, что суеверие более ранних времен как в теории, так и в практике содержит в себе много такого, что в значительной степени напоминает теперешний спиритизм. Чтобы доказать это, мы должны, конечно, прежде всего с достаточной определенностью выяснить себе сущность современного спиритического учения. Пока же этого не сделано, всякая попытка найти аналогии из более ранних времен будет лишь неуверенным исканием, производимым наугад.
Нелегко, однако, указать главные черты спиритизма, как он существует в наше время: как он ни молод, он, однако, прошел уже многочисленные стадии развития и подразделился на различные направления — на более популярное, собственно спиритизм, и на более научное, оккультизм. Представители науки, интересующиеся спиритизмом, внесли в его изучение некоторые требования, не известные широким слоям общества, напр, знание законов природы и душевной жизни. Поэтому они должны были понимать спиритические явления иначе, чем «неученые» люди. Но даже если мы оставим в стороне научные, оккультистические теории и ограничимся лишь собственно спиритизмом, о котором пока только и будет речь, то и тут мы далеко не найдем общего согласия по всем пунктам. Можно провести резкую границу между англо-американским и французским направлениями; первое совершенно отвергает один из главных пунктов последнего. Впрочем, это разногласие, по-видимому, существенным образом связано с некоторыми религиозными вопросами, которые едва ли имеют особенно значительное влияние на характер спиритизма, какое бы решение они себе ни находили. Ведь спиритизм получает свой своеобразный отпечаток от учения о природе духов и об их отношении к людям, а касательно этого все, по-видимому, согласны со следующими положениями:
Человеческая душа бессмертна и после смерти тела может вступать в общение с живущими людьми и вызывать ряд физических и психических явлений, которые не в состоянии вызвать человек, по крайней мере, насколько мы теперь знаем, силы природы и душевную жизнь. Чтобы духи или души умерших могли вступать в общение с миром людей, для этого необходим в качестве посредника особенным образом одаренный человек, так называемый медиум. Способность быть медиумом, «медиумизм», присуща в большей или меньшей степени каждому человеку, но даже и наиболее совершенные природные дарования должны быть развиты путем упражнения.
Этим содержание спиритизма, конечно, далеко не исчерпывается, это только его характеристические положения, формулированные коротко и ясно. Если взять их в качестве исходного пункта, то нетрудно будет отыскать подобные мысли даже в самых старинных письменных преданиях, где иногда встречаются также и определенные указания, каким образом можно вступать в общение с духами. Как мы видели выше, у египтян существовало древнейшее верование, что душа, кху, может после смерти возвращаться на землю, принимать различный вид и даже проникать в живых людей, «занимать» их (сравни выше, стр. 106). У Гомера мы находим подробное изображение того, каким способом Одиссей вступил в сношение с духами (сравни выше, стр. 46). Это, вероятно, древнейший медиум, о котором имеется определенное известие; правда, его метод, бесспорно, представляет собой нечто иное, чем наши медиумические приемы, но этому не следует придавать большого значения. Ведь все спириты согласны в том, что душа не тотчас же после смерти становится совершенной. Ею владеют еще все представления земной жизни, которые лишь постепенно должны уступить место высшему разумению. Поэтому вполне естественно, что грек Одиссей, желавший говорить со своими лишь недавно умершими друзьями, должен был прибегнуть к средству, которое в то время считалось пригодным для воздействия на духовные существа; на этом основании он принес жертву умершим, как обыкновенно делал это по отношению к богам, и тем именно достиг своей цели, вызвал к себе духов и получил от них указания относительно будущего. Таким образом, его цель была та же, как и у теперешних спиритов, только метод у него был иной, каковым он и должен был быть. Если бы Одиссей прибег к современному приему и стал со своими товарищами вокруг стола, то он едва ли достиг бы чего-нибудь; во-первых, греческие бронзовые столы были чрезвычайно тяжелы и неудобоподвижны, а затем ни Одиссей, ни его умершие друзья не умели читать и писать, так что попытка вызвать письменное сношение при помощи стука окончилась бы, конечно, неудачей. Отсюда мы видим, что хотя основные мысли остаются теми же, однако каждое время имеет свои особые методы, согласующиеся с общепринятыми представлениями данной эпохи. Этим объясняется и то, что чем ближе подходим мы к нашему столетию и чем более духовная жизнь становится, в общем, похожей на нашу, тем более и спиритическая практика принимает свой теперешний характер.— Здесь я могу привести еще одно свидетельство древности. В конце древнего мира мы встречаемся с упомянутой выше (стр. 108) книгой «De mysteriis» и видим из нее, что ее автору вполне известен медиумизм и условия, при которых может действовать медиум. Он знает, что медиум должен быть приведен в особое состояние, называемое им экстазом, восхищением или энтузиазмом; это, очевидно, то самое состояние, которое теперь носит название «транс». Затем он указывает на большое различие в силе медиумов. Обыкновенный маг, говорится в «Книге о мистериях», может действовать лишь с помощью демонов, но он и вызывает только призрак, а не действительность. Напротив, теург, благочестием возвышающий свою душу до подобия богам, на самом деле может вызвать то, что хочет. На теперешнем спиритическом языке это значит, что менее совершенный и менее развитой медиум может вступать в сношение лишь с низшими, лживыми и злыми духами, сообщения которых обыкновенно оказываются обманом; чтобы вызывать выше стоящих духов, медиум непременно должен достичь высокой степени развития и быть благочестивым человеком.
В средние века и в более новое время указанное сходство с современным спиритизмом проявляется все сильнее и сильнее. Я не буду останавливаться здесь на ученых приемах, какими пользовалась научная магия, чтобы вступать в сношение с духами: они с достаточной подробностью изложены выше (стр. 147— 150). Нельзя отрицать, что в теоретическом отношении мы находим здесь существенные уклонения от теперешнего спиритизма. Ученые магики делали различие между интеллигенциями (ангелами) и демонами и считали эти две группы духовных существ за особые создания, не имеющие ничего общего с душами умерших. Теперь, напротив, думают, что как ангелы, так и демоны являются лишь определенными ступенями в развитии душ, живших прежде на земле. Не надо, однако, придавать этому различию большого значения, так как оба направления согласны в том, что эти духовные существа, каково бы ни было их происхождение, могут вступать в общение с людьми. Что касается практики, то ученые магики, правда, прибегали к массе замечательных фокусов, которые соответствовали их ложному представлению о Вселенной, но на эти фокусы надо смотреть лишь как на совершенно ненужные придатки. Большое значение придавали они также употреблению при заклинаниях наркотических курений, откуда мы видим, что они считали необходимым экстатическое состояние и даже знали средство, как его вызывать. В общем, практическую кабалу надо считать особой формой спиритизма, затемненной некоторыми излишними вещами.
Когда таинственные науки вошли во всеобщее употребление и для них перестали считаться необходимыми значительные научные средства, то вместе с этим преобладающее значение получила сущность упомянутых магических фокусов, общая с теперешним спиритизмом. Так, в сочинениях, относящихся к XVII веку и началу XVIII, встречаются указания относительно развития медиумизма, вполне согласные с тем, что говорится об этом в новейших сочинениях. Мы находим здесь лишь одно существенное различие, обусловливаемое духом времени. Как известно, церковь никогда не относилась дружелюбно к магическим фокусам, особенно же к заклинанию духов, и еще два столетия тому назад прибегала к весьма сильным средствам, чтобы удерживать людей от подобного рода опытов. Поэтому если кто хотел ими заниматься, то ему всего лучше было делать это втайне. По той же причине не могло быть речи и о том, чтобы выработать из себя медиума с помощью кружка единомышленников, приходилось достигать этого одними своими силами. При таких обстоятельствах и Вьгоабот-ка эта требовала более долгого времени, потому что, как прекрасно знают это спириты, усиление и развитие медиума в значительной степени зависит от того, действует ли он в «гармоническом» кружке. Где же этого условия нет, там и развитие должно идти медленнее. За этим исключением развитие медиумизма происходило совершенно так же, как и теперь, и результат получался тоже одинаковый.
В одной небольшой, но замечательной книге Авраама Вормсского «Книга истинной практики в древнейшей божественной магии», относящейся, вероятно, к XVII столетию, находится полное указание, каким образом развить в себе медиума по методу тогдашнего времени. Для этого нужны прежде всего молитвы, воззвания и другие священные обряды, и весь процесс совершается ровно в полтора года. В течение всего этого времени не происходит ничего особенного, но в конце концов получается вполне развитый медиум.
«В первый день (четвертого полугодия), прежде чем наступит полдень, как только пламенная молитва изыдет из твоего сердца и проникнет через облака пред лицо Бога, ты увидишь, что всю комнату наполняет необычайный свет и вокруг тебя распространится приятный запах».
Мы едва ли ошибемся, если примем, что здесь речь идет о тех световых явлениях, которые так часто бывают при теперешних спиритических сеансах.
«На третий же день ты испытаешь, насколько ты успел за время этих 18-ти месяцев в усвоении истинной мудрости Господа, когда перед тобой явится подлинный твой ангел-хранитель, избранный ангел Господа, в образе прекрасного ангела и обратится к тебе со столь дружественным и милым словом, что подобной сладости не может выразить никакой человеческий язык. Он объяснит также тебе, в чем состоит истинная мудрость, откуда она идет, погрешил ли ты и каким именно образом в своей деятельности, чего тебе еще недостает, как ты можешь и должен поступать впредь, чтобы повелевать злыми духами и всякое твое предприятие доводить до счастливого конца».
Здесь мы имеем, очевидно, материализированного духа, который наставляет медиума, как это случается и теперь, и берется руководить им. В следующих строках мы ближе коснемся современных параллелей к этому старинному изображению, что откроет нам значительное сходство между старым и новым.
Уже и в те времена вполне точно знали, каким образом может развиваться медиумизм. Но было известно также,— притом, вероятно, в гораздо большей степени, чем теперь,— внезапное и непроизвольное (самопроизвольное) наступление медиумизма. Летописи процессов против ведьм полны сообщений об «одержимости бесами»; сообщения эти вполне согласуются с описаниями, какие встречаются в современных спиритических журналах под названием «самопроизвольные приступы медиумизма». При таких приступах в сношение с людьми вступают обыкновенно низко стоящие, злые духи (нечистые); они терзают и мучают медиума и его окружающих своими проявлениями, откуда легко понять, почему несколько столетий тому назад в подвергающемся такому приступу человек видел «одержимого дьяволом». Предполагалось, что ближайшую причину такой одержимости надо искать в ведьме, желавшей за что-нибудь отомстить; поэтому указанные приступы постоянно служили поводом для начала процесса.
Нам нет нужды далеко ходить за примерами такой «одержимости», «самопроизвольного медиумизма» или как бы там ни называли это явление. Достаточно будет привести лишь одну типичную историю *,

----------------
* В Дании она известна под названием «Koge Huskors». Прим. автора.

записанную одной женщиной, Анной Бартскьер, в семье которой она произошла в 1608— 1609 гг.; в 1674 г. история эта была издана с дополнениями и пояснениями ректором в Герлуфсгольме, магистром Брунсмандом. Несколько цитат из 1-й главы этой книги покажут, что уже три века тому назад вполне были известны явления, которые играют такую большую роль в теперешнем спиритизме.
«Первый раз пережили мы страх в нашем доме ночью, когда мы с моим покойным мужем Гансом Бартскьером лежали в постели; тогда под нашим изголовьем послышались звуки, подобные тому, как когда наседка сзывает своих цыплят. Через некоторое время покойный Ганс Бартскьер отправился в Германию. Спустя четырнадцать дней у нас начался великий ужас, и мы стали свидетелями отвратительных вещей. При нас находился маленький мальчик двенадцати лет, сын дяди моего мужа по матери. Когда вечером он должен был лечь спать, он начал кричать и плакать, говоря, что не решается ложиться на чердаке, так как там вокруг него происходит столько гадкого. Тогда я положила его у нас в комнате. Вскоре после того, как он улегся, мы услыхали его жалобные крики. Мы поспешно подбежали к нему: все четыре кроватные ножки, качаясь, подбрасывали его туда и сюда; его глаза были так широко раскрыгы^как только это возможно, и никто не мог их закрыть; его рот был так стиснут, что никто не мог его разжать. Мы долго стояли возле него, пока он опять не получил голоса и не закричал... Вечером (следующего дня), когда мы собирались ужинать, он стоял возле стола, чтобы получить свою долю. Тогда я сказала ему: «Яков, поешь, иди спать и поручи себя охране Бога. Если с тобой опять начнется то же, что в прошлую ночь, ты нас всех этим так напугаешь, что мы должны будем убежать из дома».— Когда я это сказала, комнатная и кухонная двери распахнулись настежь. Мальчик быстро был выхвачен от стола во двор и поднят на воздух на полтора фута от земли. Так висел он в воздухе с вытянутыми руками, открытыми глазами и сжатым ртом. Его подбородок то поднимался, то опускался, как бы собираясь отвалиться. Мы схватили его за ноги и за плечи и тянули его изо всех сил, желая опустить его на землю. Но мы не могли сдвинуть его с места. Тогда мы здесь же пали все на колени и стали взывать к вечному Богу, чтобы он явил нам милосердие и сострадание. И когда мы помолились, он был освобожден и стал на землю, но его рот был еще стиснут, а он не мог совсем говорить».
Медиумические явления, здесь упомянутые, это — частью ударные звуки, именно клохтанье наседки под подушкой, частью самостоятельные движения неодушевленных предметов, дверей и кровати, наконец, висение медиума в воздухе, так называемая левитация. Впоследствии у нас будет много случаев поговорить обо всем этом подробнее; читатель, недостаточно знакомый с такими явлениями за более новое время, пусть только прочтет отдел о возникновении современного спиритизма, откуда он увидит, что пресловутые истории о гайдсвильском и стратфордском привидениях представляют из себя лишь копии, притом, конечно, весьма слабые копии, только что рассказанного случая.
Этим мы покончим с более старыми формами спиритизма и медиумизма и перейдем теперь к краткому описанию жизни и деятельности человека, который, бесспорно, имел наибольшее непосредственное влияние на суеверие нашего времени.