История архитектуры и строительной техники 13 страница

Феодализации Галлии и слиянию местного населения с франками особенно благопри­ятствовало крещение Хлодвига (496 г.), принятое им, а за ним и всеми франками, в отличие от других германцев, не по "еретическому" арианскому, а по католическому обряду. Это обеспечило завоевателю могущественную поддержку официальной церкви в лице многочис­ленного и влиятельного епископата Галлии.

Несмотря на то, что упадок городов, вызванный задолго до прихода франков общим кризисом рабовладельческой системы, низвел эти некогда процветающие очаги римской ци­вилизации до уровня изолированных поселений, тяготевших к своей сельскохозяйственной округе, многие из них продолжали оставаться прибежищем угасавшей культурной традиции Рима. Все, что строилось при Хлодвиге и его преемниках, было обязано своим появлением если не инициативе, то руководству епископов.

Интенсивная христианизация Галлии коснулась, однако, только ее многочисленных городов: сельское население, как правило, оставалось языческим. Понадобились столетия для полной христианизации галльской деревни.

Дошедшие до нас памятники Галлии V - VI вв. - это в основном баптистерии и крипты, мало, чем отличающиеся от ранних крещален Италии.

Менее типичен хорошо сохранившейся баптистерий в Пуатье, см. рисунок проектора. Этот памятник, обычно датируемый концом VII в. обнаруживает высокое качество кладки и богатство тектонического декора. Наряду с Суассоном и Парижем, Пуатье был едва ли не важнейшим центром Галлии в конце периода Меровингов. Здание с многогранной апсидой, внутри закругленной и приподнятой над общим уровнем пола, состоит из двух помещений, по площади примерно равных: притвора и собственно крещальни, боковые стены которой изнутри расчленены прямпугальт&ш нишами. Особенностью памятника составляет его богатое убранство. Снаружи в облицовку вмонтированы керамические доски.

Сохранившееся памятники времени Меровингов немногочисленны и случайны. То, что погибло, было, вероятно, для своего времени важнее того, что сохранилось: памятники, находившиеся в стороне от основной линии развития, редко подвергались перестройкам.

История возникновения первых христианских храмов Галлии запутана и темна. Первым предание называет церковь в Исуаре (Овернь), якобы освященную в 318 г. Больше о ней ничего неизвестно.

Едва ли не важнейшим храмом христианской Галлии в V в. была базилика Сен Мартен в Туре, построенная около 470 г. Хотя и перестроенное в дальнейшем, это сооружение, несмотря на типичный для своего времени план трехнефной базилики с трансептом, имело некоторые особенности, предвосхитившие будущее развитие архитектуры средневековой Франции. Здание, видимо, имело две башни, расположенные по продольной оси в западном конце и над серединой трансепта. Возникший таким образом силуэт, совершенно чуждый горизонтальным и замкнутым в себе базиликам раннехристианского Рима, был обусловлен чисто функциональными требованиями обороны входа в церковь, славную своим богатством, и нуждой в дополнительном источнике освещения, естественной на севере. Не найдя готовых решений в храмостроении Рима, строители Галлии и обратились к композиционным приемам; зародившимся в деревянном зодчестве германских племен, и прежде всего к приему сочетания прямоугольных объемов различной высоты.

Безвременье, господствовавшее в Галлии с конца VI в. на протяжении более двух с половиной столетий, приостановило дальнейшее развитие объемно-пространственной композиции наметившейся в церкви Сен Мартен в Туре. Общий упадок строительного искусства Запада, которого не избежала и Италия VI - VIII вв., надолго парализовал собственные творческие искания и вызвал широкое проникновение в каменное зодчество Европы этого времени композиционных приемов передовой архитектуры Востока. Искаженные варварской ин-терпретацией и низким уровнем технического исполнения, эти приемы в Галлии Меровингов возобладали, тем более, что здесь восточные традиции еще были свежи.

Время господства Меровингов, при которых франки предпочитали буйную праздную жизнь в городах хозяйственным хлопотам в деревне, неслучайно отмечено расстройством экономики и управления. В конце концов, беспрерывные распри, разорявшие страну в VI -VII вв., привели к параличу королевской власти. Только Карлу Мартеллу (715-741 гг.) удалось вернуть к повиновению отложившиеся было области и разбить арабов (732 г.), которые еще в 720 г. при поддержке мятежных правителей Юга вторглись в страну из Испании, угрожая всему югу Европы. Военные успехи в сочетании с успешной администрацией закрепили власть за Карлом Мартеллом, сделавшимся после смерти последнего Меровинга некоронованным королем вновь объединенного государства франков. В 751 г. его сын и приемник Пипин Короткий был провозглашен королем на собрании предводителей франков в Суассоне.

Войны, которые пришлось вести Пипину Короткому, были успешно завершены его сыном Карлом Великий (768 - 814 гг.). При торжественной коронации в Риме (800 г.) Карл принял титул императора, и разношерстный варварский мир оказался собранным в феодальную империю связанную лишь общностью самого процесса феодализации.

Центростремительные силы феодального мира, несмотря на тесный союз короны и церкви, плохо уравновешивали центробежные силы, заложенные в самой природе феодализма, и целостность рыхлой империи Карла полностью зависела от эффективности его администрации. Тем не менее, это была первая попытка объединения варварского мира в условиях возникавшей в процессе феодализации новой, синтетической цивилизации, в которой материальное и духовное наследие античного мира сочеталось с пережитками варварской куль-туры. Цивилизация эта с течением времени достигла своего рассвета в средневековых городах, но зародилась она в бесчисленных поместьях, селах и монастырях империи Каролингов.

Именно так камень за камнем закладывался фундамент новой общественной жизни Западной Европы, для которой эпоха Каролингов была не столько средними веками, сколько началом ее истории.

За сто лет до основания империи Каролингов господство в экономической, политической и культурной жизни государства франков перешло к Австразии - обширной области в низовьях Рейна, откуда в свое время и было предпринято германское завоевание Галлии.

В сельском хозяйстве Австразии большую роль играло скотоводство. Здесь было мало городских поселений римского типа, и влияние античности ощущалось несравненно слабее, чем на Юге. Сельскохозяйственная основа складывавшейся социально-политической системы самым непосредственным образом отразилась на характере расселения и застройки в за­падной Европе. Наступило время господства поместий, усадеб, деревень.

В сельскохозяйственном строительстве германцев основой конструкции всегда оста­валось дерево. Не способствовало развитию каменных конструкций и отсутствие у германцев прогрессивного фортификационного строительства. Еще Тацит отмечал неприязнь сво­бодолюбивых варваров к стенам, ограждающим поселения и превращающим их в "могилу свободы". Германские поселения и много позже не имели ограждений: в случае опасности жители вместе со своим скотом укрывались в "бургах" - особых участках, защищенных рва­ми, палисадами и деревянной башней на естественном или насыпном холме.

Для начавшегося около 800 г. развития укреплений исходной была кольцевая стена. Позже появляются укрепленные резиденции для правителей областей – "пфальцы". С при­ходом к власти Каролингов, ускорившим процесс феодализации, центр хозяйственной и об­щественной жизни вновь перемещается из города в поместья. Вплоть до VIII в., когда германский город Ахен был превращен в столицу новой империи, двор кочевал из поместья в поместье, из пфальца в пфальц.

Коронация Пипина превратило его излюбленное поместье - пфальц в Ахене - в коро­левский дворец, который позднее Карл и решил отделать (769 - 780 гг.) с подобающей пыш­ностью. Подавляющее большинство построек пфальца ныне утрачено, см рисунок проектора

В ансамбль каждого пфальца обязательно входила дворцовая капелла. Первенст­вующее положение, занятое пфальцем в Ахене в результате его превращения в постоянную резиденцию императора, отразилось в сохранившейся дворцовой капелле - величайшим из дошедших до нас памятником архитектуры Каролингов, см. рисунок проектора. Уже при ос­вещении (805 г.) капелла получила ранг кафедрального собора.

Капелла с окружающими ее постройками (с севера и с юга к основному зданию при­мыкало еще по небольшой капелле базиликального типа, от них сохранились только фунда­менты) была как бы вторым, южным центром пфальца, уравновешивающим противолежа­щий дворцовый. Причем в ее композиции отразилось множество функций: церковь была призвана служить не столько дворцовой капеллой, сколько личной усыпальницей императо­ра, местом содержания его по тем временам драгоценной коллекции реликвий, а также трибуной, с которой он в особо торжественных случаях обращался к собравшимся. Около семи тысяч человек могло поместиться в атрии - прямоугольном, несколько вытянутым в длину дворе, примыкающим к капелле с запада. Само здание капеллы, шестнадцатиугольное в плане, при всей центричности общей композиции имело и осевую направленность: помимо слегка выступавшей прямоугольной алтарной части, в 1355 - 1414 гг. замененной готическим хором, в противоположном конце высилась монументальная входная часть с нартексом фланкированная двумя цилиндрическими лестничными башнями. Над порталом, под новой псевдоготической колокольней (1879 - 1884 гг.), в, сторону атрия открывалась лоджия. Изнутри лоджии соответствовало сообщавшееся с ней тронное помещение, расположенное на втором, главном уровне интерьера, напротив алтаря. Над тронным помещением находилась часовня, где хранились реликвии. Продолжением тронного помещения служила галерея, обходившая на верхнем уровне внутренний периметр капеллы и открывавшаяся в центральное пространство двухъярусными проемами арок октогона. Великолепие античных колонн из пелепонесского мрамора, украшающих проемы арок на уровне галереи (эти колонны, доставленные из Рима, Трира и Равенны, носят чисто декоративный характер, в 1794 г. они были увезены французами в Париж, а в 1843 г. снова, за исключением семи установлены на место, причем их почти пятидесятилетнее отсутствие не отразилось на прочности здания в целом), красота окаймляющего ее бронзового ограждения и торжественное величие самых пропорций не оставляет сомнения о том, что именно верхний ярус внутреннего пространства капеллы был главным.

Куполообразный сомкнутый свод пролетом около 14.5 м перекрывавший центральное пространство на высоте 31.7 м и снабженный высоким тамбуром с окнами, покоится на восьми могучих арках октогона, причем перекрытия обходящие октогон кольцевой галереей верхнего яруса (восемь направленных радиально цилиндрических сводов) воспринимают распор центрального свода.

Строителем капеллы источники называют франка Одо из Меца - город, как и вся Галлия VIII в., еще богатого памятниками римской инженерии.

Конфликт Рима с Византией в VIII в. обострился тем, более, что в 726 г. византийский император Лев III запретил религиозные изображения, что положило начало инокоборческому движению. Иконоборчество отвергалось Римом, причем не столько по догматическим, сколько по политическим причинам. В этот период интенсивной христианизации восточногерманских племен, не только не понимавших латинского языка, на котором велось богослужение, но и неспособных еще воспринимать какой-либо абстракции без того, чтобы она была выражена в конкретных формах изображения, церковная живопись становилась функционально неотъемлемым элементом христианского храма. В самом конце VI в. папа Григорий I, всегда помнивший о тактике миссионерства среди варваров, писал: "Живопись допустима в церквах для того, чтобы неграмотные могли читать, глядя на стены, находя то, чего они не в состоянии почерпнуть в книгах".

Условия развития христианства на Востоке и на Западе были различны с самого мо­мента возникновения христианской церкви, как различны были питавшие это развитие куль­турно-исторические подосновы. Это и сделало наступившее с течением времени раздвоение церкви неизбежным.

Коронация Карла, укрепившего союз франкской короны и латинского креста, послу­жила могучим импульсом для дальнейшего обособления западной церкви от Византии.

Санта Прасседе, важная церковь, построенная в Риме в первой четверти IX в., свиде­тельствует о прямом отходе от восточного типа базилик и о возврате к раннехристианской архитектурной традиции Рима, см рисунок проектора. Подобно большим ранним базиликам, и это сравнительно крупное трехнефное сооружение получило трансепт и только одну полу­круглую апсиду, под которой находится крипта. Трансепт открывается в боковые нефы ар­ками, но колонны среднего нефа, как и в базилике св. Петра, несут горизонтальный архитрав. Мозаика восточного конца, включая триумфальную арку и апсиду, сохранились первона­чальные. Они по духу все еще византийские. Отход от традиции не отразился на изобрази­тельном рисунке. В это время даже усилились византийские влияния на иконопись и технику мозаик, фресок и миниатюр. Этому способствовала массовая иммиграция греческих масте­ров, лишившихся в связи иконоборчеством заказов на родине.

В общем, архитектурном облике церкви Санта Прасседе как бы воплотилось стремле­ние укрепившегося папства предать забвению унизительную пятивековую зависимость от Византии и возродить идею триумфа христианского Рима.

В этой связи и появился подозрительный документ, согласно которому Константин, перенеся свою столицу на Восток, якобы поручил римскому епископу всю совокупность ду­ховной и светской власти над Западом (видимо документ был сфабрикован в канцелярии па­пы Павла I, 757 - 767 гг.). Опираясь на этот мифический «дар Константина», папы и стали претендовать на право "коронации", т.е. передачи своего права на светскую власть тем, кто ее фактически владел. Карл энергично поддерживал церковь, усматривая в ней выгодную для себя идеологическую и социально-политическую силу. Именно поэтому, возрождая по­нятие Римской империи, Карл имел в виду не государство первых цезарей, а христианский Рим Константина, продолжателем «миссии» которого он себя считал.

Помимо материальной поддержки церкви земельными дарениями, Карл и его прием­ники издали целый ряд законодательных актов, способствовавших унификации обряда и централизации церковной иерархии под главенством Рима, чем в значительной мере и было положено начало средневековому католицизму. Для истории архитектуры наибольшее значение имели запрет галликанства с его восточной обрядностью (около 760 г.) и введение единообразного, западного (бенедиктинского) устава для всех монастырей империи.

Раскопками установлено, что ранняя и довольно примитивная церковь каролингского монастыря Лорш (близ Вормса), освященная в 774 г., имела, судя по фундаментам, довольно развитую западную часть: массивный, вероятно, трехъярусный объем, фланкированный лестничными башенками. Нижний ярус, как обычно, играл роль нартекса, а верхний был занят дополнительной часовней, см. рисунок проектора. Объем увенчивался колокольней или звонницей. Монументальность была в представлении франков неотделима от того впечатления неприступности, которое внушали почти глухие массивы каменной кладки, прорезанные лишь редкими проемами окон, напоминавших бойницы. От ранней церкви монастыря Лорш до нас дошли одни фундаменты. Около 880 г. к ее апсиде была пристроена вытянутая в длину капелла, служившая усыпальницей немецким Каролингам. Позднее старая церковь, ставшая недостаточно вместительной, уступила место романскому зданию (1330 г.), от которого также мало, что сохранилось. Но от времени постройки капеллы в удивительно хорошей сохранности дошел до нас так называемый "Надвратный зал", см. рисунок проектора, стоявший отдельно перед атрием исчезнувшей церкви.

Композиция этого уникального сооружения напоминает триумфальную арку, в аттике которой и помещен "Надвратный зал". Назначение его осталось невыясненным. В XII в. он был превращен в часовню св. Михаила, тогда же была добавлена вторая, северная апсида. В южной изначально помещалась винтовая лестница. Высокое качество кладки фундаментов, цоколя и других конструктивных элементов "Надвратного зала" отличает его от других построек монастыря. Не исключено, что строителями "зала" были не местные, и пришлые мастера, возможно, галльские, тем более что облицовка имеет прототипы в Галлии времени Меровингов.

В 822 г. в церкви монастыря Корвей был применен план в форме латинского креста, см. рисунок проектора. В 873 - 885 гг. к ее западному концу был пристроен сохранившейся в своей основной части многоярусный прямоугольный объем, завершавшийся шатровым покрытием, а по фасаду фланкированный двумя лестничными башенками, также прямоугольными в плане. Такая композиция, представлявшая собой развитие раннекаролингских построений портальной части церкви и названная в дальнейшему "вестверком", получила со временем распространение в Северной Германии (в Саксонии и Вестфалии).

Несмотря на отход от базилик восточного типа, отзвуком их в ряде случаев оставались строенные апсиды. Но быстрое развитие культа мощей и практика ритуальных процессий требовало пересмотра этой традиционной композиции. Первоначально хор церкви монастыря Кореей подобно основному пространству был трехнефным, причем его боковые нефы, обходили полукружие центральной апсиды. Общая композиция корвейской церкви свидетельствует о поисках наиболее выразительных и функционально оправданных решений. Однако поиски эти проходили скорее в Галлии, чем на востоке империи.

7.3 Архитектура Вестготов и Мосарабов

Пиренейский полуостров, казавшийся благодаря своему географическому положению самой неприступной из римских провинций, был, однако, уже в само начале V в. завоеван племенами свевов, вандалов и аланов , которых полвека спустя сменили вестготы. Основанное ими государство оказалось единственным германским королевством, не поглощенным империей франков.

Полуостров, изолированный от остальной Европы труднопроходимым горным хребтом, всегда тяготел к Востоку и Северной Африке. Во IV в. его юго-восточное побережье оказалось завоеванным Византией. В стране, богатой скорее камнем, чем лесами, давние традиции римского искусства держались стойко, что обеспечивало архитектуре государства вестготов известную преемственность в развитии позднеримских форм и конструкций. Долгое господство в богослужении восточного обряда сказалось и на пространственных особенностях храмового строения вестготов, сближая его с храмостроением Востока.

Однако развитие архитектуры вестготов оказалось внезапно прерванным арабским завоеванием (711 г.) которое повлекло за собой "арабизацию" всей материальной и духовной культуры страны. Мало что сохранилось от кратковременной архитектуры вестготов, тем более, что основное строительство производилось в городах Юга, где большинство вестготских церквей было разрушено или перестроено.

В частично дошедший до нас точно датированной трехнефной базилике Сан Хуан в Баньосе (661 г.) первоначально были три прямоугольных апсиды, открывавшихся непосредственно в трансепт, см. рисунок проектора. О традициях свидетельствует наличие в прошлом мраморной облицовки интерьера, а также характер резьбы капителей. С другой стороны не обычным является подковообразное очертание арок, отличавшее их от римских.

Подлинный первоисточник подковообразного очертания арок и апсид так и стался невыясненным. Но благодаря тому, что в архитектуре мавританской Испании стали широко применяться унаследованные от вестготов подковообразные очертания, такие контуры при­обрели со временем "восточный" колорит.

Страна свевов, расположенная в северо-западном углу полуострова, в 620 г. была по­корена вестготами. Арабы здесь некогда не появлялись, и образовавшееся государство Гали­сии и Астурии стало ядром будущей христианской Испании. Сюда начали стекаться беглецы из районов, захваченных арабами. В беспрерывных пограничных стычках и боях с завоева­телями новое вестготско-свевское государство медленно, но неуклонно расширялось к югу. Так борьба за независимость страны, позже названная реконкистой, началась с самого завое­вания полуострова арабами. Она длилась семь столетий, и церковь неизменно оказывала ей свое покровительство.

С начала IX в. столицей северного королевства сделался Овьедо, вокруг которого сконцентрирована группа церквей IX в. В окрестностях города сохранилась приписываемая, мастеру Тиоде дворцовая церковь Сан Хуан де лос Прадос, или "Сантульяно" (около 830 г.), см. рисунок проектора. Ядром всей композиции служит широкий и парадный трансепт, се­верным плечом примыкавший к утраченному ныне дворцу. В свое время внутренние стены этого трансепта были украшены пышной росписью. Его южное плечо, видимо, завершалось портиком. Хор и капеллы перекрыты цилиндрическими сводами, а трехнефное пространство к западу от трансепта, значительно уступающее ему по высоте, снабжено, как и трансепт, стропильным перекрытием.

Девятый век был временем рассвета Овьедо. Судя по литературным источникам, астурийские короли украшали свои постройки мрамором, позолотой, богатой росписью.

Не менее пышным было загородное строительство короля Рамиро I (843 - 850 гг.), в частности, построившего парадный зал в Наранко, недалеко от Овьедо, см. рисунок проекто­ра. Судя по надписи, зал был в 848 г. перестроен им в церковь, посвященную св. Марии. Зда­ние прекрасно сохранилось, за исключением утраченной двухъярусной пристройки к про­дольному фасаду. Кладка, хотя и из грубого камня, выполнена тщательно, особенно в под­вальном ярусе, разделенном на три отсека и в средней части перекрытом цилиндрическим сводом с подпружными арками. Каждому из отсеков (один из торцовых отсеков первона­чально служил баней) соответствует пролет основного яруса здания - высокого помещения, напоминающего деревянные тронные залы германских королей. Это, скорее, парадный тран­септ, поперечная церковь с крыльями в торцах. Возможно, что алтарное пространство было заключено в исчезнувшей пристройке. Все основное помещение перекрыто цилиндрическим сводом с подпружными арками, причем для противостоянию распору свода стены усилены глухими арками на сдвоенных колоннах с капителями хорошей резьбы. Мастерство, с кото­рым выполнены конструкции, кажется для IX в. исключительным.

О сравнительно высоком уровне развития каменных конструкций в архитектуре Овьедо свидетельствует частично сохранившаяся церковь Сан Мигель де Линьо (около 848 г.) с ее цилиндрическими сводами, из которых торцовые в боковых нефах выложены в поперечном направлении с целью погашения распора центрального свода, см. рисунок проектора.

Другим примером может служить трехнефная базилика Сан Сальвадор в Вал-де-Диос (около 893 г.), см. рисунок проектора. В отличие от церкви Сан Мигель де Линьо, ее подковообразные арки покоятся не на колоннах, а на опорах прямоугольного сечения. Как обычно, апсида завершена снаружи плоской стеной.

Целиком сводчатой является и последняя из сохранившихся построек группы Овьедо - церковь Санта Кристина де Лена (около 905 - 910 гг.), где цилиндрические своды снабжены подпружными арками, а стены мощными контрфорсами, см. рисунок проектора. Несмотря на иррегулярность камней, кладка выполнена очень тщательно. Согласно требованиям восточной обрядности алтарная часть отделена от нефа трехпролетной аркой с резным мраморным экраном (преградой), где орнамент воспроизводит "варварские" мотивы.

К концу IX в. успехи реконкисты отодвинули границы освобожденной части страны далеко на юг и позволили перенести столицу из Овьедо в Леон. Сюда благодаря беженцам-христианам (мосарабам ) стала широко проникать передовая мавританская культура. Проникновению на север арабской культуры, а вместе с тем и замещению вестготской архитектуры архитектурой мосарабов способствовали также довольно тесные экономические связи и культурное общение между христианским королевством и халифатом в перерывах между очередными вспышками войн.

Первые три столетия владычества арабов были временем экономического и культурного рассвета не только богатой и многолюдной столицы Испании - Кордовы, но и таких центров, как Севилья, Сарагосса, Толедо, Малага, Гранада, Валенсия и др., основанных еще в римское время. Юг был богаче Севера памятниками римского зодчества, и благодаря обширности строительной программы новых завоевателей римское строительное искусство получило могучий импульс к возрождению. Однако позднеантичные строительные приемы привлекались для решения новых функциональных, конструктивных и художественных задач, обусловленных особенностями общественного устройства, быта и религии завоевателей. Так традиционные конструкции совершенствовались и развивались в самостоятельную тектоническую систему, которая проникала и на христианский Север.

Раньше, чем где-либо на христианском севере, архитектура мосарабов сосредоточилась в X в. вокруг новой столицы - Леона.

Мосарабская церковь Санта Мариа де Лебанья (около 924 г.) имеет прямоугольные опоры, несущие подковообразные арки, и приставленные колонны, чем предвосхищен римский прием усиления опор полуколоннами, см. рисунок проектора. Апсида и в этом случае завершена плоской стеной. Все внутреннее пространство этого хорошо уравновешенного здания красивых пропорций перекрыто цилиндрическими сводами.

Несмотря на простоту форм монастырской церкви Сан Мигель де Эскалада (912 – 913 гг.), она по благородству своих изящных пропорций несравнима с тем, что создавалось в Астурии в предшествующие столетия, см. рисунок проектора.

При всем композиционном многообразии строительства вестготов, а затем мосарабов общим для архитектуры Пиренейского полуострова в IX - X вв. был необыкновенно высокий уровень каменных конструкций и сводостроения. Казалось, что именно на иберийском Юге было найдено то, чего не хватало объемно-пространственной композиции большой монастырской церкви, которая в качестве ведущего архитектурного типа эпохи складывалась к тому времени на территории империи Каролингов. Однако пиренейские постройки - это небольшие сооружения, пространственная организация которых подчинена не столько функциональным требованиям, предъявляющимся к монастырским церквам каролингского Севера, сколько местной традиции или даже возможностям усвоенных конструктивных приемов.

7.4 Архитектура Ломбардии и Каталонии

Гораздо ближе к северным композициям оказалась в этом отношении второе направление в прогрессивном развитии каменных конструкций, наметившееся в IX в. в другом районе средиземноморского побережья Западной Европы, а именно в Ломбардии 25, где сводчатые перекрытия стали применяться к принятому и к северу от Альп традиционному типу трехнефной базилики. Ломбардские конструкции проникали на север через Альпы с тем большей легкостью, что окончательно завоеванная Карлом Великим Ломбардия с конца VIII в. стала частью его империи.

Сложившаяся к концу X в. и представленная множеством более или менее сохранившихся, но плохо датированных памятников, архитектура Северной Италии была во второй четверти XX в. тщательно исследована и по географическому признаку названа "ломбардской". К лангобардам она никакого отношения не имеет.

Более чем какие-либо иные германские племена, именно лангобарды оставались верными собственной культурной традиции, вовсе не смешивались с населением завоеванной страны. Об их рядовом строительстве почти ничего неизвестно, а то, что строилось при них местными мастерами, видимо, мало чем отличалось от форм, которые в то время господствовали в Риме и Равенне.

Особняком стоит среди памятников времени лангобардов так называемый "лангобардский храмик" - ораторий св. Марии в Чивидале, см. рисунок проектора. Наружные формы его очень просты, но интерьер богато украшен. В хоре покоятся на колоннах три параллельных цилиндрических свода, в то время как неф перекрыт крестовым. Важнейшее значение имеют великолепно сохранившиеся лепные фигуры полихромного фриза, энергично смоделированного в глубоком рельефе. Здание обычно приписывается королеве Пельтруде (762 -776 гг.), поддерживавшей тесные связи с югом Италии. Есть предположение, что стуковой рельеф, если не весь памятник, был выполнен неизвестным византийским мастером.

В VII в. подобно вестготам и лангобарды приобщились к господствующей церкви, что вызвало некоторое оживление строительной деятельности. С деятельностью ломбардских строителей связано возникновение архитектурного типа отдельно поставленной колокольни – "кампанилы", с X в. ставшей принадлежностью каждой церкви, особенно там, где тревоги были хроническим. Тип цилиндрической колокольни, как предполагают, возник в Равенне. Возможно, что и каролингские лестничные башни были навеяны архитектурой Равенны. В самой Ломбардии цилиндрические башни не привились и вскоре оказались замененными прямоугольными в плане, с арочными проемами в верхних ярусах. Ломбардские мастера перенесли на стены этих многоярусных кампанил свой излюбленный тектонический декор в форме лопаток, соединенных пристенными арками, и вместе с ломбардским строительным искусством кампанила как архитектурный тип проникла далеко за Альпы.

Наиболее ранняя из сохранившихся ломбардских кампанил - при церкви Сант Амброджо в Милане (в нижних ярусах - X в.), см. рисунок проектора. В перестроенной в XII в. большой базилике церкви между 824 - 859 гг. восточная часть была удлинена путем добавления прямоугольного хора между центральной апсидой и средним нефом. Одновременно к боковым апсидам были пристроены квадратные помещения, причем хор был перекрыт цилиндрическим сводом, а боковые пристройки к апсидам - крестовыми. Снаружи вся восточная часть сооружения получила "ломбардский" тектонический декор.