Понятие о ландшафте

Понятие «ландшафт» в отечественной физической геогра­фии имеет множество трактовок, от классических определений (Л.C. Берг, Н.А. Солнцев) до современных (Е.Ю. Колбовский, В.Н. Калуцков, Э.П. Романова и др.), что осложняет понимание его сущности.

Знакомство с ландшафтом необходимо начать, представив себе его некую вербальную модель, что успешно осуществил Е.Ю. Колбовский (2006). Проанализировав все то, что говорилось о ландшафте последние 150 лет, он вывел некоторые общие положения:

1. Ландшафт – это сравнительно небольшой участок зем­ной поверхности, которому свойственно однообразие.

2. В этом качестве один ландшафт отличим от других ландшафтов и отделен от них естественными рубежами, т.е. он не беспределен и имеет границы, в роли которых могут высту­пать характерные линии рельефа, линии гидрографической сети, а также другие линейные природные рубежи.

3. Ландшафт – это местность, которой свойственно единое происхождение, однородность.

4. Ландшафту присуще определенное строение по вертикали, он многослоен и вмещает в себя некую поверхность – форму рельефа, сложенную теми или иными горными породами, перекрытую почвенным покровом, образовавшимся за многие столетия под определенным видом растительности.

5. Набор слагающих ландшафт слоев-компонентов и их взаимное сочетание скорее закономерны, чем случайны. Ландшафту присуще свойство эмерджентности, он явля­ется геосистемой.

6. В пределах ландшафта можно вычленить более или ме­нее отличающиеся друг от друга части – элементы: урочища и фации.

7. Человек, живя в ландшафте, сильно изменил облик со­ставляющих его частей-урочищ и даже повлиял на характер взаимосвязей между слоями-компонентами. Различают природ­ные и антропогенные ландшафты. В свою очередь, последние можно подразделить на те, которые оформились постепенно в результате осознанной деятельности человека – культурные ландшафты, и те, которые возникли как побочный результат масштабных актов природопользования – техногенные ланд­шафты. Провести грань между первыми и вторыми не всегда представляется возможным, целинные поля и пастбища в полу­пустынях, безусловно, создавались осознанно, но после засоле­ния были «списаны» и сегодня смахивают на бедленды, которые трудно отнести к культурным ландшафтам.

8. Каждый ландшафт индивидуален, но в то же время ландшафты можно типизировать, причем эта операция насущно необходима, если мы хотим научиться обустраивать ландшафт и выработать определенные правила существования в его про­странстве.

На основе данных выводов Е.Ю. Колбовский (2006, 10) дает свое определение ландшафта: «Ландшафт – природный территориальный комплекс многоступенчатого морфологиче­ского строения, состоящий из урочищ, образующих характерное пространственное сочетание (иногда с дополнительными мест­ными вариантами), обладающий генетическим и динамическим единством в той степени, которая может быть обусловлена од­нородным и одновозрастным геологическим фундаментом, од­ним типом рельефа, одинаковым климатом».

Напомним, что еще в 30-е гг. прошлого столетия сформи­ровалось двойственное отношение к понятию «ландшафт». С одной стороны, согласно типологическому представлению ландшафт – это тип или совокупность некоторых общих типи­ческих свойств, присущих различным территориям. В данном случае не учитывается иерархия геосистем (территориальная организация комплексов). С другой стороны, региональная трактовка, согласно которой ландшафт – это 1) конкретная тер­риториальная единица, 2) сложная геосистема, состоящая из многих элементарных географических единиц, 3) основная сту­пень в иерархии геосистем.

А.Г. Исаченко (1991) предлагает конкретные территори­альные выделы называть ландшафтами, а их типологические (классификационные) объединения – типами ландшафтов. По А.Г. Исаченко, ландшафт — это генетически единая геосистема, однородная по зональным и азональным признакам и заключаю­щая в себе специфический набор сопряженных локальных геосистем.

Так, согласно Н.А. Солнцеву, для обособления самостоятельного ландшафта необходимы следующие основные условия: 1) территория, на которой формируется ландшафт, должна иметь однородный геологический фундамент; 2) после образования фундамента последующая история развития ландшафта на тем его пространстве должна была протекать одинаково (в единый ландшафт, например, нельзя объединять два участка, из которых один покрывался ледником, а другой нет, или один подвергался морской трансгрессии, а другой оставался вне ее); 3) климат одинаков на всем пространстве ландшафта и при любых сменах климатических условий он остается однообразным (внутри ландшафта наблюдается лишь изменение местных кли­матов – по урочищам и микроклиматов – по фациям). При таких условиях на территории каждого ландшафта создается строго ограниченный набор скульптурных форм рельефа, водоемов, почв, биоценозов и простых природных территориальных ком­плексов – урочищ и фаций, рассматриваемых как морфологические части ландшафта.

Внимание ландшафтоведов давно привлекает вопрос об основной ступени, или единице, в иерархии природных террито­риальных комплексов (геосистем). Хотя отдельные специалисты отрицали необходимость подобной «узловой» категории, опыт исследовательской работы и практической деятельности ландшафтоведов свидетельствует о реальности основной единицы и об ее важном значении для упорядочения как разнообразных фактов, относящихся к ландшафтоведению, так и его теоретиче­ских основ. Такой единицей и служит ландшафт, занимающий узловое положение на стыке геосистем региональной и локаль­ной размерностей.

А.Григорьеву принадлежит мысль о том, что ландшафт – это наименьшая территориальная единица, сохраняющая все типичные для данной зоны, области и вообще более крупной, чем ландшафт, региональной единицы, черты строения геогра­фической среды.

С другой стороны, как отметил В.Б. Сочава, отдельные урочища или другие локальные геосистемы не дают полного представления о местной структуре географической среды и в силу этого не могут рассматриваться как основные таксономи­ческие единицы ландшафтной иерархии. Лишь все урочища или фации, взятые в совокупности, в характерных территориальных сочетаниях, площадных соотношениях и взаимных связях, т.е. как единый ландшафт, создают целостное представление о физико-географической специфике той или иной территории.

Изучение локальных геосистем как таковых вне ландшаф­та как целого имеет мало смысла, ибо они значительно более открытые системы, чем ландшафт, и существуют лишь как его части во взаимодействии с другими сопряженными локальными геосистемами. Основным объектом ландшафтного исследования должны быть не отдельные морфологические части ландшафта, а их сопряженные системы в пределах такой территории, кото­рая достаточна для выявления их закономерных сочетаний, а это и есть ландшафт.

Для познания ландшафта необходимо использовать оба подхода: типологический («снизу») и индивидуальный («свер­ху»).

В.Б. Сочава считает, что ландшафт представляет собой систему, имеющую свой тип регионального метаболизма – ма­лого, регионального, круговорота вещества и энергии. Поэтому никакая иная геосистема, кроме ландшафта, не представляет лучших возможностей для изучения процессов географической интеграции и дифференциации.

Основные свойства геосистем, их структура, функциони­рование, динамика, эволюция наиболее полно раскрываются при изучении именно ландшафтов. В комплексах этого ранга можно проследить сложные и разнообразные потоки вещества и энергии, соотношение между вертикальными и горизонтальными системами географических связей.

Ландшафт – значительно более устойчивая система, чем фация или урочище. Он труднее поддается преобразованию, чем его морфологические части. Это важно при учете влияния хозяйственной деятельности на природные комплексы.

С социально-экономической точки зрения ландшафт представляет собой низовой природно-ресурсный или экологи­ческий район. Каждый ландшафт заключает индивидуальный комплекс природных ресурсов – тепловых, водных, минеральных, биологических и т. п., тем самым обладая определенным лиственным и экологическим потенциалом. На этом основа­нии В.Б. Сочава, В.Б. Четыркин и другие исследователи пред­ложили следующее толкование ландшафта. Ландшафт – это та­кой природный территориальный комплекс, в отношении которого можно ставить вопрос о едином направлении хозяйствен­ного развития, он представляет собой наименьшее пространст­во, на котором могут быть осуществлены единообразные прие­мы хозяйственного использования.

Таким образом, можно сказать, что ландшафт – это такая узловая единица, которая сочетает в себе всю множественность подходов, применяемую при изучении природных и природно-антропогенных геосистем, все частные системы районирования и мной поверхности в рамках собственно физической геогра­фии, и в то же время наиболее реальная территориальная едини­ца для разработки и приложения критериев, принципов и меро­приятий по оптимизации географической среды.

Вот те немногие положения, которые наиболее ярко вы­ражают сущность и необходимость изучения ландшафта, и при­менения ландшафтного учения во всех отраслях науки и хозяйства, так или иначе связанных с окружающей человека средой. Отметим также, что именно учение о ландшафте может служить интеграционной площадкой как внутри физико-географических наук, так и для формирования теоретических основ единой (об­щей) географии.

Компоненты ландшафта и ландшафтообразующие факторы. Ландшафт состоит из компонентов, каждый из кото­рых является «представителем» отдельных частных геосфер, входящих в географическую оболочку. Говоря о компонентах ландшафта, необходимо учитывать, что в каждом из них разли­чаются свои уровни территориальной дифференциации, анало­гичные уровням, или рангам, геосистем. Можно сказать, что геокомпоненты – это первичный уровень (первая ступень) орга­низации вещества в эпигеосфере. Второй ступенью организации будут являться геосистемы, по отношению к которым географи­ческие компоненты служат частями их вертикальной структуры.

Обратимся к собственно компонентам ландшафта. В оп­ределениях ландшафта обычно подчеркивается, что он имеет однородный геологический фундамент. Однородность – понятие относительное, и без четко оговоренных условий однородности оно имеет мало смысла. Однородность фундамента ландшафта должна быть связана со строением складчатого основания, его впадинами, выступами и структурами разных типов. Однако связь эта имеет часто косвенный характер, особенно на древних платформах, где складчатое основание погребено под мощной толщей осадочных пород. Петрографический состав поверхно­стных горных пород, условия их залегания, режим новейших и современных тектонических движений служат основными пока­зателями твердого фундамента ландшафта.

Говоря о петрографическом составе, мы подразумеваем как дочетвертичные, так и четвертичные породы, участие кото­рых в формировании может быть различным (зависит от мощ­ности вторых). Нередко глубокий эрозионный врез вскрывает более древние толщи разного петрографического состава, но геологический фундамент ландшафта все равно будет считаться однородным, а следствие разнообразия пород будет проявляться лишь в морфологии ландшафта.

В горах, где складчатое основание выходит на поверх­ность, фундамент одного ландшафта может быть образован комплексом пород, разных по возрасту и составу, но связанных с самостоятельным структурным элементом земной коры (с синклинальной или антиклинальной структурой, чередованием мелких складок, с интрузиями и эффузивными покровами).

При широком толковании в понятие твердого фундамента ландшафта «входит» и рельеф земной поверхности, который тесно связан с геологическим строением. В рельефе также суще­ствуют свои территориальные градации разных порядков. Важ­нее различать морфоструктуры и морфоскульптуры, которые могут быть сопоставлены соответственно с региональными и локальными геосистемами. Ландшафт приурочен к самостоя­тельной морфоструктуре и в то же время характеризуется свое­образными морфоскульптурами, т.е. ему соответствует опреде­ленный геоморфологический комплекс, который связан с одно­родным геологическим фундаментом и однотипным характером экзогенных геоморфологических процессов. Сходные, повто­ряющиеся геоморфологические комплексы образуют один тип рельефа.

Таким образом, твердый фундамент в широком смысле слова – это отдельная морфоструктура или ее часть, образован­ная породами одной формации (в орогенических областях – ча­ше комплексом пород разных формаций, приуроченных к одной геологической структуре), с соответствующим набором скульп­турных форм и четвертичных отложений. Например, структур­ное известняковое плато с карстовыми и насаженными ледниковыми формами.

К ландшафту следовало бы отнести в качестве одного из вещественных компонентов некоторую часть тропосферы, но ландшафтные границы в воздушной среде отличаются крайней изменчивостью и неопределенностью. Представление о климате требует своего ранжирования в зависимости от территориаль­ных масштабов проявления климатических процессов и их соотношений с общей региональной и локальной дифференциаци­ей эпигеосферы.

С.П. Хромов показал, что деление климата на категории различного территориального масштаба вытекает непосредственно из подразделения самих географических комплексов на таксономические единицы разного порядка, поскольку климат есть один из компонентов геокомплекса и в значительной мере им обусловлен. За основную климатологическую единицу С.П. Хромов принял климат ландшафта, который он предлагает на­зывать просто климатом (собственно климатом). Климат уро­чища, представляющий собой особую локальную вариацию климата ландшафта, – это местный климат, а климат фации – микроклимат. Под макроклиматом подразумевается совокуп­ность климатических черт данной географической области или зоны, т.е. высших региональных комплексов.

Полное представление о климате ландшафта складывает­ся, таким образом, из двух составляющих: 1) фонового климата, отражающего общие региональные черты климата, определяе­мые географическим положением ландшафта в системе регио­нальной дифференциации, т.е. величиной получаемой инсоля­ции, атмосферной циркуляцией, гипсометрическим и барьерным положением, а также влиянием всех остальных компонентов; 2) совокупности локальных (мезо- и микро-) климатов, присущих различным фациям и урочищам.

В элементах климата наиболее ярко выражена контину­альность эпигеосферы. Все климатические показатели изменя­ются постепенно и в пределах территории отдельного ландшаф­та варьируют в некотором диапазоне.

Гидросфера представлена в ландшафте крайне многооб­разными формами и находится в непрерывном круговороте, пе­реходя из одного состояния в другое.

Разнообразие природных вод тесно связано с ландшафтом. В каждом ландшафте наблюдается закономерный набор водных скоплений (текучих вод, озер, болот, грунтовых вод и др.), и все их свойства – режим, интенсивность круговорота, минерализа­ция, химический состав и т.д. зависят от соотношения зональ­ных и азональных условий и от внутреннего строения самого ландшафта, от состава его компонентов и морфологических час­тей.

Органический мир представлен в ландшафте более или менее сложным комплексом биоценозов. В отличие от фации ландшафт невозможно характеризовать каким-либо одним рас­тительным сообществом или типом сообществ – ассоциацией, формацией и т.п. В одном и том же ландшафте встречаются со­общества, относящиеся к разным типам растительности. Напри­мер, почти в каждом ландшафте таежной зоны существует рас­тительность лесного, болотного, лугового, а иногда еще и тунд­рового или других типов. Следовательно, каждый ландшафт может быть охарактеризован лишь на основе закономерного со­четания различных растительных сообществ, образующих в его пределах характерные топо-экологические ряды, связанные со сменой местообитаний по урочищам и фациям. Ландшафту тер­риториально соответствует самостоятельный геоботанический район.

Вопрос о животном мире как компоненте ландшафта раз­работан еще недостаточно. Бесспорно то, что зооценозы тесно связаны с ландшафтом и его морфологическими подразделе­ниями.

Между почвами и ландшафтом существуют такие же от­ношения, как между ландшафтом и биоценозами. Всякий ланд­шафт охватывает закономерное территориальное сочетание раз­личных почвенных типов, видов и разновидностей, которое со­ответствует одному почвенному району.

Характеризуя компоненты ландшафта, географы всегда пытались их разделить на «ведущие» и «ведомые», «главные» и «второстепенные». Известен «ряд Солнцева», в котором компо­ненты размещены от самых сильных до самых слабых: геологи­ческое строение – литология – рельеф – климат – воды – почвы растительность – животный мир. Существуют и другие мне­ния. Так, А.А. Крауклис предлагает выделять компоненты по их специфическим функциям в ландшафте: инертные (минераль­ный субстрат и рельеф), мобильные (водные и воздушные мас­сы), активные (биота).

Абиогенные компоненты в известном смысле выступают в геосистеме как первичные по отношению к биоте – не только потому, что они возникли раньше в ходе эволюции Земли, но и вследствие того, что они составляют первичный материальный субстрат геосистемы, за счет которого организмы создают жи­вое вещество. Теоретически можно представить себе геосисте­мы, построенные только из абиотичеекких компонентов, и прак­тически таковые существуют (например, ледниковые). Такие геосистемы, без жизни и почвы, можно рассматривать как неполноразвитые или как «протоландшафты».

Однако после возникновения жизни как высшей формы организации вещества эпигеосферы состав и строение всех абиотических сфер претерпели существенную трансформацию. Живое вещество стало важным ландшафтообразующим факто­ром. Биологический круговорот привел к коренному преобразо­ванию атмосферы, гидросферы и литосферы.

В современных ландшафтах биота служит наиболее активным компонентом. Она вовлекает в круговорот неорганиче­ское вещество и создает биомассу, трансформирует солнечную энергию и накапливает ее в органическом веществе.

Вещество литосферы, напротив, отличается наибольшей косностью, и только благодаря постоянной циркуляции воды в ее толще, проникновению кислорода, углекислоты и особенно воздействию организмов это вещество вовлекается в кругово­рот, преобразуется и обогащается.

Ландшафтообразубщие факторы и компоненты нельзя принимать за синонимы, фактор и компонент – не одно и то же. Под фактором подразумевается некое активное, деятельное начало, определяющее характерные черты или отдельные свойства процесса, системы и т.п. Важно подчеркнуть, что в ландшафте не может быть одного «ведущего» фактора, ибо ландшафт под­вергается воздействию многих факторов, не исключающих друг друга и играющих различную роль в формировании его разно­образных качеств и свойств. Так, наиболее четкие границы ландшафта определяются факторами, которые сами отличаются большой устойчивостью, консервативностью и связаны со строением твердого фундамента ландшафта. Но в развитии ландшафта ведущим не может быть фактор, который по своей природе консервативен и изменяется медленнее других.

Между компонентами существует настолько тесная вза­имная зависимость, что каждый из них является продуктом внутреннего взаимодействия, а кроме того, воздействия внеш­них по отношению к ландшафту факторов. Поэтому ни климат, ни твердый фундамент нельзя называть «ведущими» факторами дифференциации ландшафтов. Такими факторами следует счи­тать неравномерный приток солнечной радиации, вращение Земли, тектонические движения, циркуляцию атмосферы и др. Через климат и фундамент, входные воздействия этих факторов передаются другим компонентам, но сам климат, как и твердый фундамент, является «продуктом» сложного взаимодействия внешних факторов и компонентов геосистемы.

Понятие о ландшафтообразующих факторах, по-видимому, правильнее связывать с внутренними и внешними энергетическими воздействиями, потоками вещества и процес­сами (например, стоком, движением воздушных масс), т.е. энер­гетическими факторами.

Границы ландшафта. Еще на заре ландшафтоведения JI.C. Берг говорил, что ландшафты разделяются естественными границами. Но на практике ландшафтоведы нередко сталкива­ются с трудностями при выявлении пространственных рубежей (приходится иметь дело с размытыми переходами между ланд­шафтами). До настоящего времени вопрос о границах ландшаф­тов остается дискуссионным, но принята идея линейности дан­ных границ.

Следует подчеркнуть, что границы ландшафтов имеют разное происхождение и не могут быть объяснены действием какого-либо одного «ведущего» фактора. Поскольку ландшафт­ная дифференциация обусловлена зональными и азональными (в широком смысле слова) факторами, эти же факторы, в конечном счете, обусловливают и пространственные границы ландшаф­тов. Зональные, а также секторные различия находят свое пер­вичное выражение в климате, а азональные – в твердом фунда­менте ландшафта, поэтому указанные компоненты непосредст­венно «ответственны» за ландшафтные рубежи. Конкретными причинами/ смены ландшафтов в пространстве могут быть по­степенные зональные или секторные изменения климата, более или менее резкое изменение высоты над уровнем моря или ре­позиции склона, смена морфоструктур и связанных с ними ко­ренных или четвертичных пород.

Границы ландшафтов имеют комплексный характер, они складываются из многих частных границ. Пространственные переходы у разных компонентов проявляются неодинаково. Климатические границы расплывчаты, почвенные и геоботани­ческие могут быть и относительно чёткими и расплывчатыми, геолого-геоморфологические чаще других бывают четкими.

Следует также принять во внимание, что пространствен­ные рубежи изменчивы во времени, причем у разных компонен­тов степень этой изменчивости неодинакова и находится в пря­мой связи со степенью резкости или расплывчатости простран­ственных переходов.

Граница между смежными ландшафтами должна найти свое выражение в изменении их морфологического строения, т.е. набора морфологических единиц. По существу граница ландшафта должна складываться из границ отдельных погра­ничных урочищ, которые следует отнести либо к одному, либо к другому ландшафту. Граница ландшафта, следовательно, имеет определенную ширину и может практически (условно) рассмат­риваться как линия лишь в том случае, когда выражается в виде линии в масштабе карты. Действительная ширина ландшафтных границ варьирует в широких пределах. Наиболее четкие грани­цы связаны с азональными геолого-геоморфологическими фак­торами, в особенности в тех случаях, когда выходы различных по петрографическому составу толщ образуют в рельефе четкие уступы (например, Балтийский щит, чинки Устюрта). Самые четкие ландшафтные границы имеют сложный характер в силу уже отмеченного известного несовпадения рубежей отдельных компонентов.

Ландшафт – трехмерное тело, следовательно, у него должны быть внешние (вертикальные) границы в литосфере и тропосфере. Существует представление, согласно которому ка­ждой таксономической единице геосистем соответствует опре­деленный слой в географической оболочке, т.е. чем выше ранг геосистемы, тем больше ее вертикальная мощность. По В.Б. Со-чаве, вертикальная мощность фации – 0,02-0,05 км, ландшафта – 1,5-2,0, ландшафтной провинции – 3,0-5,0, а широтного пояса – 8-17 км.

Пределы ландшафта в атмосфере следует искать там, где влияние данного ландшафта на атмосферные процессы исчезает и горизонтальные (латеральные) климатические различия между ландшафтами сглаживаются. В силу подвижности воздушной среды пределы влияния данной геосистемы, если бы мы и могли их установить в какой-то определенный момент, уже в следую­щий момент изменятся.

Нижние пределы проявления важнейших процессов функционирования ландшафта сравнительно близки, хотя и не совпадают. Порядок величины, характеризующей нижние гра­ницы ландшафтов, можно определить десятками метров, относя к ландшафтам зону гипергенеза. Однако границы ландшафта в литосфере не могут быть резкими.

К ландшафтам относится приземный слой атропосферы – до 30-50 м, а иногда и более над земной поверхностью, пронизанный надземными частями растительного покрова, где сказывается влияние растительности на движение воздуха, осуществляется перенос пыльцы и спор, а многие насекомые проводят большую часть жизни.