Перикл (портрет). Музей Ватикана.

Перикл.

ПЕРИКЛ И АСПАСИЯ

Авторитет и влияние Перикла в Афинах были так велики, что даже его женитьба на гетере Аспасии не уменьшила его популярности.

Гетерами (греч. «спутницы», «подруги») в Древней Греции назывались образованные незамужние женщины, ведущие свободный, независимый образ жизни. (Иногда словом «гетера» в Древней Греции называли женщин, торгующих собой.) Ремесло гетеры в Греции не считалось почётным, и к ним относились с пренебрежением. Не могло быть и речи о том, чтобы почтенный человек женился на гетере. Достойная греческая женщина росла, воспитывалась и всю жизнь проводила затворницей в гинекее — на женской половине дома. Она не посещала театр, не смела появляться в Народном собрании. Женщина даже не могла одна выйти на улицу — её обязательно сопровождал кто-нибудь из родственников или рабыня. Хозяйка не выходила к гостям, если в доме собиралось общество друзей её мужа. Тогда мужскую компанию развлекали гетеры.

Среди гетер встречались женщины блестящего ума, хорошо образованные, умеющие поддержать разговор поэтов и философов, разбирающиеся в политике и искусстве. Такой гетерой была Аспасия из Милета.

Аспасия славилась в Афинах красотой и умом. Выдающиеся политики и философы считали её женщиной незаурядной, а «Сократ иногда ходил к ней со своими зна­комыми... чтобы послушать её рассуждения...» (Плутарх). Аспасия была прекрасной собеседницей, и говорят даже, что она была наделена ораторским талантом, который так ценили афиняне.

Перикл познакомился с Аспасией и был восхищён этой женщиной, которая сумела поставить себя так, что самые умные люди Афин считали за честь быть её друзьями. Он сделался частым гостем в доме гетеры, и вскоре всем стало ясно, что Перикл полюбил прекрасную хозяйку. И мало этого: по Афинам пронёсся слух — Перикл решил жениться на гетере Аспасии! Это оказалось правдой. Перикл развёлся с женой, и вскоре в доме стратега появилась новая хозяйка. Перикл слышал сплетни и пересуды за своей спиной, но нимало не беспокоился. Он знал, что никакие Насмешки не умалят его заслуг перед государством. И потом, он слишком любил Аспасию, чтобы придавать значение ска­брезным историям, которые о ней рассказывали его недруги.

Счастьем наполнился дом Перикла, когда в него пришла Аспасия. Рассказывали, что каждый день, уходя из дома, Перикл нежно прощался с женой и приветствовал её при возвращении, что было совсем не в традиции афинских мужей. Аспасия же, став женой стратега, не заперлась в гинекее, как полагалось замужней женщине в Афинах. Она продолжала принимать гостей, друзья Перикла стали и её друзьями. Для своего сына от брака с Аспасией — Перикла-младшего — стратег добился в виде исключения афинского гражданства вопреки закону, который сам и ввёл: ведь Аспасия не была афинянкой.

В тяжёлые для Перикла дни нелегко, пришлось и Аспасии. Именно на неё, зная, как много значит она для стратега, обрушили свой первый удар недруги Перикла. Аспасию обвинили в нечестивости, в том, что она, гетера, учит распутству афинских женщин. Перикл встал на защиту жены. Говорят, он плакал, убеждая судей в её невиновности. Аспасию удалось спасти от наказания, но радость уже не возвращалась в дом Перикла. Следом за нападками врагов пришли война и чума, унёсшая жизнь великого афинянина. До самой смерти Перикла Аспасия была рядом с ним, оста­ваясь заботливой женой и верной подругой.

В 444 г. до н. э., оценив заслуги Перикла перед государством, афиняне избрали его стратегом — главнокомандующим. Это звание он носил 15 лет. Влияние его противников — аристократов было по­дорвано войной со Спартой. Их вождь Фукидид (не путать с историком Фукидидом!) был в 443 г. до н. э. изгнан из Афин. Перикл победил, и с этих пор 14 лет ему не было равных. «Афины достигли при нём высшего могущества. Он руководил массой, по­тому что приобрёл власть, не прибегая к недостой­ным средствам... и не имел нужды льстить толпе, но, пользуясь уважением, мог резко противоречить ей», — писал историк Фукидид.

За редкий ораторский дар Перикла прозвали Олимпийцем. Говорили, что он, «подобно Зевсу, ме­чет молнии, поражая словами, и само убеждение сидит у него на устах».

Перикл не был великим реформатором. Он толь­ко довершил то, что было сделано его предшествен­никами, Солоном и Клисфеном. Он добивался того, чтобы Афины стали идеальным государством, пре­вратились в процветающую демократию, которая могла бы защитить народ от внешних врагов и охра­няла бы своими законами права всех свободных граждан.

Полноправных граждан в Афинах было мало. Увеличение их числа вело к сокращению тех благ, которыми они пользовались, например при распре­делении хлеба во время голода. Защищая права афинского демоса, Перикл ещё в 451 г. до н. э. пред­ложил закон о гражданстве, по которому гражда­нином считался только тот, у кого отец и мать были афиняне. Количество полноправных афинян, та­ким образом, было ограничено, а попасть в их чис­ло, чтобы воспользоваться привилегиями, стало практически невозможно.

Заботясь о том, чтобы все граждане в равной ме­ре могли пользоваться своими правами и занимать государственные должности, Перикл добился уста­новления платы членам Совета пятисот — архон­там, по существу — правительству, ведавшему де­лами, выносимыми в Народное собрание; гелиастам — заседателям в суде; войску и флоту. Теперь участвовавшие в управлении государством рядовые граждане не терпели убытки, отвлекаясь от своего ремесла, как это было раньше, когда должности не оплачивались и их могли занимать только состоя­тельные люди.

Перикл знал, что бедность граждан — беда для государства и повод к волнениям. Он настоял на выделении пособий для сирот и калек. На деньги государства воспитывались сыновья погибших на войне. Другой способ искоренить нищету — дать людям возможность трудиться и зарабатывать себе на жизнь. При Перикле в Афинах развернулось грандиозное строительство. Надёжным куском хле­ба были обеспечены не несущие военную службу каменотёсы, плотники, резчики, строители дорог... «Весь город находился как бы на жалованье — сам себя содержал и украшал», — писал Плутарх.

Начиная строительство, Перикл думал не только о борьбе с нищетой и праздностью граждан, но и об

укреплении оборонительных сооружений. Длинные стены, протяжённостью 7 км, связавшие Афины с портом Пирей, были построены ещё в 456 г. до н. э. Перикл мечтал создать памятник вечной славы Афин. По его инициативе Акрополь украсился но­выми величественными храмами. Были возведены Парфенон — храм Афины Парфенос; Пропилеи — монументальное сооружение, обрамляющее вход в Акрополь; храмы Ники и Афины Паллады. В ко­роткий срок Афины превратились в политический и культурный центр Эллады. Сюда стекались ма­стера и философы, зная, что найдут учеников и слу­шателей. Сам Перикл был дружен с историками Геродотом, Фукидидом, философами Зеноном, Сок­ратом, Протагором, Анаксагором, трагиком Софок­лом, скульптором Фидием. Они были частыми гос­тями в доме стратега, и тогда душой этого необык­новенного общества становилась красивая и образо­ванная жена Перикла Аспасия, гетера, на которой он женился вопреки неодобрительным пересудам афинян и сплетням недоброжелателей.

Поверженные аристократы упрекали Перикла в том, что на украшение Афин он тратит деньги из казны Афинского морского союза. Афины действи­тельно давно пользовались казной как своим ко­шельком. Перикл же отвечал на это со всей прямо­той, что Афины не обязаны отчитываться в деньгах, потому что защищают союзников, которые только платят взнос, но не дают ни корабля, ни воина; а деньги принадлежат не тому, кто их платит, а тому, кто их получает, если он выполняет то, за что за­плачено. Перикл мог позволить себе такой ответ: могущество Афин за время его правления настоль­ко возросло, что афиняне не слишком стали счи­таться с мнением своих союзников. Афинский мор­ской союз превратился в Афинскую державу — «архэ», а Афины — в гегемона, диктующего свою волю (см. ст. «Древняя Греция»).

Укрепляя Афинское государство, Перикл пом­нил о главном его враге — Спарте. Союзники Спар­ты, аристократические города, требовали реши­тельных действий против демократических Афин, влияние которых быстро росло. Особенно волновал­ся старинный соперник Афин — Коринф. В нём с тревогой наблюдали, как афиняне расширяют тор­говлю с греческими колониями в Италии и на Си­цилии, постепенно вытесняя коринфян. Очередной

конфликт, возникший между союзни­ками Спарты и Афинами, ещё больше накалил обстановку. Имевшие самое непосредственное отношение к междуусобице ко­ринфяне обвинили Афины в нарушении условий Тридцатилетнего мира. Союзники в один голос тре­бовали от спартанцев обуздать зарвавшегося сопер­ника. Выслушав все жалобы и призывы, Спарта предъявила Афинам ультиматум, одним из требо­ваний которого было изгнание из государства Алкмеонидов, т.е. Перикла. На него теперь должны бы­ли смотреть как на виновника войны, вспоминая, что именно по предложению Перикла Афины вме­шались в конфликт пелопоннесских городов.

Давно известно, что тому, кто избрал своей судь­бой политику, редко приходится рассчитывать на благодарность современников. Несмотря на все ус­пехи Афин, самому Периклу приходилось в это вре­мя тяжело. «Почему вы, афиняне, устаёте получать добро от одних и тех же людей?» — эти слова Фемистокла, героя войны с иранцами, изгнанного из Афин, мог повторить и Перикл. Человека, 30 лет жизни отдавшего демократии, стали обвинять в ти­рании. Не смея пока прямо напасть на Перикла, враги обрушились на его жену и друзей: Фидий умер в тюрьме, Аспасию с трудом удалось защитить от обвинений.

Ультиматум Спарты был отклонён, и в 431 г. до н. э. спартанцы вторглись в Аттику. Началась война эллинов с эллинами — Пелопоннесская вой­на (см. ст. «Спарта»). Перикл призвал жителей Ат­тики укрыться за Длинными стенами в Афинах. Он удерживал рвущихся в бой афинян, предлагая по­ложиться на флот, который он отправил разорять побережье Пелопоннеса. Спартанцы действительно отступили, но облегчения это не принесло. Вместе с беженцами, которые жили в городе в грязи и тес­ноте, пришла чума. Перепуганные граждане стали искать виновного в своих бедах, и гнев их обру­шился на Перикла.

Впервые за 15 лет, в 430 г. до н. э., Перикла не избрали стратегом. Его обвинили в растрате и при­говорили к штрафу, забыв, что в своё время, про­возглашая Перикла первым гражданином государ­ства, его главными заслугами признавали патри­отизм и неподкупность. Соперники могли торжест­вовать, но ни у кого из «других стратегов и ораторов

Афинская школа.

не оказалось ни влияния, достаточного для такой высокой власти, ни авторите­та, обеспечивающего её надёжное ис­полнение», — писал Плутарх. Афиняне так при­выкли к советам и предложениям Перикла, что не знали, как без него поступать. Поняв на собствен­ном опыте, что незаменимые люди всё же есть, пе­ременчивые афиняне в 429 г. до н. э. вновь выбрали Перикла стратегом. Но он слишком устал, ему было 60 лет. Он потерял друзей в борьбе с противниками, чума унесла его родных. В том же году Перикл умер.

Заслугами Перикла были могущество Афинской державы и бессмертная красота великого города. Его победой была окрепшая афинская демократия — господство полноправных граждан.

Перикл умер в Афинах, не зная, к счастью, что они уже никогда не будут так сильны и величест­венны, как в дни, когда он, как свидетельствовал Плутарх, «сосредоточил в себе и сами Афины, и все дела, зависящие от афинян, — взносы, союзников, армию, острова, море, великую силу и верховное владычество».

СПАРТА

Спарта (Лакония, Лакедемон) — одно из самых известных и могущественных государств Древ­ней Греции, славное своей армией, никогда не отступавшей перед врагом. Идеальный полис, Спар­та была государством, которое не знало смут и гражданских распрей.

В этой удивительной стране не было ни богатых, ни бедных, поэтому спартанцы называли себя «об­щиной равных». Хотя о грозной Спарте знали бук­вально во всех уголках Древней Греции, мало кто мог похвастаться, что бывал на земле Лакедемона и хорошо знает жизнь и обычаи этой страны. Спар­танцы (спартиаты) окутали своё государство покро­вом тайны, не разрешая ни чужеземцам приезжать к ним, ни своим гражданам покидать рубежи об­щины. Даже купцы не привозили товаров в Спар­ту — спартанцы ничего не покупали и не прода­вали.

Хотя сами спартанцы не оставили описания сво­их законов и государственного строя, многие древ­негреческие мыслители пытались разгадать причи­ну прочности гражданского согласия и военной мо­щи Спарты. Особенно усилилось их внимание к это­му государству после победы Спарты над Афинами в Пелопоннесской войне (431—405 гг. до н. э.). Но поскольку античные писатели наблюдали жизнь Спарты со стороны или жили через много столетий после того, как возникла «община равных», многие современные учёные с недоверием относятся к их сообщениям. Поэтому некоторые проблемы исто­рии Спарты до сих пор вызывают споры у истори­ков. Например, чем был обусловлен спартанский образ жизни, когда возникло это государство, столь непохожее на другие греческие полисы?

Создателем Спартанского государства древние греки считали законодателя Ликурга. Писатель и историк Плутарх, автор жизнеописаний выдающихся греков и римлян, начиная рассказ о жизни и реформах Ликурга, предупреждает читателей, что ничего строго достоверного сообщить о них не­возможно. Тем не менее он не сомневается в том, что этот политический деятель был исторической личностью. Большинство современных учёных счи­тают Ликурга легендарной (никогда не существо-

вавшей) личностью, а удивительный государствен­ный строй Спарты — следствием сохранения в нём примитивных догосударственных форм человечес­кого общежития. Другие историки, соглашаясь с тем, что Ликург — фигура вымышленная, не отри­цают полностью предания о возникновении Спар­танского государства в результате переворота после долгих смут в первой половине VI в. до н. э. Есть и третья группа учёных, считающих, что у историков нет серьёзных оснований для полного недоверия к сообщениям античных писателей. В биографии Ликурга, считают они, нет ничего фантастического, а проведение в Спарте реформ на два века раньше, чем в других районах Балканской Греции, объяс­няется сложной ситуацией, сложившейся в Лако­нии. Основавшие Спартанское государство дорий­цы пришли сюда как завоеватели и, чтобы удер­живать в повиновении порабощённое ими местное ахейское население, нуждались в ускоренном соз­дании необходимых для этого учреждений.

Согласно Плутарху и другим древним авторам, время жизни Ликурга приходится примерно на первую половину VII в. до н. э.

Это было время смут и беззаконий. Ликург про­исходил из царского рода и после гибели отца от удара ножом и смерти старшего брата стал царём, но правил всего восемь месяцев. Уступив власть своему племяннику, он покинул Спарту. Путешест­вуя по Криту, Египту и греческим полисам на по­бережье Малой Азии, Ликург изучал законы и об­раз жизни людей и мечтал, вернувшись на родину, полностью изменить строй своей общины и устано­вить такие законы, которые навсегда прекратили бы вражду между спартанцами. Перед возвращени­ем в Спарту Ликург отправился в Дельфы, где на­ходился храм бога Аполлона с оракулом (прорица­телем). В те времена ни одно важное для всего го­сударства решение не принималось без обращения за советом к жрецам бога Аполлона Дельфийского. Жрица-прорицательница (пифия) передавала обра­щающимся за советом предсказания, которые ей