Правоотношения детей и родителей

Мы уже говорили об отцовской власти. Положение детей по от­ношению к отцу было одинаковым как в «правильном», так и в «не­правильном» браках. Под отцовскую власть дети попадали трояким путем - через рождение в законном браке, через усыновление и че­рез узаконение.

Первый путь не требует особых разъяснений. Следует только сказать, что отцом ребенка, рожденного в браке, считался муж. Эта формула будет затем усвоена Кодексом Наполеона, как и многое другое. Император Август потребовал публичного объявления о каждом ребенке, рожденном в законном браке, - не позднее 30 дней с момента рождения. Император Марк Аврелий (121-180) распрос­транил это требование на всех новорожденных и ввел соответствую­щую запись.

Примечание. Презумпция отцовства, о которой сказано выше, была ограничена следующими условиями: ребенок должен был родиться не ранее чем через шесть месяцев после заключения брака, и не позднее 10 месяцев после прекращения брака. Первый срок считался минимальным, второй - максимальным.

Усыновление уходит своими корнями в глубь истории и известно всем историческим народам. Потребность в нем вызывалась, как представляется, культом предков и связанными с тем заупокойными обрядами. Если в семье не было сыновей (а только они допускались ^к соответствующим обрядам), естественным выходом становилось Усыновление. В более поздние времена римской истории усыновление могло преследовать и политические, и династические, и экономические цели. Через усыновление плебей становился патрицием всадник - сенатором и т. д.

С древнейших и до позднейших времен в Риме удерживались две формы усыновления. Одна - для лиц, полностью правоспособных, включая правоспособность политическую. Для таких случаев созы­вались куриатные собрания, и верховный жрец (pontifex maximus) предлагал сородичам принять решение об учреждении отцовской власти (patria potestas) такого-то над таким-то. Sui iuris становился подвластным.

С прекращением народных собраний описанный способ усынов- ления стал уже невозможен. Император Диоклетиан (243-316) рас­порядился, чтобы он был заменен императорским рескриптом, имев­шим силу закона.

Для лиц, находившихся под властью отца и почему-либо стре-мившихсяперейти в другую семью (или вынужденных к тому обсто­ятельствами жизни), для несовершеннолетних и женщин, лишен­ных права участия в куриатных собраниях, усыновление совершалось иным способом - через адоптацию (adoptio). Отец под­властного, когда им был старший сын, трижды продавал его доверен­ному лицу, а тот дважды отпускал купленного на волю. После третьей продажи в дело вмешивался усыновитель и через фиктив­ный иск об истребовании собственности приобретал над усыновляе­мым патриа потестас - отцовскую власть. Для младших сыно­вей, для дочери и внука было достаточно одной продажи, одной манципации.

Узаконение было признано лишь в период империи и касалось детей, рожденных от конкубины (сожительницы), любовницы, налож­ницы.

Простейшим способом узаконения (легитимации) был брак конкубина становилась супругой. Практиковались и два других способа: через императорский рескрипт, доступный немногим привилегированным, и через наделение ребенка определенным имуществен­ным цензом, удостоверенным местным органом власти.

Что касается матери, то ни в одном из римских браков она не име­ла власти над детьми. Постепенно, однако, в тесной связи с об­щим процессом либерализации женского правового статуса, мать приобрела право на совместное проживание с детьми, находившими­ся под опекой или оставленными ей после развода. Со II в. мать и де­ти, даже и те, что родились в «неправильном браке», наследуют друг другу.

Подчеркивая власть отца над всеми ему подвластными, мы не до­лжны тем не менее представлять ее «деспотической». Эта власть умерялась, ранее всего, отцовским чувством, которое вряд ли отличалось от того, которое присуще и нашим родителям. Обычай требовал, кроме того, чтобы во всех серьезных случаях, связан­ных с наказанием подвластного сына или дочери, а тем более жены, собирался семейный совет. Если это правило игнорировалось, вме­шивался цензор, наблюдавший за нравами (в числе других своих полномочий).

Радикальные перемены в правовом, да и фактическом, положе­нии подвластных детей намечаются уже в конце республики и уси­ливаются с переходом к империи, включаясь в общий процесс разру­шения патриархальных основ старой римской семьи. Вначале запрещение коснулось права выбрасывать новорожденных младен­цев, затем были резко ограничены возможности продажи де­тей (только в случаях крайней нужды и только детей новорожден­ных). Уже со II в. сыну дозволялось прибегать к помощи государственной власти в целях принуждения отца к отказу от влас­ти над ним. Еще ранее право отца на убийство сына (или дочери) бы­ло сначала резко ограничено, затем стало караться, так же как и «убийство ближайших родственников», пока, наконец, император Константин (IV в.) не исключил это право навсегда.

В области имущественных отношений перемены были менее зна­чительны, поскольку сделки, совершаемые сыновьями, даже и от имени отца, считались действительными лишь постольку, поскольку они признавались патерфамилиас. Естественно, что контрагенты до­лжны были остерегаться сделок с подвластными, ибо такого рода сделки ничем не отличались от совершаемых рабами хозяина по его поручению.

Примечание. В таких случаях возникали натуральные обязатель­ства. К ним относились, естественно, и обязательства полноправных граждан в отношениях к чужим подвластным сыновьям. Натуральные обязательства возникали не на основе права, а из нравственного или общепризнанного долга, и покоились они на обычае, всеобщем убеж­дении, чувстве чести и пр.

Своего рода «натуральное обязательство» возникает из карточно­го долга: право может не признавать его как результат аморальной азартной игры, но уклонение от его уплаты в определенных ситуациях

может оказаться для виновного более чувствительным, чем уклонения от обязательства по договору.

С течением времени взрослые сыновья, тяготившиеся своим иму. щественным бесправием, добиваются раздела семейного имущества- или выделов из него. Является на свет уже упоминавшийся пекуяиш Получив его, сын (как и раб) обретает неизбежную, экономичес­ки обусловленную, хотя и ограниченную, право- и дееспособ­ность. Пекулианту нельзя было запретить покупать и продавать, вступать в обязательства, как того требовала хозяйственная деятель­ность, ибо отец снимал с себя заботу о его содержании. Продолжая оставаться законным собственником пекулия, патерфамилиас мог отобрать его, но для этого все чаще стали требоваться веские основа­ния, ибо произвол лишил бы пекулианта интереса, а значит, и ини­циативы.

С переходом к империи сыновья, находившиеся на военной служ­бе, получили право собственности как на трофей, так и на всякое дру гое имущество, полученное по службе (т. е., главным образом, куплен­ное на жалование). Оно оставалось за ними (со времени императора Адриана, 117-138) и после почетного увольнения со службы. В поз-днеимперское время аналогичное право стало распространяться и на сыновей, приобретших имущество на гражданской службе.

Затем пришло время права свободы завещания и для «служебно­го пекулия». Только в том случае, когда сын умирал, не оставив за­вещания, отец присоединял служебный пекулий сына к имуществу семьи.

Что касается дочери, то по смерти патерфамилиас она станови­лась sui juris, т. е. полноправной (хотя и нуждающейся в опеке).

Эманципация. Этот институт возник как антипод манципации, т. е. обряду, с помощью которого римские граждане - и только они совершали сделки с вещами и лицами, включая куплю-продажу. Манципируя лицо, мы приобретаем его, эманципируя - освобождаем. Речь идет, разумеется, о квиритской (цивильной) собственности. Объектом эманципации могли быть дети и внуки патерфамилиас. Это их в присутствии пяти свидетелей и весодержателя (как и при манципации) отпускали на волю, наделяя всеми признаками пол­ноправия.

Напротив, когда патерфамилиас принимал в свою семью чужака, согласившегося в видах личной выгоды обменять статус полноправ­ного, доставшийся ему вместе с бедностью (или по другим причи нам), на умаление правоспособности (минимальное), совершался

обряд манципации - с теми же пятью свидетелями, весами, медью, весодержателем.

В глубокой древности, когда медь в качестве всеобщего эквива­лента выполняла функцию денег, ее действительно взвешивали и оценивали по весу. С появлением медных ассов, первых римских мо­нет, дошедших до нас в немалом количестве, взвешивание принима­ет чисто символический характер, будучи данью обычаям предков.

Примечание 1. Не следует относиться к этому как к пережитку ди­кости. Римская приверженность традиции имела важное сдерживаю­щее влияние, препятствовавшее размыванию нравов, вынесенных из родового строя, отказу от моральных запретов на роскошь, от супру­жеской верности, расточительства и пр. Традиция воспитывала юно­шество в духе гражданской доблести, мужества и воинской отваги. Традиция же диктовала ему отношение к браку как к гражданской обя­занности.

Раннеисторический Рим был небольшим поселком, улочки которо­го перемежались лужами и огородами. Дома были по большей час­ти глинобитными (четыре кола по углам, тростниковые стены, обма­занные глиной). Посередине, на низком осушенном болоте, рынок, позднее ставший Форумом - административным центром, ря­дом - Бычий рынок. Там и здесь небольшие храмы, из которых сохра­нился нетронутым круглый храм Весты - богини огня на очаге. На главном холме - Капитолийском находился храм Юпитера, старшего из богов.

Это император Август скажет, что он принял Рим глиняным и кир­пичным, а оставляет его мраморным. Но то уже было другое время (I в. до н. э. -I в.).

Естественно, что и жизнь в республиканском Риме была - вплоть до II -1 веков до н. э. - в большой близости ко временам его легендар­ной праистории. Отсюда и преданность «обычаям предков».

Примечание 2. Возвращаясь к вопросу о троекратной продаже старшего сына, мы опираемся на Гая: «Прочие же дети мужского или , женского пола освобождаются из-под отцовской власти после однок­ратной эманципации» (Гай. I, 132).

Точно так же, прибавляет Гай, через мнимую продажу в кабалу вы­ходят из-под власти мужа и женщины, которые, будучи отпущены на волю, становятся самовластными. Сказанное относится и к дочерям: по освобождении от отцовской власти она, filia, становится sui iuris, как и ее брат. В отличие от брата даже и в классический период сестра не

может вступать в правовые отношения, обязываться договором, включая договор поручительства. Сравнительное правоведение указывает на главную причину бой строгости эманципации старшего сына: это он наследует управлениехозяйством, совершает заупокойные обряды и, быть может,/ принимает отцовскую власть.