История архитектуры и строительной техники 4 страница

Обычно территория не только города, но и всего маленького греческого государства счита­лась освященной покровительством одного из божеств. Храмы являлись вместилищем статуи бога, его главной государственной святыней.

Храмы строились, как правило, на акрополях, где они сменили дворцы базилевсов. В по­стройках эпохи архаики впервые встречаются храмы классической ордерной системы – одним из величайших достижением эллинского зодчества.

Ордер – это художественно осмысленная переработка каменной стоечно-балочной конст­рукции, закрепленная традицией в нескольких вариантах, отличающихся как общим характером, так и строго установленным составом, формой и взаиморасположением элементов, а также своими профилями (или обломами) и орнаментом (живописным в дворике и резным в ионике⁴), скупо располагавшимся главным образом на "неработающих" частях конструкции.

Лаконичный, мужественный и сильный дорический ордер и более стройный, изящный ио­нический (включающий два варианта – малоазийский и аттический) встречаются в первых извест­ных науке полностью каменных сооружениях (1-я половина VI в до н.э.). Третий, коринфский, ор­дер, отличающийся от ионического лишь резной "растительной" капителью, появился значительно позднее (2-я половина V в до н.э.).

Главными частями греческого ордера являются:

1. основание, обычно ступенчатое, – стереобат⁵; оно покоится на верхнем, частично подня­том над землею, выровненном ряде кладке фундамента, который называется евтинтерией;

2 вертикальные опоры – колонны, возвышающиеся на верхней ступени стереобата – стило­бат⁶;

3 верхняя часть (перекрытие) – антаблемент, который в свою очередь делится на две или три части: а) архитрав, или эпистиль – главная балка, опирающаяся на колонны и воспринимаю­щая нагрузку от перекрытия; б) фриз – имевшийся в дорическом и некоторых вариантах иониче­ского ордеров и изображавший само перекрытие, покоящееся на архитраве; в) венчающая часть – карниз.

Дорический ордер в наиболее ясной и лаконичной форме выявил тектоническую основу греческого зодчества.

Колонна развитого дорического ордера не имеет базы.

Ствол колонны, стоящий непосредственно на верхней ступени основания (стилобате), су­живается к верху. Утонение начиналось непосредственно от стилобата, но не было вполне равно­мерным: ствол колонны обычно имел припухлость (энтазис), максимум которой приходился на нижнюю половину ствола колонны (приблизительно на 1/3 общей высоты).

Поверхность ствола колонны оживлялась вертикальными желобками – каннелюрами, число которых чаще всего равнялось двадцати. В дорическом ордере они врезались не очень глубоко, образуя острые грани.

Дорическая капитель отделялась от ствола колонны горизонтальными врезами (от 1 до 4), называемыми врезами гипотрахелиона (шейки). Капитель состояла из округлой подушки – эхина и из лежавшей на ней квадратной плиты – абака (абаки). Нижняя часть эхина обычно украшалась врезанными профилированными поясками – ремешками, количество которых колебалось от од­ного до пяти.

Антаблемент дорического ордера всегда состоял из трех элементов: архитрава, фриза и карниза. Дорический архитрав представлял собой гладкую балку, опиравшуюся на капители ко­лонн. Сверху она завершалась небольшой полочкой (тенией). Над архитравом шел дорический фриз (по древнегречески – триглифон), состоявший из триглифов и метоп. Триглифы имели формы вытянутых в вертикальном направлении прямоугольников, поверхность которых совпадала в вертикальной плоскости с наружной плоскостью архитрава и оживлялась вертикальными врезами. Между триглифами размещались почти квадратные, чуть вытянутые в длину плиты – метопы; они были слегка заглублены по отношению к плоскости триглифов и часто украшались скульптурой

(горельефами). С нижней стороны тении под каждым триглифом имелась еще небольшая полочка, так называемая регулка, равная по длине ширине триглифа. Нижняя поверхность регулы была об­работана шестью каплями (лат. – гутты). На каждый интерколумний (латинское название пролета между колоннами) приходилось по две метопы и два триглифа.

Находящийся над фризом карниз (гейсон) своей венчающей частью сильно выступает впе­ред, резко нависая над нижними элементами антаблемента. Основной элемент карниза – выносная плита. Нижняя поверхность плиты имела уклон наружу, предохраняя расположенные ниже части сооружения от подтеков дождевой воды. По верху плиты часто тянулась сима – водосточный же­лоб, образуемый крайними черепицами кровли.

Дорический храм имел удлиненную прямоугольную форму: крыша была двускатной с до­вольно отлогой черепичной кровлей.

⁴ Ионик – от лат. яйцо - яйцеобразные орнаментальные мотивы в ионическом и коринфском архитектурных ордерах.

⁵ Стереобат – ступенчатое основание храма или колоннады. Витрувий называет стереобатом стены, возводимые над фундаментом под колоннами.

⁶ Стилобат – стилобатом называют как всю верхнюю ступень уступчатого основания (стереобата), так и одну только по­верхность этой ступени, на которой возвышаются колонны.

Верхняя часть торцового фасада ("щипцовая стена") отделялась от основной его плоскости горизонтальным карнизом и была обычно несколько заглублена. Эта треугольная стена вместе с обрамлявшим ее по низу горизонтальным карнизом и двумя наклонными краями скатов кровли, нависавшими над ней и также обработанными в форме карниза, назывались фронтоном. Тре­угольное поле фронтона без обрамляющих его карнизов зазывается тимпаном.

Наклонные карнизы фронтона вплоть до IV в до н.э. обычно отличались от горизонтальных карнизов наличием симы (водосточного желоба), которая завершалась у нижних углов фронтона водометами в виде львиных голов. Из открытой пасти этих голов во время дождя струею била вода.

Фронтоны храмов нередко украшались скульптурой (барельефной, горельефной или стату­арными группами). На крыше по углам фронтонов ставили акротерии (статуи, скульптурные группы или орнаментальные украшения).

Ионический ордер отличался от дорического легкостью пропорций, утонченностью своих более расчлененных форм, широким применением декора и в частности порезки, создававшими впечатление праздничности и грации.

Основной, малоазийский, вариант ионического ордера сложился (не без влияния дориче­ского ордера, а также искусства Востока) в середине VI в. до н.э. Его колонна делилась на три части: базу, ствол и капитель.

База состояла из чередующихся вогнутых и выпуклых элементов, образно выражавших сжимающее усилие, которое она передавала от ствола колонны основанию храма. Ионическая база нередко покоилась на прямоугольной плите или плинте. Выпуклые элементы базы – полувалы (валы), или торусы, часто украшались орнаментальной прорезкой – "плетенкой" или горизонталь­ными желобками (каннелюрами). Вогнутые элементы – скоции – чаще всего оставались гладкими. Малоазийский тип базы, почти не расширявшийся к низу, отличался большой сложностью.

Ионическая колонна стройнее дорической (ее высота в эпоху архаики приближалась к восьми диаметрам, а позднее превышала девять диаметров). Утонение ствола к верху меньше, чем в дорическом ордере, энтазис или отсутствует, или очень незначителен, так же как и наклон ко­лонн внутрь сооружения. Каннелюры, оживляющие ствол ионической колонны (обычно их было 24), отделялись узкими полосками ("дорожками"), поверхность которых обозначала цилиндриче­скую поверхность основной формы ствола. В плане каннелюры представляли полуокружность или часть эллипса. Вверху и внизу они обычно имели полуциркульное завершение. Благодаря боль­шой глубине желобков тени на ионической колонне более сильные. С ними резко контрастируют ярко освещенные белые дорожки, и вертикальные линии выступают резче, делая колонну еще бо­лее стройной.

В своем стремлении создать характерное для этого ордера впечатление легкости зодчие расставляли колонны необыкновенно широко, приближаясь к пределу допустимых в материале напряжений.

Ионическая капитель, в отличие от более однотипной дорической, встречается в большом количестве вариантов. Она состоит из прямоугольной в плане абаки, расположенной непосредст­венно под архитравом, подушки с волютами и эхина. Волюты, или завитки подушки, образующие по бокам капители два вала, называемые балюстрами, являются характерной особенностью иони­ческой капители. Абака и эхин ионической капители обычно покрыты богатой порезкой.

Ионическая капитель первоначально была сильно вытянута в плане, благодаря чему ее кон­структивная роль приближалась к роли подбалки.

Вследствие того, что ионическая капитель имела резко отличавшиеся один от другого глав­ный и боковой фасады, капители угловых колонн требовали специального решения, которое впер­вые встречается только в памятниках 2-й половины V в. до н.э. в Афинах, после чего получает по­всеместное распространение. В установившейся форме угловой капители угловая волюта распола­галась под углом 45⁰ к обоим фасадам.

Антаблемент основного (малоазийского) варианта ионического ордера состоял из двух час­тей: архитрава и карниза. Архитрав зрительно легче дорического. Небольшие горизонтальные ус­тупы разделяют его на три гладкие, чуть нависающие одна над другой полосы (лат. – фасции). Между архитравом и карнизом располагался пояс зубчиков, или "сухариков" (латинское название – дентикул). Венчающая часть – сима украшалась очень богатой орнаментальной прорезкой.

Ионические храмы часто возводились на довольно высоких, многоступенчатых стереоба­тах, иногда с лестницей только со стороны главного фасада и с отвесными стенами с трех прочих сторон. Такое основание, получившее позже широкое распространение в римском зодчестве, на­зывается обычно латинским термином "подий".

Второй вариант ионического ордера появился около 525 г. до н.э. на территории греческой метрополии, в Дельфах, и получил дальнейшее развитие в Аттике, во 2-й половине V в до н.э.

Он отличается от малоазийского не только менее сложной и поэтому выразительной базой (ее обычно называют аттической), но, что гораздо важнее, трехчастным антаблементом и двух­скатной кровлей, а вместе с ней и фронтоном.

Так называемая аттическая база, первый незрелый образец которой появился в Дельфах, в стое афинян, датируемой началом V в. до н.э., обладала исключительной четкостью формы. Она состояла из двух торусов, разделенных одной скоцией, которая расширялась к низу и подчерки­вала расширение к низу всей базы, связанное с ее образным выражением передачи давления осно­ванию. В аттической базе плинт также не являлся обязательным элементом, он отсутствовал в лучших ионических сооружениях V в. до н.э. в Афинах.

Колонны второго варианта ионического ордера не отличались от малоазийского, однако в некоторых небольших ионических постройках (типа храма в антах) колонны заменялись скульп­турами девушек в длинных, богато украшенных одеждах. Подобные опоры в виде женских фигур, называемые кариатидами, чрезвычайно характерны для свойственного ионике стремления к скульптурным украшениям и нарядности.

Антаблемент второго варианта ионического ордера делится не на две, а на три части: над архитравом (иногда остававшимся гладким, без членений на фасции) проходил непрерывный фриз, обычно украшенный лентой барельефа (греч. – зоофор). Пояс зубчиков и фриз до IV в до н.э. не применялись одновременно в одном антаблементе.

Кровля построек ионического ордера не отличалась от дорических. Фронтоны, появляв­шиеся лишь в постройках второго варианта ионического ордера, повторяли элементы карниза на продольных сторонах.

Происхождение ордеров от деревянной стоечно-балочной конструкции не вызывало сомне­ний еще у Витрувия. Действительно сходство с нею элементов ордера – как дорического, так и ионического – весьма значительно. Именно поэтому в связи с греческими архитектурными орде­рами, с одной стороны, повторяющими несложные формы дерево-сырцовых построек, а с другой – раскрывавшими в пластически совершенной форме особенности типично каменной стоечно-ба­лочной конструкции, возникло немало проблем. В самом деле, как объяснить эту изначальную двойственность ордерных форм, происхождение и сущность их эстетических качеств? Почему греческие зодчие эпохи рассвета и последующих периодов смогли с их помощью решать самые различные архитектурные задачи? Почему те же ордера применялись и через 500 лет в древнерим­ском зодчестве, а через две тысячи лет, в эпоху Возрождения, а затем барокко и классицизма, снова оказались важнейшими средствами архитектурной выразительности?

Широко принятое традиционное объяснение происхождения и эстетического значения ор­деров, восходящее к Витрувию сводится к следующим двум, не связанным между собой положе­ниям:

1) неоспоримое сходство ордеров с деревянным каркасом обычно объясняется постепен­ным, по сути дела, чисто механическим переносом традиционных форм дерево-сырцовых храмов в новый строительный материал – камень;

2) рассматривая формирование ордеров как механический (по традиции) перенос форм из одного материала в другой, т.е. отрывая этот процесс от какой-либо осознанной художественно-образной задачи, исследователи вынуждены объяснять их эстетические качества абстрактной кра­сотой форм и их соотношений, будто бы достигших к середине Vв. до н.э. совершенства в так на­зываемых канонических (образцовых) ордерах.

В действительности ордера сложились в течение первых десяти – пятнадцати лет VI в. до н.э., т.е. в пределах деятельности одного поколения строителей, работавших в период становления типов монументальных общественных зданий и поисков архитектурно-выразительных средств, соответствующих новым идейно-художественным задачам и более долговечным материалам.

Анализ археологических факторов показывает, что к моменту сложения ордеров стоечно-балочная конструкция играла видную роль среди элементов построек из дерева, сырцового кир­пича или глины, выработанных в древнегреческом строительстве в течение многих веков. Под­тверждается широкое применение стоечно-балочной системы в жилище и во всех типах греческих общественных построек, начиная с самых ранних этапов их формирования.

Дорический ордер возник в греческой метрополии, где в то время имелся достаточно круп­ный лес, велось строительство из дерева и сырца, и применялась раздельная конструкция двускат­ной кровли из соломы или тростника, обмазанного глиной, и горизонтального чердачного пере­крытия. Снаружи постройки с целью защиты сырцовых стен от непогоды имели сильный вынос кровли. Так появился тип периптерального храма. Одновременно с ним, по-видимому, появились и стои.

Появление черепичной кровли, получившей широкое распространение в середине VII в. до н.э., имело далеко идущие последствия: во-первых, скат кровли можно было уменьшить; во-вто­рых, прямоугольный план построек стал обязательным (первоначальное вальмовое очертание крыши со стороны опистодома⁷ – пережиток соломенных крыш и округленных очертаний построек предшествующего периода).

Развитие керамического производства и введение керамики (черепицы) в строительство было немедленно использовано для повышения долговечности конструкции путем защиты дерева терракотой от атмосферных воздействий, а также для украшения и как важнейшая попытка найти действенные средства для монументализации общественных построек.

Увеличились размеры построек и пролеты между балками, перекрывавшими целлу. Шире стали появившиеся вокруг целы портики, увеличились также сечения балок, нагруженных теперь тяжелыми терракотовыми украшениями и черепичной кровлей. Именно к этому времени следует, по-видимому, отнести появление терракотовых метоп и триглифов (триглифы изображают орна­ментальные торцы деревянных балок перекрытия, метопы – закрывают пространство между триг­лифами). Метопы, заполнявшие промежутки между балками, словно созданы для живописного декора и, возможно, появились сразу в виде расписанных терракотовых плит. Триглифы, по-види­мому, изображают деревянные доски, закрывавшие торцы балок, но были ли такие деревянные триглифы в действительности или появились сразу в своей терракотовой форме, неизвестно.

⁷ Опистодом (греч. – находящийся в задней части дома) – закрытое помещение в западной части дома, др.-греч. Храма, отделенное стеной от наоса.

Обнаруживаются остатки терракотовых метоп и симы, а также триглиф с метопами, выпол­ненные в одной плите и чрезвычайно редко терракотовые триглифы.

Такие детали, как капли и полочки (регулы), помещаемые под триглифами, ниже тени ка­менного архитрава, имеют прямое сходство с приколоченной гвоздями планкой, которой могли удерживать на прогоне торец поперечной деревянной балки, образующей триглиф.

Постройки из дерева, с керамическими облицовками, по-видимому, оказались недолговеч­ными; сырцовые стены и деревянные опоры не выдерживали приходившейся на них нагрузки (древнейшая черепица было втрое тяжелее современной), и все сооружения такого рода либо раз­рушались, либо подвергались перестройке и постепенному усилению несущих конструкций. Так утяжеление верхних частей дерево-сырцовых построек стимулировало переход от деревянных опор к каменным и вскоре – появление ордера.

Если в скульптуре переход к широкому применению камня произошел примерно в сере­дине VII в. до н.э., то в архитектуре, где приходилось не только отесывать, но и соединять воедино значительное количество блоков разной формы, появление каменных частей и элементов храма, в частности основания стен целы со стилобатом и колонн, произошло на рубеже VII – VI вв. до н.э., т.е. на два поколения позднее, чем в скульптуре. Поэтому некоторые исследователи искали прото­типы эллинских каменных колонн в далеких (и по времени, и по месту) образцах архитектуры древнего Египта. Однако различие эллинских и крито-микенских колонн объясняется различием задач: микенские колонны ставились в замкнутых с боков портиках и главной заботой строителей первоначально могло быть стремление уменьшить пролет тяжелой, несущей земляную крышу балки; греческие же зодчие окружали помещение столбами или строили открытый портик (стою), причем в обоих случаях обеспечение устойчивости получило первостепенное значение и могло потребовать не только постановки деревянных стоек комлем вниз, но и утолщения угловых стоек.

Следующий и решающий шаг к монументализации строительства – появление каменных стен и антаблемента с триглифно-метопным фризом, по существу означающее рождение дориче­ского ордера, – совершается не постепенно, но, как уже указывалось, за какие-нибудь 10 – 15 лет.

Вместе с этими изменениями происходит не только отбор, но и существенная переработка некоторых форм: так, квадратная абака сменяет имевшуюся ранее, вероятно, удлиненную под­балку. Появляются также новые детали, которые нельзя объяснить простым "переносом" форм из дерева. Таковы, например, мутулы на наклонных карнизах торцовой стороны дорического храма или других построек: ведь наклонные стропила, а следовательно, и их концы под свесом кровли (карнизом) могли появиться при наличии двускатной кровли и фронтона только на продольных сто­ронах сооружения.

Приведенные факты свидетельствуют о том, что ордер и его элементы явились результатом не механического переноса, но сознательного отбора тектонически осмысленных форм, долгое время существовавших в широко распространенных деревянных конструкциях, хорошо знакомых и понятных всем и потому послуживших в качестве прототипа. Строители понимали и не боялись подчеркнуть условность созданных таким образом, закономерно скомпонованных частей и дета­лей каменного здания. Отдельные несоответствия частей, по-видимому, не представлялись им су­щественными. На первых порах они даже не обращали внимания на то, куда попадали триглифы и приходились ли они над колоннами. Так, в древнейшем фолосе в Дельфах триглифов было 20 штук при 13 колоннах. Упорядоченность расположения частей фриза первоначально не интересо­вала зодчих даже в прямоугольных сооружениях: об этом свидетельствует случайное распреде­ле­ние триглифов в храме Аполлона в Сиракузах.

Дальнейшее развитие ордера свелось к выработке типических форм, соответствующих камню и позволяющих выявить особенности этого нового строительного материала. Меняются соотношения несущих и несомых частей ордера, пропорции и формы ствола колонны, которая не только облегчается, суживаясь кверху, но и приобретает упругие очертания, подчеркивающие функции несения; капитель, первоначально имевшая свисающий, как бы расплющенный эхин и сильно врезанную скоцию на месте шейки, из-за чего создавалось впечатление, что ствол колонны может проткнуть ее вместе с абакой, постепенно получает меньший вынос и более упругие очер­тания; ведутся поиски пропорций метоп и триглифов, их упорядоченного распределения, отве­чающего расположению колонн при постановке крайнего триглифа на самом углу фриза; вырав­ниваются мутулы, первоначально имевшие различную ширину над метопами и триглифами; для сложного сочетания наклонного и горизонтального карниза на углу фронтона находят убедитель­ное тектоническое решение.

Аналогичная картина раскрывается и при анализе происхождения ионического ордера и его художественного значения.

Если дорический ордер сложился как изображение в камне дерево-сырцового народного зодчества и местных традиционных конструкций материковой Греции, то формирование иониче­ского ордера связано с народным зодчеством Малоазийското побережья Эгейского моря и его ост­ровов; сказались в нем и конструктивные традиции, сложившиеся в постройках соседствующих с этими территориями народов. Формы ионического ордера также связаны с деревянной стоечно-балочной конструкцией, характер которой, однако, был несколько иной, так как определялся дру­гим наличным строительным материалом, а именно – более мелким лесом. В условиях менее суро­вого климата, чем в горных районах материковой Греции, не было необходимости и в устройстве скатной кровли: широкое распространение здесь имела плоская земляная кровля по горизонталь­ному настилу из мелкого леса, уложенного непосредственно на главные балки, – конструкция, со­хранившаяся до наших дней в народном зодчестве многих районов Передней и Средней Азии.

Если формирование дорического ордера укладывается в короткий период творчества од­ного поколения строителей, то создание ионического ордера должно быть отнесено к деятельно­сти определенных мастеров, имена которых упоминаются в античных источниках в связи с пер­выми храмами ионического ордера в его малоазийском варианте – огромными мраморными дип­терами на о. Самосе и в Эфесе (560— 550 гг. до н. э.). Возможно даже, что создание ионического ордера связано с творчеством одного из этих мастеров — Феодора из Самоса, замечательного строителя и изобретателя токарного станка, на котором обтачивались базы колонн. Он принимал участие в сооружении обоих диптеров, бывал и даже строил в греческой метрополии, и нет сомне­ния, что изобретение ионического ордера было подсказано и облегчено знакомством с уже сло­жившимся дорическим ордером.

Ионический ордер с антаблементом без фриза, но с зубчиками, господствовавший на своей родине (Малой Азии) почти до конца IV в. до н. э., можно рассматривать в качестве основного ва­рианта этого ордера. Именно к нему относятся большие диптеры на о. Самосе и в Эфесе. Более сложный вариант ионического ордера с трехчастным антаблементом, включавшим архитрав, не­прерывный скульптурный фриз и карниз, сложился позднее основного, уже на почве греческой метрополии, и отразил взаимодействие с господствовавшей здесь дорикой.

В то время как в дорическом ордере наибольшую трудность для объяснения представляло происхождение триглифно-метопного фриза, в ионическом ордере наиболее сложным оказалось установить связь и генетическую последовательность разрабатывавшихся в различных местностях вариантов и элементов капители. В развитии ее было два конструктивных прототипа, сложив­шихся в одно и то же время (середина VII в. до н. э.) и ставших типическими для деревянной сто­ечно-балочной конструкции на двух различных территориях. Тип опирания балки на стойку с раз­вилкой был распространен в северо-западной части Малой Азии, в Эолии; тип завершения опоры подбалкой, укрепляющей прогон перекрытия, применялся в портиках сиро-хеттских дворцов. Де­коративной обработкой высеченной в камне эолийской капители стали расходящиеся вверх и в стороны волюты, которые вообще являлись довольно распространенным декоративным мотивом в странах Переднего Востока и на Кипре. Главный фасад эолийской капители был ориентирован поперек прогона и обращен в сторону входа в помещение (капители из Неандрии с односторонней обработкой), тогда как деревянная подбалка была ориентирована главной фасадной стороной вдоль прогона. Капитель, ставшая характерной чертой каменного ионического ордера, явилась, по-видимому, результатом сознательного творчества, объединившего черты различных одновре­менно существовавших прототипов, результатом применения системы декора, принятой в одном типе завершения опоры, к конструкции свойственной другому типу (это подтверждается камен­ными капителями с нацарапанными на них волютами, обнаруженными на о. Делосе и в Афинах).

Последний, характерный для ионического ордера элемент – его база, в основном своем ва­рианте (так называемый малоазийский самосский тип) состоящая из высокого цилиндрического блока со слегка вогнутой поверхностью и крупного полувала, украшенных горизонтальными же­лобками, – также, по-видимому, обязан своим происхождением взаимодействию с архи­тектур­ными традициями соседних территорий (например, Киликии). В V в. до н. э. появился еще один, развитый в Аттике и потому названный аттическим, тип базы, состоящий из плинта и двух полу­валов, разделенных более или менее глубокой и высокой скоцией, который затем в известной мере оказал и обратное воздействие на типы малоазийских баз, применявшихся в IV – II вв. до н. э.

Таким образом, археологические данные подтверждают, что ордера появились в древнегре­ческих общественных сооружениях в момент перехода от дерево-сырцового строительства к строительству из камня. Кратковременность процесса их создания, связанного с деятельностью одного поколения строителей (дорический ордер) или даже определенных мастеров (ионический ордер), уже сама по себе указывает на его творческий, а не пассивно эволюционный характер.

Очевидное сходство ордеров с дерево-сырцовыми постройками и вместе с тем отсутствие полного соответствия логике их форм как деревянным, так и каменным конструкциям (основная трудность не только для теории постепенного переноса элемен­тов из дерева в камень, но и для всех других гипотез) раскрывается как поэтически обобщенное свободное изображение или под­ражание, "мимесис⁸", которое позднее Аристотель в своей «Поэтике» объявит сущностью искус­ства.

Постройки дорического ордера. Материковая Греция с Пелопоннесом и прилегающими островами является той территорией, на которой сложились первые подлинно монументальные каменные сооружения и были разработаны основные формы и элементы дорической архитектуры и ордера.

Храм Аполлона в Дельфах и стоя⁹ афинян. До нас дошли остатки пятого по счету храма, возможно, сразу после пожара своего предшественника в 548 г., но практически осуществленного в 513 – 506 гг. до н.э. изгнанным из Афин родом Алкмеонидов (храм, поэтому нередко называют алкмеонидовьм). Это был периптер, имевший 6 × 15 колонн, с размером по стилобату 21,65 × 58 м.

Восточный фасад, кровля, пол, орфостаты и часть фриза храма были в основном выпол­нены из мрамора. Остальные части (в том числе и фронтонные скульптуры) были из пороса, по­крытого белой штукатуркой. Сложенные из отдельных барабанов колонны имели по 20 каннелюр.

⁸ Мимесис – греч. – подражание – термин древне-греческой философии, характеризующий сущность человеческого творчества, в т.ч. искусства.

⁹ Стоя – от в др.-греч. Архитектуре общественное сооружение галерея-портик (иногда 2-х ярусная) для отдыха, прогулок, бесед.

Высота колонн составляла, по предположениям, около 8 м при нижнем диаметре 1,8 м, а верхнем – 1,35 м, давая соотношение Н = 4.6·D. Расстояние в осях колонн 4,12 – 4 м, сторона абаки 2,25 м. Высота архитрава 1,415 м. Фронтоны храма очень низки; отношение высоты к длине 1 : 8,636.

В восточном фронтоне стояла мраморная фигурная группа, западный был украшен горель­ефом из пороса. Скульптуры эти, фрагменты которых свидетельствуют уже о весьма совершенной технике в передачи движения, складок тканей, плохо сохранились и существующие композиции целого весьма предположительны.

Сокровищница афинян в Дельфах – одно из наиболее тонких сооружений эпохи архаики, художественный облик, которого может быть вполне оценен благодаря реставрации. Афиняне со­орудили ее за счет марафонской добычи (490 г. до н.э.). Так гласит надпись на ступеньках террасы сокровищницы. Небольшое здание (9,75 × 6,68 м) повторяет тип дорического храма в антах. Мате­риалом его послужил мрамор, сходный с тем из которого позднее были сооружены главные по­стройки Афинского Акрополя. Стены сложены из тщательно пригнанных квадров. Стройные, ши­роко поставленные колонны портика по пропорциям близки к классическим (5,4·D). Интерколум­ний составляет 1,9 диаметра колонны. Кривая эхины подчеркнута четырьмя ремешками, упруга и гармонична. Триглифный фриз обходит все здание, украшая не только фасад, но и гладкие боко­вые стены.

Здание было восстановлено впервые 1893 – 1894 гг. французским архитектором Репля, причем были разысканы и собраны почти все составляющие его квадры. Скульптурные украшения фронта – почти полностью исчезли, но на метопах они в большинстве своем уцелели. Постройке было отведено одно из наиболее эффективных мест у священной дороги, зигзагообразное распо­ложение которой не только отвечало крутизне склона, но также помогало наилучшим образом ис­пользовать небольшое пространство святилища, продлив время, необходимое посетителю для подъема на главную террасу, и показав ему по дороге все сооружение в самых различных аспек­тах. Главный фасад открывался уже на близком расстоянии (около 5 м).