Спартанцы. V в. до н. э.

Спартанцы умели обидчиков поставить на место, не прибегая к физической расправе над ними. Однажды в Спарту прибыли жители греческого города Клазомены. Среди них оказались озорники, вымазавшие сажей кресла, в которых сидели правители Спарты — эфоры. Те не пока­зали своего гнева, а издали указ, который был на следующее утро объявлен по всей стране: «Клазоменцам разрешается вести себя непристойно».

*

Мудрость спартанцев помогала им найти выход из самых сложных обстоятельств. Когда они получили приказ Александра Македонского, объявлявший о его божественном происхождении, то постановили: «Если Алек­сандру угодно быть богом, пусть будет». Истинно по-спартански посмеялись они над претензиями гордого македонца

*

Свободолюбие спартанцев лучше всего сознавали их цари. Один из них — Антигон, заметив в своём сыне гордость и пренебрежение к подданным, сказал ему: «Оставь свои замашки. Разве ты не знаешь, что наша с тобой власть — почётное рабство?»

*

Спартанцы издали закон, ограничивающий покупку съестных припасов, регламентирующий их количество и качество.

*

В 362 г. до н. э. фиванцы под командованием Эпаминонда напали на Спарту. Один мальчик-спартанец убежал из дома на поле боя и вместе со взрослыми отражал наступление врагов. Когда спартанцы победили, они на­градили маленького героя венком за проявленную доблесть, но присудили к большому денежному штрафу за то, что он принял участие в сражении до положенного возраста и сра­жался, не имея положенного спартанцу вооружения и облачения.

*

Воспитание детей считалось в Спарте одной из главных общественных обязанностей гражданина. Спартанец, имевший трёх сыновей, освобождался от несения сторожевой службы, а отец пятерых — от всех существовавших повинностей.

*

Однажды в Спарту прибыл посол с острова Хиос — гордый и чванливый, облачённый в пышные одежды и выкрасивший волосы, чтобы скрыть седину. Не успел он на­чать речь, как поднялся с места один из спартанцев и, обра­щаясь к присутствующим согражданам, сказал: «Что путного может сказать этот человек, если у него обман не только в сердце, но и на голове?»

*

Одного спартанского юношу, за бесценок купившего землю, предали суду. В обвинении говорилось, что он слишком молод, а уже соблазнился выгодой, а корысть — это враг каждого жителя Спарты.

*

якобы сообщало само божество. Пифия назвала Ликурга «боголюбезным» и сказала, что Аполлон обе­щает дать Спарте самые лучшие законы.

Как рассказывает Плутарх, вернувшись из Дельф, Ликург вместе с тридцатью верными ему знатными гражданами приступил к осуществлению своего замысла. Он приказал друзьям вооружиться и выйти на площадь, чтобы запугать врагов и за­ставить всех подчиниться новым законам. Установ­ление новых порядков, видимо, вызывало недоволь­ство и сопротивление части богатых и знатных граж­дан. Однажды они окружили законодателя и, злобно крича, забросали камнями. Ликург бежал, но один из преследователей выбил ему палкой глаз.

По легенде, завершив реформы, Ликург собрал народ и, взяв с него клятву ничего не менять из установленных им порядков до его возвращения, снова отправился в Дельфы. В Дельфах он получил через оракула одобрение проведённым законам. От­правив это прорицание в Спарту, он сам решил боль­ше туда не возвращаться, чтобы не освобождать на­род от данной ему клятвы, и уморил себя голодом.

Установленные Ликургом порядки вызывали восхищение одних, осуждение и критику других. Одной из первых реформ Ликурга была организация управления гражданской общиной. Античные писа­тели утверждают, что Ликургом был создан совет старейшин (герусия) из 28 человек. Старейшины (геронты) — не моложе 60 лет — избирались народ­ным собранием граждан (апеллой). В герусию вхо­дили и два царя, одной из главных обязанностей которых было командование армией на войне. Апелла первоначально, видимо, имела большую силу и решала все важнейшие вопросы в жизни общины. Со временем власть в государстве перешла в руки эфоров.

В VIII в. до н. э. в Спарте, как и в других грече­ских полисах, возникла острая нехватка земли. Спартанцы решили эту проблему, завоевав сосед­нюю область Мессению, а её жителей обратили в рабство. Завоёванная земля и порабощённое насе­ление были объявлены собственностью всех граждан Спарты. И система управления, и верховная собст­венность всех граждан на землю — всё это ничем не отличало Спарту от других греческих полисов. Как и всюду в государствах Древней Греции, здесь дей­ствовал принцип: сообща владеем, сообща управля­ем, сообща защищаем. Но в Спарте он был проведён в жизнь с такой последовательностью, что это пре­вратило её в нечто уродливое, в «исторический курь­ёз», по определению некоторых историков.

Причиной этого была особая форма рабства, воз­никшая в Древней Спарте. В большинстве греческих полисов рабов привозили из дальних стран. Отор­ванные от родных очагов, разной национальности, они были разобщены и им было трудно договориться друг с другом и поднять мятеж против своих господ. Обращённое же в рабов (илотов) население Лакони­ки и Мессении оставалось жить там, где жили и их предки. Они вели самостоятельное хозяйство, имели имущество и семью. Своим хозяевам они платили подать (апофору), оставшейся же частью продуктов

могли распоряжаться по своему усмотрению. Это создавало благоприятные условия для восстаний, которые илоты, во много раз превосходящие по чис­ленности своих господ, поднимали довольно часто.

Чтобы добиться согласия и мира, Ликург решил навсегда искоренить богатство и бедность в госу­дарстве. Всю землю, которой владела община, он поделил на примерно равные участки (клеры). 9 тыс. клеров получили спартанцы — по числу семей, 30 тыс. было отдано периэкам — жителям окрест­ных мест. Периэки были свободными людьми, но не входили в число полноправных граждан. Полу­ченную землю нельзя было ни продавать, ни да­рить. Обрабатывали её илоты, а периэки занима­лись ремеслом. Спартиаты же всякий труд, кроме военного дела, считали для себя позорным. Полу­чив возможность довольно безбедно жить за счёт труда илотов, они превратились в воинов-профес­сионалов. Вся их повседневная жизнь стала пос­тоянной и изнурительной подготовкой к войне.

Для сохранения всеобщего равенства Ликург за­претил употреблять в Спарте золотые и серебряные монеты, которыми пользовались во всей Греции, и ввёл железные деньги, настолько тяжёлые, что да­же для небольшой суммы требовалась целая повоз­ка. На эти деньги можно было купить только то, что производилось в самой Спарте, периэкам же бы­ло строжайше запрещено производить предметы роскоши, разрешалось изготовлять только простую посуду и одежду, оружие для спартиатов. Все спар­танцы, от царя до простого гражданина, должны были жить в совершенно одинаковых условиях. Специальными предписаниями указывалось, какие можно строить дома, какую одежду носить, и даже еда должна была быть у всех одинаковой. Спартан­ские граждане не знали покоя домашней жизни, не могли по своему усмотрению распоряжаться своим временем. Вся их жизнь от рождения и до смерти проходила под неусыпным контролем. Спартанец вступал в брак, когда ему разрешала община, но молодые женатые мужчины ещё долгое время жили отдельно от своих семей. Даже дети не принадле­жали родителям. Новорождённого младенца отец приносил в лесху, где заседали старейшины. Ребён­ка внимательно осматривали, и если находили больным и хилым, то отправляли к Апотетам (об­рыв на горном хребте Тайгет) и там оставляли уми­рать.

С семи лет мальчиков отбирали у родителей и воспитывали в отрядах (агелах). Суровая система воспитания была направлена на то, чтобы они вы­росли сильными, послушными и бесстрашными. Детей учили читать и писать, приучали подолгу молчать и говорить кратко и чётко (лаконично). Взрослые, наблюдая за детьми, нарочно их ссори­ли, вызывая драку, и следили, кто в драке ловчее и смелее. На год мальчикам выдавали только одно платье, мыться разрешали только несколько раз в год. Кормили детей скудно, приучали к воровству, но если кто-то попадался, то били нещадно, не за кражу, а за неловкость.

Возмужавших юношей после 16 лет подвергали

Женщины Спарты, у которых погибли сыновья, шли на поле битвы и смотрели, куда они были ранены — а грудь или спину. Если в грудь, то женщины с гордостью смотрели на окружающих и с почётом хоронили своих детей в отчих гробницах. Если же видели, что раны на спине, то, рыдая от стыда, спешили скрыться с поля боя, предоставляя хоронить мёртвых другим.

*

Алкивиад утверждал, что нет ничего удивительного в присущем спартанцам равнодушии к смерти, так как, стремясь- избавиться от своей законом предписываемой тяжёлой жизни, они готовы поменять её тяготы даже на смерть.

*

В Спарте существовал закон, согласно которому никто не должен был носить одежду неподобающего цвета и быть полнее, чем это необходимо. По этому закону все юноши до двадцати лет, не достигшие ещё гражданских прав, должны были каждые десять дней показываться эфорам — членам выборной коллегии из пяти человек с очень широкими политическими и судебными полномочиями. Если юноши были крепки и сильны, то удостаивались похвалы, а если у них обнаруживали следы дряблости и рыхлости, то били их палками, приговаривая, что их вид позорит Спарту и её законы.

*

Существовало предсказание, согласно которому Спарта будет сильным и могущественным государством, если будет следовать законам Ликурга, предписывающим строгость и простоту образа жизни, останется недоступной для золота и серебра. Когда после войны с Афинами воины привезли деньги, то таким образом соблазнили жителей Спарты отступиться от воли богов, и их доблесть постепенно угасла.

*

В Спарте никому не разрешалось жить так, как он хочет: точно в военном лагере, все в городе подчинялись строго установленным порядкам и делали то из полезных для государства дел, какое им было назначено. Считая себя принадлежащими не себе самим, но отечеству, спартанцы, если у них не было других поручений, либо наблюдали за детьми и учили их чему-нибудь, либо сами учились у ста­риков. Ведь одним из благ и преимуществ, которые доставил согражданам Ликург, было изобилие досуга. Зани­маться ремеслом спартанцам было строго-настрого запрещено, а в погоне за наживой, требующей бесконечных трудов и хлопот, не стало никакой надобности, поскольку богатство утратило всю свою ценность и притягательную силу. Землю их возделывали илоты, внося незначительную подать. Один спартанец, находясь в Афинах и услышав, что кого-то осудили за праздность и осуждённый возвращается в глубоком унынии, сопровождаемый друзьями, тоже опечаленными и огорчёнными, просил окружающих пока­зать ему человека, которому свободу вменили в преступление. Вот до какой степени низким и рабским счи­тали они всякий ручной труд, всякие заботы, сопряжённые с наживой! (Плутарх. Ликург, XXIV.)

*

Аристотель сообщает: Ликург не верил в то, что царей можно сделать совершенными людьми. Поэтому вместе с царями, когда они покидали страну, посылали в качестве сопровождающих лиц их личных врагов и считали спасением для государства, когда между царями происходили распри (Аристотель. Политика, 11,6, 14—23).

*

очень суровому испытанию у алтаря бо­гини Артемиды. Юношей жестоко би­чевали, они же при этом должны были молчать. Некоторые не выдерживали испытания и умирали. Ещё одним испытанием для юношей были криптии — тайные войны против илотов, которые время от времени объявляли эфоры. Днём молодые спартанцы прятались в укромных уголках, а ночью выходили охотиться на илотов, убивая самых креп­ких мужчин, что позволяло держать илотов в пос­тоянном страхе.

Воля законодателя и постоянная угроза со сто­роны илотов создали необычайно сплочённую граж­данскую общину, не знавшую внутренних смут на протяжении нескольких столетий. Но спартанцы заплатили за это дорогую цену. Суровая дисципли­на, военизация всех сторон жизни привели к духов­ному оскудению народа, экономической отсталости Спарты по сравнению с другими греческими поли­сами. Она не дала мировой культуре ни одного фи­лософа, поэта, оратора, скульптора или художника. Всё, что смогла создать Спарта, — это сильная ар­мия. Безграничное право эфоров контролировать все стороны жизни общины сделало их власть, по определению Аристотеля, «близкой к тирании». Постепенно Спарта превратилась в оплот политиче­ской реакции для всей Греции.

Спартанцы сознательно проводили политику изоляции своей общины от внешнего мира. Она бы­ла направлена на то, чтобы чужие нравы и обычаи не могли проникнуть в «общину равных», но глав­ная причина заключалась в том, что постоянная угроза восстаний илотов требовала мобилизации всех сил. Спарта не могла надолго и далеко уводить свою армию за пределы Пелопоннеса, поэтому в мо­менты большой опасности для всего эллинского ми­ра она часто руководствовалась сугубо эгоистиче­скими интересами. Это сказалось уже в период гре­ко-персидских войн, когда Спарта готова была ус­тупить иранцам (персам) большую часть Балкан­ской Греции и греческие города на побережье Ма­лой Азии. Взамен она предлагала всем желающим переселиться на территорию Пелопоннеса, готовая защищать его рубежи до последнего вздоха.

Жажда господства над всей Грецией привела Спарту к войне с богатыми и процветающими Афи­нами. Она вышла победительницей из Пелопоннес­ской войны, но ценой предательства интересов Эл­лады: получив помощь от Ирана, она превратилась в иранского надсмотрщика для эллинов. Война вы­вела Спарту из состояния искусственной изоляции, победа принесла богатство и деньги, и «община рав­ных» вступила в полосу смут, как и все другие гре­ческие полисы.