История архитектуры и строительной техники 26 страница

Тип храма, отвечающий требованиям, предъявлявшимся вечевой республикой к таким зданиям, начал вырабатываться новгородскими зодчими уже со второй половины XII в. Но строительная техника оставалась прежней. Происходившие изменения внешнего и внутреннего облика храмов были связаны больше с решением новых утилитарных задач, чем с поисками нового художественного образа. Дальнейшая разработка нового типа храма замедлялась из-за войн против немецких рыцарей и шведов и лишь с 1292 г. с постройкой церкви Николо-Липненского монастыря близ Новгорода начинается новый этап истории новгородской архитектуры, см. рисунок проектора.

В церкви впервые встречаются ставшие обычными для новгородских сооружений система кладки стен и распределения кирпича и камня. Стараясь еще более удешевить стоимость зданий, новгородцы клали стены из местного, грубо обработанного камня различной породы и размеров без кирпичных прослоек, замененных теперь рядами плитняка, глубоко заходившего в толщу стены. Из кирпича выкладывались столбы и подпружные арки, а также своды (клавшиеся иногда из отборного камня), барабаны куполов, проемы и декоративные детали. Николо-Липненская церковь была последней новгородской постройкой, в которой применялся квадратный кирпич (более толстый, чем раньше) наряду с брусковым, ставшим позднее единственным. В составе раствора уже не было толченого кирпича.

В Николо-Липненской церкви впервые была сделана попытка с помощью убранства фасадов (частью романского характера) придать законченность новому художественному образу храма, свойственному вечевому городу и объемной композиции более ранних церквей.

Федоро-Стратилатовская церковь, построенная в 1360 – 1361 гг. на средства посадника Семена Андреевича, значительно превосходит размерами более ранние церкви и выглядит более величественной, см. рисунок проектора. Рядом дополнительных средств строители усилил это впечатление. Они вернулись к расчленению фасадов лопатками, соответствующими внутренним столбам, и украсили апсиду подобием романской двухъярусной аркады. Кроме того, увеличили количество окон, располагавшихся в два яруса даже в апсиде. В то же время здесь появляются декоративные мотивы, широко распространившиеся затем в архитектуре не только Новгорода, но и Пскова. Таковы ползучие кривые, украшающие вверху боковые прясла стен, или трехлопастные, повторяющие очертания завершения фасада, над средним пряслом. На барабане между бровками окон располагались круглые углубления – медальоны, а в основании арочного пояса проходила полоса углубленной узорной кирпичной кладки.

Еще богаче убранство фасадов церкви Спаса Преображения на Ильине улице на Торговой стороне, построенной в 1374 г. "уличанами" Ильиной улицы и боярином Василием Даниловичем, см. рисунок проектора. Более крупная, чем Федоро-Стратилатская, эта церковь помимо аналогичных декоративных деталей имеет еще группы окон и ниш, объединенных трех и пятилопастными бровками, рельефные кирпичные кресты, второй арочный поясок на барабане, полукруглые и треугольные бровки над отдельными окнами и полоски "бегунца", разбросанные местами на фасадах. Известковая затирка, необходимая из-за гигроскопичности некоторых пород камня, не скрывает неровную живописную фактуру поверхности стен.

Т.о. новгородские зодчие, сохраняя выработанную в XIII в. общую композицию храма, но увеличивая его размеры и наделяя внешним убранством, придающим зданию торжественный и величественный характер, создали совершенно новый образ культового здания. Рассмотренные выше храмы отличались и от строгих и могучих храмов начала XII в., и от скромных монастырских церквей XIII – начала XIV в. своим более светским, чуждым аскетизма характером. В дальнейшем, на протяжении первой половины XV в., предпочтение отдается более простой обработке фасадов церквей, своей обшей композицией мало отличающихся от построек XIII – XIV вв. Новгородское боярство, становящееся все более консервативным и реакционным, не выдвигало новых задач перед архитектурой церквей. В Новгороде в XV в. было построено несколько храмов в формах построек XII в.

Главное новшество в новгородской церковной архитектуре XV в. заключалось в устройстве за счет уменьшения внутренней высоты церкви низкого подцерковья, служившего для хранения ценного имущества горожан.

Внешний вид церковных зданий становится проще, что заметно даже в таких крупных постройках, как церковь Петра и Павла в Кожевниках, см. рисунок проектора. В этой прекрасной по пропорциям церкви боковые прясла основного объема не имеют декоративной обработки. Она сосредоточена на средних пряслах и близка деталям церкви Спаса на Ильиной улице. Этому соответствует и упрощенная обработка апсиды с одноярусной аркадой и полоской "бегунца" над ней и барабана, украшенного такой же полоской и простейшим арочным пояском.

Другие новгородские церкви XV столетия были еще проще, а иногда и более приземисты. Такова занимающее положение собора Гончарского конца церковь Власия (1407 г.) или церковь Двенадцати Апостолов на Пропастях, см. рисунок проектора.

Новгородские церкви XV в. быстро утрачивали величественный и праздничный характер, свойственный Федоро-Стратилатской церкви или Спасской на Ильине улицы. Внутри этому впечатлению способствовало уменьшение высоты зданий, а с наружи – приземистости пропорции, несмотря на наличие подцерковья, крыльца и паперти, по высоте не отличавшиеся от одноэтажного жилого дома на подклете. Окна новгородских церквей XV в. сблизились с окнами светских построек: стали ниже и шире с наружной прямоугольной впадиной для ставней.

Псков. Одинаковые задачи, стоявшие перед зодчими Новгорода и Пскова, городов тесно связанных между собой, обусловили сходство между их постройками. Поэтому процесс обособления псковской архитектуры от новгородской был длительным. В псковских постройках XII в. еще нет каких-либо специфических псковских особенностей, не известных Новгороду.

Войны XIII в., еще более тяжелые для Пскова, чем для Новгорода, задержали развитие каменной архитектуры, и лишь в начале XIV в. появляются первые местные особенности, заключающиеся в том, что псковские здания строились целиком из местного плитняка на известковом растворе. Обильные залежи плитняка в Пскове и его окрестностях и легкость добычи и обработке этого камня были причиной его дешевизны, а его постелистость сама вносила регулярность в кладку. К тому же псковский плитняк пережигался на известь, почему псковские зодчие решили задачу удешевления стоимости каменной кладки по-своему, отказавшись от употребления кирпича и цемяночного раствора.

В Пскове, пограничном городе, ведшим много войн против своих западных соседей и часто подвергавшимся осадам, крепостное зодчество должно было иметь большое значение. С другой стороны, обилие и дешевизна местного камня облегчали и возведение каменных крепостных стен, как в самом Пскове, та и в пограничных крепостях Псковской земли. Каменные стены имели такие города Псковской земли, защищавшие границы и подступы к Пскову, как Изборск, Остров, Гдов, Кобыла, Воронач и другие, возведенные в XIV – XV столетиях и видоизменившиеся позднее. Башни располагались по углам и делили на части длинные участки стен. Башни, круглые или квадратные в плане, были выше стен, сужались к верху. Внутренние деревянные накаты делили их на ярусы, каждому из которых соответствовал ряд бойниц, расширяющихся внутрь и расположенных по оси простенков бойниц, находящихся выше и ниже, см. рисунок проектора. Входы в крепость защищались дополнительными укреплениями – "захабами" в виде стены, полукруглой или прямоугольной в плане, закрывавшей ворота в основной стене или башне.

Жилая архитектура Пскова XIV – начала XVI в. изучена плохо, и о ней невозможно сказать даже того, что было сказано о жилой архитектуре Новгорода. Невозможно пока определить, когда появились в Пскове каменные жилые дома, хотя рассвет каменной жилой архитектуры в Пскове XVII в. был бы невозможен, если бы ему не предшествовал более ранний опыт.

Наиболее полное представление о псковской архитектуре с XIV - XV вв. дают культовые постройки. Они показывают, как псковская архитектура с XIV в. начала обособляться от новгородской.

Псковские зодчие начала XIV в. знали, конечно, о последних новгородских постройках, но предпочитали следовать не им, а более ранним сооружениям своего города. Это относится к Троицкому собору, сменившему в 1365 – 1367 гг. упоминавшуюся ранее постройку 1190-х годов. Он также уступил в конце XVII в. свое место существующему собору, но детальный рисунок XVII в. дает представление о постройке XIV столетия, уже подвергшейся пристройкам и переделкам покрытий, см. рисунок проектора. Собор XIV в. был четырехстолпным с тремя притворами, небольшими боковыми и широким и высоким западным, вмещавшим хоры с пределами. Западный фасад притвора увеличивался тремя фронтонами, и пучкообразные его пилястры членили его фасад, как фасад самого храма; средние трети фасадов были покрыты на два ската, а боковые – на один скат. Барабан главы стоял на постаменте, квадратном внизу и восьмигранном с треугольными фронтончиками вверху. На рисунке XVII в. добросовестно показаны тесаные кровли, заменившие первоначальную свинцовую кровлю в 1465 г. Применение свинца говорит о том, что сначала собор имел криволинейные позакомарные покрытия и западный притвор был увенчан тремя закомарами, на каждом фасаде основного объема здания средняя закомара была расположена выше боковых, а основание барабана украшалось восьмью кокошниками. Кокошники в основании барабана, обычные и в московских храмах начала XV в., отвечали подпружным аркам, приподнятым выше сводов.

Эти арки применялись и в сравнительно редких в псковской архитектуре четырехстолпных церквах с позакомарным покрытием, как построенной в 1413 г. церкви Василия с Горки, обладающей рядом особенностей, ставших почти обязательными для позднейших псковских церквей, см. рисунок проектора. Такова композиция ее алтаря с тремя апсидами, средняя из которых чуть выше половины высоты основного объема, а боковые – еще ниже. Таково же и убранство апсиды полосой узорной кладки, проходящей по верху каждой из них, и валиками с арочками, украшающими среднюю апсиду. Внутри Васильевская церковь также обладает некоторыми особенностями, получившими распространение позднее. Таковы круглые в плане западные и восточные столбы, закругленные со стороны алтаря. Хор эта церковь не имеет, а ее придел, расположенный на одном уровне с самим храмом в северной пристройке, не был личной церковью какого-либо богатого прихожанина (как приделы на хорах), так как вмещал несколько десятков человек. Такие приделы и невысокие галереи, охватывающие церковь с трех сторон, позднее также стали обычными в псковских церквях.

Типичными деталями интерьеров псковских церквей стали столбы, закругленные снизу на высоту 2 – 2.5 м, и многочисленные голосники, горшки-резонторы, открытые внутрь церкви и образующие узор ниже пят сводов апсид, в люнетах цилиндрических сводов и в простенках барабанов. Обилие голосников возможно в церквах, не имеющих фресок. В Пскове XV – XVI вв. стены и своды таких церквей обычно белились известью, и большое значение в их интерьерах получили иконы.

К галереям псковских церквей примыкали нередко один или два придела, позволяющие служить в один день раннюю и позднюю обедни (чего по церковным правилам нельзя делать с одним престолом). Галереи, приделы и звонницы псковских церквей XV – XVI вв. придавали живописность их внешнему виду, тем более, что эти пристройки располагались большей частью не вполне симметрично. Чаще симметрия нарушалась разными размерами приделов (церковь Успения с Пароменья, где пристройка третьего придела еще более усилила асимметрию, см. рисунок проектора), пристройкой звонницы (церковь Богоявления с Запсковья, см. рисунок проектора) или надстройкой ее над боковым фасадом церкви (церковь Николы со Усохи, см. рисунок проектора).

Благодаря пристройкам ширина, здания стала большей, чем высота, высота галерей и пределов была невелика, а высота главного храма скрадывалась окружающими его пристройками (включая апсиды), что изменяло соотношение между размерами основного объема и его главы. Последнее изменяло масштабную характеристику здания, которое казалась меньшего размера.

Характерной особенностью псковских церквей являются звонницы, распространенные в Пскове больше, чем в других русских городах. Видимо, псковичи не располагали средствами для возведения колоколен-башен, а с другой стороны, этому способствовала распространенная в Пскове западная манера звонить, раскачивая весь колокол, а не его язык. Псковские звонницы, стоящие возле церквей, имели до пяти пролетов для колоколов и обширную сводчатую пристройку, способствовавшую устойчивости звонницы и служившую кладовой.

2 Московская архитектура XIV – первой половины XV в.

Татарское нашествие задержало развитие производительных сил Руси и установление экономических связей между ее частями, но, с другой стороны, иноземное иго привело к необходимости военного союза между отдельными русскими землями для борьбы с поработителями. Должен был появиться и политический центр русских земель, и им стала Москва. Москва, впервые упоминается летописями под 1147 г., а в 1156 г. ставшая крепостью в юго-западной части княжества Владимирского, находилась на скрещении важных торговых путей. Ее возвышение начинается с конца XIII в., когда Даниил, первый московский князь, получивший титул великого князя, начал расширять границы своего княжества. Это продолжили его приемники, особенно Иван Калита и Дмитрий Донской.

При Иване Калите в Москве появились каменные постройки. При Дмитрии Донском, своей победой на Куликовском поле начавшем освобождение Руси от татарского ига, в камне строились не только княжеские, но и некоторые монастырские храмы, княжеские палаты и крепостные стены. Превращаясь в общерусский политический центр, Москва стала и религиозным центром Руси. В 1323 г. Митрополит Петр переехал из Владимира в Москву, е его приемник Феогност окончательно обосновался здесь. Это оказало влияние на сооружение храмов, раньше других зданий начавших строиться в камне. Для своих храмов Москва заимствовала из владимиро-суздальской архитектуры тип четырехстолпного крестовокупольного покрытия по закомарам храма с тремя апсидами, куполом и иногда с тремя притворами.

Другой характерный для этого времени вид сооружения – крепости возводились и в Московском княжестве, тем более что объединение русских земель вокруг Москвы было связано с войнами против соседних княжеств, Золотой ордой и Литвы. Кремли Москвы и других городов Московского княжества были резиденцией князя, митрополита и бояр и убежищем для населения города во время нашествия врагов, чему служили здесь и монастыри-крепости.

В условиях слабого развития производительных сил в области строительной техники московская каменная архитектура XIV – первой половины XV в. не дала ничего нового по сравнению с владимиро-суздальской. Московские постройки этого времени возводились из тесаного известняка на известковом растворе. Камень употребляли таких же размеров, как и во Владимире, но теска его была менее тщательной, а швы кладки толще.

Возвышение Москвы влекло за собой и рост города, первоначально небольшого укрепления на вершине холма при слиянии рек Неглинной и Москвы. Это укрепление стало кремлем Москвы, а город расширялся на восток, вдоль берега Москвы-реки, сохраняя в плане форму неправильного треугольника, ограниченного реками. Территория кремля расширялась при постройке дубовых стен Иваном Калитой в 1339 г. и каменных стен Дмитрием Донским в 1367 г., и ее размеры почти достигали теперешних размеров, см. рисунок проектора.

При Иване Калите первые каменные церкви определили композицию центра Кремля, Соборной площади с Успенским собором в глубине, выдвинутым к южному склону Архангельским собором, Ивановской церковью-колокольней на востоке и дворцом на западе, за которым находился Спасский монастырь с каменной церковью. В этой группе зданий роль композиционного центра могла принадлежать дворцу, и Успенскому собору, а Ивановская церковь была, вероятно, и дозорной башней, и самой высокой из кремлевских построек. В конце XIV – начале XV в. появились каменные соборы Чудова и Вознесенского монастырей в восточной части Кремля, а в центральной группе – каменные Благовещенский собор, церковь Рождества Богородицы и первые каменные дворцовые палаты. Постройка Благовещенского собора на одной линии с Архангельским усилила значение Успенского собора как главного здания Соборной площади и придала ей законченный вид.

Посад развивался по берегу Москвы-реки на восток от Кремля, и его главная, Великая улица шла параллельно реке. Вскоре он разросся на север до Неглинной, а позднейшие радиальные улицы, ведущие к Кремлю, были в XIV в. дорогами из Москвы в другие города. Возле дорог располагались села, слободы и монастыри, ставшие впоследствии частями города. Москва этого времени обладала некоторым благоустройством и имела деревянные мостовые.

Представления т Московской архитектуре XIV – начала XV в. дают каменные церкви, части которых (1390 – 1420-е гг.) сохранились до наших дней, а о более ранних можно судить по материалам археологических раскопок, старинным описаниям и изображениям. Во время Ивана Калиты в Москве были построены каменные Успенский собор (1326 – 1327), церковь-колокольня Иоанна Лествичника (1329), собор Спаса на Бору (1330) и Архангельский собор (1333), уступившие свое место позднейшим. Успенский собор, судя по летописям и изображениям на иконах, был четырехстолпным трехапсидным однокупольным зданием с тремя притворами и приделом-усыпальницей, примыкавшим к одному из них, см. рисунок проектора.

Собор Спаса на Бору, уже в XIV в. обстроенный притворами и приделами, см. рисунок проектора, в первой половине XVI в. был перестроен. В XVIII в. это здание было разобрано и заменено новым, точно воспроизводившим старое. Судя по этой копии, постройка Ивана Калиты была четырехстолпной трехапсидной однокупольной с крестообразными в плане столбами, лопатками на стенах и тремя перспективными порталами. Один из древних блоков тесаного камня, вошедших в качестве строительного материала в новую постройку, покрыт плоским резным орнаментом. В соборе Спаса на Бору были применены приподнятые подпружные арки, но неизвестно, имел ли их собор 1330 г. или они появились при перестройках. О существовании их в произведениях московской архитектуры второй половины XIV в. можно говорить с уверенностью.

Приподнятые подпружные арки вызывали появление пьедесталов под барабанами. Ярусную композицию верхов и свободную, не связанную со столбами расстановку вертикальных членений московские зодчие конца XIV – начала XV в. внесли в традиционный тип четырехстолпного крестовокупольного храма. В Московской архитектуре XV в. такая композиция представлена собором Спасо-Андроникова монастыря, построенным между 1410 – 1427 гг., быть может при участии великого живописца Андрея Рублева, см. рисунок проектора. Четырехстолпная церковь с крещатыми столбами и отвечающими им наружным и внутренними пилястрами имеет одинаковую ширину боковых третей всех фасадов, средние части которых почти в полтора раза выше боковых и образуют крестообразное в плане основание второго яруса, соответствовавшего высоко поднятым подпружным аркам. Верх храма упал в 1812 г., но при восстановлении были использованы как строительный материал многие его фрагменты, позволившие составить представление о первоначальном виде. Закомары, закрывающие подпружные арки, были трехлопастными с килевидными верхами и лопатками. Между верхними частями этих закомар находились равные им по размерам кокошники, ориентированные на углы здания, и восемь меньших кокошников украшали низ барабана, оформленного полуколонками и типично владимирским карнизам с "погребником" и "городками". Внутри собор казался очень высоким благодаря подъему подпружных арок и контрасту между высотой подкупольного пространства и угловых частей, что подчеркивалось крестообразной в плане формой столбов и крестов.

Бесстолповых церквей в Москве XIV – первой половине XV в. строилось мало. Таким, судя по сохранившемуся подклету, был связанный с великокняжеским дворцом Благовещенский собор, построенный до 1397 г., - квадратное в плане здание площадью около 48 м² с одной апсидой с востока. Своды подклета опирались на стены и средний столб, а о покрытие самого собора, уступившего в конце XV в. место теперешнему, судить невозможно.

Архитектура Великого княжества Московского первой половины XV в. развивалась в то время, когда Москва в хозяйственном и политическом отношении еще не достигла уровня, на котором стоял Владимир домонгольского времени. Поэтому каменные постройки в Москве и Московском княжестве того времени были невелики, а малочисленность строительства не требовала изменения строительной техники. Новое в московской церковной архитектуре вызывалось скорее ростом национального самосознания и надеждами на лучшее будущее после Куликовской победы.

Вероятно, в Москве XIV – начала XV в. получили развитие многоярусные иконостасы каменных храмов. В Москве, где было много деревянных храмов, их многоярусные иконостасы перешли в каменную архитектуру и получили законченный вид раньше, чем в богатых каменными храмами Новгороде и Пскове.

3 Московская архитектура второй половины XV – начала XVII в.

В конце XV в. Москва становится общепризнанным политическим, религиозным и культурным центром страны, наследницей древней культуры Киева, Новгорода, Владимира. Историческая преемственность сказывается и в московской архитектуре, продолжающей в новых условиях развивать традиционные особенности древнерусского зодчества.

Дерево и белый камень-известняк продолжали оставаться господствующим строительным материалом в московском строительстве до конца XV в. С середины XV в. в гражданском и церковном строительстве начинается применяться кирпич.

В новой исторической обстановке приобретало особенно важное значение строительство в самой Москве, так как архитектурный облик столицы должен был соответствовать могуществу и важному международному значению Русского государства. В течение сравнительно короткого времени (1475 – 1509 гг.) с большой последовательностью и настойчивостью заново перестраиваются крепостные стены, башни и все важнейшие сооружения Кремля. К строительству в Москве привлекаются лучшие зодчие из Ростова, Новгорода, Пскова. По примеру других европейских столиц в Москву приглашаются для работы опытные итальянские зодчие из Болоньи, Милана, Венеции.

В последней четверти XV в., особенно после появления в Москве итальянских зодчих, наблюдается значительное улучшения организации и качества строительных работ. Строятся крупные государственные кирпичные заводы, повышается качество обжига кирпича и вводится некоторая стандартизация его размеров ("аристотелев кирпич", "алевизов кирпич"). В кладке стен и сводов начинают применять более крепкие вяжущие растворы. Вместо деревянных связей вводятся железные связи с анкерами. Увеличивается глубина заложения фундамента для крупных сооружений. Техническим новшеством было применение циркуля и линейки для придания геометрической правильности планам и фасадам зданий.

Однако наиболее важным и новым явлением в русской архитектуре этого времени было решение крупных градостроительных задач, как, например, перепланировка и перестройка центра столицы, создание выдающегося архитектурного ансамбля Московского кремля. Архитектурный комплекс городского кремля сложился в условиях татаро-монгольского ига. В этих исторических условиях характерный для западноевропейского средневекового города острый антагонизм между горожанами и феодалами, уже не являлся решающим фактором в развитии русского города XIV – XV вв.

Несмотря на то что в строительстве нового комплекса архитектурных сооружений Московского Кремля руководящая роль принадлежала итальянским зодчим, в его общем плане и живописной, ассиметричной объемной композиции воплощены традиционно-русские приемы. Живописный ансамбль Кремля с его златоглавыми соборами, причудливыми теремами, разбросанными среди зелени садов, опоясанный зубчатыми стенами и башнями, был органически связан с посадом и в то же время контрастно выделялся на фоне мелкой, разбросанной деревянной застройкой и своим величественным обликом наглядно выражал идею централизованной власти – "представительницы порядка в беспорядке" (Энгельс).

Одновременно с возведением новых кремлевских стен и башен была освобождена от застройки значительная зона вокруг Кремля. В 1493 г. специальным указом была снесена городская застройка против Кремля по правому берегу р. Неглинной на расстояние более 200 м от берега, а через два года освобождена от застройки территория против Кремля за Москвой-рекой. Эти крупные градостроительные мероприятия имели важное оборонительной значение, создавая открытое пространство вокруг крепости. Одновременно это имело также и противопожарное значение, изолируя Кремль от окружающей его сплошной деревянной застройки посада, где пожары были обычным явлением, достигая при сухой и ветреной погоде катастрофических масштабов.

С ростом экономического значения торгово-ремесленного центра столицы – Великого посада, оборона его от вражеских нападений приобрела важнейшее значение. Здесь были сосредоточены ремесленные мастерские, лавки и обширный Гостиный двор для русских и иноземных купцов, а по соседству с кремлем располагалась главная торговая площадь столицы. В 1535 – 1538 гг. под руководством зодчего Петрока Малого и при активном участии торгово-ремесленного населения были выстроены укрепления Великого посада, получившее название Китай-города (предположительно, от слова "кита" – связка жердей или прутьев, применявшихся при строительстве деревоземляных укреплений). В середине XVI в. на обширной площади, отделявшей Кремль от посада, было выстроено мемориальное сооружение в честь "казанской победы" – Покровский собор. В конце XVI в. городской посад столицы был обнесен каменными стенами Белого города по линии современного Бульварного кольца и одновременно было создано и третье, деревянное кольцо московских укреплений по линии современного Садового кольца, опоясавшее многочисленные ремесленные слободы за пределами Белого города. Три кольца укреплений сделали столицу Русского государства мощной крепостью, ее укрепленная территория занимала около двух тысяч гектаров.

Новые укрепления, впервые в русском крепостном зодчестве выстроенные из кирпича, были возведены в 1485 – 1495 гг. под руководством итальянских зодчих, из которых нам известны Марк Фрязин (1484 – 1491), Антонио Джиларди Виченцы (Антон Фрязин, 1485 – 1488), миланцы – Пьетро Антонио Солари (Петр Фрязин, 1490 – 1493) и Алиозий ди Каркано (Алевиз, 1494 – 1508). Кроме перечисленных мастеров в строительстве кремлевских соборов участвовали Аристотель Фиораванти (1475 – 1485) и венецианец Алоизий (Алевиз Новый, 1504 – 1508).

Строительство новых укреплений не внесло существенных изменений в общую планировку кремля, за исключением некоторого расширения территории в северо-восточной части. План Кремля, площадь которого увеличилась до 27 га, сохранил старую форму треугольника, занимавшего возвышенный мыс при впадении р. Неглинной в Москву-реку, см. рисунок проектора. Углы треугольника крепостных стен закреплены тремя круглыми башнями, выступающими из плоскости стен. Каждая сторона кремлевского треугольника имеет пять башен, причем средняя башня каждой стены является проездной и дополняется наружной пристройкой - отводной стрельницей. Кремлевские стены имеют 18 башен, расстояние между которыми обусловлено взаимодействием фланкирующего огня двух соседних башен. В зависимости от меняющегося рельефа местности и соображений военно-оборонительного характера высота крепостных стен, выложенных с откосом в нижней части, изменялась от 6 до 17 м (с зубцами) при толщине от 3 до 5 м. С внутренней стороны стены имеют характерную для русских крепостных сооружений глухую аркаду с боевой площадкой вверху, ширина которой варьируется от 2 до 4 м. Кирпичные стены выложены на белокаменном цоколе с внутренней забутовкой из булыжника и белокаменного лома на известковом растворе.

В восточной стене Кремля, обращенной к Великому посаду, т.е. главной торгово-ремесленной части столицы, были выстроены три проездные башни, из которых главные, парадные ворота (Фроловские или Спасские) располагались в центре и завершались высокой деревянной надстройкой с часами. Современное каменно шатровое завершение Спасской башни, как и других кремлевских башен, относится к XVII в. До этого башни, как и стены, завершались двурогими зубцами и имели деревянную скатную кровлю. Южная стена кремля, обращенная к Москве-реке, имела только одни проездные ворота – Тайницкие, где был устроен потайной ход к реке и колодезь для снабжения водой во время осады крепости. Двое ворот северной стены Кремля также имели специальное назначение. Троицкие ворота были связаны с двором митрополита, а Боровицкие служили хозяйственными воротами великокняжеского двора. К Троицким воротам вел каменный мост через р. Неглинную, построенный в 1516 г. одновременно с предмостным укреплением – Кутафьей башней.

При впадении в Москву-реку р. Неглинная отклонялась в сторону от кремлевского холма, образуя низменный мыс, который мог бы быть использован противником во время осады крепости. Поэтому вдоль крепостной стены в 1508 г. здесь был устроен ров, соединивший обе реки. Второй, еще более глубокий и широкий ров, был вырыт вдоль восточной стены кремля – со стороны "приступа". После устройства плотины на р. Неглинной ров и вся территория кремлевского треугольника превратилась в укрепленный остров.