Декрет о свободе совести. 13 страница

"Заслушав доклад протоиерея Александра Введенского (он делал основной доклад на этом "соборе"), всероссийский Поместный Собор Православной Церкви свидетельствует перед лицом Церкви и всего человечества, что сейчас весь мир распался на два класса: капиталистов и эксплуататоров и пролетариат, трудом и кровью которого капиталистический мир строит себе благополучие.

Во всем мире лишь Советское государство вышло на борьбу с этим социальным злом. Христиане не могут быть равнодушными зрителями в этой борьбе. Собор объявляет капитализм смертным грехом, а борьбу с ним священной для христианина.

В Советской власти Собор видит мирового вождя в борьбе за братство, равенство и мир народов.

Собор клеймит международную и отечественную контрреволюцию, осуждает ее всем своим религиозно - нравственным авторитетом. Собор зовет каждого честного христианина, гражданина России, единым фронтом под предводительством Советского правительства выйти на борьбу с мировым злом, социальной неправдой.

Священный Собор Православной Церкви 1923 года, обсудив положение Церкви за время революции, постановляет:

Начиная с лета 1917 года ответственные церковные вожди встали на определенную контрреволюционную точку зрения: "Церковь должна восстановить единство царской России". Вот лозунг, которым начала жить Церковь, так тесно связанная до революции с царизмом.

Собор 1917 года, состоявший главным образом из представителей реакционного духовенства, а также крепкого дворянства, собственников и членов реакционных и политических партий, с самого начала стал определенным политическим и контрреволюционным сборищем, только прикрывавшим все

эти деяния именем Христа - Спасителя. Собор борется с революцией, он не признает даже Временного правительства, а после Октября эта борьба доходит до совершенно невероятных размеров.

После Собора п. Тихон продолжает контрреволюционную деятельность. Он делается вождем и знамением противников Советской власти, он вводит Церковь в контрреволюционную борьбу.

Священный Собор Православной Российской Церкви 1923 года осуждает контрреволюционную борьбу и ее методы человеконенавистничества. В особенности Собор 1923 года скорбит об анафематствовании Советской власти и всех, ее признавших. Собор объявляет анафематствование не имеющим никакой силы.

2. Собор 1923 года осуждает всех тех, кто шел этим путем и других вел за собой. И прежде всего это касается ответственного руководителя духовной жизни, п. Тихона, т. к. п. Тихон вместо подлинного служения Христу служил контрреволюции и этим, как лицо, которое должно правильно вести всю церковную жизнь, ввел в заблуждение широкие народные массы, за что Собор считает Тихона отступником от подлинных заветов Христа и предателем Церкви. На основании церковных канонов сим объявляет его лишенным сана и монашества и возвращенным в первобытное мирянское положение. Отныне п. Тихон - мирянин Василий Беллавин".

Если говорить о формально - канонической стороне этого решения, оно не выдерживает никакой критики, тем более, что Собор 1917 года вообще постановил ни в коей мере не делать политическую позицию клирика основанием для применением к нему церковных прещений.

"3. Деятели обновленческого церковного движения разорвали с контрреволюцией и за это заслужили неодобрение всех реакционных церковников.

Собор 1923 года объявляет все эти меры пресечения не имеющими никакой силы, наоборот. Собор благословляет мужество этих людей и их преданность Церкви, которую они вырвали из рук контрреволюции и отдают единому Христу - Спасителю. 4. Собор призывает всех церковных людей бросить все попытки использовать Церковь в земных политических расчетах (хотя сами они занимаются именно этим). Церковь принадлежит Богу и ему единому служить должна. Контрреволюция в Церкви не должна иметь место. Советская власть не должна быть гонительницей Церкви.

Согласно конституции Советского государства, всем гражданам предоставляется подлинная свобода религиозной совести. Декрет об отделении Церкви от государства обеспечивает эту свободу. Свобода религиозной пропаганды, наряду со свободой антирелигиозной пропаганды, дает верующим возможность идейно отстаивать ценности своих чисто религиозных убеждений, поэтому церковным людям нельзя видеть в Советской власти власть антихристову, наоборот. Собор обращает внимание, что Советская власть имеет осуществить идеал Царства Божия".

Дико это звучит для нашего уха, хотя сейчас эти идеи тоже в ходу, а уж тогда, на фоне страшных репрессий, которые осуществляла большевистская власть против Церкви, это вообще должно было восприниматься или как безумие или как цинизм.

"Поэтому каждый верующий церковник не только должен быть честным гражданином, но должен всемерно бороться вместе с Советской властью за осуществления на земле идеалов Царства Божия".

Здесь уже возрождается настоящий древний хилиазм.

"5. Осуждая бывшего п. Тихона, как вождя не церковного, а контрреволюционного. Собор признает, что и само восстановление патриаршества было актом политически контрреволюционным. Древняя Церковь не знала патриаршества, а управлялась соборно, поэтому Священный Собор настоящим отменяет восстановление патриаршества. Отныне Церковь должна управляться Собором".

То, чего не удалось достичь группе будущих обновленцев на Соборе 1917 года, они решили здесь утвердить - идею на самом деле не соборного, а коллегиального управления Церковью.

"6. Осуждая контрреволюцию в Церкви, карая ее вождей, отменяя институт патриаршества, признавая существующую власть. Собор созидает нормальные условия для мирного 74

течения церковной жизни. Отныне вся церковная власть должна быть построена на двух началах: в отношении к Богу на подлинной преданности церковных людей подлинным заветам Христа - Спасителя, в отношению к государству на принципе отделения Церкви от государства. Основываясь на этих условиях, Церковь станет тем, чем должна быть - любовно-трудовым объединением верующих в Бога, Его Христа и Его правду".

Как видите, здесь шла речь не только о какой-то новой политической пропаганде устами Церкви, но речь шла и о принятии решений, которые аннулировали решения Собора 1917 года и вновь восстанавливали в Церкви неприемлемую с канонической точки зрения систему высшего церковного управления.

Что же касается основных резолюций этого лжесобора, то здесь практически повторялось все то, что было принято на съезде "живой церкви": признавался брачный епископат, разрешалось второбрачие священнослужителей (правда, кроме епископов, но вскоре мы увидим, что некоторые обновленческие епископы вступали и во второй брак, и больше. Тот же Введенский второй раз венчался в архиерейском облачении. Платонов, будучи "архиереем", венчался второй раз в одежде мирянина), разрешались браки священнослужителя с вдовами, с разведенными, утверждался как общеобязательный григорианский стиль, причем, речь шла и о том, чтобы и подвижные праздники были по новому стилю, предполагалось закрытие монастырей, как уклонившихся от чистой монашеской идеи и предлагалось создавать вместо монастырей некие христианско - трудовые общины, которые должны были сочетать молитву с трудом. Понятие труда, которое все время вносится в постановления, свидетельствует о желании продемонстрировать, что христиане тоже готовы участвовать в труде, созидающем новую жизнь.

23 апреля (6 мая) 1923 года в храме Христа - Спасителя произошла "хиротония" Александра Введенского в "архиепископы" Крутицкие. Его "рукополагало" 11 епископов во главе с лжемитрополитом Антонином (Грановским). На "соборе", как видите, между этими группами был достигнут мир.

Попутно хочется привести вам один фрагмент из государственных документов. ПТУ внимательно следит за ходом "собора", оно очень недовольно, что на "соборе" были расколы, и размышляет о том, кого же надо активнее поддерживать. Это постановление было принято на основе доклада Тучкова.

"Ввиду того, что Красницкий, вследствие упадка его авторитета среди большей части соборян, может попытаться устроить скандал, дабы дискредитировать председателя Собора Блинова (сибирский священник, который стал "архиереем" всея Сибири), поручить товарищу Тучкову принять меры к устранению этого явления и вовлечь Красницкого в активную согласованную работу съезда (очень характерно, что "собор" называется "съездом").

Депутацию Собора для снятия сана с Тихона допустить. Проведение этого поручить ПТУ".

Обратите внимание, речь идет о "соборе", как о подразделении ПТУ или мероприятии, которое, по крайней мере, полностью контролируется ПТУ и направляется.

Решение Собора о низложении п. Тихона было ему доставлено в тот же самый день. П. Тихон наложил на него резолюцию:

"Прочел. Собор меня не вызывал, его компетенции не знаю, и потому законным его решения признать не могу. Патриарх Тихон".

Через три дня, 24 апреля (7 мая) 1923 года было принято постановление "собора" об отлучении от Церкви всех членов Карловацкого Собора (власти этого очень хотели).

Далее на "соборе" 25 апреля (8 мая) 1923 года был избран новый орган высшей церковной власти, который назывался "Высший церковный совет". Этот орган отныне должен был управлять Церковью во внесоборное время. Состоял он из 16-ти человек, возглавлял его Антонин (Грановский), а его заместителями были протопресвитер Красницкий и "архиепископ" Александр Введенский. То есть лидеры трех крупнейших группировок были представлены в этом органе, избранном "собором" и тем самым казалось, что между представителями различных обновленческих течений достигнуто согласие.

Последняя, очень характерная деталь. "Собор" свою работу завершил, и 10(23) мая 1923 года п. Тихон был переведен из Донского монастыря, где он уже и так содержался под жестким арестом, в Лубянскую тюрьму ПТУ, где находились те, над кем велось активное следствие и кто ожидал себе самых суровых судебных приговоров.

Властям казалось, что прошедший "собор" позволит им отныне полностью контролировать церковную жизнь руками обновленцев. Теперь вопрос стоял о том, как же поступить с п. Тихоном.

Лекция по РПЦ 20, сторона "Б"

После перевода патриарха в Лубянскую тюрьму у многих православных возникло ощущение того, что обновленцы при помощи власти безраздельно захватили церковное управление, хотя оставались многие епископы, не поддерживавшие обновленчество, хотя значительная часть приходского духовенства решения обновленческого "собора" не принимала и готова была в той или иной степени им сопротивляться. Но не было духовно - канонического центра, который олицетворял собою патриарх.

Однако, шло время после перевода п. Тихона в Лубянскую тюрьму, и ситуация вокруг патриарха никак не прояснялась, потому что власти неожиданно для себя обнаружили, что расправа с патриархом окажется не такой уж легкой прежде всего по международным соображениям, соображениям внешней политики. В частности, нарком иностранных дел Чичерин настоятельно требовал, чтобы п. Тихона не расстреливали.

Действительно, на Западе поднялась очень сильная кампания протестов, тем более, что был уже суд над руководителями Католической церкви в России, и хотя оба они были приговорены к расстрелу, расстрелян был лишь один Буткевич, а архиепископ Цыпляк был отправлен в Польшу, потому что он был польским подданным.

Уже эта расправа власти вызвала бурю возмущения во всей Европе, и не только русские эмигранты, указывая на эту расправу, стали говорить о том, что нечто подобное готовится с п. Тихоном. Советская дипломатия, которая делала первые шаги, чтобы как-то утвердиться на международной арене, постоянно сталкивалась с сопротивлением в своей деятельности именно потому, что вопрос о патриархе будоражил очень многих.

Другой аспект заключался в том, что хотя, вроде бы, обновленческий "собор" прошел успешно с точки зрения властей, власти, благодаря своей информированности о церковных делах, понимали, что в значительной степени церковная жизнь идет параллельно с решениями обновленческого "собора".

14 июня 1923 года на заседании политбюро выступает Ярославский, человек, который курировал не только пропагандистскую кампанию против Церкви, но и был одним из руководителей всей антирелигиозной деятельности государства. Раз уж сейчас есть сомнения в том, стоит ли проводить процесс над п. Тихоном (разумеется с расстрельным приговором), он предлагает пока воздержаться от этого процесса и выдвигает следующую мотивировку:

"необходим какой-нибудь шаг, который бы оправдывал наше откладывание дела Тихона, иначе получается впечатление, что мы испугались угроз белогвардейщины. Из разговоров с Тихоном выяснилось, что при некотором нажиме и некоторых обещаниях он пойдет на эти предложения (какие предложения, я скажу дальше).

В случае его согласия, также заявления с его стороны будут иметь огромное политическое значение. Они спутают совершенно карты всей эмигрантщины, они явятся ударом по всем тем организациям, которые ориентировались на Тихона. Тихон явится гарантией против усиления влияния Высшего Церковного Управления. Его личное влияние будет скомпрометировано связями с ПТУ и его признанием. Выступление Тихона против епископа Кентерберийского Мелетия, Антония, папы будет пощечиной прежде всего английскому правительству и лишит в глазах европейских кругов всякого значения выступления Англии в защиту Тихона.

Наконец, согласие его хотя бы с какой-нибудь реформой (он согласен на признание нового григорианского календаря) делает его еретиком, новатором в глазах истинно православных.

ВЦУ при этом сохранит прежнее положение при значительном уменьшении влияния".

Как видите, большевики не хотят, чтобы и ВЦУ особенно усиливалось, принцип "разделяй и властвуй" присутствует.

Что же конкретно предлагает Ярославский с такой мотивировкой, и что было принято как решение Политбюро:

"Следствие по делу Тихона вести без ограничения срока. Тихону сообщить, что по отношению к нему может быть изменена мера пресечения (речь идет не об оправдании, а изменении меры пресечения), если:

а) он сделает особое заявление, что раскаивается в совершенных против Советской власти и трудящихся рабочих и крестьянских масс преступлений и выразит свое теперешнее лояльное отношение к Советской власти;

б) что он признает справедливым состоявшееся привлечение его к суду за эти преступления;

в) отмежуется открыто и в резкой форме от всех контрреволюционных организаций, особенно белогвардейских, монархических организаций, как светских, так и духовных;

г) выразит резко отрицательное отношение к новому Карловацкому Собору и его участникам;

д) заявит о своем отрицательном отношении к проискам как католического духовенства в лице папы, так и епископа Кентерберийского и Константинопольского епископа Мелетия;

е) выразит согласие с некоторыми реформами в церковной области, например новый стиль.

В случае согласия освободить его и перевести на Валаамское подворье, не запрещая ему церковной деятельности".

Те из вас, кто знаком с посланиями п. Тихона 1923 года, которые он сразу же после освобождения выпустил, сразу могли заметить, что в них содержатся не все, но некоторые из перечисленных пунктов.

То есть, власти решаются теперь на то, чтобы достичь какого-то компромисса и с п. Тихоном, им кажется более выгодным в данный момент не расстреливать п. Тихона, не организовывать публичный суд над ним, как они рассчитывали это сделать в 1922 году, а попытаться и его использовать в качестве орудия своей пропаганды. К тому же они уверены, что позиции обновленцев достаточно сильны, и можно будет, сталкивая п. Тихона с обновленцами, ослаблять Церковь и в дальнейшем.

Одновременно с этим 29 мая (11 июня) 1923 года появляется инструкция о порядке регистрации религиозных обществ и выдаче разрешений на созыв съездов таковых. Эта инструкция при своем формальном характере имела очень актуальное для властей значение. Там со ссылками на Конституцию СССР указывается, что религиозные общества, не зарегистрировавшиеся в трехмесячный срок со дня опубликования настоящей инструкции в "Известиях" ВЦИК, считаются закрытыми. А тогда позиция власти была такова: заново регистрировать только те приходы, на которых были обновленцы, которые признавали ВЦУ. По существу эта инструкция на тот период времени еще более ослабляя позиции православных - им давался трехмесячный срок: либо вы признаете обновленцев, либо вы не будете зарегистрированы, а значит закрыты.

Я привожу эти 2 детали для того, чтобы вы почувствовали, сколь разнообразной, многослойной была политика власти: поддержка обновленцев, одновременно новая идея о возможности использовать п. Тихона, еще недавно казавшегося непримиримым контрреволюционером, и в тоже время административное давление на приходы, закрытие тех приходов, которые казались властям наименее лояльными.

Здесь наиболее интересно развитие событий вокруг патриарха, и мы сейчас вновь к ним возвращаемся.

3(16) июня 1923 года появилось заявление п. Тихона в Верховный суд РСФСР. Вот текст этого заявления:

"Обращаясь с настоящим заявлением в Верховный Суд РСФСР, я считаю необходимым по долгу своей пастырской совести заявить следующее.

Будучи воспитанным в монархическом обществе и находясь до самого ареста под влиянием антисоветских лиц, я, действительно, был настроен по отношению к советской власти враждебно, причем, враждебность из пассивного состояния временами переходила в активные действия. Как то обращение по поводу брестского мира в 1918 году, анафематствование в том же году власти и, наконец, возражение против декрета об изъятии церковных ценностей в 1922 году.

Все мои антисоветские действия, за немногими неточностями, изложены в обвинительном заключении Верховного Суда. Признавая правильность решения Суда о привлечении меня к ответственности по указанным в обвинительном заключении статьями Уголовного Кодекса за антисоветскую деятельность, я раскаиваюсь в этих проступках против государственного строя и прошу Верховный Суд изменить мне меру пресечения, т.е. освободить меня из под стражи.

При этом я заявляю Верховному Суду, что я отныне Советской власти не враг и окончательно и решительно отмежевываюсь как от зарубежной, так и от внутренней монархической контрреволюции".

Это заявление, которое вскоре было опубликовано в "Правде" и "Известиях", конечно, очень многих потрясло, но вспомните постановление Политбюро. Это пункт а) если сделает заявление, что раскается в совершенных против Советской власти и трудящихся масс преступлениях и выразит свое лояльное отношение к Советской власти, пункт б) что он признает справедливым состоявшееся привлечение его к суду за эти преступления и пункт в) отмежуется открыто и в резкой форме от всех контрреволюционных организаций. В заявлении патриарха даже такая фраза есть: "отмежевываюсь как от зарубежной, так и от внутренней монархической контрреволюции".

Постановление Политбюро не было известно, но было известно то, что патриарх в тех преступлениях, в которых его обвиняли власти, на самом то деле невиновен, и тем не менее патриарх признавал свою вину.

12(25) июня 1923 года состоялось решение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда об изменении меры пресечения в отношении гражданина Беллавина. Этому решению последовало следующее решение антирелигиозной комиссии ВЦИКа:

Рассмотрев заявление Тихона постановили:

"1. Заявление Тихона, адресованное в Верховный Суд, размножить и срочно переслать всем членам Политбюро для ознакомления;

2. В воззвание к верующим внести некоторые поправки (в то воззвание, которое патриарха обязывали сделать уже после освобождения). Тихон должен написать обращение к верующим, в котором, не касаясь обновленцев, высказать следующее:

а) признание своего преступления против Советской власти и трудящихся России;

б) осуждение деятельности Антония (Храповицкого) и Других;

в) о том, что Мелетий - ставленник Англии и т. п. ;

г) резко высказаться против польского правительства, русских и иностранных белогвардейцев, которые якобы его толкнули на преступление против Сов. Власти;

д) о введении в церковном мире новой орфографии;

4. Все это поручить тов. Тучкову в пятидневный срок, доложить на следующем заседании комиссии. Изменение меры пресечения Тихону комиссия считает возможным".

14(27) июня 1923 года п. Тихон был освобожден из ГПУ и возвратился в Донской монастырь.

Конечно, вскоре опубликованное в печати его обращение в Верховный Суд вызвало у многих смятение, но радость от того, что п. Тихон вернулся (а многие считали его уже обреченным на гибель) вдохнула новые силы в православное духовенство и православных людей, тем более, что буквально сразу после выхода п. Тихон посетил похороны о. Алексия Мечева, на которых демонстративно резко повел себя по отношению к обновленческому духовенству, захватившему храм на кладбище.

Все воспринимали выход патриарха как чудо, как то, что теперь ситуация изменится прежде всего потому, что появился, наконец, законный глава Русской Церкви, который сможет всех православных консолидировать и указать способ действий в отношении обновленцев, в отношении властей.

15(28) июня 1923 года, на другой день после своего освобождения, п. Тихон пишет воззвание, о котором шла речь в приведенных выше государственных документах. Обычно тексты посланий патриарха составляли его сподвижники, в частности Илларион (Троицкий) или Петр (Полянский), а потом патриарх их корректировал, а об этом послании известно, что его писал сам патриарх. Имейте ввиду то, что предполагали власти.

"Более года прошло, как вы, отцы и братия, не слышали слова моего. Тяжелое время переживали мы, и особенно эта тяжесть сказалась на мне в последний месяц. Вы знаете, что бывший у нас Собор месяц тому назад постановил лишить меня не только сана, но и монашества, как отступника от подлинных заветов Христа и предателя Церкви.

Когда депутация Собора 8 мая объявила мне такое решение, я выразил протест, т. к. признал приговор неправильным как по форме, так и по существу..."

Что касается формы, то он, основываясь на "Апостольских правилах", показывает, что формально было сделано неверно: его не вызывали на суд, он не имел возможности отстаивать своей точки зрения, а по канонам его должны были вызывать не менее трех раз.

"...Что касается существа дела, то мне ставят в вину, будто я всю силу своего морального и церковного авторитета направляю на ниспровержение существующего гражданского и общественного строя нашей жизни.

Я, конечно, не выдаю себя за такого поклонника Советской власти, какими объявляют себя церковные обновленцы, возглавляемые Высшим Церковным Советом, но зато я не такой враг, каким они меня выставляют. Если я в первый год Советской власти допускал иногда резкие высказывания против нее, то делал это вследствие своего воспитания и господствовавшей тогда на Соборе ориентации. Но со временем много у нас стало изменяться и выясняться и теперь, например, приходится просить Советскую власть выступить на защиту обижаемых русских православных в Польше, в Гродничине, где поляки закрыли православные храмы".

Обратите внимание, с чего вдруг патриарх в своем послании упоминает Польшу при том, что все то, что было в Польше, ни в какое сравнение не шло с тем, что происходило у нас, я имею ввиду гонение на православных. После тех документов, которые я вам зачитал, вам становится ясным, что выполняется еще один пункт того соглашения, которое было навязано патриарху. Он продолжает:

"...Я, впрочем, еще в начале 1919 году постарался отмежевать Церковь от царизма и интервенции и в сентябре того же года выпустил к архипастырям и пастырям воззвание о невмешательстве Церкви в политику и повиновении распоряжениям Советской власти, буди они не противными вере или благочестию.

Посему когда узналось, что на Карловацком Соборе в январе 1921 года большинство вынесло постановление о восстановлении династии Романовых, мы склонились к меньшинству о неуместности такого решения. А когда в марте 1922 года стало нам известно обращение президиума ВЦУ за границей о недопущении русских делегатов на Генуэзскую конференцию, мы упразднили само это управление, учрежденное с благословения Константинопольского патриарха..."

Опять таки вдруг он поминает Карловацкий Собор. Это выполнение еще одного пункта, о котором мы говорили.

"...Отсюда видно, что я не такой враг Советской власти и не такой контрреволюционер, каким меня представляет Собор. Все это, конечно, мною было бы раскрыто на Соборе, если бы меня туда позвали и спросили, как и следовало, чего, однако, не сделали.

Вообще, о Соборе ничего не могу сказать похвального и утешительного. Во-первых, состав епископов его мне кажется странным: из 67-ми прибывших архиереев мне ведомо человек 10-15, а где же прежний? В 46-м правиле Двукратного Константинопольского Собора говорится: "По причине случившихся в Церкви распрей и смятений необходимо и сие определить: отнюдь да не поставляются епископы в той Церкви, в которой предстоятель жив еще и пребывает в своем достоинстве, разве сам добровольно отречется от епископства. То подобает прежде привести к концу законное исследование, за которое он имеет удален быти, и тогда уже по его изложении вывести на епископство другого на место его. А у нас просто устранили и назначили других, часто вместо выборных епископов.

Во-вторых, как на бывшем Соборе, так и в пленуме ВЦС входят только обновленцы, да и в епархиальных управлениях не может быть член, не принадлежащий к одной из обновленческих групп. Это уже насилие церковное.

Кто и что такое церковные обновленцы? Что интересует их, к чему они стремятся? Прежде всего выходы, чины и на

грады. Несогласных с ними стараются устранить. Создают себе должности и титулы, называют себя небывалыми митрополитами Всея Руси, архипротопресвитерами всея России и из викарных поспешают в архиепископы. И пусть бы дело ограничивалось названиями. Нет, оно идет дальше и серьезнее: вводится женатый епископат, второбрачное духовенство вопреки постановлению Трулльского Собора, на что наш Собор не имеет права без сношения с Восточными патриархами. Причем, возражающие лишаются слова.

Будем уповать, что и у нас, как говорится в послании Восточных патриархов, хранитель благочестия есть Тело Церковное, т.е. народ, который не признает таких решений бывшего "собора".

Из постановлений его можно одобрить и благословить введение нового стиля календарного в практику церковную (еще один пункт соглашения), об этом мы еще вопрошали Константинопольского патриарха.

Что касается моего отношения к Советской власти в настоящее время, то я определил его в своем заявлении на имя Верховного Суда, в котором я прошу изменить мне меру пресечения, т.е. освободить меня из под стражи. В том преступлении, в котором я признаю себя виновным, по существу виновато то общество, которое меня, как главу Православной Церкви, постоянно подбивало к тем или иным ходам против Советской власти. Отныне я определенно заявляю всем тем, что усердие будет совершенно напрасным и бесплодным, ибо я решительно осуждаю всякое посягательство на Советскую власть, откуда бы оно не исходило.

Пусть все заграничные и внутренние монархисты и белогвардейцы поймут, что я Советской власти не враг. Я понял всю ту неправду и клевету, которой подвергается Советская власть со стороны ее соотечественников и иностранцев, и которую они устно и письменно распространяют по всему свету.

Не миновали об этом обойти и меня. В газете "Новое время" от 5 мая появилось сообщение, что будто бы мне при допросах чекистами была применена пытка электричеством. Я заявляю, что это сплошная ложь и очередная клевета на Советскую власть.

Бог мира и любви да будет с вами. Донской монастырь. 28 июня 1923 года. Патриарх Тихон".

Как видите, послание очень отличается от посланий патриарха предшествовавшего времени. Это послание (оно потом прошло, разумеется, в советскую печать) было просто незамечено большинством православных. Патриарху Тихону настолько доверяли, его настолько ждали, что готовы были принять из его уст даже такого рода послания. Главное - было безграничное доверие, убеждение в том, что если патриарх счел необходимым взять на себя клеветнические выдвинутые против него обвинения, значит, в этом есть какой-то смысл. Патриарха не осуждали, ему сочувствовали.

Перед нами, действительно, уникальное явление, когда Любовь Христова покрывает собой все. Конечно, большая часть духовенства тогда не подозревала об этих переговорах патриарха. Конечно, делился он этими сведениями с ближайшим своим окружением, с ближайшими епископами, с тем же самым Илларионом (Троицким), который с этого момента становится ему самым близким сподвижником на определенный момент. До конца понимали весь ужас положения очень немногие. Народ же просто радовался тому, что патриарх вышел и что сейчас патриарх, что бы он ни говорил под давлением властей, в Церкви скажет свое слово.

И действительно, обратите внимание, что в этом послании, вроде бы, выполняются почти все пункты соглашения с большевиками, кроме одного - обновленцев Патриарх, все таки, критикует. Мягко критикует, дальше он будет критиковать их жестче, но "собор" их со всеми его решениями он уже не признает и вообще делает намек на то, что обновленческое движение не имеет никакой канонической основы под собой.