Солон перед греками.

Говорят, Лнахарсис, скиф цар­ского рода, причисленный гре­ками к мудрецам, узнав, что Со­лон занят составлением законов для афинян, стал смеяться над его работой. Он считал, что Со­лон желает добиться невозмож­ного — он мечтает удержать граждан от преступлений и ко­рыстолюбия писаными законами, которые ничем не отличаются от паутины: когда попадаются слабые и бедные, их удержат, а сильные и богатые вырвутся. На это Солон, говорят, возразил, что и договоры люди соблюдают, когда нарушать их невыгодно ни той, ни другой стороне; и законы он так приноравливает к интере­сам граждан, что покажет всем, насколько лучше поступать чест­но, чем нарушить законы. Одна­ко результат получился скорее тот, какой предполагал Анахарсис, чем тот, на который надеял­ся Солон (Плутарх. Солон, V).

*

Солон позволил всякому граж­данину выступать в защиту потерпевшего и требовать нака­зания преступника. Если кого-нибудь били, производили над ним насилие, причиняли ему вред, всякий, кто мог или хотел, имел право жаловаться на преступника и преследовать его судом. Законодатель правильно поступал, приучая граждан со­чувствовать и соболезновать друг другу и быть как бы членами единого тела (Плутарх. Солон, XVIII).

*

Солона хвалят также за закон, запрещающий говорить дурно об умерших. И дейст­вительно, религия требует счи­тать умерших священными; справедливость — не касаться тех, кого уже нет; гражданский долг — не враждовать вечно. Бранить живых Солон запретил в храмах, судебных и правитель­ственных зданиях, равно как и во время зрелищ; за нарушение этого закона он назначил штраф. Нигде не сдерживать гнев — это признак человека невоспитанного и необузданного; везде сдерживать — трудно, а для некоторых и невозможно. Поэтому законодатель при составлении законов должен иметь в виду то, что возможно для человека, если он хочет на­казывать малое число виновных с пользой, а не многих — без пользы (Плутарх. Солон, XXI).

*

вопрос о возобновлении войны. Многие горожане, недовольные запретом, не решались открыто выступить против него. Тогда Солон, чтобы поднять боевой дух афинян, выбежал, притворившись сумасшедшим, на площадь и пропел стихи, в которых призывал к захвату Саламина. Стихи произ­вели на граждан Афин столь сильное впечатление, что они тут же решили начать войну с мегарянами и назначили Солона военачальником. Остров был отвоёван, а Солон приобрёл значительный политический авторитет. Нет ничего странного в том, что выступление сумасшедшего его соотечест­венники восприняли всерьёз: сумасшествие, считали древние, — от богов. И в данном случае боги через Солона выразили свою волю.

Действия Солона характеризуют его как человека рационального. По­стоянно обращаясь к авторитету богов, в делах житейских он предпочитал руководствоваться здравым смыслом. Доказывая исконную принадлеж­ность Саламина Афинам, Солон не побоялся вскрыть на острове несколь­ко могил и показать мегарянам, что мёртвые захоронены по обычаю афи­нян. Более того, он пошёл на откровенный подлог: пользуясь авторитет­ностью в Греции стихов Гомера, вставил в один из них строку, доказы­вавшую давнюю связь Саламина с Афинами. Подобные хитрости тогда пороком не считались — напротив, они создавали человеку репутацию умного и тонкого политика. Солона стали приглашать посредником в спорах между знатными афинскими родами. Уважение и известность во всей Греции принесло ему выступление в защиту дельфийского храма бога Аполлона, землю которого захватили жители города Кирры.

Несомненно, политические взгляды Солона сформировались и были хорошо известны в афинском обществе к 594 г. до н. э. Именно тогда он был избран первым архонтом — высшим должностным лицом в Афинах, с широкими полномочиями эсемента (посредника). К этому времени про­тиворечия между народом и знатью достигли предела, но у враждующих сторон хватило благоразумия обратиться к Солону с просьбой о проведе­нии необходимых реформ. Солон не без колебаний приступил к преобразо­ванию государственного строя Афин. Знать надеялась, что Солон, сам будучи аристократом, укрепит её позиции. Демос, считая Солона челове­ком справедливым, ждал от него проведения всеобщего передела иму­щества и уравнения всех в правах. Солон же не собирался делать ни того, ни другого. Претензии знати он считал чрезмерными и укорял её в своих стихах: «Вы же в груди у себя успокойте могучее сердце: Много досталось вам благ — ими пресытились вы, Меру поставьте надменному духу: не то перестанем мы подчиняться, а вам будет не по сердцу всё». Неприем­лема была для Солона и идея всеобщего имущественного и политического равенства, которую он ставил в один ряд с ненавистной тиранией: «...Мне равно не по душе силой править тирании, как и в пажитях родных Дать худым и благородным долю равную иметь».

По убеждению Солона, жизнь общества должны регулировать право и законы, принятые при всеобщем согласии. Эти принципы были положе­ны Солоном в основу проводимых им реформ. Для Солона богатые и бедные, знатные и незнатные — равноправные члены единого граждан­ского общества. Ради единства и процветания общества необходимы вза­имные уступки, компромиссы. О своей роли Солон сказал в стихах: «Встал я, могучим щитом тех и других прикрывая, И никому побеждать не дал неправо других». Для последовательного проведения в жизнь по­добного намерения требовались мужество и сильная воля.

Реформы Солона не привели к коренной ломке сложившихся в Афинах к началу VI в. до н. э. общественных отношений. Они лишь изменили то, что грозило государству гибелью. Солон освободил демос от долговой ка­балы и навсегда запретил обращать афинских граждан в рабство за долги. Крестьянам он возвратил земельные наделы, отнятые у них знатью. Все граждане были разделены на классы соответственно их доходам; полити­ческие права гражданина зависели теперь не от его происхождения, а от его состояния. На самые высшие должности могли избираться только богатые, но зато все граждане без различия имущественного положения теперь участвовали в народном собрании и в созданном Солоном суде присяжных (см. ст. «Древняя Греция»).

Реформы вызвали всеобщее недоумение и раз­дражение. Пытаясь объяснить согражданам значе­ние преобразований, Солон снова прибегает к сти­хам. В них много горьких признаний: «...на борьбу всё мужество собрав, Я точно волк вертелся среди стаи псов». И ещё: «Все когда-то ликовали, а теперь меня всегда злобным взором провожают, словно я их злейший враг».

Попытка добиться всеобщего согласия не уда­лась. Не желая ничего менять в своих законах, Со­лон покидает Афины и снова становится путешест­венником. Он плывёт в Египет, ведёт там беседы со жрецами, потом отправляется на Кипр и помогает местному царю основать новый город. Античные ав­торы написали много рассказов о встречах Солона со знаменитыми современниками. При посещении столицы Лидийского царства — города Сарды — он, например, беседовал с вошедшим в историю ца­рём Крезом и преподал ему урок эллинской муд­рости.

Через долгих десять лет Солон вернулся в Афи­ны уже стариком. Ему пришлось стать свидетелем того, как непрекращающаяся борьба между его со­гражданами закончилась установлением тирании Писистрата. Хотя Писистрат был его родственни­ком и в прошлом их связывала дружба, Солон раз­гадал устремления честолюбца и попытался преду­предить афинян о грозящей опасности: «Вы ведь

свой взор обратили на речи коварного мужа». Когда Писистрат со своей охра­ной захватил Акрополь, Солон призвал граждан к вооружённой борьбе против тирана. При­ближённые самозваного правителя объявили его сумасшедшим, на что Солон ответил: «Точно ли я сумасшедший, покажет недолгое время: выступит правда на свет, сколько её ни топи».

Судьбу Солона после прихода к власти Писистрата античные писатели освещают по-разному. Диоген Лаэртский пишет, что он уехал из Афин и умер, прожив до 80 лет, на Кипре. По утверждению Плутарха, Солон остался в Афинах, и Писистрат сумел привлечь его на свою сторону, во всём сове­туясь со старым другом. Сколько лет Солон прожил при Писистрате, Плутарх точно не знает.

Современники оказались глухи к увещеваниям Солона, однако много лет спустя, покончив с тира­нией, афиняне обратились к заветам великого ре­форматора. Принципы меры, «золотой середины», гражданского единства были правильно определе­ны им как основы существования полиса. Поэтому Солона афиняне причислили к «семи мудрецам» — так называли нескольких его современников, ак­тивно, как и он, участвовавших в разработке и соз­дании основ государственного строя греческого по­лиса.