ИМИДЖ В СТРУКТУРЕ МИРА 10 страница
Политик должен выполнять нужную коммуникацию в естественной манере, чтобы никогда не возникало ощущение "двойного дна". Политик должен уметь пользоваться актерским инструментарием. Л. Замятин вспоминает о М. Тэтчер:
"Тэтчер несомненно обладает определенным артистизмом, что немаловажно в политике. Готовясь к той или иной встрече с Горбачевым, она не только взвешивала политические аспекты предстоящего разговора, но и отрабатывала каждый свой жест, даже взгляд. Однажды на аэродроме при встрече Горбачева один из моих британских собеседников, хорошо знающий Тэтчер, сказал: "Посмотрите на нашего премьера -она буквально преобразилась, ее глаза светятся необычным блеском. Это — влияние вашего президента..." [137, с. 10].
Анализируя ситуацию, когда Тэтчер перешла на крик в разговоре с Примаковым, Л. Замятин говорит следующее:
"Но, может быть, премьер просто переутомилась, утратила контроль за собой, оказалась в плену эмоций? Нет, конечно. Позже помощник Тэтчер Пауэл в доверительной форме сказал мне: "Наша леди разыграла беседу именно так, как и хотела ее разыграть". Не сомневаюсь: если бы Тэтчер не была крупным политическим деятелем, она вполне могла бы стать актрисой. Впрочем, она таковой и была -в политике" 1137, с. 121].
Аналогично характеризуется и Т. Блэр, сегодняшний лидер лейбористов.
"Умея превращать свои выступления в шоу (в школьном театре он был усердным актером), Блэр часто срывает аплодисменты не тем, что сказано, а тем, как сказано. Он со вкусом одевается, у него спортивная фигура (в старших классах отлично играл в крикет, регби, а впоследствии в баскетбол). Кроме того, Блэр — страстный поклонник рока, в прошлом -солист студенческой группы" (Комсомольская правда, 1997, 25 февраля).
Политик может порождать амбивалентные сообщения даже своим внешним видом. Выше мы упоминали обсуждение внешности Дж. Мейджора после его первого публичного выступления в новой роли. Приведем ряд комментариев стилиста А Мановцева по поводу нестыковок во внешнем виде Б. Ельцина (Московский комсомолец, 1997, 18 февраля). Известная фотография Б. Ельцина в спортивном костюме получает следующий комментарий:
"Конечно же, совершенно неправильно находиться в помещении в спортивном костюме, если это не закрытый теннисный корт, тренажерный зал или что-то в этом роде. Правительственные телефоны и спортивный костюм — нелепое сочетание. Но я вполне понимаю, что это от нашей "совко-вости": у нас же спортивный костюм - чуть ли не выходная одежда. В нем и в поезде можно ездить, и в кино ходить".
А то, что на Б. Ельцине спортивная куртка и тенниска фирмы "Ellesse", также вызывает неоднозначное толкование стилиста:
"Вы можете себе представить американского президента во французском спортивном костюме с лэйблом на видком месте, или французского в американском, когда их фотографируют для прессы? Это нонсенс, каждый из них гордится марками своей страны. И если уж случайно мелькнет лэйбл, то будьте уверены - он отечественный. Ведь президент -символ патриотизма, по-другому и быть не может".
Это многомиллионная реклама иностранной фирмы, что совершенно недопустимо, заключает А Мановцев. В целом он говорит, что указанная сторона образа президента осталась без внимания:
"С уверенностью я могу констатировать: постоянного стилиста и имиджмейкера у Ельцина нет. Об этом говорит многое, а красноречивее всего — расширенные сосуды на его лице. Да-да, тут существует логическая цепочка: человеку с таким лицом противопоказаны вещи серых тонов – они только подчеркивают его желтизну, красноту и т.д. Профессионал сделал бы следующее: или изъял их из гардероба, или, что проще, посоветовал совершенно безболезненную и давно практикуемую в косметических салонах процедуру, после которой сосудики на лице, создающие этот эффект, просто стали бы невидны. Это элементарно''.
Соответственно подбирается интерьер. Л. Замятин вспоминает телезапись первого обращения М. Горбачева к гражданам страны с новогодним посланием. "Шлифовался текст. Тщательно выбирали место для записи выступления. Выбрали одну из комнат в Кремле, бывшей некогда частью царских покоев. Помпезную, с позолотой. Она впечатляла, ярко смотрелась на телевизионных экранах" [137, с. ПО]. Здесь мы наблюдаем визуальную коммуникацию, когда с помощью интерьера повышается статус президентского послания.
При этом оказывается, что политики в принципе могут быть заинтересованы при некоторых ситуациях в выдаче "некорректных" сообщений. Казанский исследователь Р. Гарифуллин пишет: "Некоторые политики запугивают массы мифами, придуманными небылицами и т.п. с целью создания депрессии, эмоционального дискомфорта и нейтрализации способности человека логически мыслить и рационально оценивать предоставляемую ему информацию" [76, с. 41].
В каких ситуациях возникает подобная потребность? Как правило, это необходимо в тех случаях, когда происходит смена политической системы. Тогда превалирует стихия массовых настроений. Когда же новая система идет на стабилизацию, она уже не заинтересована в митинговой активности, включая механизмы расслоения массы, ввода ее в легитимные рамки [266].
В принципе, воздействие СМИ на аудиторию не должно принижаться. Это очень серьезный рычаг, а не просто информирование. Опрос американского общества ПР-органи-зацией показал, что 51% предпринимателей и инвесторов оценивают это влияние как умеренное, 38% — как очень большое, особенно за последние пять лет, 10% — дали иные ответы [21, с. 13].
Углубляясь в проблему манипуляции, Е. Доценко формулирует целую структуру мишеней психологического воздействия. Среди них:
1. Побудители активности (потребности, интересы, склонности, идеалы).
2.регуляторы активности (смысловые, целевые и операциональные установки, групповые нормы, самооценка, мировоззрение, убеждение, верования).
3. Когнитивные (информационные) структуры (знание о мире, людях, сведения по обеспечению информацией, человеческая активность).
4. Операциональный состав деятельности (способ мышления, стиль поведения, привычки, умения, навыки, квалификация).
5. Психические состояния [21, с. 122-123].
В слою очередь Д. Ольшанский следующим образом оценивает прошлый период нашего общества:
"В нашем обществе долгие годы также господствовал ма-нипуляторский подход по отношению к массовым настроениям. Начиная примерно с середины 20-х годов, после окончания первоначального периода с его вниманием к настроениям и ко всей психологии масс, власти начали либо жестко предписывать настроения (по принципу "жить стало лучше, жить стало веселее"), либо подавлять их" [266, с. 131].
Во многом трактовка настроений сверху сохраняется и сегодня.
Можно также увидеть близость двух приемов - позицио-нирования и манипулирования — и в том, и в другом случае одна Характеристика объекта становится доминирующей, ее логику усиливают, чтобы сделать воздействие на аудиторию наиболее эффективным.
- И последнее. В ряде случаев, наоборот, учет последствий неосознаваемого сообщения делает невозможным логику первого. В качестве примера можно привести сле-дующее: "Изначально Генри Киссинджеру было запрещено общаться на телеэкране из-за его немецкого акцента" [519J. В этом случае чисто формальный принцип может
обозначать любую степень воздействия сообщения.
МИФОЛОГИЗАЦИЯ
Важным инструментарием имиджелогии является мифологизация. Это вновь попытка построения двойного сообщения, желание обойти фильтр аудитории, воздействовать на нее на подсознательном уровне. Эффективная коммуникация не столько задает новые сообщения, сколько подключается к уже имеющимся в массовом сознании представлениям. Миф и архетип — это именно тот тип информации, который на глубинном уровне присутствует в каждом из нас, и задача состоит в том, чтобы активизировать эту символику на выгодном для коммуникатора направлении. Г. Адлер написал: "Символ не является знаком чего-то, что можно выразить рациональными словами" [3, с. 69]. Символы он рассматривает как выразителей архетипных событий, которые переводят энергию архетипа в сознательное мышление. Еще один психоаналитик Отго Ранк видел в мифе отражение определенных желаний аудитории [320]. Анализируя мифы о рождении самых разных героев, он обнаруживает в них один и тот же сюжет. Сначала герой рождается у знатных родителей, потом ребенка "изгоняют", к примеру, отправляют в корзине по воде, затем героя воспитывают родители незнатного происхождения и в конце — возвращение к своему исходному статусу. Мы видим, что в основе движения здесь лежат символические переходы от знатного статуса к незнатному и обратно.
Мифологический характер мы можем обнаружить в тех или иных типажах литературных героев. Ведь их возникновение и дальнейшее существование в сильной степени резонирует с национальной картиной мира того или иного народа. Вопрос в том, какой из имеющегося сонма тип героя наиболее подходит для данной точки пространства и времени. Если мы легко можем ассоциировать, например, В. Жириновского с типажом Остапа Бендера, то остальные переходы "литературный герой — действующий политик" представляют предмет для раздумий. М. Седых ("Литературная газета") интересным образом заявила, что для сегодняшней России ближе герои Островского, а не Чехова (программа "Графоман", РТР, 1998, 20 апреля). Арестованный нижегородский губернатор - это персонаж из Островского,
ff„рхруметпарий имиджелогии
потому он такой родной и близкий. Литературный герой выступает как символ, отражающий рад заявленных в прошлом и настоящем характеристик.
Мифы отнюдь не являются приметой прошлого. Каждый из нас живет в рамках тех или иных мифов, часто даже не замечая этого. Приведем примеры таких мифов локального характера: отец — глава семьи, дети должны хорошо учиться, девочки так не поступают. Мифы задают правила устройства нашего мира. А подобные правила есть всегда, поэтому мифы не являются приметой только древнего мира. Юрий Лотман как-то справедливо заметил, разграничивая миф и новость: миф рассказывает обо мне, новость — о других. Американцы живут в рамках мифологии, центрированной на понятии свободы. Так, миф о защите Соединенными Штатами свободы и демократии во всем мире позволил властям вступить в войну в Персидском заливе. Журналисты в рамках этой мифологии также предстают как "псы демократии". Мифологема "мой дом — моя крепость" не могла быть представлена в нашей мифологии, поскольку государство не могло разрешить такого ограничения своего влияния. Оно скорее поднимало на пьедестал почета Павлика Морозова, чей мифологический образ, наоборот, пропагандировал приоритет чужих ценностей над семейными.
Мифологизация является подстройкой под уже существующий в массовом сознании миф. К примеру, отставка В. Черномырдина в марте 1998 г. встраивается в миф о непредсказуемости Б. Ельцина, т.е. даже непредсказуемость становится фактором, "стабильно" описывающим политика. Нов любом случае это ответ на возникший вопрос. Это уход о» хаоса в сторону упорядоченной действительности. Чело-NE, обрабатывая информацию, часто вносит в нее большую меру упорядоченности, чем это есть на самом деле. Мы изначально заинтересованы сделать окружающую нас действи-ОДьность управляемой. Даже такой нарушитель упорядочен-НйСти, как анекдот, все равно строится на подтверждении Иврмы. Например, чукча убивает геолога со словами, что он ЗДйг, кто у нас начальник партии. Парадоксальным образом эипт анекдот опирается на общественные нормы, когда Действительно знали, кто у нас начальник КПСС. А. Бовин спРиведливо заметил, выстреливая критическую стрелу в ад-Р80 Б. Ельцина, в программе "Разговор по существу" (ТВ-
Центр, 1998, 29 марта), что непредсказуемость хороша для политика, но для руководителя большой страны — это плохо. Кстати, вспомним, что достаточно частым доводом с точки зрения отсылки на внешний фактор стала фраза, что Украина стала предсказуемой страной. Хотя Б. Ельцина как политика в период его движения наверх характеристика непредсказуемости могла и устраивать. Ср. название статьи корреспондента журнала "Тайм" Д. Эйкмана "Человек, опрокидывающий тележку с яблоками" (ЛГ-досье, 1991, №6), что значит "человек, путающий все карты".
Под какие мифы подстраиваются партии, особенно в период избирательной борьбы? Левые партии активно эксплуатируют мифологию советской действительности, что достаточно легко сделать, поскольку большая часть населения выросла именно в тех условиях. Центристы активно используют мифологию западного мира, подчеркивая, что избрание их (а их названия часто дублируют названия западных партий) принесет с собой западный образ жизни.
Можем перечислить такой набор окружающих нас мифов:
в партийные мифы (например, для партии зеленых это констатация по типу "травка зеленеет, солнышко блестит" без указания на то, какими способами современная цивилизация может выполнить данное требование);
• государственные мифы (в рамках бывшего СССР такой мифологической составляющей были слова с первомайской открытки: "Мир. Труд. Счастье". Советская система акцентировала принципиальное внимание к каждому. "Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет". К числу излюбленных координат того мира принадлежал и акцент на партии типа "Слава КПСС", или акцент на фигуре Ленина, к примеру, "Ленин всегда живой". Сегодняшней координатой становится расплывчатое слово "реформы", которое даже трудно визуализировать, что именно должно за ним стоять);
•семейные мифы (например, "мужчина — защитник", "женщина - хранительница очага", хотя защищать в той же степени, как это было в прошлом, уже нечего, а очаг как таковой также существенно трансформировался в современной жизни);
детские мифы (в этот класс мы поместим мифологемы, связанные с воспитанием молодого поколения, где будет отмечена роль "волшебного слова" - спасибо, "честное слово" (ср. известный рассказ Л. Пантелеева на эту тему);
* исторические мифы (отражающие особую роль данного народа в мировой истории).
Мы можем перечислить следующие принципиальные черты мифологического сообщения:
•тематически мифологемы раскрывают нам устройство окружающего нас мира, что в результате позволяет сделать его гораздо более упорядоченным и понятным;
«мифы задаются аксиоматически, в результате они не подлежат проверке на соответствие действительности. По этой причине несоответствие с мифом делает данный отрезок действительности дефектным, но не меняет сущности мифа. К примеру, фильм "Кубанские казаки" воспринимался как правильная модель действительности послевоенного мира, а несовпадающая с ним реальная действительность трактовалась как исключение из правила; миф устроен столь 'Удачно, что его можно лишь подтвердить новыми доказательствами, но нельзя опровергнуть;
•миф задается соответствием определенному высшему уровню, уровню целого, а не непосредственной действитель-ностя. Это и позволяет не проверять его на соответствие Действительности, что можно представить следующим образом:
целое
миф --------► действительность
• миф представляет собой особые условия коммуникация, поскольку в нем есть слушатель, но нет автора сообщения; также и по этой причине миф становится неопровержимым, так как не с кем спорить;
•миф как бы останавливает время, не разрешая иные интерпретации мира, он фиксирует единственно возможный взгляд на мир;
•миф можно рассматривать как определенный оператор универсальности, поскольку он подтверждается соответствующими фразами (типа "так все говорят, считают", "все так думают", "все знают это");
•миф легко переводится со своего высшего уровня на любые простые ситуации, не являясь отделенной от человека эзотерической реальностью.
По ряду этих причин высшим уровнем работы имиджмейкера является подключение к уже существующему в массовом сознании мифу, поскольку его не следует вводить как новую информацию и невозможно в принципе опровергнуть.
Окружение Б. Ельцина, к примеру, достаточно часто пользовалоья мифологией "царя", тем более, что есть даже отсылочное употребление "царь Борис". В публичных текстах такое сопоставление, конечно, отвергается. Вот как отвечает Борис Немцов на вопрос о том, что Б. Ельцина называют царем: "Конечно же, это метафора, и не более того. По объему своих полномочий Ельцин действительно похож на монарха. Но ставить знак равенства — это глупо. Царя не избирают, царем с рождения становятся" (Комсомольская правда, 1998, 20 марта).
Однако одним из аргументов ухода В. Черномырдина стал как раз акцент на царском, а не демократическом характере власти Б. Ельцина, который не потерпел рядом с собой приближающегося к нему по статусу подчиненного. Кстати, состоявшаяся несколько ранее ухода В. Черномырдина отмена президентской охраны для высших чиновников России была вызвана, как оказалось, проездом В. Черномырдина со слишком большой группой сопровождавших его автомобилей (интервью Ю. Лужкова телекомпании ТВ-Центр, 1998, 7 апреля), что, вероятно, вызвало "высочайшее" неодобрение. Ср. также следующий ряд аргументов (Столичные новости, 1998, №13):
"Виктор Степанович был хорош до того момента, пока не увлекся большой политикой. Его очевидная поза наследника престола на переговорах с Гором в Америке, решение еженедельно выступать на телевидении, наконец, абсолютно популистский и никак не вызванный решением хозяйственных задач проход в раздевалку разгромившего "Аякс"
"Спартака" — все это не могло не вызвать раздражение президентского семейного клуба".
Вероятно, повлияло на ельцинское решение и то, что Черномырдин по своему статусу имел гораздо большее число возможностей для поддержания контактов внутри страны самого разного уровня. Он явно являлся "родной частью" российского истеблишмента, что проявлялось как в характерном неумении говорить публично, так и легкости нахождения общего языка с Думой. Он был идеально вписан в имеющийся в головах у населения образ советского/постсоветского руководителя, который никак не поколебали ветры перестройки.
Точно так же в обществе заданы типичные роли мужчин « женщин, нарушение которых требует дополнительной аргументации. Так, М. Тэтчер вошла в массовое сознание с символизацией "железной леди", что явно не является типичной женской ролью. Филиппа Дейвис видит следующие характерные черты позиции женщины в современном обществе:
"Ролевые модели для женщин по сложившейся традиции — это или те, которые умеют заботиться о других (Флоренс Найтинпл, Хелен Келлер, мать Тереза, Анита Ролик), иди красавицы. Умение себя подать для женщины имеет большое значение, и многие женщины добились богатства и высокого общественного положения, выйдя замуж за богатого человека" [102, с. 149J.
Интересно, что принцесса Диана "работала" как бы на пересечении двух возможных вариантов ролей, тем самым ее образ был действенным вдвойне.
Рад жизненных "сюжетов" является весьма привлекательным для населения именно по причине принадлежности к мифологической шперпретации действительности, поскольку реализуется в той же символической сфере. Можно упомянуть такие два сюжета в качестве примера.
А. Сюжет "Из грязи в князи" — типичное движение для лидера, который поднимается с самого низа, несмотря на сопротивление своей среды, поднимается на самый верх карьеры и руководит остальными. Эта модель характерна и для Линкольна, и для Клинтона, последний рос в семье без от-
ца с пьяницей-отчимом. Все советские и постсоветские лидеры также прошли именно такой путь с самых низов. В своих предвыборных программах они обязательно подчеркивают эту свою приближенность к самым простым людям. Кстати, на подобной сюжетике строится типичная мелодрама, где должна наличествовать своя Золушка. Косвенно, для оправдания такого движения наверх мы ищем в биографии лидера условные черты как бы иного поведения. К примеру, он может прекрасно учиться в противовес своей среде. То есть осуществляется перенос в юношескую среду характеристик его будущей биографии.
Интересно, что О. Ранк отмечает в качестве основного сюжета о рождении героя ситуацию, в которой герой рождается в царской среде, потом волей случая попадает в низы и там воспитывается, а только потом воцаряется. Происходит как бы движение из верхней точки в нижнюю, чтобы потом опять вернуться в верхнюю. Возврат осуществляется за счет какого-то сохраненного указания на царственное происхождение.
Одновременно популярным для населения может стать и сюжет противоположной направленности.
Б. Сюжет "Из князя — в грязь". Именно по этому сюжету прошел Б. Ельцин, прежде чем вновь поднялся на Олимп власти. Снятому и гонимому Ельцину легче удалось завоевать голоса своих избирателей. По этой модели двигались и диссиденты, когда они шли в народные депутаты. Это то же символическое перемещение ребенка из знатной среды в незнатную, отмеченное О. Ранком.
Мераб Мамардашвили говорил, что мифическое существо способно на то, на что не способен человек [222, с. 14]. Модель Золушки привлекает нас тем, что это маловероятный сюжет, в противном случае мы не фиксировали бы его в своей памяти. М. Мамардашвили также написал:
"Мифы суть машины человеческой памяти. Не в том смысле, что они содержат информацию о чем-то реально происшедшем — вы знаете, что в мифе не рассказывается о реальных событиях, поэтому миф и называется мифом. <...> Ибо миф есть память о том, чего не было и нет, память в смысле машины, которая организует саму способность человека помнить. У человека, который живет в мире мифа,
создание организуется таким образом, чтобы он вообще помнил" [222, с. 27].
Вероятно, это даже не память в обычном понимании, а память в смысле выделения как более значимых тех или иных сюжетов.
Иосиф Дзялошинский предлагает следующий ряд мифологических образов, используемых современной пропагандой (Советник, 1997, №1):
Покровитель. Это образ Б. Ельцина, который реализуется как добрый защитник нуждающихся, постоянно отдающий приказы о выплате всех задолженностей по зарплате и пенсиям.
Герой, или Господин. Это роль А. Лебедя, который обещает разделаться со всеми взяточниками и хапугами.
Виртуоз, или Ловкач. В качестве примера можно привести Владимира Жириновского, который прекрасно умеет завораживать публику.
Дьявол. Роль, являющая олицетворением зла и противопоставленная Покровителю. На эту роль в президентской кампании 1996 г. усиленно выводили Г. Зюганова.
Минусом такой классификации все же является очень сильная привязка к имеющемуся в России набору действующих лиц. Она как бы создана не дедуктивно, не из набора характеристик, а, отталкиваясь, из ряда существующих политиков.
Ю. Лотман видит особую роль не в списке символов, а в построении структур из них. Он говорит об этом в разделе с весьма симптоматичным названием — "Символ — "ген сюжета":
"Алфавит" символов того или иного поэта далеко не всегда индивидуален: он может черпать свою символику из арсенала эпохи, культурного направления, социального круга. Символ связан с памятью культуры, и целый ряд символических образов пронизывает по вертикали всю историю человечества или большие ее ареальные пласты. Однако наиболее значима система отношений, которую поэт устанавливает междуос-вовополагающими образами-символами'' [215, с. 123].
В своей работе [304] мы предложили следующий набор символов:
Рыцарь. Это тот, кто сначала делает, а потом думает. Он очень хорошо смотрится в критической ситуации. А в мирной, спокойной ситуации "отлеживается в берлоге". Это Борис Ельцин, который лучше смотрится на танке, чем за письменным столом.
Хозяин. Хозяин должен не просто вести будничную работу, а совершать зрелищные действия, приводящие к гигантским результатам. Хозяину народное сознание готово простить те или иные грешки. Рыцарь в этом плане как бы барский образ, а Хозяин — вполне свойский. В качестве претендента на эту роль можно назвать Юрия Лужкова.
Аскет. Образ аскета всегда был привлекательным для нашей ментальности. Все советские лидеры шли по этому пути.
Мыслитель. Сразу отметим условность этого обозначения. В противоположность Рыцарю Мыслитель только думает и ничего не делает. Это Михаил Горбачев.
Романтик. Он никогда не приживется в высших эшелонах власти, поскольку все хочет делать как бы от души. Романтик - пришлое существо, и постоянно выпадает из коляски. Все хорошие качества романтика (честность, интеллект и тд.) не помогают, а мешают ему. Это Андрей Сахаров.
Профи. Под ним мы понимаем равномерное сочетание думания и делания. Пока таких нет в списке первых лиц.
Рыцарь отличается от Хозяина тем, что, хотя оба имеют Силу, Рыцарь — бескорыстен, Хозяин — нет. Романтик — хоть и бескорыстен, но за ним нет соответствующей Силы. Их мы можем объединить в следующий вариант таблицы:
Сила | Бескорыстие | |
Рыцарь | + | + |
Хозяин | + | — |
Романтик | — | + |
Другая "тройка", вероятно, построена с учетом иных параметров (что, к сожалению, является нормой в гуманитарных классификациях, хотя и запрещено в естественных):
Интеллект | Бескорыстие | |
Аскет | ? | + |
Мыслитель | + | + |
Профи | + | ? |
Иосиф Дзялошинский (Всеукраинские ведомости, 1994, 28 июня) пишет: "Ельцин становится Ельциным только на танке. Когда идет схватка, он раскрывается полностью, а в будничной работе его никто не видит". В другом интервью (Аргументы и факты, 1994, №21) он говорит: "Атрибуты рыцаря — меч, драка, мощный разворот плеч. У него лишь один недостаток: он не умеет и не любит спокойно работать, и требовать от него это — нелепо. Ельцин был избран потому, что он полностью отвечал народному видению рыцаря. Это борец, это могучий мужик, который, не страшась ничего, может резать правду-матку" .
А. Мещеряков в газете "Радикал" (1991, 11 сентября) посмотрел на Б. Ельцина как на персонаж фольклорного типа. "Ельцин — это человек, с которым все время что-то случается, требует от него поступка. Такой литературный менталитет характерен для детектива, а если смотреть глубже — то для сказки. Пространство сказки настолько забито действием, что мыслям героя в ней тесно, они в нее не вмещаются. Так и в жизнеописании Ельцина". Тут интересен этот перенос от мыслей к действиям. Но следует учесть, что это описание Ельцина в допрезидентском варианте. Став первым лицом, перейдя с позиций лидера неформального на позиции формального лидера, ему следовало кардинальным образом поменять свой типаж. Ведь типаж "еретика", "оппозиционера" уже невозможен для первого лица. Ельцин же сохраняет его. К примеру, 6 марта 1997 года в своем обращении к Федеральному собранию он, критикуя правитель-сгво, совершенно не учитывает, что это одновременно и критика самого себя. Сохранение типажа рыцаря в мирное время становится весьма проблематичным.
Да и сам тип рыцаря имеет не только позитивные стороны. В его негативе мы наьлюдаем не только "посапывание" в мирной жизни. Сергей Кургиюш, например, замечает:
"Стратегия не является сильной стороной Президента. Он тактик. Он не способен менять направление реки, выстраивая плотины и роя обводные каналы. Обладая нулевым политическим горизонтом, он блестяще отражает именно текущие опасности. Он не задумывается над тем, что даст подобное отражение политическому процессу. Ярчайшими примерами были и Беловежье, и октябрьский переворот. Бу-
дучи припертым к стенке и чуя политическую опасность, он делает сильный ход и вырывается из капкана, подобно дикому зверю. Не обладая воображением и даром стратегического предвидения, Ельцин выбирает сильные, но не оптимальные шаги в критических ситуациях. А преодолевая эти ситуации, он вообще забывает о необходимости извлекать из победы стратегический, долговременный результат'' (Аргументы и факты, 1995, №5).
Французский исследователь Швартценберг [цит. по 419, с. 461] предложил следующие четыре типа политиков:
1. Герой, который становится спасителем нации.
2. Простой человек-сосед, подобный нам всем. 3."Шармовый лидер", который умеет развлекать широкую
массу избирателей.
4. Отец своей страны.
"Героем" у него становятся - Муссолини, Гитлер, Кастро, Насер. "Сосед" - это Гельмут Коль и Гарри Трумэн. "Шармовые лидеры" — это братья Кеннеди, Жискар Д'Эс-тен, Гельмут Шмидт. В качестве "Отца" у него выступают Эйзенхауэр, Брандт, Помпиду.
Дата добавления: 2016-02-02; просмотров: 559;