Декрет о свободе совести. 15 страница

Я вам зачитаю фрагмент из доклада Тучкова (напомню вам, он был начальником шестого отделения секретного отдела ГПУ), который он представил в 1923 году заместителю председателя ПТУ Менжинскому.

"Здесь остается мучеником Тихон, про которого вся белая эмиграция и вообще весь черносотенный мир пишет и говорит, как о едином человеке, который де никогда не примирится с извергами рода человеческого - большевиками и стоит крепко за веру Христову, терпя всякие мучения и т. д.

Тогда перед нами встала задача обработать Тихона так, чтобы он не только извинился перед Советской властью, но и покаялся в своих преступлениях, тем самым поставил бы в глупое положение монархистов.

Правда, надо сказать, что здесь с Тихоном работы было чрезвычайно много, он прекрасно понимал, что одним раскаянием дело не ограничится, а что после придется слушаться и действовать по указке ПТУ.

Его более всего тяготило, но благодаря созданной для Тихона обстановке и условий, где он содержался под стражей, а также правильно сделанного к нему подхода Тихона удалось убедить, и он собственноручно написал раскаяние, которое не могло не поразить его друзей.

В результате всего этого оказывается отход от Тихона наиболее черносотенной публики, считающей его слабым, неустойчивым, могущим оказаться опасным церковным руководителем, а его некоторых епископов прямо назвали агентами ГПУ, даже определили получаемое ими от последнего жалование".

Хочу отметить, что перед вами отчет советского чиновника вышестоящему начальству. И он хочет свою деятельность представить более плодотворной, нежели она была на самом деле.

Примеры того, кто и как критиковал святителя Тихона после его освобождения из под ареста и сделанных заявлений, я вам уже приводил. Причем, такой критики было немного, и даже те, кто подобно архиепископу Феодору (Поздеевскому) критиковал позицию патриарха, критиковал взгляд его советника архиепископа Иллариона (Троицкого) в отношении с властями, не думали о том, чтобы отделиться от п. Тихона и создать какой-то раскол справа, хотя власти это устроило бы, они будут потом стремиться к расколам и со стороны церковных традиционалистов. Это будет их линия в конце 1920-х годов: от Церкви откалывать обновленческую часть, потом часть, настроенную к власти непримиримо.

Здесь же Тучков, конечно же, преувеличивает успех своей акции.

"Находясь в положении врагов, эти 2 течения (сторонники п. Тихона и обновленцы) стараются как можно больше очернить друг друга перед Советской властью и показать последней свою лояльность.

Излюбленным приемом у них является донос, к которому они постоянно прибегают, благодаря которому в течение 1923-го года обнаружили в церкви состоящими в поповских должностях более 1000 человек бывших кадровых офицеров, бывших полицейских и членов "Союза русского народа" и открыли ряд преступлений церковных.

"Осведомление, которое создано за этот, прошлый год по церковникам, вполне отвечает тому, чтобы сохранить негласное руководство Церкви в наших руках, конечно при условии, если будут даны соответствующие средства для их содержания".

Чем больше мы будем погружаться в государственные документы, тем больше мы должны отдавать себе отчет в том, что их нельзя принимать безусловно с доверием. Нужно иметь ввиду внутреннюю специфику отношений между ведомствами и чиновниками в советской системе. И дальше мы с вами будем говорить о том, что тот же самый, некогда гнавший Церковь, полковник госбезопасности Карпов, председатель совета по де-81

лам РПЦ, возникшего в 1943 году, будет в ряде случаев защищать тех или иных епископов, критиковать тех или иных советских функционеров, которые будут допускать волюнтаристические действия по отношению к Церкви. Почему? Не потому, что он любит Церковь, уверовал, будучи поставленным Сталиным держать эту Церковь в ежовых рукавицах, а просто потому, что, создав новое ведомство, создав аппарат этого ведомства, Советская впасть тем самым невольно создало группу чиновников, которые будут заинтересованы в том, чтобы Церковь существовала в какой-то, разумеется, ущербной, урезанной форме. Совет существует благодаря тому, что есть Церковь, получает щедрые плодоношения прямым и косвенным путем от Церкви, эти люди имеют власть, должностное положение и т. д.

И хотя они Церковь могут не любить, могут всячески подавлять, они уже становятся заинтересованными в том, чтобы Церковь как институт существовал, ибо это их кормушка.

И здесь мы обнаруживаем нечто подобное. Тучков намекает, что он будет более активно контролировать церковную жизнь, если для этого будут даны соответствующие средства для содержания и агентуры, и аппарата его сотрудников.

"Я здесь совершенно сознательно опустил подробности и приемы нашей работы, а касался лишь ее результатов, имея ввиду что таковые, во-первых, вам известны, а во-вторых, они настолько разнообразны, что если их описать, то потребовалось бы написание целой книга".

Другой мотив, который толкал власти на то, чтобы втравить п. Тихона в переговоры с обновленческим Синодом -его дальнейшая дискредитация.

Однако, осенью 1923 года п. Тихон отказался от этих переговоров. Тем более, что сам Синод, опять таки по указанию властей, в качестве условия этих переговоров выдвинул следующие требования: они обещали восстановить п. Тихона в патриаршем сане, если он примет на себя обязательство созвать Поместный Собор совместно с обновленцами и уйти на покой.

Они хотели, чтобы п. Тихон санкционировал каноничный Собор с их участием, но при этом удалился бы от дел.

Итак, св. Тихон отверг эти предложения, а 2(15) января 1924 года появилось постановление п. Тихона и патриаршего Синода о непризнании каноничности обновленческой иерархии.

2(15) апреля 1924 года появилось послание патриарха, где он прямо запрещал в священнослужении, предавал церковному суду группу обновленческих иерархов, и прежде всего архиепископа Евдокима (Мещерского) и Антонина (Грановского).

Таким образом, та группировка, которая была вокруг Синода, это были идейные обновленцы, авторитетные и наиболее радикальные обновленцы, уже были лишены возможности вести переговоры со св. Тихоном. И произошло это несмотря на то, что такой ярый враг обновленчества, как архиеп. Илларион (Троицкий) в конце 1923 года был уже арестован. Т.е. его непримиримость к обновленцам, безусловно, соответствовала и позиции патриарха в этом вопросе.

Лекция 22 сторона "Б"

Однако, власти продолжали настаивать на том, чтобы п. Тихон вел переговоры с обновленцами, угрожая, естественно, при этом разного рода репрессивными мерами, и в марте 1924 года п. Тихон вступил в переговоры, но не с Синодом, а с обновленческой группировкой, которая от Синода откололась и которая находилась с Синодом в достаточно напряженных отношениях, а именно с группировкой Владимира Красницкого, с "живой церковью".

Мы уже с вами говорили о том, что эту, самую многочисленную среди обновленцев, организацию отличало то, что в нее входили люди, не столь приверженные обновленческим вероучительным принципам. Это были скорее церковные оппортунисты, прагматики, которые хотели в новых условиях иметь для себя спокойную жизнь, хотели быть теми, кого государство особенно не преследует, и, разумеется, если это даст им возможность занимать крупные церковные должности, то они тоже были готовы поддержать обновленческое движение. Это были не идейные врага, а скорее коньюктурщики, что, впрочем, не снимало остроты вопроса о том, как же с ними строить отношения.

Они готовы были идти на большие компромиссы, чем обновленческий Синод, но у них были свои интересы, а самое главное - за ними стояли власти.

Переговоры проходили в течение весны 1924 года, причем, следует отметить, что среди православных эти переговоры встречали, подчас, и критические отзывы, потому что Красницкий, его сторонники, воспринимались православными, как врага Церкви, с которыми был возможен лишь один диалог -через покаяние принимать их в том сане, какой они имели до своего отпадения в обновленчество. Переговоры же предполагали возможность и какого-то другого варианта.

Власти со своей стороны активно пытались на всех уровнях оказывать давление на п. Тихона. О том, как это давление оказывалось внутри страны, вы можете представить -аресты сторонников п. Тихона, закрытие приходов, верных патриарху, принятие бюрократических мер, затрудняющих деятельность патриаршей Церкви и т. д.

Международный аспект давления на п. Тихона

В 1924 году мы обнаруживаем уже международный аспект в давлении власти на патриарха.

23 апреля (6 мая) 1924 года появилось постановление Вселенского патриарха Григория VII об отстранении п. Тихона от управления Русской Церковью и о признании им обновленческого Синода.

Патриарх даже направил делегацию в Москву для расследования дел Русской Православной Церкви.

С одной стороны, стояло за этим традиционное для Вселенского патриарха стремление подчеркивать свою роль в Православном мире, как роль первого среди равных иерархов, который якобы поэтому имеет право вмешиваться во внутрицерковные дела всех Поместных Церквей, который как бы берет на себя право выносить суждения о действии даже предстоятелей Поместных Церквей.

Почему именно такую позицию он занял, почему он, например, не поддержал п. Тихона, а поддержал обновленцев? Прежде, чем я на него отвечу, я вам зачитаю несколько фрагментов из этого постановления Вселенского патриарха, принятого на заседании Синода от 6 мая по н. ст. 1924 года. Напомню, что Константинопольская патриархия уже перешла на новый стиль.

"Святые братия! В сознании возложенной на нас церковной обязанности по примеру святейших предместников наших приняли мы, как известно, по приглашению со стороны церковных кругов СССР предложенное нам дело умиротворения происшедших в последнее время в тамошней братской Церкви смут и разногласий, назначив для этого особую патриаршую комиссию, из архиереев нашего трона, имеющую отправиться туда, чтобы содействовать с Божией помощью словами любви и путем разных указаний установлению согласия и единения в братской Церкви ко благу всего Православия..."

Я думаю, что вы понимаете, о каких церковных кругах, которые пригласили Вселенского патриарха, идет речь - это, безусловно обновленцы.

"...Отправляющаяся комиссия в своих работах должна опираться на те тамошние церковные течения, которые верны правительству СССР, что всецело отвечает духу Православной Церкви, и каковых деяния и поступки согласуются с догматами нашей веры и канонами Церкви..."

Видите, вдруг именно те течения, которые верны правительству СССР, а это, безусловно, обозначение обновленцев.

"...Ввиду возникших церковных разногласий мы полагаем необходимым, чтобы святейший п. Тихон ради единения расколовшихся и ради паствы пожертвовал собою немедленно, удалившись от церковного управления, как подобает истинному и любвеобильному пастырю, пекущемуся о спасении многих, и чтобы одновременно упразднилось, хотя бы временно, патриаршество, как родившееся во всецело ненормальных обстоятельствах в начале гражданской войны и как считающееся значительным препятствием к восстановлению мира и единения..."

Обратите внимание: "в ненормальных условиях," как будто Вселенский не знает, что патриаршество у нас было восстановлено на каноничнейшем Поместном Соборе 1917-18 годов.

"...Вместо упразднившегося патриаршества Высшее Церковное управление там должно принять свободно и канонически избранный Синод, который и выработает детали синодального управления Церковью в СССР".

То есть имеется ввиду обновленческий Синод и установление того самого неканоничного синодального управления, которое было у нас на протяжении двух веков.

Что стояло за этим странным документом? Тут нужно вспомнить ситуацию, которая сложилась в международных делах в это время.

В начале 20-х годов власть в Турции захватил Мустафа Кемаль, в последствии названный Ата-Тюрком (отцом турок), а когда страной управляет какой-нибудь очередной "отец", то ясно, что за система в этой стране существует.

Ата-Тюрк создал очень жесткую, с элементами тоталитаризма, систему управления, причем, провозгласил курс на создание в Турции светского государства, и начались очень серьезные притеснения как православных, так и даже мусульман (в частности, было даже запрещено ходить в священнослужительской одежде и православному духовенству, и муллам).

К правительству Ата-Тюрка в мире относились очень осторожно, и как в таких случаях бывает, те, кого никто не признает, признали друг друга, и СССР и кемалийская Турция установили дипломатические отношения. Началось между ними активное сотрудничество, причем, в процессе этого сотрудничества советское правительство постоянно демонстрировало "жесты доброй воли" - отдали Карскую область, которая принадлежала России, Турции, несмотря на то, что Турция потерпела поражение в первой мировой войне (она была на стороне Германии).

Желая произвести на турок хорошее впечатление, часть Армении передали Азербайджану, ведь азербайджанцы - те же самые Турки (возникла потом проблема Нагорного Карабаха), и даже убрали памятник, посвященный победе России над Турцией в 70-х годах XIX века, который стоял у Троицкого Собора Измайловского полка.

Были акции и более серьезные, но, во всяком случае, турецкое правительство со своей стороны готово было оказывать услуги большевикам. И как раз благодаря давлению турецкого правительства, о котором попросили представители советского государства. Константинопольский патриарх, который чувствовал себя очень неуверенно, в особенности в тех условиях, был вынужден выпустить такого рода постановление, которое, конечно же, очень сильно его дискредитировало.

П. Тихон отреагировал на его постановление очень сдержанно, но вполне определенно в июне 1924 года. Смысл его сводился к напоминанию Константинопольскому патриарху, что он вообще не имеет права вмешиваться в дела автокефальной поместной Церкви, и в этом отношении позиция п. Тихона, безусловно, разделяется всеми главами автокефальных православных Церквей.

Я привел вам этот эпизод для того, чтобы вы представили, насколько власти были заинтересованы в переговорах п. Тихона с Красницким, что даже давили на патриарха и по международным каналам.

Так переговоры шли, и в конечном итоге в мае 1924 года было достигнуто соглашение, в соответствие с которым Красницкий и ряд его сторонников должны были войти в Высший Церковный Совет, который, наряду со Священным Синодом, являлся органом высшего церковного управления в РПЦ, и без нарочитого покаяния, лишь с отказом от всех своих обновленческих идей, они принимались в общение с Православной Церковью.

Эта договоренность, безусловно вынужденная, действительно вызвала очень резкую реакцию со стороны авторитетнейших православных иерархов.

И, в частности, патриарха посетил специально по этому поводу на короткое время вышедший из заключения м. Казанский Кирилл (Смирнов), который и по мнению самого патриарха вторым был по авторитету после св. Тихона в РПЦ. И он от имени части иерархии, от имени значительного количества мирян убеждал патриарха в том, чтобы он прекратил переговоры с Красницким и одновременно отменил бы свое решение о введении нового календарного стиля и новой орфографии.

Показательно то, что патриарх, хотя эти решения он принимал не от хорошей жизни, хотя его ближайшим совет

ником становится м. Петр (Полянский), прислушивается к мнению авторитетнейшего иерарха, и 24 июля 1924 года делает официальное заявление следующего содержания. Он имеет ввиду договоренность с Красницким, достигнутую дальше, и пишет:

"Просим верить, что мы не пойдем на соглашения и уступки, которые поведут к потере чистоты, крепости православия. Если всякие слухи и толки о примирении, особенно в газетных изображениях, с Красницким и др. вместо радости возбуждает скорбь и тревогу, что подтверждается многочисленными заявлениями архипастырей, пастырей и мирян, то ввиду сего почитаем благовременно прекратить всякие разговоры о примирении с гражданином Красницким. И подписи на журнале от 21 мая об организации при нас ВЦУ, считать недействительными..."

Что это, проявление силы или слабости патриарха? Разумеется силы, потому что только безусловно ощущающий свой авторитет в Церкви первосвятитель, может так спокойно отменить собственное решение, если народ его не приемлет.

Я бы хотел обратить ваше внимание на эту удивительную взаимную связь, прямую и обратную, между патриархом, православной иерархией и православным народом. Патриарху доверяли безгранично, но когда, как казалось народу церковному и иерархии (а ведь народ церковный - это не советские граждане, а это те немногие, кто оставался верен Церкви, патриарху, кто готов был идти до конца в своей верности Церкви), между ними и патриархом возникало определенного рода недопонимание, все разрешалось таким образом - патриарх внимал голосу своей паствы.

Итак, мы уже с вами говорим о событиях 1924 года, когда расстановка сил несколько изменилась. Обновленцы все чаще чувствовали для себя невозможность прямо идти против патриарха, искали обходных путей, искали возможности с помощью власти давить на своих противников, но не все у них получалось.

Хочется привести вам один колоритный пример в этой связи, пример того, как вели себя представители патриаршей и обновленческой Церкви в отношении к власти в какие-то знаменательные эпизоды.

24 января 1924 года по новому стилю после того, как появилось сообщение о кончине Ленина, появились в советской прессе отклики на происшедшие события.

Св. Тихон по этому поводу направил в газету "Известия" краткое обращение, которое "Известия" даже не опубликовали, а опубликовали его в газете "Безбожник" с соответствующим комментарием. Обращение такое:

"Прошу через вашу газету выразить глубокое соболезнование правительству Союза Советских Республик по поводу тяжелой утраты, понесенной в лице скончавшегося председателя Совета Народных Комиссаров В. И. Ульянова (Ленина).

24 января 1924 года. Патриарх Тихон".

Нужно ли было патриарху как-то отреагировать на кончину главы Советского правительства или нет? Наверное нужно, раз он существовал легально. Он отреагировал в той форме, в какой подобает. Но то, насколько это был мужественный шаг, можно представить лишь после того, как я вам зачитаю послание обновленческого Синода по поводу смерти Ленина, которое было адресовано Калинину м. Евдокимом (Мещерским), и которое было, конечно же, опубликовано в газете "Известия", а не в "Безбожнике". Вслушайтесь в это удивительное послание Синода.

"Священный Синод Российской Православной Церкви выражает вам свое искреннее сочувствие по случаю смерти великого освободителя нашего народа из царства векового насилия и гнета на пути полной свободы.

Да живет непрерывно в сердцах оставшихся светлый образ великого борца и страдальца за свободу угнетенных, за идеи всеобщего и подлинного братства, и ярко светит всем в борьбе за достижение полного счастья людей на земле.

Мы знаем, что его крепко любил народ. Пусть могила его породит миллионы новых Ленинов и соединит всех в единую братскую, никем неодолимую семью..."

Этот образ, конечно, выразительный - могила соединит всех в единую семью, как будто у нас потом десятки лет и рыли эту общую братскую могилу, чтобы всех в эту единую семью соединить в могиле. Но дальше больше:

"...и грядущие века да не изгладят из памяти народной дорогу к могиле - колыбели свободы всего человечества..."

Ленинская могила - колыбель свободы. Тут что-то прямо помимо их воли проступает. Но самое то главное - это просто подделка под тот оголтелый пропагандистский язык, который тогда был.

"...Великие покойники часто в течение веков говорят уму и сердцу оставшихся больше, чем живые. Да будет же и отныне безмолвная могила неумолкаемой трибуной из рода в род для всех, кто желает себе счастья".

Конечно, желаешь счастья себе - иди к этой могиле и вопи о том, как ты чтишь заветы вождя. Обратите внимание, ведь неслучайно Евдоким (Мещерский), очень тонко чувствовавший политическую конъюнктуру, пишет в таком тоне. Смерть Ленина сразу обрастает разного рода элементами новой коммунистической сакральности, уже возникает идея увековечить его память, дикая с точки зрения русской традиции идея мумифицирования его тела. Это мы уже привыкли к этому, мы родились с сознанием того, что там где-то посреди Москвы лежит мумия, для нас это в порядке вещей, нужно к этой мумии ходить и умиляться.

А ведь тогда это был нонсенс. Для большинства людей это было просто что-то непонятное, загадочное. Для людей образованных это было реанимирование каких-то языческих представлений о погребении усопших. Но большевики пошли по этому пути, и это вполне понятно.

Здесь, как и в решении уничтожать мощи, опять проявляется неоязыческая, а значит сатанинская природа большевизма. Вот его тело, кроме тела ничего нет, и раз человек умер, остается главный субстрат его личности, который нужно научными средствами сделать нетленным, т.е. с помощью науки преодолеть законы естества, раз этот великий покойник при жизни с помощью своего ума преодолел все несовершенные формы человеческого бытия.

И конец послания:

"...Вечная память и вечный покой твоей многострадальной христианской душе".

Уже все сказано, оказывается нет: еще и христианская душа у этой мумии.

Вот вам атмосфера, в которой патриарху приходилось вести церковный корабль. И не скажи ты так, как Евдоким (Мещерский) - ты уже контрреволюционер, тебя уже нужно брать под подозрение.

Заканчивая разговор о мавзолее, хочу сказать, что получилось так, что его автором стал архитектор Щусев, который построил до этого десятки храмов и монастырей, в частности Феодоровский городок в Царском Селе. Это был большой знаток сакральной архитектуры, но и получилось так, что тут он возвел настоящее языческое капище даже по своим архитектурным формам. Это - языческое сооружение, которое воспроизводит языческие архетипы сознания, здесь мы это видим.

Такое начиналось в стране беснование, которое называлось передовой научной идеологией.

Программы обновленческих организаций

"Собор" 1923 года был лишь шагом на пути кардинального изменения всей церковной жизни. Дальнейшие шаги нетрудно было бы представить, познакомившись с программами обновленческих организаций. Я сейчас познакомлю вас с тремя программами обновленческих организаций, в которых они прямо говорили о своих далеко идущих планах изменения церковной жизни.

Организации эти были различные. В программе "Союза церковного возрождения" главное внимание уделялось литургической реформе. Такая организация, как "живая церковь" была более заинтересована в том, чтобы, почти ничего не меняя в Церкви, передать реальную власть в ней белому духовенству. А "Союз общин древлеапостольской церкви", возглавлявшийся Введенским, особенно подробно останавливался на вопросах, касающихся догматических реформ. Поэтому, чтобы не приводить вам все программы от начала до конца, я остановлю ваше внимание на наиболее характерных и наиболее радикальных предложениях, которые содержали в себе эти программы.

Вот что говорится о сфере догматических реформ в программе "живой церкви", которая была принята еще в мае

1922 года. Попытайтесь понять, какого рода богословское содержание скрывается за этими формами:

"Восстановление евангельского первохристианского вероучения с нарочитым развитием учения о человеческой природе Христа - Спасителя и борьба со схоластическими извращениями христианства".

Казалось бы, христологическая тема в православном Предании очень четко определена Вселенскими Соборами. Что это за несторианские размышления? Несложно предположить, что имелось ввиду. Якобы историческая Церковь недостаточно уделяет внимания вопросу о служении Церкви конкретному земному человечеству; судить о том, как служить земному человечеству можно лишь после того, как будет пересмотрено учение о Христе, будет выделен именно Его человеческий аспект, якобы оттесненный на второй план в историческом Православии и т. д. Но здесь речь идет, по существу, о покушении на догматические формулировки сразу нескольких Соборов, которые рассматривали христологическую проблематику.

"Развитие учения о происхождении мира от творческой воли Божией при участии производительных сил природы".

На первый взгляд, сложно сказать, что здесь имеется ввиду, но безусловно, что желание понять мир без промысла Божия (Бог сотворил мир, а дальше "производительные силы природы") из его естественных, научно объяснимых закономерностей, была одна из основных мыслей Введенского, который очень много говорил на темы религии и естествознания.

"Страшный суд, рай и ад, как понятия нравственные". Это означает сомнение в онтологической реальности и Страшного суда, и рая и ада.

У Введенского еще более радикально говорится о некоторых догматических аспектах обновленческой идеологии:

"Полная незыблемость Никео-Цареградского Символа Веры. Союз, однако, решительно выдвигает необходимость пересмотра догматики, в которой не только царствует неоплатонизм, но и современный капитализм, перенося ненормальное отношение классов на самое небо: Христос, Его небесный византийский двор, святые в качестве министров и т. д. Вот иллюстрация современного капиталистического устройства неба".

Если отбросить эту дикую политическую фразеологию, то мы здесь прочитываем, что для обновленцев незыблем лишь Никео-Цареградский Символ Веры. Все остальные догматические установления Церкви, в т. ч. принятые на последующих Вселенских Соборах, могут подлежать пересмотру. И, наконец, характерное обвинение православной догматики в неоплатонизме. Вы хорошо знаете, что это один из излюбленных аргументов протестантов.

Т. о. перед нами программа пересмотра догматического учения Церкви, отказ от принципов, которые делают православного православным. Такие преобразования, если бы они были приняты соборно и проведены в жизнь, означали бы, что догматика РПЦ превращается в догматику еретическую со всеми вытекающими отсюда последствиями для сакраментальной и канонической жизни Церкви.

Большое внимание в этих программах уделялось теме морали. Это тоже характерно, потому что они постоянно подчеркивали, что мораль - это важнейшая сфера религиозной жизни человека, ибо через мораль религия научает человека быть активным членом общества. Вот что мы читаем у Красницкого:

"Развитие нравственного учения о спасении в мире в обычных условиях в трудовой жизни человечества. Опровержение монашеского учения о спасении личном путем отрицания им мира и попрания естественных потребностей человека, человеческой природы, что ведет к нравственному разложению и уничтожению рода человеческого". Здесь есть глубокая неприязнь и непонимание монашества, очень примитивный аргумент людей, чуждых духовной жизни, что монашество противоречит человеческой природе, монашества быть не должно, хотя опыт человеческой природы показывает, что у многих народов на протяжении тысячелетий существовал этот институт, значит, для человечества он не может быть признан противоестественным.

У Введенского по вопросам морали: "Современная мораль христианства насквозь пронизана духом рабства. Мы же не рабы, но Сыны Божий, изгнание духа рабства, как основной принцип морали, из системы этики есть дело Собора. Также должен быть изгнан капитализм из системы морали. Капита-84

лизм есть смертный грех, социальное неравенство недопустимо для христианина".

Мы уже говорили о том, что стремление утверждать о том что, может существовать на земле некая совершенная социальная система и, в то же время, заявлять, что все то, что было с этой системой не связано, смертные грехи, это совершенно нехристианская постановка вопроса. Любая социальная система в мире должна быть несовершенной, потому что мир отпал об Бога. Здесь они следуют социальному утопизму большевиков.

В связи с моралью возникает очень важная тема внешнего положения Церкви в плане каноническом и в плане ее взаимоотношений с государством. О канонах у Введенского говорится очень четко:

Каноническое устройство Церкви есть не евангельское устройство Церкви. Христос не знает юридических норм. Поэтому должен быть на основании апостольских традиций, а также требований современной жизни выработан действующий комплекс правил, которым и надлежит руководствоваться взамен устаревшей "Книги правил"".

Отмена "Книги правил", это отмена в том числе таких канонов, которые были приняты и Вселенскими Соборами, и могут быть соответственно отменены только на этом уровне. Но обновленческий "собор" на практике это уже сделал.

У Красницкого выражено все проще и прямее:

"Открытие свободного доступа к епископскому званию пресвитерам, состоящим в брачном сожитии со своими супругами применительно к практике первых веков христианства.

Высшее и епархиальное пресвитерианское управление с участием епископов, клира, мирян, всех на равных правах".

Красницкий вообще уже рассматривает епископство, как некий титул для церковного администратора, он требует уравнения в правах пресвитера и епископа, т.е. даже разрушает трехстепенную церковную иерархию.

И последнее из программы Введенского по поводу отношения Церкви и власти: