ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ И ПРОГРЕСС В ИСКУССТВЕ

«Искусство как искусство не имеет истории» (Collingwood R. Essays in the Philosophy of Art Bloomington. 1964. P.151)

«Происходит ли прогресс в искусстве, - вопрос по существу оценочный, требующий стандартов для суждений об улучшении или ухудшении» (Munro T. Evolution in the Arts and other theories of culture history. N.Y. 1963. P. 221)

3. НЕРАВНОМЕРНОСТЬ РАЗВИТИЯ ФОРМ В ИСКУССТВЕ

СОЦИОЛОГИЯ ИСКУССТВА

СОЦИАЛЬНАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ ИСКУССТВА

ИСКУССТВО И ОБЩЕСТВО

ИСКУССТВО И ХОЗЯЙСТВО

ГЛАВА 3 ОБЩЕСТВО

В социальной жизни часто многим трудно представить, что там действуют механизмы традиции. Традиция у многих ассоцииируется с теми исходными ценностями, коими живет общество. Социальная же жизнь – это, как правило, система действий, которая обусловлена не традицией, а интересами и стремлением к выживанию любыми способами. Но, тем не менее, эти интересы и способы выживания также жестко реглпментируются теми установленными традицией правилами игры, типами социального поведения. Сама социальная структура, в рамках которой разыгрывается драматическая игра по выживанию индивидов – это есть форма традиции в социальной сфере культуры. Как правильно пишут П. Бергер и Т. Лукман: «Социальная структура – это вся сумма типизаций и созданных с их помощью повторяющихся образцов взаимодействия. В качестве таковой социальная структура является существенным элементом реальности повседневной жизни» (Бергер П., Лукман Н. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М. 1995. С.59)

Социальная система в культуре играет важную роль. Л.Мэмфорд, один из известных культуро­логов, правильно подчеркивал, что фактором глубоких изменений в человече­ской культуре, которые про­изошли в третьем тысячелетии до н.э. были не столько тех­нологические изменения: изобретение письменности, гончарного круга, ткацкого станка, плуга, способы из­готовления оружия и орудий труда из металла, переход к про­изводящей экономике, но и изо­бретение невидимой «мегамашины» социальной организации. Эта невидимая для современных археологов мегамашина, может быть, в большей степени, чем новые технологии, сыграла зна­чительную роль в становлении современной ци­вилизации, корни которой как раз находятся в том периоде. Эта новая форма социальной организации, возникшая из ранней неолитической культуры, «не рассеянная в мелких единицах, но объединенная в большую; уже не «демократи­че­ская», то есть основанная не на соседской интимности, обычаях и согласии, но автори­тарная, управляемая из центра, контролируемая господ­ствующим меньшинством; не прикованная бо­лее к ограниченной территории, но умышленно перехо­дящая границы, чтобы захватить сырье, поработить более слабых, расширить свой контроль, наложит дань на покоренных. Эта новая культура способствовала не только росту богатства, но и экспансии коллективной власти. Усо­вершенствовав новые орудия принуждения, пра­вители этого общества к третьему тысячелетию до н.э. достигли такой индустриальной и военной мощи, масштабы которой оставались непревзойденными вплоть до нашего времени.

В этот период человеческие усилия перемещаются с горизонтальной плоскости деревни и се­мьи в вертикальную плоскость общества в целом. Новая общность сформировала иерархиче­скую струк­туру, социальную пирамиду, включающую от основания до вер­шины множество семей, множество деревень, множество занятий, нередко множе­ство регионов, и не в последнюю очередь множество богов. Эта политическая струк­тура была базовым изобретением новой эпохи: без нее ни ее мону­менты, ни ее города не могли быть построены – нужно добавить – без нее не происходило бы так часто их преждевременное разрушение» (Мэмфорд Л. Миф машины\\ Утопия и утопическое мышле­ние. М.,1991.С.80)

До сих пор составляет тайну, как могли египтяне создать такие мощные монументаль­ные тво­рения, создание которых и сейчас представляет сложную техническую задачу. Тайна же кро­ется в том, что египтяне создали четко работающую человеческую «мегамашину», организо­ванную из единой цен­тра посредством царской власти, которая смогла из аморфного образования деревенских сельских общин создать «механизированную группы, которой можно было бы манипулировать с помощью ко­манд» (Там же. С.87)

Центральным понятием в отношении устойчивых форм традиции в социальной сфере является понятие «института». Само понятие ведет проис­хождение от латинского institutum – установление, учреждение, обычай. Понятие «институт» – это социологи­ческий аналог понятия «традиция». Институт – социально организованная опреде­ленной системой символов, образов мыслей и поведе­ния группа с устойчивой системой социальных взаимодействий, кото­рая обладает спо­собностью воспроизво­дить и транслировать выработанный тип соци­альных взаимодействий последующим по­колениям.

Понятие «института» как центрального понятия при анализе социальной организации было дано еще Э. Дюркгеймом, в предисловии ко второму изданию своей работы «Ме­тод социологии», говоря о сущности «социального факта»- центрального понятия в его социологии он пишет следующее - «чтобы существовал социальный факт, нужно, чтобы, по крайней мере, несколько индивидов соеди­нили свои действия и чтобы эта комбинация породила какой-то но­вый результат. А поскольку этот синтез имеет место вне каждого из нас (так как он образуется из множества сознаний), то он непре­менно имеет следствием закрепление, установленное вне нас определенных способов дейст­вий и су­ждений, которые не зависят от каждой отдельно взя­той воли… есть слово, ко­торое, если несколько расширить его обычное значение, довольно хо­рошо выражает этот весьма специфический способ бы­тия; это слово «институт». В самом деле, не ис­кажая смысла этого выражения, можно назвать ин­ститутом все верования, все способы поведения, установленные группой. Социологию можно оп­ределить как науку об институтах, их генезисе и функционировании» (с.405)

Из социологов, которые исследовали феномен института, наиболее известен Торнстейн Веблен (1857-1929), который является одним из основателей так называемого инсти­туционализма. В своей знаменитой работе «Теория праздного класса» (1899) он дает понятие об институте как социальной общности, объединенной устоявшимся образом мыслей и поведения, который пе­редается от поколе­ния к поколению. Наиболее четкое определение института, которое во мно­гом идентично пониманию института Т.Вебленом дает другой представитель институциона­лизма У. Гамильтон: «Институты – это словесный символ для лучшего обозначения группы общественных обычаев. Они означают пре­обладающий и постоянный образ мысли, который стал привычным для группы или превратился для народа в обычай.. Институты устанавливают границы и формы человеческой деятельности. Мир обычаев и привычек, к которому мы при­спа­сабливаем нашу жизнь, представляет собой сплетение и неразрывную ткань институ­тов» (Цит. Веблен Т. Теория праздного класса. М.,1984 с.6). Определенным недостат­ком такого по­нимания является то, что делается упор на ментальные системы органи­зации института, тогда как институт как форма социальной организации имеет смысл тракто­вать как устойчивую сис­тему социальных взаимодействий, которые конечно «подкреплены» устой­чивой системой мен­тальности.

Современный представитель школы «институционализма» в России Владимир Бычен­ков в своей объемной работе «Институты. Сверхколлективные образования и безлич­ные формы со­циальной субъектности» (1996) правильно подчеркивает что «…рацио­на­лизация социального действия со­вмещается с иррационализацией мотива, предопре­де­ляющего это действие. Самодовлеющее стрем­ление, страсть к наживе реа­лизуется в системе тщательно продуманных, последовательно организованных действий, опера­ций, акций; предельно иррациональная жа­жда денег ради самих де­нег, составляющая существо капиталистического этоса, обслуживается формальной рационально­стью, на­ходящей свое предельное выражение в математически точ­ном расчете» (С.719)

Как пишет, в частности А.А. Белик: «Традиционная культура (или тип общества) – это (в самом первом приближении) общество, в котором регуляция осуществляется на ос­новании обычаев, традиции, установлений. Функционирование современного общества обеспечивается кодифицированным правом, сводом законов, изменяемых посредством органов власти, избираемых народом» (Белик А.А. Культурология. Антропологические теории культур. М., 1998 с.14)

Предтечей теории элит, как не парадоксально, можно считать просветителей. Именно они счи­тали, что знание и просвещение создают основу для движения общества. А ве­дущей силой этого прогресса в социальном плане интеллигенцию. Эти же идеи развивал выдающийся рус­ский философ П.Л. Лав­ров, который утверждал, что интелли­генция, как элита общества, при­дает динамику культуре.

Сущностью социального процесса В. Парето считал циркуляцию элит. Парето различал два типа элит. Это элита «львов» и «лис». Для «львов» характерно использование гру­бой силы и край­ний консерва­тизм, для «лис» – обман и спекуляция на чувствах и жела­ниях людей. Про­цесс по­стоянной смены этих элит обусловлен тем, что каждая из элит обладает такими преимущест­вами, которые со време­нем перестают удовлетворять ус­ловиям лидерства.

Крайне интересно то, что, как подмечает специалист по психологии лидерства Лассу­элл Г., у пара­ноиков есть много несомненных преимуществ в борьбе за лидерство, так как они в экстремальных ситуациях чувствуют себя привычно и энергично, когда нор­мальный человек, естественно испыты­вает колебания и старается максимально точно продумать свою стратегию поведения.

Политическая устойчивость общества крайне важна, взять, к примеру, феномен «Воз­рождения XII в.». после отражения нападения мадьяр и норманнов, Европа приобрела определенную ус­тойчивость. Стало приходить в порядок разрушенное сельское хозяйство, которое стало в со­стоянии прокармливать не только деревню, но и город. В связи со стабилизацией начинают подниматься го­рода, городские ремеслен­ники, со­вершенствуя свое мастерство, улучшали каче­ство своих изделий. Оживилась международная торговля и с Востока пошли предметы роскоши. Необходимость управ­ления вызвала потребность в слое образованных менеджеров, которых поставляли мо­настырские школы, а затем целая сет университетов, возникших по всей Европе.

Стабильность жизни вызывает творческую техническую мысль в совершенствовании орудий труда. Изобретение хомута вносит переворот во всю крестьянскую жизнь. В 1180 г. появляется жесткое ру­левое управление, компас делает возможность совершать дальние плавания, налаживать широкие торговые контакты с Востоком.

Обычаи имеют большую силу. Известный исследователь обычаев, «классик» этой темы исследований, У. Самнер (1840-1910) писал: «Обычаи регулируют все действия человека – его купание, умывание, прическу, еду, питье, воздержание. От колыбели до могилы он раб древних традиций. В его жизни нет ничего свободного, ничего оригинального, никакого прогресса в направлении к высшей и лучшей жизни, никаких попыток улучшить свои условия умственно, морально или духовно (W. Sumner Folkways. Boston, 1906. р.8)

ТРАДИЦИЯ И СОЦИАЛЬНЫЕ ФОРМЫ

«Будучи сложным социальным образованием, традиция соединяет в себе различные уровни и формы общественного сознания и в конечном счете воплощается в общественных отношениях, как перекидывая «мост» от идей, взглядов и чувств к практической деятельности людей, социальных групп и классов» (Салтыков Г. Ф. Традиция, механизм её действия и некоторые ее особенности в Китае \\ Роль традиций в истории и культуре Китая. М. 1972. С.4)