I. Основные черты и особенности западноевропейской культуры XIX века.

XIX столетие в истории Западной Европы стало временем практического воплощения в жизнь идей и программ, разработанных эпохой Просвещения. Несмотря на то, что XIX век более, чем предыдущие, был насыщен событиями в политической, социальной, экономической и культурной жизни, к нему трудно подобрать краткий и емкий девиз как к веку Просвещения («Век разума»). Попытаемся, исходя их того, что прямым носителем культуры в XIX в. стал город, который, начиная с XVII в., создавал необходимые условия для развития научно-технического прогресса – фундамента Европейской культуры Нового времени, определить XIX век как век науки и техники, их стремительного и ошеломляющего прогресса.

Нижняя граница хронологических рамок XIX в. смещается в XVIII век (промышленный переворот в Англии, война за независимость Североамериканских колоний и Великая французская буржуазная революция, обусловили культурный переворот Нового времени), а верхняя граница «врывается» в XX. Август 1914 года является конечным пунктом прибытия культуры Нового времени, с ее рационализмом и оптимизмом, верой в безграничный прогресс и добрую природу человека.

Бурное развитие науки и техники в XIX в. привело к кардинальным изменениям и невиданным достижениям в области производительных сил и материального производства. Все это стало возможным благодаря появлению новых видов энергии.

Раньше основу производительных сил составляли три источника энергии: мускульная сила человека и прирученных животных, вода и ветер. Теперь им на смену пришли куда более мощные и эффективные источники: пар, электричество и энергия сгорания топлива (тепловая энергия).

Именно паровая машина, соединенная со станком, совершила то, что было названо промышленной революцией. Пар стал энергетической основой для создания железнодорожного транспорта, речного и океанского пароходства, для механизации текстильного производства и т.д.

Наряду с паром огромное значение имело также изобретение электричества. Уже к середине XIX в. на его основе были созданы телеграф и телефон, радикально изменившие систему связи и коммуникаций. Во второй половине XIX века электричество широко используется для освещения, а изобретение электродвигателя позволило совершенно по-новому решить проблему транспорта. Электродвигатель начинает успешно конкурировать с паровой машиной.

Вторая половина XIX века была отмечена еще одним важным техническим достижением: изобретением двигателя внутреннего сгорания. Благодаря этому в 1886 г. появились первые автомобили.

Не менее важные изменения и события происходят в других областях материального производства: в добыче угля, выплавке металлов, производстве химических материалов, строительстве. Повсюду используются совершенно новые и высокопроизводительные технологии.

Развитие техники было тесно связано с развитием науки. Оно опиралось на успешное развитие прикладных, точных и естественных наук и, в свою очередь, стимулировала новые сдвиги в научных знаниях. XIX в. - это расцвет классического естествознания, создания единой системы наук. В то же время связь естествознания с производством становилась теснее. Появились научные исследовательские лаборатории, работавшие на промышленность. Новые и новые открытия в различных областях естествознания все больше воздействовали на развитие ведущих отраслей промышленности: металлургии, энергетики, машиностроения, приборостроения, транспорта, химической промышленности. Простой практический опыт все больше дополнялся теоретическим осмыслением производственных процессов и точным инженерным расчетом.

Следует отметить, что в развитии техники XIX в. прослеживаются три направления:

1) появляется техника, которая только улучшает сложившееся машинно-фабричное производство (в области энергетики эпохальное значение имело изобретение паровых и газовых турбин, как и изобретение двигателя внутреннего сгорания с предварительным сжатием смеси топлива и воздуха и двигателя с замедленным горением и самовоспламенением топлива (дизель). В области горного дела появляются врубовые и бурильные машины. В металлургии были разработаны и вошли в практику новые процессы получения стали, алюминия, были изобретены дюралюминий, электро и газосварка, прокатные станы и многое другое. Большим событием в технике и производстве был пуск первого сборочного конвейера на заводе Г. Форда в 1913 году.

2) создаются новые виды техники, которые не только улучшают, но и развивают машинно-фабричное производство, и одновременно являются базой для последующей формы производства (в основном большое значение для развития производства имели новые отрасли техники будущего производства. Это электро- и радиотехника (электрогенераторы, передача электроэнергии на расстояние, лампы накаливания, строительство электростанций, изобретение радио и многое другое).

3) возникают элементы будущей техники, которые в ту пору еще не находили себе практического применения. К третьему направлению развития техники относятся элементы электроники, вычислительной техники, автоматизации, использование свойств атома, реактивной техники, создания новых искусственных материалов с заранее установленными свойствами и многое другое.

Надо особо отметить, что наиболее радикальные изменения в темп жизни, в самые различные сферы культуры и производства внесло создание парового транспорта (железнодорожного и водного). В паровозе и пароходе были заложены не только последние достижения науки и техники XIX века, но и элементы будущего. Паровой транспорт олицетворял собой НТП XIX века. Ведь недаром XIX век еще называют веком железа и пара.

При этом развитие техники в целом способствовало созданию производительных сил будущего, готовило научно-техническую революцию XX века. Поколение людей, входившее в жизнь на рубеже XIX – XX веков, воспринимали машинную индустрию, железные дороги, паровозы как составную часть естественной среды обитания.

Технический прогресс, опирающийся на научные открытия, впервые стал непосредственным фактором экономического развития. По существу, произошла промышленная революция, которая стала экономической основой новой экономической системы (капитализма). Под промышленной революцией принято понимать переход от экономической системы, основанной на аграрном производстве и, отчасти, торговле, к экономике индустриального типа, для которой характерно преобладание городской промышленности и связанных с нею интересов. В процессе промышленной революции ручной труд вытеснялся машинным, мануфактура уступала место фабрике. В результате резко возросли темпы экономического роста. За 1870 - 1900 гг., например, мировое промышленное производство выросло в 4 раза.

Бурное развитие науки и техники привело к глубоким социальным изменениям. Центр общественной жизни переместился из деревни в город. Еще в 1830 г. 25 % населения Англии, 60 % - Италии и Франции, 70 % - Пруссии, 90 % - Испании, 95% России было так или иначе связано с сельским хозяйством. К 1900 г. в развитых промышленных странах городское население превысило сельское. Резко возросло число городов, выросла их площадь, характер застройки. Первый небоскреб, построенный в Чикаго, - своеобразный символ бурной урбанизации.

Революционные изменения претерпела социальная структура. Сформировался класс промышленной буржуазии, представленной владельцами капиталов и средств производства. Возник промышленный рабочий класс (пролетариат), основным источником существования которого была заработная плата, являющаяся в сущности стоимостью его рабочей силы. Никогда ранее, да и позднее, экономические различия не определяли столь явственно характер социального деления. Выросла численность так называемого среднего класса, имевшего стабильные, хотя и небольшие доходы от различных видов предпринимательской, коммерческой, интеллектуальной деятельности.

Промышленная революция зародила и свою идеологию. Ею были различные теории экономического либерализма (учения Адама Смита, Давида Рикардо, Иеремии Бентама).

В основе либеральных экономических доктрин лежали представления о том, что собственник вправе распоряжаться принадлежавшим ему имуществом по собственному усмотрению, не нарушая при этом прав собственности других лиц; государство не должно участвовать в экономической жизни, в его сокращенные до минимума экономические функции входят лишь поддержание общественного порядка и защита собственности; экономика представляет собой саморегулирующийся организм, подчиненный определенным, ему присущим законам развития (закон спроса и предложения, законы товарного обращения и т.д.); основой экономического процветания являются свободный договор, свободная торговля и свободная конкуренция, не ограниченная какими-либо барьерами.

Либерализм XIX в. отстаивал индивидуальную свободу в качестве важнейшего условия хозяйственного процветания.

Промышленная революция и сопровождающая ее модернизация привели к созданию индустриального общества с характерными для него преобладанием промышленности, городов и городского населения, бурным экономическим ростом, стимулируемым революционными сдвигами в науке и технике, четким классовым делением, господством идей экономического либерализма, способностью к саморазвитию и саморегуляции.

Но о становлении индустриального общества можно говорить применительно только к немногим странам. Даже в таких странах, как Англия, США, Франция, Германия, Италия, Япония и некоторых других, элементы, свойственные индустриальному обществу, соседствовали с архаическими культурными и экономическими отношениями традиционного и полутрадиционного типов. Взаимодействие этих конфликтных начал придавало социально-экономическому и политическому развитию крайне напряженный характер.

Образование индустриального общества подразумевало одновременное осуществление модернизации политической и социальной.

Понятием политической модернизации принято определять процесс становления представительной демократической системы и правового государства, под которым в XIX веке понималось государство, признавшее совокупность свобод, присущих парламентарному строю (свободы слова, печати, собраний, объединений и т.п.) при ограниченном допуске низших классов к участию в выборах законодателей.

На протяжении значительной части XIX века в качестве ведущей доктрины, обозначавшей цели и направления политических реформ, выступал политический либерализм. Крупнейшими его теоретиками были Бенжамен Констан, Алексис де Токлвиль, Роберт Спенсер, Иеремия Бентам, Джон Стюарт Милль. По мнению либералов, государство, чтобы справиться с задачами, стоящими перед быстро и конфликтно развивающимся обществом, должно стремиться к воплощению принципов конституционализма, представительной демократии, участия народа в управлении страной, всеобщего избирательного права, незыблемости свободы слова, собраний, печати; политических общественных объединений.

Признание государства суверенным носителем верховной власти в стране сочеталось в политических воззрениях либералов с требованиями уважения автономии личности и неприкосновенности ее естественных прав. Государство, полагали сторонники либеральных доктрин, не подчиняет себе общество и личность, но обеспечивает необходимые условия для их саморазвития и реализации.

Надо сказать, что экономический и политический либерализм тесно смыкались друг с другом. В основу того и другого был заложен принцип индивидуальной свободы личности (экономической, политической, национальной и др.) Экономический и политический либерализм были оформлены в общественное движение, получившее название либерализм. Либерализм был продолжением ранее культурных движений гуманизма, Реформации и Просвещения, которые защищали свободу духа, будь то в сфере научной или религиозной мысли, художественного осмысления действительности или в отношениях общества и государства.

Нельзя не признать, что европейский либерализм XIX в. обладал значительным реформаторским запасом. При определенных условиях он мог приобретать и революционное значение. Якобинский террор, наполеоновские войны, крайности революционного насилия сыграли немаловажную роль в том, что иногда называют «разочарованием в Просвещении», «Крахом Просвещения».

Один из идеологов консерватизма немецкий поэт-романтик Фридрих Гельдерлин как-то высказался об эпохе Просвещения: «Государство было превращено в ад именно потому, что человек попытался превратить его в рай». Консерватизм XIX в. опирался на эти настроения и был связан с антиреволюционной идеологией эпохи Реставрации и наполеоновских войн (Эдмунд Берк, Жозеф де Местр). «Ничего более нет, авторитет опыта и возраста, рождения и гения, таланта и добродетели - все отрицается, оспаривается, подвергается осмеянию», - таков был лейтмотив рассуждений консерваторов. В увлечении революционными и либеральными идеями они видели чрезвычайно опасную тенденцию, против которой они выступали последовательно и страстно. Не революция, но преемственность, не радикальный разрыв с прошлым, но уважение к его достижениям, не проповедь индивидуальной свободы, но постоянное напоминание об ответственности и ее общественном долге. Консерваторы всячески подчеркивали незыблемость традиционных ценностей -семьи, порядка, религии, пренебрежение которыми грозит трагическими и разрушительными последствиями. Бунт против прошлого и настоящего всегда опасен и исторически бесперспективен. Неприятие консерваторов капитализма и буржуазной демократии зиждилось на том, что общество, лишенное объединяющего всех идеала, духовного согласия, переставшее быть организмом, не может существовать, что ему грозят упадок и смерть.

Субъективный анализ и опыт истории XIX и XX вв. показывают, что, корректируя крайности либерального индивидуализма, консерваторы не столько противостояли демократическим реформам, сколько уточняли их цели и содержание. Так что консерватизм нельзя полностью причислять к реакции.

Принципиальным же в борьбе между либерализмом и реакцией была борьба между свободой личности и стремлением к возможно большему ограничению личных прав как в культурной, так и в политической жизни. Также нельзя отметить, что в данную эпоху рождается социалистический идеал. Трудно точно ответить, когда и кем было впервые употреблено слово «социализм» Принято считать, что это произошло в 1834 г, когда увидела свет книга французского

писателя Пьера Леру «Об индивидуализме и социализме». Тогда же воспользовался этим термином и Роберт Оуэн, известный английский промышленник и филантроп.

Слово социализм не имело строго определенного содержания. Оно обозначало весьма пеструю совокупность убеждений и надежду на установление справедливого общественного порядка, в котором эгоизм и своекорыстие владельческих классов будут преодолены на началах, исключающих неравенство в распределении собственности и доходов - порядок, в котором интересы общества и личности чудесным образом совпадают.

В лице А. Сен-Симона, Ш. Фурье и Р. Оуэна социализм нашел страстных и искренних сторонников, романтически преданных идеалу равенства и справедливости. Менее всего были они склонны признать разумность социальной действительности эпохи промышленной революции (термин «индустриальное общество»: кстати, обрел права гражданства в работах А. Сен-Симона). Впрочем, мало интересовал их и вопрос о том, насколько реализуемы разрабатываемые ими проекты идеального общества. Прямые наследники Просвещения, социалисты -утописты (такое определение закрепилось за ними в XIX в.) искали способы обеспечить на деле социальное неравенство людей.

Сен-Симон увидел их в развитии таких начал общественной жизни, как обязательность и всеобщность труда, внедрение принципа распределения «по способностям», введение государственного планирования и ликвидации национальных различий. Ш. Фурье будущее рисовал в образе «фаланги», производственного и социального организма, в котором все - организация труда, распределение доходов, образ жизни - будет подчинено идее гармонии. На началах общности имущества и труда были организованы образцовые предприятия Р. Оуэна.

Некоторым влиянием пользовалась в середине XIX в. социалистическая теория П.-Ж. Прудона. Отрицая принципы государственной централизации, он высказывал мысль о преобразовании общества в федерацию общин, критиковал денежную систему, стоял за реформирование общественной нравственности в духе человечности, добра и справедливости.

К 40-м гг. XIX в. относится и рождение марксизма. Многое из сказанного выше к теории, созданной Марксом и Энгельсом, прямого отношения не имеет. Марксизм был далек от идеализма, ему претили утопизм и умозрительность, его не интересовали проблемы общечеловеческой нравственности и общечеловеческих ценностей. Он изначально был рассудочен и неромантичен. К. Маркс полагал, что созданное им учение является подлинно научным, ибо опирается не на веру, не на мечту, а на законы общественного развития, им открытые. В истинности своих открытий К. Маркс и Ф. Энгельс были искренне уверены.

Изучение экономики капитализма привело К. Маркса к выводу о том, что конфликт производительных сил и производственных отношений достиг зрелости и может быть разрешен только при условии ликвидации частной собственности и передачи средств производства в руки общества. Эксплуатация рабочего класса путем изъятия прибавочной стоимости, анархия производства, периодические кризисы, по мнению основоположников марксизма, делают капитализм и несправедливым, и нежизнеспособным. Они полагали, что лишь общественная собственность на средства производства создает основу для преодоления свойственного капитализму отчуждения личности от экономической, политической, социальной, культурной жизни. Именно поэтому Марксов социализм правильнее и точнее определять понятием коммунизма (от лат. «общий»), как, впрочем, и поступили К. Маркс и Ф. Энгельс, назвав программное изложение своих взглядов «Манифестом Коммунистической партии». Признавая преимущества индустриальной цивилизации, К. Маркс и Ф. Энгельс полагали, что именно с преодолением частной собственности наступает пора всеобщего изобилия, безграничного развития производства на благо всего общества.

К. Маркс был в большей степени революционером, чем ученым. Об этом перед гробом покойного друга говорил Ф. Энгельс. Свержение политического и экономического господства буржуазии представлялось К. Марксу единственно возможным способом осуществления социальных преобразований. Оно должно было завершиться установлением «диктатуры пролетариата» (этом празднике угнетенных и угнетаемых), со всей силой государственного принуждения обрушивающегося на врагов революции. Сильное государство рабочего класса, полагали марксисты, выполнив стоящие перед ним задачи, изживает себя и сменится ассоциацией самоуправляющихся общин — строем, который и можно будет назвать коммунистическим.

Влияние марксизма в ХIХ в. не было столь значительным, как в XX в. С К. Марксом спорили социалисты других течений (лассальянства или анархизма, например). М.А. Бакунин, идеолог анархизма, критиковал идею пролетарской диктатуры, утверждая, что она выродится в бюрократического монстра, проникающего во все поры общественной жизни. И все-таки марксизм обладал большой притягательной силой.

Логичная, полная тонких наблюдений и обобщений, отмеченная блеском истинного научного дарования система воззрений К. Маркса имела учеников и последователей.

Сегодня сильные и слабые стороны учения К. Маркса достаточно очевидны. Многие его прогнозы оправданы. Но общая концепция развития человеческого общества по пути революционного перехода от капитализма к социализму и коммунизму оказалось неверной. Капитализм продемонстрировал куда большую способность к самообновлению и саморазвитию, чем полагал К. Маркс. Идея пролетарского государства, подчиняющего общество, и общества, не признающего автономии личности, стала одной из теоретических предпосылок тоталитаризма - феномена XX в. Практика оказалась иной, реальность отличалась от теории.

Надо отметить, что после смерти К. Маркса начался пересмотр ряда важнейших положений его доктрины. Э. Бернштейн, известный теоретик социализма, отверг положение К. Маркса об абсолютном и относительном обнищании рабочего класса как основном экономическом законе капитализма. В социал-демократии все больший интерес вызывал вопрос о способности капитализма к обновлению и преобразованию на путях не революции, а реформ.

Следует признать, что возникновение социалистических учений, формирование международных социалистических организаций, образование социалистических партий, стало важным фактором дальнейшей эволюции индустриального (капиталистического) общества. Обращая внимание на противоречия, выискивая болевые точки, критикуя существующие нормы, организуя социальный протест, аккумулируя недовольство, выдвигая проекты реформ, социалистические партии и движения выступали своеобразной альтернативой правительству, заставляя его, подчас против воли, идти на более глубокие экономические, социальные и политические реформы.

Парадоксальная фраза, брошенная на исходе XIX в. одним респектабельным политиком: «Мы все сегодня социалисты!», в определенной мере подтверждает сказанное.

Изменившиеся социально-экономические условия оказали сильное воздействие на все области культуры. Наиболее благоприятными они оказались для науки. Бурный рост производства явился мощным стимулом для научных исследований - как фундаментальных, так и прикладных. В общем и целом наука остается в рамках классической формы. В то же время в ней происходят существенные изменения. Дифференциация науки ведет к постоянному возникновению все новых и новых самостоятельных дисциплин, между которыми происходит своеобразный раздел мира. Механика при этом утрачивает свою монополию на создание общенаучной картины мира. Наблюдается усиление роли биологии, химии и геологии. В результате существенно меняется стиль научного мышления, в котором важное значение приобретает идея развития, составляющая основу концепции эволюционизма. Уже в XVIII в. господствовавшему в науке креационизму (утверждение неизменности природы, созданной Богом) был противопоставлен трансформизм, признававший изменчивость природы (П. Гольбах, К. Гельвеции, Д. Дидро, Ж. Ламетри). Выдвинутая И. Кантом теория формирования Солнечной системы из газовой туманности, впервые поставившая проблему исторического развития небесных тел, подвигла Ж.Л. Бюффона связать историю жизни с историей земли. Работы К.М. Бэра, Э. Жоффруа Сент-Илера, а также Ж. Кувье создали основу для формирования эволюционной теории. Ее первое изложение принадлежит французу Ж.Б. Ламарку (1809). Однако потребовалось провести огромную работу от создания гибридов (начатого еще в 1717 г. англичанином Т. Фейргальдом) до получения данных палеонтологии и антропологии, чтобы учение об эволюции сложилось окончательно. Это произошло в 1859 г., когда был опубликован главный труд Чарльза Дарвина «Происхождение видов путем естественного отбора». Дарвин обобщил огромное количество известных науке фактов, собственные наблюдения, сделанные в ходе кругосветного путешествия на корабле «Бигл» (1831 - 1836) и в последующие годы. По Дарвину, в основе эволюции лежат три неразрывно связанных фактора - изменчивость, наследственность и естественный отбор. Изменчивость обеспечивает приспособление организмов к меняющимся внешним условиям, наследственность закрепляет приобретенные особенности, естественный отбор вытекает из борьбы за существование (дарвинское выражение - «борьба за жизнь»).

Теория Дарвина имела огромное значение не только для частных наук, но и для нового философского взгляда на действительность: она отвергала теологические воззрения (представление о движении мира к некой цели), определявшие мировоззрение предшествовавших эпох, устанавливала примат причинно-следственных отношений, принцип детерминизма.

Становление эволюционизма совпало с появлением нового обширного материала по истории культуры. В 1822 г, француз Жан Франсуа Шамполион расшифровал первые иероглифы древнеегипетского текста на «розетском камне», найденном в 1799 г. саперами Наполеона близ г. Розетты в Египте. Два первых прочтенных им слова - «Птолемей» и «Клеопатра» - стали отправной точкой в знакомстве с письменными памятниками Древнего Египта. Перед европейцами предстал новый мир - неслыханно сложный и привлекательный, а ретроспектива истории человечества увеличилась на много столетий по сравнению с временами, описанными в Библии и у классических авторов. Найденный археологический материал позволил представить не только жизнь древних цивилизаций (египетской, месопотамской, а в конце века - минойской), но и первобытных людей. Еще Лукреций разделил историю на каменный, бронзовый и железный века. В 1836 г. археолог X. Томсен, сохранив эти названия, подтвердил это разделение данными археологии. В 1865 г. английский археолог Дж. Леббок предложил разделить каменный век на палеолит и неолит (позже появился и термин «мезолит» для обозначения промежуточного периода). Французский археолог Г. Мортилье, последователь эволюционной теории Дарвина, в 1869 -1883 гг. выделил эпохи палеолита (шель, ашель, мустье и др.), в результате всех этих усилий сложилась близкая к современной хронология истории и культуры человечества, дополнившая биологическую и геологическую хронологию Земли.

Частным случаем эволюционного подхода можно считать сравнительно-исторический метод, сложившийся в языкознании XIX в. У его истоков стояли братья Шлегели, В. Гумбольдт, Я. Гримм. Появляется представление не только о языковых семьях, но и о едином предке большинства европейских языков и об их генетическом сходстве с языками Индии, незадолго до середины века возникает и термин «индоевропейские языки».

Немецкий лингвист Август Щлейхер, автор двухтомного «Календаря сравнительной грамматики индогерманских языков» (1861 - 1862) подобно Кювье предпринял попытку реконструкции праязыка по материалам, которые дают родственные языки (на гипотетическом индогерманском, то есть, индоевропейском языке он написал басню). Ему же принадлежит труд «Теория Дарвина в применении к науке о языке» (1863), раскрывающая тесную связь сравнительно-исторического метода с эволюционным учением.

Можно сделать вывод, что согласно эволюционизму, мир находится в постоянном развитии, его современное состояние является результатом долгой эволюции.

Необходимо отметить, что с начала Нового времени, а именно с развенчания Коперником геоцентрической теории, в состоянии западного мировоззрения стала появляться некая странность: каждое научное открытие порождало крайне противоположные следствия. Освободившись от геоцентрических заблуждений, человек растерялся, безвозвратно утратил прежнюю уверенность в своей особой роли в космосе. Он перестал чувствовать себя средоточием Вселенной, его положение в ней стало неопределенным и относительным. И каждый следующий шаг, сделанный в процессе научной революции, добавляя новые штрихи к новой картине мира, побуждал человека осознавать свою свободу, но, одновременно усугубляя беспорядок в его мыслях и вызывал беспокойство.

Благодаря Галилею, Декарту, Ньютону и др. сложилась новая наука, обозначилась новая космология; и перед человеком раскрылся новый мир, в котором его могущественный разум отныне мог свободно проявиться во всей своей полноте. Но именно этот новый мир, «расколдованный» от чар, некогда заставлявших человека гордиться своим особым предназначением в космосе, заставил его отказаться от своих притязаний.

Совершенное научным знанием освобождение от богословских догм и анимистических суеверий сопровождалось отчуждением человека от мира, не отвечавшего более человеческим ценностям и переставшего служить пониманию цели человеческого бытия. Сходным образом развитие методологии научного познания заставило освободиться от всякого рода субъективных искажений, что сопровождалось принижением эмоциональных, эстетических, этических сторон человеческого опыта, ровно как и чувств, воображения, побуждения.

Открытие Дарвина только усугубило положение дел. Еще сохранившиеся теологические представления о том, что миром управляет божественное начало и что человек имеет особый - духовный статус, были сметены теорией эволюции: человек предстал всего лишь животным, отличающимся от других видов более высокой ступенью развития. Он перестал быть любимым творением Господа, наделенным божественной душой, а предстал следствием случайного эксперимента природы. Если раньше вера в то, что разум правит миром и пронизывает его собой, была безоговорочна, то теперь считалось, что разум появился в ходе эволюции совершенно случайно, что он существует сравнительно недавно, будучи присущим отдельной и относительно незначительной части живой природы - человеку разумному, причем не может быть уверенности, что в дальнейшем с этим видом не произойдет того, что случилось с множеством других видов животного мира, ныне вымерших.

Утратив ореол божественного творения, лишившись божественной души, человек потерял свой венец повелителя. Если, согласно христианской теологии, естественная природа существует для человека как его дом и среда для раскрытия его духовных возможностей, то теория эволюции опровергла такие притязания как антропоцентрическое заблуждение. Все течет, и все изменяется. И потому человек не абсолют, и все его ценности не имеют объективного значения. Сущность человека, его разум и воля прошли путь эволюции от низших ступеней развития к высшим, а не были созданы Богом. Теперь все установления не только религии, но и общества, культуры, разума стали толковаться как следствие борьбы за биологическое выживание. Как видим, и Дарвин, освободив человека от ига Бога, принизил его до животного. Теперь человек мог осознать себя как высшее достижение эволюции - этого грандиозного природного шествия, но при этом как высшее достижение всего лишь животного мира, не имеющее высшей цели. Природа не дает никаких оснований считать, что жизнь того или иного вида будет длиться бесконечно долго, но бесспорно доказывает, что каждый индивид обречен на смерть и распад. Наука оперировала теперь гигантскими масштабами, неимоверно огромными периодами времени, и усиливавшееся ощущение случайности всей жизни еще усугублялось в XIX веке открытием второго закона термодинамики, согласно которому Вселенная стихийно и неотвратимо движется от порядка к беспорядку, чтобы, в конце концов, достичь состояния наивысшей энтропии (тепловой смерти). Чисто случайно история человечества до сих пор (до XIX в.) проходила в благоприятных биофизических условиях, обеспечивших человеку выживание, но в этой случайности не было признаков проявления какого-то провидческого замысла и тем более свидетельства свыше о надежности космического состояния.

Немало способствовал драматизации ощущения жизни и Фрейд, направивший свои исследования на тайники человеческого сознания и предъявивший убедительные доказательства существования бессознательных сил, определяющих поведение человека и его сознательное состояние. Освободив сознание от бессознательного (точнее, от бессознательного отношения к бессознательному), придав новую глубину его самопостижению, он в то же самое время открыл этому сознанию глаза на его истинный иррациональный и не управляемый разумом источник. С одной стороны, психоанализ стал чуть ли не священным откровением для мировоззрения начала XX века, потому что вывел наружу поистине археологические пласты сознания, обнажил умопостигаемость природы сновидений, фантазий, выявил симптомы психопаталогии, пролил свет на сексуальную этиологию невроза, показал значение детских переживаний и обусловленность ими дальнейшей взрослой жизни, обнаружил «Эдипов комплекс» (как результат вытеснения в раннем детстве враждебных импульсов по отношению к отцу), раскрыл психологический смысл мифологии и символов, выделил также структурные компоненты психики, как «Я», «сверх Я» и «Оно», разъяснил механизмы сопротивления, подавления и проецирования, а также сделал множество других открытий, проникнув в характер и внутреннюю диалектику сознания. Так Фрейд блестяще завершил осуществление замыслов Просвещения, направив беспощадный луч рационального исследования даже в потайные недра бессознательного. С другой стороны, он на корню подсек все надежды, возлагаемые Просвещением на Разум, обнаружил, что ниже рационального мышления или вообще вне его существует целое скопище пугающих, мощных иррациональных сил, практически не поддающихся ни рациональному анализу, ни сознательному управлению, в сравнении с которым сознательное «Я» человека - всего лишь хрупкий и неустойчивый эпифеномен (сопутствующее, побочное явление). У человека отныне не оставалось никаких сомнений: не только для его тела, но и для сознания определяющими факторами являются мощные биологические инстинкты — аморальные, агрессивные, эротические, «многоликие в своей порочности», - и перед их лицом такие, вызывающие гордость достоинства человека, как разум, нравственность, совесть и духовность, представляются всего лишь средствами, выработанными в процессе самосохранения вида, и иллюзорным восприятием цивилизацией самой себя. Если существуют бессознательные силы, определяющие все человеческое существование, то личная свобода невозможна. Отныне каждый индивид, посвященный в тайны психологии, знал, что он, как и все его собратья по цивилизации, приговорен к внутренней раздробленности, подавлению, неврозу и отчуждению.

С появлением Фрейда дарвиновская борьба в природе приняла новый оборот: отныне человек был вынужден жить в вечной борьбе со своей собственной природой. По мере того, как научное мышление освобождало человека из плена иллюзий, он все больше обнаруживал свою низменную природу, лишался былого человеческого достоинства и представал игрушкой низменных инстинктов, существом, с которого, наконец, сорвали маску.

Полное принижение образа человека также произошло благодаря Марксу, поскольку, если Фрейд открыл бессознательное в индивиде, то Маркс обнаружил бессознательное в социуме. Философские, религиозные и правовые ценности каждой эпохи стали легко объяснимы такими переменными как экономика и политика, при помощи которых эксплуататорский класс держит под контролем средства производства. Теперь всю гигантскую суперструктуру человеческих верований можно было рассматривать как отражение состояния общества и классовой борьбы.

Элита западного общества, так гордящаяся достижениями культуры, могла узнать себя в созданном Марксом мрачном портрете буржуазного угнетателя -империалиста. Программой обозримого будущего была классовая борьба, а не цивилизованный прогресс, и исторические события, казалось, соответствовали и этому анализу, и этому прогнозу.

Прислушиваясь к Дарвину, Марксу и Фрейду, образованная часть общества стала рассматривать культурные и гуманитарные ценности, психологические мотивации и само сознание как относительные с исторической точки зрения явления, обусловленные бессознательными политическими, экономическими и инстинктивными импульсами, имеющими всецело биологическое происхождение.

Поиск объективных, сугубо естественных объяснений для всех явлений, присущий научной революции, был продолжен применительно к психологической и социальной сферам действительности. Однако высокая в прошлом самооценка человека, начиная с Просвещения, постоянно подвергалась серьезным испытаниям и снижалась по мере освоения наукой все новых пространств исследования.

Чем больше стремился человек подчинить природу своему надзору, понять его законы, чтобы освободиться из-под ее власти, отделиться от природной необходимости и подняться над ней, тем бесповоротнее наука метафизически погружала человека в глубину природы, в стихию ее механистического и безличного характера. Ибо если человек живет в безличной Вселенной, если его существование всецело упрочено в этой Вселенной и поглощено ею, то и он сам по сути дела безличен, и его личный опыт - всего лишь психологическая функция. Ирония интеллектуального прогресса была в том, что человеческий гений обнаружил целый ряд детерминистских принципов - картезианских, ньютоновских, дарвинистских, марксистских, фрейдистских, бихевиористских, генетических, нейрофизических, социобиологических, - которые шаг за шагом ослабляли его веру собственную свободу разума и воли, оставляя его наедине с единственным чувством, что он есть не что иное, как побочная и преходящая случайность материальной эволюции.

Таким парадоксальным достижением соответствовала и философия, поскольку она также все более строго, изощренно и последовательно анализировала природу и пределы человеческого познания. Ибо по мере того, как человек энергично расширял свое деятельное познание мира, одновременно развивавшаяся критическая теория познания со всей неумолимостью обнаруживала границы, перешагнуть которые его познанию было уже не под силу.

В развитии философии XIX века достаточно отчетливо прослеживаются четыре направления, своеобразие которых во многом определяется их отношением к науке.

Первое можно назвать традиционным. Оно берет свое начало в Древней Греции, где философия оставалась выше всех других наук, поскольку все они вышли из нее. Она выступала «царицей» или «наукой наук». В XIX века эту традицию лучше всего воплощала классическая немецкая философия в лице Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля.

В наиболее яркой форме она представлена у Гегеля, который отдавал явное предпочтение философии перед всеми другими науками, считая, что только она даст нам полное и подлинное знание, тогда как другие науки не идут дальше отрывочных сведений. Данное направление покоится на рационализме в его абстрактно-теоретическом виде. К нему могут быть отнесены некоторые течения религиозной философии томистского происхождения (направления католической философий и теологии, соединившие христианские догматы с методом Аристотеля).

Второе направление возникло в XVIII веке, а в XIX приняло форму позитивизма, основателем которого стал французский философ О. Конт. Это направление также опирается на рационализм, но в его конкретно-научном, эмпирическом виде. В противоположность первому оно отдает приоритет конкретным наукам, естествознанию, весьма скептически оценивая философию, считая ее устаревшей формой познания. При таком подходе философия приобретает некую неполноценность. Она попадает в положение короля Лира из шекспировской трагедии, который поделил свое королевство между наследниками - дочерьми, а сам остался ни с чем и никому не нужным. Суть позитивизма выражает сциентизм, абсолютизирующий роль науки в культуре и жизни общества.

Третье направление представлено иррационалистической метафизикой немецкого философа Артура Шопенгауэра. Шопенгауэр не признавал никаких авторитетов. Самостоятельность суждений - его главное отношение к миру. Философия Шопенгауэра 40 лет ждала своего момента: поколение, которое было убеждено в господстве разума, не знало что делать с этим изложением эстетического отвращения к современной действительности и культуре.

Шопенгауэр считал, что философия приковалась к интеллекту, который не может прорваться через замкнутый круг рационалистических представлений. Ко он предполагал, что существует две возможности выхода из этого замкнутого круга; одна - уничтожение воли к жизни через аскетическое достижение нирваны (в буддизме и джайнизме понятие высшего состояния, цель человеческих стремлений, абсолютная отрешенность от внешнего мира), и другая - в-бескорыстном созерцании прекрасного в искусстве и философии. Но доступны эти возможности не всем, а только избранным.

Разумное основание мира сменилось в его философии неразумной, иррациональной волей. С Шопенгауэра началась эра принципиально нового в западноевропейской культуре обращения с образом мира, которое получило название иррационализма.

Четвертое направление сложилось во второй половине XIX века. Главным течением в нем выступает «философия жизни», одним из основателей которой стал Фридрих Ницше. Данное направление опирается на иррационализм, но Ницше пошел дальше своего «воспитателя» Шопенгауэра. Если по Шопенгауэру разумное основание мира подменялось неразумной, иррациональной волей, то по Ницше на место разума заступает имморальный произвол личности. Отталкиваясь от волюнтаризма Шопенгауэра и дарвиновского закона борьбы за существование, Ницше стремился создать идеал новой личности - сверхчеловека. Главное - это гимн личности, признание ее права на борьбу с господством масс. Индивидуализм у Ницше превращался в культ гения, в котором страстное желание жить приводит к жажде господства. Но признание стремления к власти над толпой привело его сверхчеловека к отказу от культурных ценностей, традиции и морали, выработанных историческим развитием. Ницше объявил их вредными для свободного развития личности и разрушил границы добра и зла. Его слова «переоценка ценностей» стали общим достоянием века. Ницше пытался осмыслить человека чисто генетически, как зверя, который вырос в животном мире, но покинул его и теперь не умеет пользоваться своими инстинктами. Влияние, которое Ницше оказал на духовно культуру, было огромным. Волна ницшеанства прокатилась по всей Европе и выразилась в поэзии, драме, искусстве и философии.