НЕОБХОДИМОСТЬ ТЕОРИИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДИНАМИКИ

Название этих лекций[8] предоставляет мне возможность подробно остановиться на тех идеях экономической теории и экономической политики, которые занимали меня последнее время. В лекциях подобного рода такая постановка вопроса правильна, ибо здесь от меня ждут не повторения общих мест, а попытки определить пути будущего развития предмета нашего исследования.

Я намерен начать обсуждение с предмета, которому мною раньше уже было посвящено несколько работ, к сожалению, слишком сжатых и суммарных и поэтому, может быть, не оказавших никакого влияния на современную литературу по данному вопросу. Речь идет о правильном определении понятий статики и динамики в экономической науке.

Я убежден в том, что правильное понимание содержания этих двух частей, на которые разделяется предмет нашего исследования, и правильное разграничение между ними должно оказать благотворное влияние на прогресс экономической теории. Отсутствие ясного представления о существующей между ними границе и даже одно только отсутствие понимания необходимости установления этой границы породило много путаницы и заблуждений в новейших работах по этому вопросу, в частности по вопросу об экономическом цикле.

Эти понятия теперь употребляются чаще, но чувствуется недостаточная методологическая разработка вопроса об их правильном применении. А без этого употребление указанных понятий ведет только к усилению путаницы. Неудачное употребление понятий постепенно приводит к их преждевременной кристаллизации, которой не предшествует необходимый предварительный анализ, и я опасаюсь, что такой путь развития теории не послужит ей на пользу. Я нахожу много отрицательного в тенденции сужать область статики, навязывая ейвсе более многочисленные и строгие ограничения и тем самым ограничивая ее значимость и сферу применения. Это порождает опасность, что все истинные и ценные элементы традиционной теории статики, имеющие практическое значение, могут пройти мимо нашего внимания и выпасть из поля зрения. Еще хуже обстоит дело с использованием термина "динамика'. Я имею в виду не только вульгарное злоупотребление словом — его использование исключительно для описательных целей, в эмпирическом значении, для кратковременных экономических явлений, наконец, для обозначения того, что лежит вообще вне традиционных рамок предмета. Я включаю сюда и способ употребления этого понятия нашими наиболее выдающимися авторитетами, такими, как Калецкий и эконометристы, а также Хикс. Когда какое-нибудь словоупотребление возникает и развивается естественно и стихийно, то неразумно этому сопротивляться. В некоторых отношениях слова являются нашими хозяевами. Они могут содержать в себе больше полуосознанной мудрости, выработавшейся в процессе стихийного развития, чем в состоянии выделить из них обдуманная научная классификация теоретика. Слово действительно представляет собой в полном смысле один из «стихийных продуктов общественного развития», столь превозносимых проф. Хайеком, и я впал бы в самую вульгарную ошибку сторонников планового централизма, если бы захотел навязывать свою волю естественному ходу развития языка и ставить под угрозу важнейшее из прав человека — свободу слова. Экономисты, во всяком случае, откажутся быть в этом отношении "крепостными".

Кто старается определить смысл употребления некоторых понятий, противопоставляя его утвердившемуся направлению, должен, конечно, представить соответствующие серьезные основания. На мне, следовательно, лежит обязанность показать, к каким полезным результатам может привести разграничение двух частей экономической теории предлагаемым мною образом. Если мы придаем словам известное значение, а разграничение предмета закрепляется по различным произвольным линиям, то это обстоятельство может на деле предотвратить или по крайней мере задержать всеобщее признание той дихотомии, которая, с моей точки зрения, представляется важной, я мог бы вести дальнейшее изложение, исходя из моих личных взглядов, но такой способ рассмотренияникоим образом не может приобрести обязательную силу, какую могло бы иметь призванное разграничение статики и динамики в области экономических явлений, аналогичное их разграничению в физике.

Там статика связывается с состоянием покоя. Поскольку это слово получило теперь всеобщее применение в экономике, мы вправе спросить, в каком смысле "статическая" экономика может рассматриваться по аналогии с состоянием покоя в физическом мире. Нельзя же понимать под этим состояние, когда никто ничего не делает! Таково, пожалуй, действительно мрачное представление тех, кто утверждал, что понятие статической экономики может найти себе приложение только тоща, когда мы все будем покойниками. Это неверно; вусловиях статического равновесия некоторые величины принимаются за постоянные, если отсутствуют какие-либо новые возмущающие факторы. К этим величинам относятся размеры различных факторов производства, участвующих в выпуске различных видов продукции, ежегодный объем выпуска последних и цены на все факторы производства и на все виды продукции. Таким образом, статическое равновесие означает вовсе не состояние праздности, а, наоборот, состояние, где производство совершается непрерывно, изо дня в день и из года в год, но не увеличиваясь и не уменьшаясь. «Покой» означает, что величина различных показателей остается постоянной и производство в целом продолжает свое движение по кругу. В известном смысле поэтому здесь происходит движение, что делает аналогию [с состоянием покоя в физическом мире. —Ред.] не вполне правильной, — и это обстоятельство, возможно, явилось причиной возникших недоразумений, когда мы, однако, читаем совершенные, классические произведения Маршалла и его американских и европейских современников, то становится совершенно ясно, что выражение "статическая экономическая теория" должно употребляться только в отношении такого активного, хотя и неизменного процесса, Если мы условимся принимать его в таком приблизительно значении — а я настаиваю на этом, — то понятие динамики надо тогда отнести к экономике, в которой уровни выпуска продукции меняются; наподобие физическому понятию скорости мы будем тогда иметь в экономике постоянную степень изменения (прироста или уменьшения) ежегодного выпуск продукции, ускорение (или замедление) будет здесь означать изменение самой степени изменений.

В экономической статике мы принимаем определенные основные условия — величину и способности населения, количество земли, склонности, вкусы и т. д. — в качестве данных и известных величин, и эти последние должны определять собою некоторые неизвестные величины — годовой выпуск каждого из товаров или услуг, цены факторов их производства и цены самих товаров и услуг. В динамике же, наоборот, сами основные условия подвергаются изменениям, и в подлежащих решению уравнениях неизвестными будут не годовые нормы выпуска продукции, а увеличение или уменьшение этих норм.

Указав в общих чертах, по каким линиям следует попытаться провести разграничение, я теперь намерен показать, что область экономической статики, по моему мнению, за последнее время слишком сузили. Я считаю, что это проистекает из определенного стремления очернить работу прежних экономистов. Выдвигаемые в современных дискуссиях статические предпосылки стали настолько искусственны и произвольны, что основанные на них законы представляются непригодными для какого-либо применения к реальной действительности. И делают вывод, что кропотливые исследования и открытия старой школы имеют очень мало практического значения и в большей части могут быть фактически отброшены. Если мы попытаемся найти точное определение области экономической динамики вместо смутного представления, согласно которому динамика включает все новое (и потому положительное), то это может не только показать нам ограниченность динамики — хотя вся моя аргументация направлена на доказательство; большой важности внимания к ней, — но и в какой-то мере восстановит в правах теорию статики.

Я убежден, что статика останется важной частью теории. Общая теория свободной торговли в ее наиболее широком понимании должна и в дальнейшем опираться на статический анализ. На нем же основывается положение о том, что использование производственных ресурсов регулируется не средним и, а предельными издержками производства. В наше время, когда сфера национализированного производства или планирования становится шире, мы должны особенно бдительно охранять этот принцип. Мы вовсе не так богаты, как нам хотелось бы, и едва ли можем позволить себе роскошь нести те потери, к которым ведет пренебрежение принципом предельности.

Я должен здесь процитировать несколько слов, сказанных лордом Стэмпом еще в 1923 г. относительно контраста между руководством коммерческими и государственными делами: …третий экономический принцип — это принцип предельного дохода. Коммерсант, как это известно каждому изучающему экономику, делает затраты а определенном направлении до тех пор, пока эти затраты приносят прибыль... но это не есть принцип государственного управления, и он никогда не может им стать", Нашим друзьям из экономической секции секретариата кабинета министров такое огульное отрицание покажется, вероятно, неприемлемым. Однако потребуется рад лет, а может быть, и десятилетие Энергичной пропаганды, чтобы добиться такого глубокого и основательного изменения принципа деятельности управляемого государством предприятия, какое связано с применением критерия предельности во всех детализированных сферах этой деятельности.

Теория экономической статики дает академическое выражение тому, что обыкновенные люди имеют в виду, когда говорят об "экономичности", т.е. использовании чьих-либо ресурсов в максимально возможной степени. Проф. Роббинс дал классическое определение политической экономии как "науки, которая изучает человеческое поведение с точки зрения соотношения между целями и редкостью средств, допускающих различное использование". Хотя я не утверждаю, что это определение нельзя применить к предмету динамики, и вместе с тем полагаю, что центральное ядро экономической науки н ее основ, охватываемое этим определением, будет и дальше оставаться в сфере статики.

В качестве примера того процесса вытравливания, который стремится свести на нет область экономической статики, лишая ее жизненных черт и принимая за исходные пункты исследования произвольные установки самих авторов, можно указать на взгляды, согласно которым теория статики должна подразумевать совершенную мобильность, совершенную осведомленность, совершенное предвидение и т. д. В целях более глубокого исследования некоторых специальных частных проблем, лежащих в области статики, можно время от временя допустить для удобства все эти предположения, чтобы изолировать предмет исследования. Но из того факта, что в определенных работах из области статики часто делаются — вполне правильно — такие предположения, вовсе не следует, что они внутренне присущи теории статики вообще я вытекающим из нее практическим выводам.

Безусловно, ошибочно, например, брать за общую предпосылку статики принцип совершенной мобильности. Наоборот, все учение о международной торговле, этой ключевой отрасли экономической статики, базируется на предположении об иммобильности. Ведь часто указывалось, что принципы, провозглашаемые в разделе теории, именуемом "международная торговля", приложимы и к внутрихозяйственным отношениям, но лишь в той мере, в какой обнаруживаемый недостаток мобильности внутри этого хозяйства оправдывает такое применение. Всесторонне разработанная теория статики, в основу которой будет положено предположение об иммобильности, никоим образом не выйдет за рамки своей собственной сферы.

Точно так же статика не предполагает совершенную конкуренцию и еще меньше совершенную осведомленность. Те усилия, которые прилагались в начале 30-х годов в целях разработки теоретической системы, рассматривающей поведение фирм в условиях связанных, несвободных рынков с дифференцированными продуктами, совершенно определенно относились к опытам в области экономической статики.

С другой стороны, надо подчеркнуть, что было бы ошибочным изменение как таковое относить к области экономической динамики. Проблемы, связанные с эпизодическими (once-over) изменениями, могут, по-моему, удовлетворительно разрабатываться при помощи методов статической теории. К другим методам надо обращаться только тогда, когда перед нами процесс непрерывного изменения. Если происходит эпизодическое изменение, скажем, вкусов, известные уравнения статики определяют новое положение статического равновесия. Является общим местом положение о том, что все части системы взаимозависимы, что изменение во вкусах по отношению к какому-либо товару может, при известных условиях, вызвать нарушение, затрагивающее каждую из величин, входящих в систему, и что заниматься этим вопросом — дело статики. Указывалось на то, что таких уравнений недостаточно для определения путей, по которым различные величины движутся к своим новым положениям равновесия, что статика имеет дело только с каждым конечным положением, достигнутым в результате движения, а не с теми силами, которые действуют во время движения, или, следовательно, с точными направлениями этого движения. В этой критике есть доля истины; но я склонен думать, хотя и не намерен придерживаться догмы, что здесь поднят большой шум по поводу тривиального вопроса. Если может быть показано, что благодаря вступившим в действие во время движения силам никогда не будет достигнута та новая позиция, которая определяется из статических уравнений, то дело принимает серьезный оборот. Однако вопросы устойчивого или неустойчивого равновесия и возможные границы неопределенности изучаются с помощью средств статики. Я склонен считать, что если бы была разработана теория экономической динамики — а наши нынешние затруднения происходят от того, что такая теория едва ли даже существует, — то нашли бы удобным предоставить статике исследование проблем, связанных с движениями к новым положениям равновесия после отклонений, обусловленных эпизодическими изменениями. Динамика будет тоща специально заниматься влияниями длительных изменений и степенью изменений тех величин, которые подлежат определению. Представители статики допускают незаконные вторжения в другую область только тогда, когда они пытаются анализировать результаты длительных изменений методами, подходящими только для эпизодических изменений.

Поскольку изменения и окольный характер производства предполагают элемент неуверенности — а единовременные изменения порождают больше неуверенности, чем непрерывные изменения, — я считаю, что теория прибыли должна лежать в области статики. Я не вижу, например, ничего специфически динамического в теории прибыли, которую разработал проф. Ф. Найт.

Введение в круг учитываемых величин ожидания иногда толкуется как включение динамического фактора, Я не думаю, чтобы для этого были какие-нибудь веские основания. Ожидание всегда служит одним из детерминантов статического равновесия. Единовременное изменение в ожиданиях принципиально ничем не отличается от единовременного изменения во вкусах. Возможно, однако, что при условии существования хорошо разработанной системы динамических принципов наиболее важная часть теории ожидания могла бы находиться в ее области. Детерминантом в динамической системе является не само наличие известного ожидания или единовременная перемена в этом ожидании, а норма изменения ожидания. Разумеется, это в свою очередь может определяться степенью изменений в каких-либо других основных условиях. Что же касается эффекта единовременного изменения ожидания, то его следует, по-видимому, как и прежде, анализировать методами статической экономической теории.

Как бы я ни восхищался изяществом и логикой выдающегося исследования Хикса "Стоимость и капитал" (второе издание которого недавно появилось), полностью признавая вместе с тем большое значение и интерес произведенного им вклада в теорию вопроса, я все же должен отметить, что Ш и IV части этой работы, которые как будто имеют дело с экономической динамикой, не подпадают под мое определение понятия динамики. Хикс повсюду занимается анализом результатов, вызванных эпизодическим изменением в основных условиях. Там нет признания того, что для анализа результатов длительных изменений требуются иные методы. Путем тонкого анализа механизма эластичности ожиданий и в некоторой мере лагов (о чем подробнее скажем после) он указывает на возможность таких приспособлений, мимо которых проходила традиционная теория статики; он предупреждает нас ,'в то же время о вероятности (при известных условиях) неустойчивости. И все же его конечная цель состоит в том, чтобы показать, каким образом в конце концов восстанавливается устойчивое равновесие старомодного типа. В работе Хикса нет и намека на то, что предметом наших поисков должна быть та устойчивая степень изменений каждой из зависимых переменных, которая, если отвлечься от колебаний вверх и вниз, представляет собой действительный или нормальный эффект длительных изменений.

Вполне возможно, что в действительности в прогрессирующем (ил и регрессирующем) хозяйстве никогда не достигается тот устойчивый рост, которого требуют меняющиеся основные условия; точно так же и в статическом по своему общему характеру хозяйство благодаря постоянному воздействию отдельных изменений или колебаний никогда не достигается то устойчивое равновесие, на которое указывают основные условия. Но всегда важно знать, каково было бы устойчивое равновесие, даже если оно не осуществляется в каждый данный момент; точно так же в условиях динамики необходимо знать, каковы должны быть устойчивые линии поступательного движения хозяйства, чтобы иметь основу для анализа причин, по которым в реальной жизни движение отклоняется от этих линий, обо всем этом в работе Хикса нет ни слова.

Я подчеркиваю, что проведенный Хиксом анализ изменений ожидания, рассматриваемых и в качестве причин, и в качестве следствий, который составляет важную часть во всей его системе рассуждений и имеет серьезное значение для экономической теории, по своему характеру целиком относится к области статики.

Согласно его определению, динамика представляет собой ту отрасль общей теории, в которой каждая величина должна быть датирована, поскольку он справедливо признает, что проведенная таким образом дихотомия в области экономики имеет мало общего с дихотомией, принятой в механике. Это определение представляет интерес, и у меня сложилось впечатление, что оно может служить важным руководством в деле изучения колебаний. Но я думаю, что в динамике датирование величин не более необходимо, чем в статике.

По формулировке предмета и характеру исследования Кейнсова «Общая теория»[9] в сущности своей статична. Вынужденная безработица действительно представляет собой понятие, чуждое всей системе мышления классиков; но это — статическое понятие. такой же характер имеет и положение о предпочтении ликвидности. Предпочтение ликвидности определяется рядом основных условий, которые в полном соответствии с кейнсианской системой идей можно принять за неизменные; вытекающее отсюда воздействие на хозяйственную активность и занятость может принять форму устойчивого равновесия. Кейнс может многое сказать об изменениях в состоянии ожидания, которые ведут к изменениям в предпочтении ликвидности. Однако в целом его постановка вопроса такова, что все эти измерения рассматриваются им как эпизодические, и поэтому его метод трактовки их последствий носит соответственно статический характер.

Однако центральную роль в Кейнсовой "Общей теории" играет понятие, которое не является статическим; именно поэтому "Общая теория" не сможет вполне удовлетворить нас, пока не будет увязана с динамикой. В то время, как многие из тех ограничений, которые экономисты пытались навязывать теории статики, досадно поражают меня своей нелепостью, существует гораздо более радикальное ограничение, которое должно быть ей навязано, но на деле пользуется значительно меньшей распространенностью. Положительное сбережение, играющее такую большую роль в "Общей теории", является по существу динамическим понятием. Это имеет фундаментальное значение. Постоянное, из года и год повторяющееся выделение одной десятой доли дохода на взносы квартирной платы не относится к области динамики. Оно совместимо с неизменным сохранением устойчивого равновесия цен и норм ежегодного выпуска продукции во всем хозяйство. Но постоянное ассигнование одной десятой доли дохода на цели сбережения относится по существу к динамике, поскольку оно означает непрерывное возрастание одного из основных детерминантов системы, именно размеров наличного капитала. Эго обязательно повлечет за собой постоянные изменения значений многих зависимых переменных, даже если ни один из остальных детерминантов не испытывает никаких изменений. <...>

Лекция вторая

РАЗМЕРЫ СБЕРЕЖЕНИЙ

<…> только то, что предпочтение ликвидности было единственным детерминантом, определяющим уровень нормы процента?

Я не собираюсь отвергать теорию Кейнса как несостоятельную, хотя бы даже в том искаженном виде, в каком ее представляют критики. Она, безусловно, гораздо более реалистична, чем остальные две теории, которых я коснулся выше. С другой стороны, я не думаю, что Кейнс заставляет нас предполагать, будто биржа, учитывая будущие курсы и их неопределенность, не принимает во внимание производительность и бережливость, на которые ссылается Робертсон.

Я должен добавить в защиту Кейнса следующее. Некоторые из критиков, а может быть, и сам Кейнс намекают, что его теория должна была заменить собою какую-то хорошо разработанную ортодоксальную теорию, так что, отвергая Кейнса, нам есть к чему вернуться. Я отрицаю существование такой ортодоксальной теории и настаиваю, что теория Кейнса должна рассматриваться нами как попытка заполнить пустое место[10]. Отвергая теорию Кейнса в целом или в какой-либо части, мы должны предложить что-нибудь взамен (как поступает Хикс) или признать, что мы по-прежнему остаемся без всякой теории процента. Нельзя, очевидно, предполагать, что биржевые дельцы, действующие в интересах своей собственной выгоды, в состоянии оценивать долговременные тенденции рынка методом, описанным в последней лекции, а именно, что они будут регистрировать сделки по ценным бумагам так, как если бы предполагалось, что доход на них, получаемый за счет процента, а также за счет повышения (или понижения) курса, будет двигаться в будущие годы вдоль кривой; при определенных сроках погашения эта кривая дохода обнаруживала бы попеременно повышения или понижения. Точно так же маловероятно, чтобы приспособление котировок к временным колебаниям спроса и предложения могло происходить независимо от видов на будущее.

На товарных рынках временные колебания регулируются путем образования товарных запасов или освобождения от них. На первый взгляд может показаться, что спекулянты — биржевики или другие дельцы, задерживая у себя для спекулятивных целей фонды и акции или играя на понижение, выполняют функцию, в точности аналогичную функции торговцев на товарных рынках. Но это иллюзия. Операции дельцов на этих двух видах рынков сходны в том, что и те, и другие стремятся (или должны стремиться) сгладить колебания цен. Но между ними громадная разница: осязаемые предметы можно временно хранить на складе, однако этого нельзя сделать с "ожиданием" и "сбережением"; его нельзя, закупорив в бутылку, перенести из времени А во время В. Реальные активы можно, конечно, перенести во времени, приостанавливая их использование; товарные запасы в действительности представляют собою частный пример подобного рода. Но это перенесение происходит после того, как сбережение имело место и воплотилось в нечто вещественное. Оно не может быть передвинуто вперед без этого перевоплощения. В обоих случаях, когда дело идет о конкретных товарах и о сбережении вообще, колебания цен должны, по-видимому, быть крайне резкими, чтобы изо дня в день уравнивать выпуск с потребностью. В первом случае это колебание ослабляется путем сдачи выпускаемой продукции на склад для будущего использования. В случае сбережений этот способ неприменим, и modus operandi[11] на фондовых биржах бывает иным, Предотвращая чрезмерное повышение процента, которое время от времени может оказаться необходимым для ограничения планов инвестиций в соответствии с образующимися к этому времени сбережениями, биржи тем самым создают возможность осуществления этих планов. Это происходит не путем высвобождения задержанных в местах хранения "сбережений" и не в форме прямого результата спекулятивных закупок, а косвенно, за счет снижения реальных запасов в некоторых других областях экономики. И наоборот, когда требуется, чтобы норма процента упала до нуля или еще ниже для обеспечения повседневного приспособления размера образуемых сбережений к их потреблению, биржевые дельцы допускают дальнейшее образование сбережений вопреки недостатку соответствующих планов инвестирования, и это достигается путем не предполагавшегося накопления капитальных запасов в какой-нибудь другой части народного хозяйства.

Но дело на этом не останавливается. Чтобы проследить его дальнейшие разветвления, Кейнс вводит свою теорию мультипликатора. Какие факторы предупреждают эти большие колебания величины процента, которые требовались бы время от времени для уравновешивания образования и использования сбережений? По Кейнсу — это колебания занятости и дохода. Что говорит ортодоксальная теория по вопросу о границах колебаний нормы процента? Смею утверждать, что не существует никакой установленной традиционной теории, противо-стоящей специфической теории Кейнса.

Существует и несколько иная линия критики в адрес кейнсианской теории процента, основанной на предпочтении ликвидности; я должен признать, что эту линию критики я всегда считал обоснованной. Кейнс утверждает, что процент есть не что иное, как вознаграждение за отказ от ликвидности, и ни в каком смысле не является платой за ожидание. Это утверждение казалось мне однобоким и не вытекающим из существа дела. Я должен признать, как это наверняка должен был бы признать и Кейнс, что, прежде чем может быть получена некоторая сумма капитала, должны иметь Место следующие два действия: 1) ожидание и 2) расставание с ликвидностью. Оба эти проявления активности, смотря по конкретным обстоятельствам, должны быть так или иначе оплачены, если в них ощущается необходимость. Если требуется вознаграждение за ожидание для того, чтобы стимулировать ожидание, то те, кто хочет воспользоваться результатом этого ожидания, должны уплатить за него соответствующее вознаграждение независимо от вопроса о предпочтении ликвидности.

Плодотворная линия анализа, как представляется, может состоять в следующем: если имеются два рода деятельности и оба они необходимы, то лицо, использующее конечный продукт (т.е. капитал), должно уплатить заимодавцу либо ту цену, которая необходима для удовлетворения его в качестве ожидающего, либо ту, которая необходима для удовлетворения его в качестве человека, расстающегося с ликвидностью, в зависимости от того, какая цена выше. Кейнс, по-видимому, исходит из предположения, что вторая цена должна быть выше, и в тех случаях, когда это действительно так, и только в этих случаях, вторая цена будет определять особую норму процента; к подобным случаям, и только к ним, применима вся аргументация Кейнса в том виде, в котором она была сформулирована. Кейнс, по-моему, не принял бы такого ограничения. Он продолжал бы придерживаться того взгляда, что доход как источник сбережения представляет собою зависимую переменную во всей системе и что график предложения сбережений будет так регулироваться, чтобы последние всегда соответствовали норме процента, которая всегда устанавливается на рынке согласно требованию предпочтения ликвидности.

Мы можем взяться за эту задачу другим путем. Если принять теорию, что рыночная процентная ставка базируется на предпочтении ликвидности, то существуют две возможности определения взаимной связи между процентом и размером предлагаемых сбережений, из которых Кейнс, по-видимому, учел только одну. И в этом отношении можно считать, что его "Общей теории" недостает общности. Он рассматривает тот единственный случай, когда норма предпочтения ликвидности устанавливается на более высоком уровне, чем та процентная ставка, при которой капиталовложения уравнялись бы со всей суммой сбережений, производимых при этой норме в условиях полной занятости. Поскольку это так, результатом явится недостаточность капиталовложений и вследствие этого отсутствие полной занятости. Ну, а как же быть в том случае, когда рыночная норма процента, определяемая факторами, на которые указал Кейнс, устанавливается на таком уровне, что капиталовложения превышают объем сбережений, образующихся при полной занятости? Тогда должна сложиться обстановка инфляции — именно та, которую мы теперь имеем! Нынешнее положение как раз и является точно такой ситуацией, при которой усилия министра финансов направлены на удержание нормы процента, соответствующей предпочтению ликвидности, на уровне значительно ниже того, при котором капиталовложения сравнялись бы с суммой сбережений, производимых в условиях полной занятости. Отсюда потребность в контроле. Если Кейнс не занимался этой второй проблемой, то дело, может быть, объясняется тем, что в то время, когда он писал свою книгу, эта сторона дела представлялась настолько далекой от действительности, что не имела никакого: практического значения. Правильно было бы сказать, что Кейнс разобрал данный вопрос только наполовину.

Имеется, однако, фундаментальное различие между положением дел, очерченным в теории Кейнса, которое сложилось, когда норма процента, обусловленная предпочтением ликвидности, была чрезмерно высока, и другим положением, которое в качестве второй стороны проблемы осталось без рассмотрения, хотя бы потому, что Кейнса уже не было[12], и которое, как мы должны полагать, возникнет в обстановке, когда норма процента, обусловленная предпочтением ликвидности, окажется чрезвычайно низкой. В первом случае Кейнс показывает нам то, что следует рассматривать при отсутствии новых нарушающих обстоятельств как стабильное равновесие с вынужденной безработицей. По другую сторону от этой черты, по-видимому, могло бы существовать не какое-либо положение равновесия, а состояние инфляции, неустойчивое состояние экспансии, которое должно было бы в конечном итоге закончиться. При затратах капитала, превышающих сумму сбережений при полной занятости, имело бы место инфляционное напряжение, сопровождающееся ростом цен, экспансия сверх той нормы, которая может быть удержана, и в конечном счете крушение в той или иной форме. Перед нами, таким образом, асимметрия.

В этой связи мне хотелось бы напомнить о главном различии, которое существует между Кейнсовым "Трактатом о деньгах" и его "Общей теорией занятости, процента и денег". Как известно, за время, прошедшее между написанием этих двух трактатов, Кейнс успел переменить свои определения понятий "сбережения" и "инвестиции" — обстоятельство, о котором мы не очень сожалеем! В "Трактате о деньгах" его понятия сбережения и инвестиции представляются родственными, хотя и не тождественными, понятиям сбережений и инвестиций ex-ante. В "Трактате о деньгах" Кейнс противопоставляет два взаимоисключающих положения: одно, где инвестиции превышают сбережения, и другое, противоположное ему. Первое из них в грубых чертах аналогично тому положению, когда норма процента, обусловленная предпочтением ликвидности, ниже того уровня, при котором капиталовложения равнялись бы существующим в тот момент сбережениям: капиталовложения, таким образом, стимулируются, "Общая теория" сосредоточивает внимание на противоположном случае. Но между этими двумя способами рассмотрения вопроса имеется крупное различие. В "Трактате" мы имеем неустойчивое состояние по обеим сторонам от черты, т.е. прогрессирующую экспансию на одной стороне и прогрессирующее сжатие — на другой. В "Общей теории", напротив, Кейнс допускает возможность устойчивого равновесия на одной стороне от черты — на стороне с более низким уровнем, т.е. там, где процентная норма предпочтения ликвидности превышает уровень, требуемый для обеспечения капиталовложений, создающих условия для полной занятости. В этом смысле "Общая теория" прокладывает, конечно, новый путь. Это было тем обстоятельством, которому Кейнс придавал большое значение. Оно в действительности было важным. Кейнс рассчитывал получить таким способом удобный инструмент для доказательства возможности устойчивого равновесия на более низком уровне; именно поэтому он в толковании понятий сбережения и инвестиции оставил концепцию ex-ante и перешел к концепции ex-post.

Я полагаю, что «Трактат» может рассматриваться как Кейнсов диагноз промышленного цикла, а "Общая теория" — как диагноз хронической безработицы или недопроизводства. Трактат" не дает удовлетворительного объяснения хронической безработицы, так как в нем принимается, что те условия, при которых норма предпочтения ликвидности (предвосхищая его дальнейшую терминологию) чрезмерно высока, являются по сути своей условиями неустойчивости, возрастающей депрессии. А противоположные условия являются по существу условиями назревающего толчка. Там нег представления о стабильности, устанавливающейся на определенном уровне, когда норма процента выше требуемой, как бы высока эта требуемая норма процента ни была. Таким образом, анализ, данный в "Трактате", не содержит ничего, что могло бы обосновать утверждение о том, что при определенных условиях норма процента может хронически быть чрезмерно высокой, что мы можем иметь постоянную проблему безработицы, существующей сверх и помимо безработицы, обусловленной промышленным циклом как таковым. Но обстоятельства того времени все же заставляли утверждать, что имеется действительная проблема хронической безработицы, требующая анализа. "Общая теория" и была ответом Кейнса. До него большая часть экономистов успокаивала себя идеей, что безработица, какой бы тяжелой она ни была, является только функцией трений, недостаточной гибкости и промышленного цикла. Этому взгляду был впервые брошен серьезный вызов кейнсовской "Общей теорией", что само по себе имело важное значение. В свете этого факта не столь существенно, быть может, то обстоятельство, что Кейнс не стал заниматься анализом другой возможности, при которой норма процента, определяемая предпочтением ликвидности, имеет хроническую тенденцию чрезмерно стимулировать капитальные вложения.

Имеется, как мне представляется, более важная линия критики, на которой я намерен вкратце остановиться. В "Общей теории" целью наших стремлений является полпая занятость. Регулирование нормы процента должно осуществляться в соответствии с этой целью. Но есть другая идея. совершенно отличная от идеи полной занятости, хотя и не обязательно несовместимая с нею; это идея об устойчивом темпе развития, согласуемом с основными условиями. Разумеется, нам желательно было бы иметь устойчивый темп развития и в то же время полную занятость, употребляя последнее выражение в не слишком преувеличенном смысле. Но что говорит нам анализ? Полная занятость — это одно, а устойчивый темп развития — совершенно другое. Стремление обеспечить полную занятость в пределах короткого периода без всякого учета тех условий, которые необходимы для обеспечения устойчивого темпа развития, говорит о близорукости. Нельзя осуществлять действительно здоровую политику, если мы намерены рассматривать проблему безработицы ad hoc от одного месяца к другому, не обращая внимания на то, какой уровень капиталовложений следует поддерживать, чтобы хозяйство развивалось по линии, допускаемой основными условиями. Я не утверждаю, что средства, предлагаемые Кейнсом, содержат нечто в корне ошибочное. Я считаю лишь, что они в конечном счете должны основываться на несколько ином аналитическом подходе и о них следует судить, исходя из другого критерия.

Мимоходом можно отметить следующий интересный пункт. Если нашей отправной точкой являются условия жестокой безработицы, то для начала может оказаться необходимой некоторая "подкачка насоса" (pump-pi ming). Я не ставлю вопроса о конкретной форме "подкачки", но в данном случае можно вспомнить о таком старомодном средстве, как общественные работы. Если в этом направлении мы добьемся успеха и обстоятельства улучшатся, то с некоторого момента наверняка начнет проявлять свое действие принцип акселерации, хотя я не могу в точности указать силу его действия. Поскольку мы будем двигаться по направлению к полной занятости, капиталовложения вполне могут или почти наверняка должны превысить тот нормальный уровень, который соответствует основным условиям нашего устойчиво прогрессирующего хозяйства, ибо в этой повышательной фазе мы будем продвигаться вперед гораздо быстрее устойчивого нормального темпа. Поэтому при условии, если мы будем последовательно проводить свою политику и приближаться к полной занятости, должно наступить понижение уровня капиталовложений, а вместе с тем и ненормально высоких темпов продвижения; подобные темпы могут иметь место в течение одного-двух лет. Таким образом (пользуясь теми же терминами, связанными со старинным средством — общественными работами), точкой, в которой сильнее всего скажется необходимость использования большого объема общественных работ — вероятно, еще большего объема, чем в фазе первоначальной "подкачки насоса', - будет точка приближения к полной занятости.

В связи с критикой Кейнса за отсутствие в его теории принципа мы должны вернуться к рассмотрению этого принципа.

В предыдущей лекции мы пришли к выводу, что основные условия могут требовать устойчивого понижения процентной ставки. Мы столкнулись с большими трудностями при попытке рассмотреть вопрос, насколько рынок капиталов вообще в состоянии успешно осуществлять такое постоянное снижение.

Статическая теория решает две задачи. Во-первых, она определяет размеры производства и цены, при которых каждый сохраняет желание вести дело. Каждое лицо ведет производство в условиях, выражаемых наиболее благоприятной для него кривой безразличия[13], которой оно в состоянии достигнуть, и никто не может улучшить свое положение при сложившихся обстоятельствах. Во-вторых, эта теория кое-что говорит и о том, как достигнуты эти позиции. В этом ненадежном мире нам приходится продвигаться вперед методом проб и ошибок. Предприниматель пробует выработать столько-то изделий. Опыт и наблюдение убеждают его в том, что он может увеличить свою прибыль, расширяя размеры производства. Если человек сам не поступает наивыгоднейшим для себя образом, то механизм ценообразования служит для него руководством; этот механизм открывает ему дорогу или показывает красный сигнал. Он действует так по крайней мере в тех случаях, когда наиболее предпочтительным положением является устойчивое равновесие. Мы, разумеется, знаем из теории статики, что возможно существование более чем одной позиции устойчивого равновесия. Из этих позиций одна может оказаться лучше другой, но достижение лучшей позиции не является обязательным, если действующее лицо попало по тем или другим причинам в другую позицию: мы знаем, что в известных пределах может иметь место неопределенность. Эти вопросы всегда служат предметом интенсивного изучения. Но в более широком смысле мы считаем, что в условиях, требуемых для статического анализа, все различные агенты хозяйства стремятся достигнуть наиболее выгодных позиций. Если спрос превышает предложение, цена повышается и т.д.

Наиболее трудной проблемой статического анализа является, вероятно, установление общего уровня выпуска продукции — проблема, которой занимался Кейнс. Относительные уровни выпуска по каждому виду продукции в отдельности были представлены раньше как проблемы, связанные с уже упомянутыми второстепенными трудностями. Для определения общего уровня выпуска продукции мы должны были опираться на равенство между предельной полезностью дохода и предельной тягостью труда. Возможность продолжительной "вынужденной" безработицы должна справедливо восприниматься как обстоятельство, которое нарушает стройность этой теории.

Решение предпринимателя увеличить выпуск имеет двоякий эффект: оно меняет его относительное положение и общий уровень производства. Если он представляет собой только одну единицу во всем хозяйственном целом, второй эффект может быть незначительным. Но разве он не может положить начало тенденции кумулятивного процесса расширения? Колебания урожая, будучи широко распространяющимся явлением, должны иметь более важные последствия в этом направлении, чем изменения, вызываемые деятельностью отдельного лица.

Я не стану, однако, задерживаться на рассмотрении возможностей, существующих в условиях статики, а перейду непосредственно к динамическим предположениям. Общий рост есть совокупный результат большого числа индивидуальных решений. В предыдущем изложении я пытался анализировать главные элементы роста и указать характер возможных линий поступательного движения. Это соответствует представлению о том, каковы должны быть положения равновесия в стационарном хозяйстве. О чем говорит анализ устойчивости этого равновесия? Если темп роста, обусловленный совокупными индивидуальными решениями, которые основывались на пробах и ошибках, окажется иным, чем темп роста, требуемый основными условиями, то найдутся ли силы, стремящиеся исправить этот темп и привести его в соответствие с линией роста, определяемой основными условиями?

Нельзя вместе с тем оставлять в стороне проблему промышленного цикла. Я опасаюсь, что подлинное понимание отношения, между требованиями постоянного продвижения вперед и тем, что может дать рынок, очень тесно переплетается с проблемы промышленного цикла. Но эта проблема имеет различные аспекты, которые я предлагаю полностью оставить в стороне, в частности вопросы, связанные с лагами. Я хочу сосредоточить внимание на одном или двух аспектах, которые представляются мне тесно связанными с общей проблемой динамики.

Я попытаюсь продвинуться вперед, обратившись к методу анализа, предложенному мной в статье, которая была опубликована в "Экономик джорнэл" в марте 1939 г,, в частности к предложенному там основному уравнению. В ожидании, пока появится какая-либо серьезная критика этого уравнения, я считаю, что оно является мощным орудием для систематизации участвующих в нем факторов и заслуживает внимания, При этом я слегка, но только слегка, изменяю обозначения.

Это фундаментальное уравнение имеет две формы. В одной оно представляет собой трюизм, в другой оно устанавливает темп роста, который должен удовлетворить различные стороны. Ни одна из форм не находится в прямой связи с тем ростом, который становится возможным в силу постоянных изменений в основных условиях. Сначала рассмотрим вышеуказанный трюизм. Для этой цели я напишу это уравнение следующим образом:

GС =s.

G (grows — рост) означает прирост общего выпуска продукции за какой-либо единичный период, выраженный в виде доли всего выпуска.

Так, если линия устойчивого развития означает увеличение выпуска в размере 2 % в год, С составит 0,02; если избранный за единицу период — один месяц, G составит 1/600. С (capital — капитал) есть увеличение объема остатка всех видов благ к концу периода по сравнению с остатком на начало периода, деленное на прирост продукции за тот же период.

Эго кажется несколько сложным понятием, но, как я надеюсь, из дальнейшего хода рассуждения станет ясно, что в действительности оно чрезвычайно просто.

Значение СС не зависит от периода, выбранного за единицу. | Возьмем один стандартный единичный период и другой единичный период продолжительностью в п раз больше стандартной единицы. Числитель С, измеренный для второго из названных единичных периодов, будет в п² раз больше стандартного единичного периода, тогда как его знаменатель только в п раз больше знаменателя стандартного единичного периода (например, годовой доход в 12 раз больше месячного); поэтому величина С, измеренная для второго из названных периодов, будет в п раз больше его величины для стандартных единичного периода. Числитель С для второго единичного периода в n раз больше его числителя для стандартного единичного периода, тогда как знаменатель первого в n² раз больше знаменателя последнего. Таким образом, величина С для второго из названных периодов составляет ¹/_n этой величины для первого периода. Следовательно, величина GС не зависит от избранного за единицу периода.

Затем, s есть доля дохода, идущая на сбережение. Для дальнейшего рассуждения нет необходимости предполагать, что при изменении Gвеличина s остается постоянной. Подробный анализ, данный в последней лекции, по-моему, убеждает, что нет более удобного способа выразить вероятную величину добровольного сбережения, чем представить ее в виде доли дохода. В целом это кажется наиболее удобным выражением для сбережения, если исходить из того, что должен иметь место непрерывный прогресс при постоянном проценте. Признано, однако, что в критические моменты сбережение как часть дохода может не оставаться постоянным.

Все, что требуется непосредственно для дальнейшей аргументации, сводится к тому, что всякие изменения s, т.е. сбережения, выраженного в доле дохода, должны быть малы в сравнении с изменениями значения G.
И это требование, очевидно, выполняется. Без какой-либо большого переворота в положении дел G может легко измениться с 2 до 6%. Это, безусловно, не может вызвать утроения сбережения. Крайним случаем сбережения является тот, при котором оно составляет не более 2 %дохода, и всякий добавочный доход, возникающий в связи с увеличением G, который превращается в сбережение, может исключаться. Если сбережение больше 2 %, то для того, чтобы оно как доля дохода увеличилось в той же пропорции, что и G, потребление должно было бы сократиться (при всех вероятных случаях в больших размерах) по мере увеличения дохода, а это тоже можно исключить.

В ответ на критику, утверждающую, что наше уравнение находится в слишком большой зависимости от принципа акселерации, мы можем включить величину, которую вам представляется истолковать в сколь угодно широком смысле.

Напишем уравнение

GC = s – k,

где k представляет текущие прибавления к капиталу (величина которых должна быть выражена как доля текущего дохода). Размеры этих прибавлений, как представляется, не имеют какого-либо прямого отношения к текущим потребностям. Фактически k есть капиталовложение долгосрочном характера, относительно которого никто не ожидает, что оно будет оправдано или не оправдано на протяжении достаточно короткого периода. С точки зрения длительной перспективы k должно исчезнуть, так как в конце концов весь вложенный капитал должен окупиться той пользой, для получения которой он вложен. Но в рамках короткого периода может оказаться очень важно его выделить; в этих решениях величину k можно принимать сколь угодно большой. Единицы оборудования и т. д., входящие в состав k, должны быть опущены при вычислении G. Если k очень велико (как это бывает во время войны) и превышает s, то G становится отрицательным и тогда возникает состояние инфляции.

С является добавлением к капиталу, но оно не должно обязательно состоять целиком или хотя бы даже большей частью из капитальных благ. Оно включает прирост всех благ за взятый период (кроме тех благ, которые вошли в состав k). Это уравнение не содержит никаких явных ссылок на блага, находящиеся еще в процессе производства. Меняющийся уровень этого производства имеет, несомненно, важное значение; но я намеренно не выделяю этих благ, так как считаю, что наша задача — установить определенные основные истины, не зависящие от тех усложнений, которые должны быть учтены в анализе, преследующем цель создания более детализированной картины всего процесса. Я подчеркиваю, что верность этого уравнения вытекает с прямой необходимостью из самих определений вошедших в него членов[14]. Это динамическое уравнение, поскольку оно содержит G, которое выражает темп увеличения. Оно отличается исключительной простотой. Я полагал бы, что уравнение могло бы служить мишенью для столь же частых нападений, как и знаменитый трюизм Фишера МV = РТ. Я скажу лишь одно. Не старайтесь критиковать его, ссылаясь на существование альтернативных уравнений или формул, которые не содержат такого динамического члена, как G.

Это не соответствовало бы правилам игры. Я полагаю, что совершил бы нечто действительно значительное, если бы мог в ходе дискуссии и критики этой формулы приучить моих критиков мыслить н терминах динамики. В области современной экономической теории я не знаю какой-либо другой альтернативной формулировки динамического принципа, которая обладала бы такой же степенью общности. Мы должны иметь своей отправной точкой нечто обобщающее, хотя бы и не вполне совершенное. Мы никогда не продвинемся вперед, если будем оставаться в мире тривиальностей и мелочей. Бесполезно заниматься рафинированием понятий, если в их основе не лежат какие бы то ни было идеи.

Мы теперь пришли к той форме уравнения, которая выражает равновесие непрерывного поступательного движения. Я пишу его так:

G_wC_r = s.

Повторяя терминологию моей прежней статьи, я обозначаю через G_w гарантированный темп роста. Это не имеет ничего общего с тем темпом роста, которой определяется основными условиями роста населения и т.д., рассмотренными раньше. Уравнение выражает состояние, при котором производители будут удовлетворены тем, что они делают.

Как следует сравнивать равновесие непрерывного поступательного движения со статическим равновесием? При статическом равновесии производители удовлетворены существующей нормой выпуска продукции. Они созерцают свою работу и видят, что она хороша. Это, однако, не отрицает отклонений от среднего состояния в отношении отдельных товаров. Мы можем представить себе, что некоторые предприниматели сталкиваются с понижением спроса, другие — с его увеличением и что в действительности не все хотят оставаться в своем нынешнем положении, а подчиняют свое поведение силам, которые заставляют их корректировать всю деятельность в сторону повышения или понижения. Но если основные условия в целом остаются неизменными, то сумма сокращения, вызванного условиями рынка для отдельных видов товаров, будет равна сумме прироста, обусловленного положением на рынках других товаров. Вносятся исправления, и уравнения статического равновесия диктуют те новые размеры выпуска, которые в конечном счете должны установиться в разных отраслях производства по истечении некоторого короткого или продолжительного периода.

Те же условия применимы и к случаю устойчивого развития. Это представление не исключает того, что в известных секторах будет осуществляться более быстрое продвижение, а в других более замедленное продвижение или даже сокращение. Однако в этом случае должна существовать всеобщая тенденция к некоторому поступательному движению, а именно: если условия короткого периода отвечают условиям непрерывного развития с темпом Gw. Решимость каждого предпринимателя продолжать производство прежним темпом или производить несколько больше определяется, без сомнения, двумя обстоятельствами: с одной стороны, тем, насколько удовлетворительны или неудовлетворительны результаты его прежних решений, до этого подвергнутых испытанию, — пункт, которому в анализе, основанном на лагах, придается особое значение; с другой стороны, разумным предвидением, основанным на наблюдениях за состоянием отдельных рынков. Я определяю через G_w тот всеобщий темп продвижения вперед, который, будучи осуществлен, оставил бы предпринимателей в настроении готовности продолжать и дальше двигаться таким же образом. Некоторые из них могут остаться недовольными и стремиться вносить поправки в ту или другую сторону, но все эти поправки должны взаимно уравновешиваться и в целом прогресс текущего периода должен равняться прогрессу последнего из предшествующих периодов.

Приведенное нами уравнение определяет тот темп продвижения, который имеет свойство удовлетворять предпринимателей и увековечивать себя.

С_r является членом уравнения, выражающим потребность в капитале. Если трюистическое уравнение содержало член, определяемый в плане ex-post и выражающий количество капитальных благ, фактически производимых за каждый период, то Сr представляет собой категорию равновесия, выражающую потребность в новом капитале. С_r определено по аналогии с С, а именно как потребность в новом капитале, деленная на прирост выпуска продукции, для обеспечения которого требуется этот новый капитал. Следовательно, С_r является требуемым коэффициентом капитала.

Это определение основывается на той идее, что существующий уровень выпуска может поддерживаться при помощи существующего капитала и что добавочный капитал требуется только для обеспечения добавочного выпуска продукции. Это следует из предположения, что отношение капитал - доход есть постоянная величина, т. е., что протяженность процесса производства остается неизменной, а это в свою очередь является следствием двух предположений, на основе которых в настоящее время мы ведем анализ, а именно: 1) что изобретения имеют нейтральный характер, и 2) что норма процента остается постоянной. <…>

[1] Такова рикардианская традиция. В отличие от распределения национального дохода Рикардо сознательно отвергал любые попытки анализа его величины. В этом он правильно усматривал отличительную черту своей теории. Но его менее проницательные последователи использовали классическую теорию в спорах о факторах, определяющих величину производимого богатства. В письме Мальтусу от 9 октября 1820 г. Рикардо отмечал: «Вы полагаете, что политическая экономия является исследованием о природе и причинах богатства; я же думаю, что ее следовало бы назвать исследованием законов, определяющих распределение произведенного продукта между классами, участвующими в его образовании. В отношении общего количества нельзя установить какого-либо закона, но есть возможность установить сравнительно правильный закон в отношении пропорций. С каждым днем я все больше убеждаюсь, что исследование первого вопроса тщетны и обманчивы и что только последний представляет собой истинный предмет науки».

[2] "Теория безработицы" проф. Пигу подробнее рассматривается ниже, в при­ложении к гл. 19.

[3] R.F. Kahn. The Relation of Home Investment to Unemployment. – Economic Journal, June 1931.

[4] Более точно это утверждение можно было сформулировать следующим образом: допустим, что величины е_е и é_е соответственно характеризуют эластичность численности занятых рабочих и служащих во всей экономике и в отраслях, непосредственно связанных с инвестициями, а N и N2 представляют собой численность занятых во всей экономике и в инвестиционных отраслях. В таком случае мы могли бы записать

и так что и, следовательно k′ =

Если, однако нет оснований ожидать, что форма соответствующей функции в отраслях, непосредственно связанных с инвестициями, и можно предположить , тогда и поэтому k = k′.

[5] В тех случаях, когда нет оснований опасаться недоразумений, удобнее писать "предельная эффективность капитала" вместо "график предельной эффективнос­ти капитала".

[6] Мультипликатор занятости Кана (1931 г.), величина которого зависит отутечек в следующих друг за другом расходах, был предшественником Кейнсова мультипликатора инвестиций.

[7] См. статью Афталиона под заглавием "La Réalité des surproductions générales" (1909), а также его книгу "Периодические кризисы перепроизводства", вышедшую в 1913 г. (русский перевод в 1930 г.). В одной статье в "Quarterly Journal of Economics" (май 1903 г.) Т. Н. Карвер рассматривал то обстоятельство, что относительно малые колебания в ценах потребительских товаров воздействуют на прибыль таким образом, что ее колебания (а тем самым и колебания в стоимости капитальных благ) происходят в увеличенных масштабах.

[8] Они были первоначально прочитаны под названием "Новые выводы экономической теории и их применение в экономической политике".

[9] Имеется в виду система взглядов, изложенная Кейнсом в работе «Общая теория занятости, процента и денег» (Кейнс Дж. М. Избранные произведения. М.: Экономика, 1993, С. 224 – 510) – Здесь и далее прим.науч.ред. первого издания (1959 г.) книги д.э.н., проф. Ю. Я. Ольсевича (Ю.О.)

[10] Я не хочу этим сказать, что его попытка была первой.

[11] Образ действий (лат.) – Прим. Ю.О.

[12] Джон Мейнард Кейнс умер в 1946 г. – Прим. Ю. О.

[13] Опираясь на концепцию "предельной полезности", представители "математической субъективной школы" выдвинули положение, согласно которому в основе стоимости товара лежит желание обладать им, а меновые отношения товаров определяются "предпочтением", оказываемым каждому из них. Если по одной оси системы координат откладывать количество одного товара, а по другой — другого, то различные сочетания количеств одного и другого товара, пользующиеся одинаковой степенью "предпочтения", могут быть обозначены нами, совокупность которых именуется «кривой безразличия» (В применении к производству "кривыми безразличия" выражают различные сочетания "факторов производства", дающие один и тот же объем продукции.) — Прим. Ю.О.

[14] Легко заметить, если сократить общие члены, что это уравнение сводится к такому трюизму: "инвестиции" ех-роst равны сбережениям ех-аnte.

Пусть Y представляет доход, I - инвестиции и S - сбережения. Тогда GC = ΔY/Y · I/ΔY и s = S/Y