СОВРЕМЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ ТРАНСНАЦИОНАЛЬНЫХ УЧАСТНИКОВ МИРОВОЙ ПОЛИТИКИ 1 страница

Современные проблемы, стоящие перед человечеством, требуют координации усилий как государств и межправительственных организаций, так и негосударственных транснациональных акторов (ТНА) — бизнеса, НПО и т.п. Примерами здесь могут служить саммиты по экологическим вопросам и изменению климата, регулированию Ин­тернета. Так, во втором этапе Всемирного саммита по вопросам ин­формационного общества, созванного в соответствии с резолюциями Генеральной Ассамблеи ООН в Тунисе в 2005 г., приняли участие более 19 тыс. человек — представителей государственных структур, межпра­вительственных организаций, деловых кругов и гражданского обще­ства из 175 стран мира.

Вместе с тем в отличие от государств негосударственные участники оказываются почти не изученными в раках дисциплин по мировой поли­тике и международным отношениям. Основные усилия исследователей этих научных направлений сосредоточены либо на рассмотрении государств и межгосударственного взаимодействия (например, внешняя политика России, взаимоотношения США и ЕС и т.п.), либо на мирополитических процессах (например, глобализация, интеграция и т.п.). Хотя в рамках других научных дисциплин (например, мировой экономики, международного частного права и др.) они активно изучаются.

Сотрудничество государств с негосударственными акторами становится очевидным трендом развития современного мира. Россия не может быть вне данного вектора политического развития. Это означает, что России необходимо активно включаться во взаимодействие' с негосударственными акторами на международной арене для отстаивания и реализации собственных интересов. Именно это и заставляет обратиться к анализу того, что собой представляют негосударственные- транснациональные акторы и каковы тенденции их развития.

Сразу после публикации работы Р. Кохэн и Дж. Най¹ об активности негосударственных акторов на мировой арене внимание исследователей было скорее сконцентрировано на обсуждении самого тезиса о значимости их деятельности. Одним из возражений было то, что и раньше в истории за пределами национальных границ действовал, например, бизнес, а роль городов известна еще с древнейших времен, достаточ­но вспомнить Ганзейский союз или средневековые города Венецию и Геную. Однако важнейшим в конце XX — начале XXI в. стали масштабы деятельности негосударственных акторов, а главное — происходит качественное усиление политической составляющей их деятельности. Кроме этого, как замечает Т. Риссе, «сама концепция транснациональ­ных отношений предполагает, что мировая система состоит из нацио­нальных государств (nation-state) и социетальных акторов внутри этих государств. Это делает практически бессмысленными рассуждения о транснациональных акторах в исторические периоды, связанные с расцветом империй, или в период Средневековья»².

Это важно ------------------------------------------------------

Негосударственные акторы всегда в той или иной форме действовали на мировой арене. Вестфальская система с ее ключевым актором — государством наложила на их международную активность серьезные ограничения. Начиная со второй половины XX в. негосударственные акторы «прорывают» эти ограничения и в принципиально иных масштабах, чем было раньше, и выходят на мировую политическую арену.

При определении актора мировой политики как участника, активно и существенно влияющего на мировые политические процессы и тренды мирополитического развития, а также рефлексирующего свою политическую роль, всегда имеется в виду некий собирательный образ. (Невидно, что даже далеко не все государства выполняют эту функцию, несмотря на то, что государство, без всякого сомнения, является ведущим актором в политической системе мира. Кроме того, мирополитическая активность того или иного государства не является раз и навсегда заданной, а может меняться на протяжении истории. Этот факт хорошо показан в ряде исторических исследований¹. В отноше­нии других транснациональных акторов можно констатировать те же самые процессы: во-первых, далеко не все участники, например меж­дународные НПО или ТНК, являются влиятельными (т.е. акторами), во-вторых, степень влиятельности, используемый ресурс и т.д. конкретного актора может меняться по мере его эволюции.

Проблема, которая сразу возникает при рассмотрении акторов, на- Нимшых Р. Кохэном и Дж. Наем в качестве негосударственных, — их Определение. Во-первых, неочевиден вопрос о государственной или негосударственной принадлежности того или иного актора. Различные ТНА могут иметь тесную связь с государством: финансовую поддержку через фонды, представителей государства в своих структурах и т.п. Нередко формируются так называемые гибридные образования, яв­ляющиеся государственными и негосударственными структурами од­новременно⁴. И эта тенденция усиления государственной «подпитки» различных негосударственных акторов, похоже, возрастает.

Вопрос о принадлежности к государственным образованиям межправительственных организаций также вызывает множество дискуссий. Так, Ч. Кегли и Ю. Уиггкопф без каких-либо оговорок рассматри­вают их в качестве государственных акторов⁵. Другие авторы считают, что их следует отнести к негосударственным структурам. Аргументы последних, согласно К. Арчеру, сводятся к следующему:

■ ряд МПО допускает участие в качестве членов территории, которые не являются суверенными государствами. К таким ор­ганизациям относятся, например, Международный телеком­муникационный союз (ITU), Всемирная метеорологическая организация;

■ некоторые МПО имеют структуры, совместные с неправительс­твенными организациями;

■ МПО образуются на основе решений исполнительной власти государства. Другие же ветви власти государства в этом процессе не участвуют⁶.

Являются ли глобальные города и внутригосударственные регионы государственными структурами, практически не обсуждается. Вместе с тем ответ на этот вопрос вовсе не очевиден. По мнению, например, ведущего исследователя глобальных городов С. Сассен, города выступают своего рода посредниками между бизнесом и национальным государством⁷. Но в то же время глобальные города составляют часть национального государства, сколь бы «космополитичными» они ни были.

В любом случае общим для межправительственных организаций, «клубных» форматов государств («Группа восьми», «Группа двадцати»), внутригосударственных регионов, глобальных городов является то, что все они либо являются частью государства (внутригосударственные регионы, глобальные города), либо создаются государством (межпра­вительственные организации, «клубные форматы»). Государственный срез или аспект здесь явно просматривается.

Вопрос встает также относительно того, кого вообще можно отнести к категории акторов. Если принять тезис о том, что акторы — это те структуры, которые активно влияют на мировые политические процессы, то их спектр оказывается очень широким. К тому же далеко не всегда очевидна степень влияния. Поэтому одни авторы стремятся ограничить негосударственных акторов традиционным списком (НПО, ТНК)⁸, другие — предлагают более широкий перечень. И все же представляется, что второй подход более целесообразен, поскольку позволяет гибко подходить к изменяющейся реальности и включать в рассмотрение тех участников, действующих на мировой арене, кото­рые только выходят на позиции оказания существенного влияния на мировую политику, т.е. стремятся быть акторами.

Очевидно, что негосударственные акторы крайне разнообразны. И если государства при их различии все же имеют «общий знаменатель» в виде суверенитета, то этого нет в случае негосударственных акторов.

Отсутствие «общего знаменателя» у современных транснациональных акторов не означает, что невозможно их сравнение друг с другом в качестве акторов мировой политики. Правда, параметров такой оцен­ки может быть несколько. Попытку сравнения негосударственных ак­торов по различным параметрам предпринял Т. Риссе⁹. Среди них он прежде всего выделил ресурсы влияния на мировую политику, указав, что государства обладают в первую очередь политическим ресурсом, в то время как ТНК — экономическим, финансовым.

Если говорить о государстве, то в современном мире ресурс госу­дарств расслаивается. Значимым оказывается не только военная мощь, но и экономическая, а также социально-гуманитарная, связанная с «мягкой силой». В XXI в. то же стало происходить с ресурсами других акторов. При этом можно выделить две противоположные тенденции. Расслоение ресурса ведет к специализации негосударственных акторов, но одновременно ТНА, пытаясь снизить риски от возможной потери своего ресурса-специализации, стремятся к диверсификации ресурсного потенциала, а также стараются оказывать влияние через множес­тво разнообразных форм, механизмов и т.п. Именно по этой причине ТНК, например, внимательно относятся к имиджевой стороне своей деятельности, занимаются финансовой поддержкой НПО, выстраивают связи с государственными структурами и т.д.

В целом экономические и финансовые показатели остаются главным ресурсом для бизнес-структур. В то же время для многих международных неправительственных организаций ресурсами выступают обладание ин­формацией «с мест», наличие определенных знаний и умений (в част­ности, представители Красного Креста, организации «Врачи без границ» имеют соответствующие знания и умения в медицинской сфере, кото­рые крайне важны в условиях конфликта), а также доверие населения.

Интересно, что информационный ресурс «от непрофессионалов» в последние годы становится значимым и для СМИ. Если раньше они шли по одному пути — расширению корреспондентской сети, то сегодня активно используются репортажи не только профессиональных журналистов, но и свидетелей, записавших событие на мобильный те­лефон, оценки блогеров, комментарии на сайте зарегистрированных пользователей и т.п.

Можно привести другой пример использования информационно-аналитического ресурса негосударственным актором. В 2001 г. аналитиком Goldman Sachs Дж. О'Нейлом была выделена группа стран с быстро развивающимися экономиками — Бразилия, Россия, Китай и Индия (БРИК). Сами эти страны тогда не видели себя как группу и только потом занялись координацией своей деятельности. Группа стала обретать организационно-политические очертания: проводить встречи — и пригласила в свои ряды Южную Африку. Трудно сказать, как дальше будет функционировать БРИК и вообще каково ее будущее, но важен сам факт воздействия негосударственного актора на фор­мирование политических процессов. Во-первых, негосударственная коммерческая структура Goldman Sachs выступила фактически как политический актор, «создав» межгосударственное объединение. В этом смысле рейтинговые агентства можно назвать новым, зарождающимся актором мировой политики. Во-вторых, интересно, что в данном случае бизнес-структурой использовался не экономический или финансовый ресурс, а именно информационно-аналитический.

Ресурс внутригосударственных регионов и глобальных городов во многом образуется за счет того, что производственные, образователь­ные, научные, финансовые и другие структуры и ресурсы рассредото­чены по земному шару и одновременно пересекаются на небольших территориях. В связи с этим С. Сассен подчеркивает факт того, что глобальные города продемонстрировали значение именно организаци­онного, управленческого ресурса в современном мире¹⁰.

В свою очередь О. Е. Андерссон и его коллеги показали, что эконо­мическая специализация, а также межсетевые экономические узлы от­крывают для небольших внутригосударственных территорий (к ним от­носятся города и внутригосударственные регионы) новые возможности и являются своеобразными «воротами» в глобальный мир. Именно эти территории начинают развиваться крайне динамично". Вступая в гло­бальный мир, города и внутригосударственные регионы нередко пыта­ются «обособить» свою территорию, сделать ее более привлекательной.

Наконец, говоря о ресурсе, следует отметить, что в последнее время ряд негосударственных акторов интенсивно осваивает мобилизационный ресурс. Примером здесь может служить движение антиглобалистов и альтерглобалистов. Но особенно ярко мобилизационный ресурс в деятельности негосударственных акторов проявился во время арабских революций 2011-2012 гг. через социальные сети. Правда, мобилизация шла все же не на глобальном, а на национальном и региональном уров­нях. Тем не менее очевидно, что негосударственные ТНА обладают мо­билизационным ресурсом.

Значительно различаются и цели негосударственных акторов. В качестве приоритетных целей могут выступать экономические и фи­нансовые (бизнес-структуры), гуманитарные (ряд НПО), комплексные (например, внутригосударственные регионы) и т.п.

Если государства обычно действуют исходя из того, что они «су­ществуют вечно» (т.е. для них нет ограничения по времени), то другие акторы могут изначально ставить себе «пределы существования». На­пример, так себя может вести в ряде случаев бизнес или НПО, работа­ющие «по проекту».

Внутренняя структурная организация негосударственных акторов — еще один параметр их сравнения. Она важна для понимания того, как принимается решение, а значит, и как ведет себя тот или иной актор на мировой арене. Для государств всегда в той или иной мере ха­рактерны так называемая вертикаль власти, а также горизонтальные связи. Для негосударственных акторов, как отмечает Т. Риссе, также характеры оба типа связей: вертикальные и горизонтальные¹². Причем одни бизнес-структуры могут иметь преимущественно вертикальную организацию, а другие — преимущественно горизонтальные. То же можно сказать и об НПО. Доминирование вертикальных связей позво­ляет быстрее принимать и реализовывать решения, но такие решения подвержены значительной доли субъективности. Горизонтальные связи требуют долгих согласований, но позволяют учитывать различные интересы. Это означает, что найденные решения будут лучше пониматься и исполняться участниками.

В XXI в. резко возрос интерес к сетевым структурам, в которых вертикальные связи минимизированы. Интерес был обусловлен прежде всего террористическими атаками «Аль-Каиды». Сначала в американ­ской, а потом и в российской научной литературе появились работы, описывающие варианты сетевых организаций¹³. Сами по себе сете­вые организации не являются новым или более «прогрессивным», как иногда указывается, феноменом в развитии мира. По сетевому при­нципу часто строились, например, повстанческие движения. Развитие коммуникативных и информационных технологий привело к тому, что сетевые организации получили новый импульс и принципиально но­вые возможности для своего развития, причем особое значение и влия­ние приобретают так называемые Б! ^Р/УУ-структуры (сегментированные, полицентричные, идеологически интегрированные сети — segmented, polycentric, ideologically integrated network). Это своего рода ячеечная структура во главе с множеством различных лидеров. Для выполнения конкретных задач отдельные (далеко не все) группы могут объединять­ся, потом вновь распадаться. В следующий раз объединяются иные группы и т.д.¹⁴ В результате сама организация становится ресурсом для акторов, которые ее используют.

В целом в развитии транснациональных акторов в XXI столетии прослеживается целый ряд новых важных моментов. Так, произошел не только масштабный выход на мировую арену различных негосу­дарственных акторов, о котором писали Дж. Най и Р. Кохэн в начале 70-х годов прошлого столетия, но, как уже отмечалось, расширился круг этих акторов, т.е. тех, кто значимо влияет на мировую политику, определяя тенденции ее развития. В него наряду с транснациональным бизнесом, неправительственными организациями стали входить СМИ, религиозные организации, а также террористические образования, прежде всего такие, как «Аль-Каида».

Это интересно -------------------------------------------------

Современные количественные показатели транснационализации акторов огромны. Так, лишь транснациональных корпораций в мире в середине 2000-х годов насчитывалось 77 ООО¹⁵.

Транснационализация охватывает не только крупных и сильных участников. Так, в качестве акторов на мировой арене сегодня выступает как крупный бизнес, так и во все большей мере — средний и малый. В настоящее время примерно каждое третье предприятие среднего и малого бизнеса США и каждое седьмое Японии работает на транс­национальном уровне¹⁶. Они имеют достаточно гибкие, в значитель­ной степени сетевые структуры, которые хорошо приспосабливаются к местным условиям.

Говоря об усиливающейся транснационализации бизнеса, необ­ходимо иметь в виду и то обстоятельство, что многое здесь зависит от региона. В целом ряде африканских стран, где ВПП надушу населения составлял менее 100 долл., выходить не только за рамки национальных границ, но и за пределы отдельных населенных пунктов просто не с чем. Но эта сторона вопроса как раз свидетельствует о другой тенденции, а именно о расслоении государств, а вместе с ними часто и регионов.

Сами же транснациональные акторы, во-первых, продолжают все более активно действовать на глобальном уровне, охватывая все регионы мира и все сферы мировой политики — безопасность, экономику, соци­ально-гуманитарную сферу. Во-вторых, если ранее те или иные акторы действовали, как правило, из регионов «глобального Севера» в отношении регионов «глобального Юга», то теперь наблюдается и обратный процесс. Одним из примеров может служить телеканал «Аль-Джазира», который с 2003 г. вещает кроме арабского и на английском языке.

Наблюдается и развитие международных неправительственных организаций, которых в современном мире, по разным оценкам, от 6 тыс. до 30 тыс.¹⁷. Эти различия в количественных показателях связаны со сложностью оценки международной активности НПО, а также с ис­пользованием различных критериев подсчета.

Как бизнес, так и НПО вовлекают в международную деятельность огромные людские потоки. В результате транснационализация вы­ражается и во многих других параметрах, в частности в мобильности населения, свободе перемещения через национальные границы, вклю­чении почти всех стран и регионов в транснациональные отношения и т.д. Следствием транснационализации становится развитие взаимо­зависимости за счет «увязки» различных центров, создания сложных сетевых структур взаимодействия.

Наряду с процессом транснационализации наблюдается дальнейшая гибридизация акторов. Создаются различного типа партнерства, а именно государства и бизнеса, НПО и государства, бизнеса и НПО и т.п. Одновременно происходит и размывание специфики функций акторов. Так, сегодня наблюдается масштабное вовлечение в сферу безопасности частных военных компаний. Например, во время военной операции США в Ираке в 2003 г. каждый десятый человек, вовлечен­ный в нее с американской стороны, был из так называемых частных компаний по обеспечению безопасности. Они решали вопросы логис­тики, обучения персонала и т.п.¹⁸

В то же время государство порой не только выполняет регулятивные функции в сфере экономики, но и само становится игроком в этой сфере. В частности, по этому пути пошла Исландия, которая в большом количестве до кризиса 2008 г. скупала европейские компании, набирая при этом долги. В результате она оказалась на грани дефолта. В отношении частных структур существуют механизмы, препятствующие подобному рискованному поведению, но применить данные механизмы автоматически в отношении национальных государств сложно.

Наконец, еще один пример. Сегодня бизнес все больше вовлекается в социальную сферу, причем не только в отношении работников своей компании (история такой практики прослеживается давно), но и во всемирном масштабе. Свидетельством тому является появление под эгидой ООН Глобального договора, согласно которому бизнес берет на себя целый ряд социальных обязательств в сфере противодействия коррупции, сохранения окружающей среды и т.п.

В целом процессы транснационализации, связанные с расшире­нием и интенсификацией сфер активности ТНА, резко возросли за последнее время. Во многом это произошло за счет появления новых информационных и коммуникационных технологий, значительно уп­рощающих и убыстряющих процесс взаимодействия. Принципиально иной этап научно-технической революции оказал сильнейшее воз­действие на политическое развитие мира, подобное тому, как это было в результате промышленной революции в Европе, обеспечившей пере­ход от преимущественно аграрной экономики к индустриальному типу развития, что в итоге привело к упрочению капитализма¹⁹.

Современный научно-технический скачок, кроме того что принципиальным образом расширил взаимодействие транснациональных акторов, выведя их на глобальный уровень в совершенно иных масш­табах, сделал слабого сильным в смысле возможного нанесения значимого ущерба другим. В результате мир столкнулся с тем, что негосударственный актор способен бросить существенный вызов государству и политической системе мира как таковой.

Таким образом, в начале XXI в. транснациональные акторы не только усилили свою политическую активность на мировой арене, но и значительно усложнили механизмы и формы деятельности, расши­рили сферу своей вовлеченности. Анализ и учет деятельности конкрет­ных негосударственных акторов, а также общие тенденции их разви­тия становятся обязательными для понимания мировых политических процессов, внешнеполитического прогнозирования и планирования, а также разработки вопросов глобального управления.

Вопросы

1. Каковы критерии, по которым можно определить того или иного участ­ника, действующего на мировой арене, в качестве актора? Какие проб­лемы здесь возникают?

2. Каковы новые тенденции в деятельности негосударственных акторов на мировой арене в XXI в.?

3. Какие участники мировых политических процессов (кроме приведенных в данном учебном пособии) могли бы претендовать на роль акторов?

4. Каковы причины современной транснационализации акторов? Почему они выходят за пределы национальных государств?

5. Что означает активизация негосударственных акторов для политической системы мира в целом и глобального управления?

Литература

Основная

Лебедева М. М. Мировая политика в XXI в.: акторы, процессы, проблемы. М.: МГИМО(У), 2009.

Метаморфозы мировой политики / М. М. Лебедева (ред.). М.: МГИМО (У), 2012.

Keohane R. О., Nye J. S. Transnational Relations and World Politics / An Intro­duction (International Organization). 1971. Vol. 25. No 3. P. 329-349. URL: http:// www.ucm.es/info/sdrelint/ficheros_materiales/materiales016.pdf.

Дополнительная

Risse Th. Transnational Actors and World Politics // Handbook of Interna­tional Relations / Ed. by W. Carsnaes, Th. Risse, B. A. Simmons. L., a.o.: Sage, 2002. P. 255-274.

Sassen S. The State and the Global City / S. Khagram, P. Levitt (eds) The Trans­national Studies. N.Y. Routledge, 2008.

Renalda В. None-state Actors in International System of State // The Ashgate Research Companion to Non-State Actors / Ed. by B. Renalda. Burlington: Ashgate, 2011.

Примечания

¹ Keohane R. O., Nye J. S. Transnational Relations and World Politics // An In­troduction (International Organization). 1971. Vol. 25. № 3. P. 329-349.URL: http:// www.ucm.es/info/sdrelint/ficheros_materiales/materiales016.pdf.

² Risse Th. Transnational Actors and World Politics / Handbook of Internation­al Relations 11 Ed. by W. Carsnaes, Th. Risse, B. A. Simmons. L., a.o.: Sage, 2002. P. 259.

³ См., напр., Kennedy P. Rise and Fall of the Great Powers. L., Unwin Hyman Limited, 1987.

⁴ Зегберс К. Сшивая лоскутное одеяло... (Шансы и риск глобализации в России) // ProetContro. 1999. Т. 4. С. 65-83.

⁵ Kegley Ch. W., Wittkopf E. R. World Politics: Trend and Transformation. Ninth Edition. Belmont: Thomson/Wadworth, 2004.

⁶ Archer C. International Organisations. 2nded. L.-N.Y.: Boulder, 1992.

⁷ Sassen S. The State and the Global City / Khagram S„ Levitt P. (eds) // The Transnational Studies. N.Y. Routledge, 2008. P. 78.

"См., напр., Renalda В. None-state Actors in International System of State/The Ashgate Research Companion to Non-State Actors / Ed. by B. Renalda. Burlington: Ashgate, 2011. P. 3-18.

⁹ Risse Th. Transnational Actors and World Politics // Handbook of Internation­al Relations / Ed. by W. Carsnaes, Th. Risse, B. A. Simmons. L., a.o.: Sage, 2002. P. 255-274.

¹⁰ Sassen S. The State and the Global City / Khagram S., Levitt P. (eds) // The Transnational Studies. N.Y. Routledge, 2008. P. 77-81.

¹¹ Ворота в глобальную экономику / Под ред. О. Е. Андерссона и Д. Е. Андерс- сона// Пер. с англ.; под ред. В. М. Сергеева. М.: Фазис, 2001.

¹² Risse Th. Transnational Actors and World Politics I I Handbook of Internation­al Relations / Ed. by W. Carlsnaes, Th. Risse, B.A. Simmons. L., a.o.: Sage, 2002. P. 255-274.

¹³ См. напр., Abuza Z. Tentacles of Terror: A1 Qaeda's Southeast Asian Net­works// Comparative Southeast Asia. 2002. Vol. 54 (3). P. 421—456; Megaterrorism: A New Challenges for a New Century / Ed. by A. Fedorov. M.: Human Rights Pub­lishers, 2003.

¹⁴ Megaterrorism: A New Challenges for a New Century / Ed. by A.Fedorov. M.: Human Rights Publishers, 2003.

¹⁵ United Nations Conference on Trade and Development (UNCTAD).World In­vestment.Report 2006. URL: http://www.unctad.org/en/docs/wir2006_en.pdf.

¹⁶ Fujita M. The Transnational Activities of Small and Medium-Sized Enterprises. Dordrecht a.o.: Kluver, 1998.

¹⁷ Кегли и Уикопф указывают цифру в 30 тыс. НПО (Kegley Ch. W., Witt­kopf Е. R. World Politics: Trend and Transformation. 9th ed. Belmont: Thomson/ Wadworth, 2004), в то время как Е. Блатгут (Bloodgood Е. The Yearbook of In­ternational Organizations and Quantitative Non-State Actor Research // The Ash- gate Research Companion to Non-State Actors. Aldershot: Ashgate, 2011. P. 19-33) называет цифру немногим более 7 тыс.

¹⁸ Avant D. The Market for Force: The Consequences of Privatizing Security. Cambridge University Press, 2005.

¹⁹ Кастельс M. Информационная эпоха. Экономика, общество и культура. М.: ГУ-DIP, 2000; Fukuyama F. Second Thoughts. The Last Man in a Bottle //The National Interest. 1999. Summer. P. 16-33.

Часть I

НЕГОСУДАРСТВЕННЫЕ УЧАСТНИКИ В ПОЛИТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СФЕРЕ

Глава 2

ГЛОБАЛЬНАЯ ФИНАНСОВАЯ СИСТЕМА В МИРОВОЙ ПОЛИТИКЕ: БАНКИ И ОФШОРЫ

Современная международная система характеризуется повышен­ным влиянием финансовых организаций на институциональное уп­равление политикой и экономикой на глобальном и национальном уровнях. Характерной чертой отношений финансовой системы с ос­тальными международными акторами является ее негосударственный, частный или корпоративный характер. В отношениях с финансовыми организациями национальные государства не являются привилегиро­ванными и конкурируют за капитал так же, как и прочие деловые и бю­рократические организации. Такая система отличается от предыдущей, Бреттон-Вудской, в которой международные финансы располагались в сфере межгосударственных отношений.

Внутри национальных государств были созданы офшорные юрисдикции, с помощью которых мировая финансовая система приобрела фактически экстерриториальный статус. Присутствие офшоров позволило финансовым организациям осуществлять операции с ликвидностью, обходя государственный контроль. Роль банков возросла с расширением мирового финансового рынка, в несколько раз превзошедшего объем мировой торговли и производства. В то же время национальные государства оказываются в зависимости от международных финансовых организаций, с чьей помощью они привлекают аккумулируемый банками частный капитал.

Прекращение действия золотовалютной Бреттон-Вудской финансовой системы было вызвано перенакоплением капитала и снижением прибылей американских корпораций при одновременном росте мирового рынка, который предъявлял спрос на доллары в гораздо большем объеме, нежели США могли накопить золотых резервов. Целью изменений был контроль вырабатываемой мировой ликвидности и управление с его помощью мировой политикой¹. В 1950-1960-е годы международная финансовая система была межгосударственной; в 1970— 1980-е годы международные финансы посредством вненациональных офшорных юрисдикции были переданы из государственных тенет в частное управление. Одновременная либерализация международных финансов и денежное стимулирование экономики в 1970-х годах имели своим следствием создание евродолларового рынка заимствований, находившегося практически вне какой-либо национальной юрисдикции. Офшоры позволили деловым организациям и частным лицам уходить от регулирования, налогов и надзора, не нарушая буквы закона. Эти действия наложили ограничения на все сообщества и национальные государства, вначале повысив цену функционирования экономики сообществ², а затем под угрозой банкротства поставив исполнение все большей части социально-экономических функций государства в зависимость от их финансовой прибыльности в пользу частных инвесторов.

С этой зависимостью связана прогрессирующая «финансиализация» национальных экономик, начало которой было положено реформами Р. Рейгана и М. Тэтчер в США и Великобритании в 1980-х годах и продолжено в ходе глобализации 1990-х годов. Суть неолиберальной реформы заключалась в том, чтобы расширить пространство вложения инвестиций и извлечения прибылей. Эффективное манипулирование ФРС своей учетной ставкой — в 1981-1982 гг. она дошла до 20% — схлопнуло пузырь евродолларовой ликвидности и позволило управлять ею в глобальном масштабе. Государство в свою очередь отказывалось от содержания и оплаты инфраструктуры, предприятий, социальной сферы, выставляя их на продажу. После приватизации работа этих сфер была дифференцирована в зависимости от платежеспособности клиентов. В 1990-е годы схожий набор мер в отношении бедных и развивающихся стран был сформулирован в виде «Вашингтонского консенсуса»³. Политика «консенсуса» состояла в том, чтобы при посредничестве международных организаций — Всемирного банка и Международного валютного фонда — либерализовать и приватизировать национальные экономики бедных и развивающихся стран. Политическая функция переговоров и лоббирования здесь осуществлялась государствами, тогда как экономическая функция — крупными американскими и европейскими банками.