Декрет о свободе совести. 7 страница

Но подобная церковная организация была признана советским правительством излишней, и все, собранные Церковью денежные суммы потребованы к сдаче и сданы правительственному комитету.

Однако, в декабре правительство предложило нам делать при посредстве органов церковного управления пожертвования деньгами и продовольствием для оказания помощи голодающим. Желая усилить возможную помощь вымирающему населению Поволжья, мы нашли возможность разрешить церков-но - приходским советам и общинам жертвовать на нужды голодающих драгоценные церковные украшения и предметы, не имеющие богослужебного употребления, о чем оповестили православное население 6(19) февраля сего года особым воззванием, которое было разрешено правительством к напечата-нию и распространению среди населения.

Но, вслед за этим, после резких выпадов в правительственных газетах по отношению к духовным руководителям Церкви 10(23) февраля ВЦИК для оказания помощи голодающим постановил изъять из храмов все драгоценные церковные вещи, в том числе и священные сосуды и прочие богослужебные церковные предметы.

С точки зрения Церкви подобный акт является актом святотатства, и мы священным нашим долгом почли выяснить взгляд Церкви на этот акт и также оповестить о сем верных духовных чад наших.

Мы допустили ввиду чрезвычайно тяжких обстоятельств возможность пожертвования церковных предметов неосвященных, не имеющих богослужебного употребления. Мы призываем верующих чад Церкви и ныне к таковым пожертвованиям, лишь одного желая - чтобы эти пожертвования были откликом любящего сердца на нужды ближнего, лишь бы они, действительно, оказывали реальную помощь страждущим братьям.

Но мы не можем одобрить изъятие из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей запрещается канонами Вселенской Церкви и карается ею, как святотатство, миряне отлучением от нее, священнослужители извержением из сана (Апост. 73, Двукратного Вселенского Собора 10-е)".

Раз для богослужебного употребления, то они не могут употребляться ни на какие иные цели. Бывали случаи в Церкви, когда Церковь благословляла употреблять такие сосуды,

скажем, на выкуп пленных, как это было многие века нашей истории, для помощи голодающим.

Здесь ситуация была прямо противоположная. Церковь уже нс могла контролировать то, куда идут ее средства, а, тем нс менее, все чаще поступала информация о том, что средства, которые выделила Церковь на помощь голодающим, и средства, которые жертвовали западные страны, идут на какие-то посторонние нужды. Это были пока слухи, но постепенно эти слухи стали приобретать все более реальное содержание.

А что говорить о взаимоотношениях с властью? В это время Церковь вообще не понимала, что происходит. Вот почему патриарх потребовал какие-то объяснения. Нам сейчас гораздо легче понять, что происходило, познакомившись хотя бы с несколькими документами этого периода, документами государственными и партийными, которые не были известны тогда патриарху, и о которых потом можно было только догадываться.

Секретная записка от 17 марта 1922 года и письмо Ленина от 19 марта 1922 года

А сейчас несколько большевистских документов, которые позволяют увидеть скрытый механизм их политики.

Итак, документ первый, который был подписан Троцким и являлся его запиской членам Политбюро, три экземпляра которой непосредственно получили Ленин, Сталин и Зиновьев, в которых речь шла о том, как уже осуществляется и как должна осуществляться в дальнейшем кампания по изъятию ценностей.

"17 Марта 1922 года. Совершенно секретно.

В центре и губерниях создать секретные руководящие комиссии по изъятию ценностей по типу московской комиссии. Во все эти комиссии непременно должны входить либо секретарь губкома, либо заведующий агитпропотделом. Центральная комиссия могла бы состоять из члена секретариата ЦК или заведующего агитпропом ЦК, из товарищей Сапронова, Уншлихта, Красикова, Винокурова, Базилевича. (Базилевич был один из близких людей Троцкого, который был после него второй фигурой в кампании по изъятию ценностей. )

В губернских городах в состав комиссий привлекаются комиссар дивизии, бригады или начальник политотдела". Обратите внимание, с самого начала большевики ждут осложнений, не возражают против них и готовы привлекать военных. Это очень важный момент - провоцировать этой кампанией православных на сопротивление, чтобы подавлять их.

"На ряду с этими секретными подготовительными комиссиями (то есть, речь идет о комиссиях, о которых вообще никому не должно быть известно. Вроде бы, кампания изъятия ценностей идет открыто, с большой пропагандой, и, вместе с тем, реально ее осуществляют секретные комиссии. ) имеются официальные комиссии при комитетах помощи голодающим для формальной приемки ценностей, переговоров с группами верующих и прочего. Строго соблюдать, чтобы национальный состав этих официальных комиссий не давал повода для шовинистической агитации".

Здесь, прежде всего, имеется ввиду еврейский элемент, который был очень сильно представлен в высших органах большевицкои власти, неслучайно сам Троцкий руководил этой кампанией, а его имя не упоминалось (мы это потом увидим), но в официальных комиссиях должны сидеть простые мужички, чтобы демонстрировать, как народ у Церкви изымает состояние, как Калинин прикрывал собою Троцкого в этой кампании на высшем уровне.

"В каждой губернии назначить неофициальную неделю агитации и предварительной организации до изъятия ценностей. Для этого подобрать лучших агитаторов и, в частности, военных. Агитации предать характер, чуждый всякой борьбы с религией и Церковью, а целиком направленной на помощь голодающим". То есть, якобы, к Церкви никаких претензий нет в данном случае, только одно - она не дает ценности, нужно у нее ценности изымать.

"Одновременно в этим ввести раскол в духовенство, проявляя в этом отношении решительную инициативу и взяв под защиту государственной власти тех священников, которые открыто выступать в пользу изъятия". Здесь уже начинается выдвижение обновленцев. Мы отдельно с вами будем говорить об этом. Это была идея Троцкого, сформулированная в 1921

году и не всеми сначала принятая в большевистском руководстве. Но в 1922 году эта идея реализовывается в конкретной кампании - выдвижение обновленцев, раскалывающих Церковь.

"Разумеется, наша агитация, агитация лояльных священников ни в коем случае не должны сливаться и в нашей агитации мы ссылаемся на то, что значительная часть духовенства открыла борьбу против преступного скаредного отношения к ценностям со стороны бесчеловечных и жадных князей Церкви.

В случае обнаружения в качестве организаторов выступления буржуазных купеческих элементов, бывших чиновников и прочих, арестовывать их. В случае надобности, особенно если черносотенная агитация зашла слишком далеко, организовать манифестацию при участии гарнизона при оружии с плакатами: "Церковные ценности - для спасения жизни голодающих".

Видных попов по возможности не трогать до конца кампании. Негласно, неофициально, под расписку через политотделы предупредить их, что в случае каких-либо эксцессов они ответят первыми.

Наряду с агитационной работой должна идти организационная. Подготовить соответственный аппарат для самого учета и изъятия с таким расчетом, чтобы эта работа была проведена в кратчайший срок.

Изъятие лучше всего начинать с какой-либо Церкви, во главе которой стоит лояльный поп. Если такой нет, начинать с наиболее значительного храма, тщательно подготовив все детали. Коммунисты должны быть на всех соседних улицах, не допуская скопления.

"Везде, где возможно, выпускать, - в Церквях, на собраниях, в казармах, - представителей голодающих с требованием скорейшего изъятия ценностей". Можете представить себе эту картину, когда умирающих от голода людей будут приводить специально, чтобы они своим дистрофичным видом пробуждали соответствующие чувства к Церкви, которая, якобы, ценности не дает.

"В случае предложения со стороны групп верующих выкупа за ценности..." (Обратите внимание, верующие не хотят по каноническим моментам свои освященные для богослужения предметы отдавать, они предлагают за них выкуп. Казалось бы, почему бы не согласиться?) "...заявить, что вопрос должен быть рассмотрен в каждом отдельном случае в ЦК Помгола, ни в каком случае не приостанавливая при этом работы по изъятию.

Опыт провинций свидетельствует, что такие переговоры ведутся без серьезных намерений выкупить и вносят только неопределенность и деморализацию.

В Москве работа должна идти уже установленным порядком с тем, чтобы к изъятию приступить не позже 31 марта. Полагаю, что для Петрограда можно было бы установить тот же приблизительно срок по соглашению с товарищем Зиновьевым, ни в коем случае не форсируя слишком кампанию, не прибегая к применению силы, пока политически и организационно все операции не обеспечены целиком.

Что касается губерний, то губкомы должны на основании этой инструкции, сообразуясь со сроком, назначенным в Москве, назначить свой собственный срок, с одной стороны, обеспечив тщательную подготовку, а, с другой стороны, не затягивая дело ни на однин лишний день."

Это говорило о том, что уже начиная с февраля 1922 года не только велась подготовка по всей стране изъятия ценностей, но оно уже началось. Причем, под лозунгами, призванными дискредитировать Церковь.

Работа идет, а Ленин в это время обращается с письмом к членам Политбюро, в котором рисует более широкую политическую перспективу этой акции и дает, тем самым, дополнительный импульс по ужесточению кампании, я вам некоторые предметы приведу. Написано оно 19 марта 1922 года. Начинает Ленин в письме с того, что говорит о том, как в Шуе была попытка сопротивления изъятию ценностей. В результате там были произведены расстрелы, аресты, потом уже расстрелы по судебным приговорам. И в связи с тем, что в Шуе было проявлено сопротивление, он пишет:

"Для нас именно данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем с 99-ю из ста шансов на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой 53

необходимые для нас позиции на много десятилетии. Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем и, поэтому, должны провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления". Сравнивайте тон патриарших посланий и ленинского письма. "Все соображения указывают на то, что позже сделать нам это не удастся, ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода не даст нам такого настроения широких крестьянских масс, которое бы либо обеспечило нам сочувствие этих масс, либо, по крайней мере, обеспечило бы нам нейтрализовывание этих масс в том смысле, что победа в борьбе с изъятием ценностей останется безусловно и полностью на нашей стороне.

Поэтому, я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли об этом в течение нескольких десятилетий.

Самою кампанию проведения этого плана представляю следующим образом. Официально выступать с какими бы то ни было мероприятиями должен только товарищ Калинин. Никогда и ни в каком случае не должен выступать ни в печати, ни иным образом перед публикой товарищ Троцкий".

Пока читаешь это письмо, не понятно, о чем идет речь, но после того, что я вам привел вначале, ясно, что имеет ввиду Ленин. На Троцкого возложено руководство этой кампанией реально, но формально должен везде появляться козлобородый мужичок Калинин, который олицетворяет собой передового тверского крестьянина, который стал передовым рабочим. И вот, заключение.

"Самого патриарха Тихона, я думаю, нецелесообразно нам трогать, хотя он, несомненно, стоит во главе всего этого мятежа рабовладельцев. Относительно его надо дать секретную директиву Госполитупру (ГПУ), чтобы все связи этого деятеля были как можно точнее и подробнее наблюдаемы и вскрываемы именно в данный момент.

Обязать Дзержинского, Уншлихта лично делать об этом доклад в Политбюро еженедельно.

На съезде партии устроить секретное совещание всех или почти всех делегатов по этому вопросу совместно с главными работниками ГПУ, Наркомюста и Ревтребунала. На этом совещании провести секретное решение съезда о том, что изъятие ценностей, в особенности самых богатых Лавр, монастырей и Церквей, должно быть произведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы она на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении не смела и думать.

Для наблюдения за быстрейшим и успешнейшим проведением этих мер назначить тут же на съезде, то есть на секретном его совещании, секретную комиссию при обязательном участии товарищей Троцкого и Калинина, без всякой публикации об этой комиссии с тем, чтобы проведение всей операции было обеспечено и проводилось не от имени комиссии, а в общесоветском и общепартийном порядке. Назначить особо ответственных наилучших работников для проведения этих мер в наиболее богатых Лаврах, монастырях и церквях".

Как видно, здесь не только ценности имеют значение, но и нечто другое: нанесение удара по духовенству, выявление наиболее активных представителей духовенства и мирян и под предлогом того, что они сопротивляются изъятию ценностей, их ликвидация. И мы с вами увидим удивительные цифры. В 1922-23 году, когда пройдет кампания изъятия ценностей, духовенства погибнет столько же, сколько погибло за всю гражданскую войну. С 1918 по 1921 год у нас погибло 23 архиерея и более 10 тысяч духовенства. В 1922-23 году погибнет примерно такое же количество духовенства, хотя, казалось бы, мир. Это аспект политический. То есть, по существу, это было продолжением гражданской войны, но уже против духовенства.

Записка Троцкого от 23 марта 1921

Но был аспект и экономический. И прежде, чем я вам о нем расскажу, одна коротенькая записка Троцкого от 23 марта

1921 года. Она обращена к членам Политбюро, но, прежде всего, Красину, Молотову, Ленину. Красин - это фигура, о которой я расскажу дальше особо.

"В дополнение к нашему сегодняшнему постановлению хочу высказать следующие соображения. Для нас важно получить в течение 1922-23 года известную массу ценностей - 50 миллионов, чем надеяться в 1923-24 году получать 75 миллионов". То есть, речь идет о продаже изымаемых ценностей заграницу.

"Наступление пролетарской революции в Европе, хотя бы в одной из больших стран, совершенно застопорит рынок ценностей. Буржуазия начнет вывозить и продавать, рабочие станут конфисковывать и прочее и пр. Вывод: нам нужно спешить до последней степени".

То есть, Троцкий считает, что в Европе усилиями, разумеется, Коминтерна может возникнуть революция. Поэтому, нужно успеть как можно быстрее продать ценности в Европу, пока революция не наступила, получить от буржуазии наличные валютные средства, а затем уже, после революции, можно будет надеяться, ничего не давая, вновь что-то получить из Европы. Видите, какой голый коммерческий расчет.

Красин был торгпредом России на Западе и, в частности, в Англии. Личность довольно интересная. Интересная именно потому, что еще за многие годы до революции он успешно совмещал деятельность профессионального революционера, большевика с деятельностью коммерсанта. Причем, работал он, в том числе, и в западных фирмах и весьма в этом деле преуспел. Мы с вами говорили о том, на какие средства жила партия. Были там и пожертвования, но были там и средства, захваченные при ограблениях (Тифлисский банк, ограбление, при котором участвовали Камо и Сталин), экспроприациях, которых большевики не чуждались. Были там разного рода вымогательства, но была уже до революции и коммерческая деятельность. Большевики вкладывали какие-то свои партийные средства в частные предприятия на Западе и получади дивиденды.

Тоже самое продолжалось и в советское время. И получилась ситуация уникальная: для голода изымались средства у Церкви, но шли они не на помощь голодающим, а на то, чтобы финансировать деятельность коммунистических партий в надежде, что они смогут начать пресловутую "мировую революцию" в Европе. (Причем, чемоданами вывозились ценности -драгоценные камни и золото. Сейчас имеются документы, где рассказывается, что такому-то товарищу выдать чемодан драгоценных камней для передачи тем-то без какого бы то ни было более скрупулезного учета. )

С другой стороны, деньги вкладывались через таких деятелей, как Красин, в западные банки, в западные фирмы, и они "крутились" в этих фирмах, банках, давая доходы большевистскому правительству. То есть, это то самое золото партии, о котором принято говорить. Это не миф, это реальность, которая имела место еще в те времена.

И когда, на Западе эта информация становилась достоянием гласности, происходили страшные скандалы. Страна умирает от голода, Запад оказывает безвозмездную помощь, а в Лондоне Красин строит роскошный особняк для советского торгпредства. Это один из многочисленных скандалов того времени. А далее начинали вскрываться, несмотря на все коммерческие тайны, связи тех или иных партийных функционеров .с различными фирмами, которые существовали на счет тех самых ценностей, которые изымались в том числе и у Церкви.

Вот вам экономический аспект этой кампании. Хотя большевики, по мере того, как кампания происходила, приходили к выводу, что большая ценностей у Церкви уже изъята, и они подчищают лишь остатки того, чего они еще не успели конфисковать ранее.

Еще один документ, более низкого уровня. Это уже не политбюро. Заместитель председателя ГПУ пишет записку начальнику секретного отдела ГПУ Самсонову, с ним мы еще столкнемся. Это, опять таки, 20 марта 1922 года.

"Патриарх Тихон и окружающая его свора высших иерархов, членов Синода в лице Громогласова, протоиерея Хото-вицкого, митрополита Никандра, (в мире Феноменова) епископа Серафима, профессора богословия Лапина и других в противовес декрета ВЦИК от 26.11.1922 года об изъятии церковных ценностей ведут определенную контрреволюционную и

ничем не прикрытую работу против изъятия церковных ценностей.

Работа их выражается: В личном инструктировании приезжающих с мест известных им церковников против изъятия ценностей.

В посылке на места директив с призывами воспрепятствовать сбору церковных ценностей. Причем, эти директивы носят замаскированный характер: ссылкой на церковные каноны или изречения так называемых святых отцов.

На последнем заседании Синода решено (данные агентуры) духовенству против изъятия ценностей из церквей открыто не выступать, а выдвигать для этого преданных им верующих, которые, якобы, по своему личному почину должны выступить против изъятия ценностей.

ГПУ располагает сведениями, что некоторые местные архиереи стоят в оппозиции реакционной группе Синода, и что они в силу канонических правил и других причин не могут резко выступать против своих верхов, поэтому они полагают, что с арестом членов Синода им представляется возможность устроить церковный Собор, на котором они могут избрать на патриарших престол и в Синод лиц, настроенных более лояльно к советской власти". Впервые мы с вами сейчас упоминаем идею обновленческого переворота в Церкви.

"Оснований для ареста Тихона и самых реакционных членов Синода у ГПУ и его местных органов имеется предостаточно.

ГПУ находит, что арест Синода и патриарха сейчас своевременен, что допущение духовного Собора на предмет избрания нового Синода и патриарха сейчас возможно, что всех попов и церковников, резко выступающих против изъятия церковных ценностей, необходимо выслать в самые голодные районы голодающего Поволжья, где их афишировать перед местным голодным населением, как врагов народа".

И, наконец, последняя цитата, еще один маленький фрагмент из документа. Тоже проект кампании, совершенно секретный, и такой пункт, где говорится о том, как можно находить и изымать ценности:

"...путем агентурной разработки точно выяснить местонахождение наиболее ценного церковного имущества и провести работу по подготовке к успешному экспроприированию этого имущества путем разного рода налетов и нападений на Церкви и нападений на хранилища церковного имущества и пр". Это государственный документ, предполагающий такие методы.

Что представляла из себя эта кампания на практике, вам теперь несложно вообразить, и, поэтому, становится понятным, почему 1922-23 годы унесли духовенства на тот свет столько же, сколько унесли годы гражданской войны. Таким образом, кампания имела, как бы, три уровня.

С одной стороны, действительно, подчистить то, что оставалось у Церкви из материально имущества, правда, употреблять его отнюдь не на нужды голодающих. Второй аспект:

внести в среду духовенства раскол, противопоставив патриарху Тихону и его сторонникам, то есть, собственно говоря, православным иерархам ставленников власти. О том, как этих ставленников готовили к этому времени и кто они были, об этом мы будем вести разговор дальше в связи с обновленцами. И, наконец, третий аспект этой деятельности, предполагавший физическое устранение из церковной жизни через аресты и через расстрелы наиболее последовательно настроенных сторонников патриарха, тех, кто готов был отстаивать канонические традиции Церкви до конца.

В силу тех директив, которые мы с вами упомянули, вам становится ясно, что изъятие ценностей должно было сопровождаться арестами. Власти провоцировали Церковь на какие-то резкие шаги, заявления, чтобы потом проводить свои репрессии.

Не зная многих тайных замыслов большевиков, патриарх, представители нашей иерархии понимали, что ситуация очень опасная, и старались не подавать никаких поводов к тому, чтобы власти могли обрушивать репрессии на Церковь.

В качестве примера (мы с вами читали большевистские документы, а теперь еще один церковный документ по поводу помощи голодающим) я вам приведу сейчас обращение м. Вениамина, которое он направил в Петроградскую комиссию помощи голодающим, и вам будет тогда понятно, какую позицию старалась занимать Церковь. Написано оно было 25 апреля

1922 года, когда уже во всю шла эта кампания с применением репрессий.

"Ввиду неоднократных обращений, запросов лично ко мне и выступлений в печати по вопросу отношения Церкви к помощи голодающим братьям нашим, я в предупреждение всяких неправильных мнений и ничем необоснованных обвинений, направленных против духовенства и верующего народа, в связи с делом помощи голодающим считаю необходимым заявить следующее.

Вся Православная Российская Церковь по призыву и благословению своего отца, святейшего патриарха еще в августе месяца прошлого, 1921 года со всем усердием и готовностью отозвалась на дело помощи голодающим. Начатое, в то же время, и в петроградских церквях по моему указанию работа духовенства и мирян на помощь голодающим была прервана, однако, в самом начале распоряжением советской власти. В настоящее время правительство вновь представляет Церкви право начать работу на помощь голодающим.

Немедля ни одного дня, я, как только получилась возможность работать на голодающих, восстановил деятельность церковного комитета помощи им и обратился ко всей своей пастве с усиленным призывом и мольбой об оказании помощи голодающим деньгами вещами, продовольствием.

Святейший же патриарх, кроме того, благословил духовенству и приходским советам с согласия общин верующих принести в жертву голодающим драгоценные церковные вещи, не имеющие богослужебного употребления. Однако, недавно опубликованный в "Московских Известиях" декрет от 23 февраля об изъятии на помощь голодающим церковных ценностей, по видимому, свидетельствует о том, что приносимые Церковью жертвы на голодающих признаются недостаточными. Останавливаясь вниманием на таковом предположении, я, как архипастырь, почитаю священным долгом заявить, что Церковь Православная, следуя заветам Христа - Спасителя и примеру великих святителей, в годину бедствий для спасения от смерти погибающих всегда являла образ высокой христианской любви, жертвуя все свое церковное достояние, вплоть до священных сосудов.

Но, отдавая на спасение голодающих священные, дорогие для себя по их духовному, а не материальному значению сокровища. Церковь должна иметь уверенность:

1) Что все другие средства и способы помощи голодающим исчерпаны.

2) Что пожертвованные святыни будут употреблены исключительно на помощь голодающим;

3) Что на пожертвование их будет дано благословение и разрешение высшей церковной власти.

Только при этих главнейших условиях, выполненных в форме, не оставляющей никакого сомнения для верующего народа, и достаточно необходимых гарантий, могут быть передаваемы те дополнительные ценности.

Когда народ жертвовал на голодающих деньги и продовольствие, он мог и не спрашивать, и не спрашивал, куда и как идут пожертвованные деньги. Когда же он жертвует священные предметы, он не имеет права не знать, куда пойдут эти церковные сокровища, так как каноны Церкви допускают, и то в исключительных случаях, отдавать их только на вспоможение голодным и выкупленным". То есть, подчеркивается одно, что обязательно Церкви нужно знать, куда идут эти сокровища, то есть, предназначенные для богослужебного употребления сосуды.

"Призывая в настоящее время по благословению святейшего патриарха к пожертвованию церквями на голодающих только ценных предметов, не имеющих богослужебного характера, мы, в то же время, решительно отвергаем принудительное отобрание церковных ценностей, как кощунственно - святотатственные, за участие в котором по канонам мирянин подлежит отлучения от Церкви, священнослужитель - извержению из сана".

То есть, позиция патриарха была поддержана в конце апреля 1922 года, и, вместе с тем, в Петрограде все шло очень спокойно, власти, даже, это констатировали, и, казалось бы, не должно было возникнуть никаких особых проблем. Однако, как в Петрограде, так и в Москве, власти сознательно шли на обострение ситуации. Уже в первой половине 1922 года начались массовые процессы по делам об изъятии церковных ценностей. Было заведено в первой половине 1922 года 231 дело с 55

привлечением 732 человек. И не исключалась возможность того, что и патриарх может быть привлечен к ответственности.

Судебный процесс в Москве от 13(26) апреля 1922 года

13(26) апреля 1922 года в Москве происходил судебный процесс над группой московских священников и мирян по обвинению в сопротивлении изъятию ценностей. И на этот процесс в качестве свидетеля был приглашен п. Тихон, как человек, чье распоряжение выполняли эти священники, когда не выдавали священные сосуды. Но за этим решение вызвать патриарха в суд стояло обсуждение в Политбюро судьбы патриарха в целом. Вы помните, что в марте Ленин писал о том, что патриарха целесообразно пока не трогать, но установить за ним наблюдение. Однако вскоре, по мере того, как стало очевидно, что кампания идет очень успешно и быстро, на заседании Политбюро от 20 марта 1922 года было принято постановление по этому самому письму Ленина. Проект постановления составил Троцкий. Там говорилось о назначении центральной комиссии во главе с Калининым сюда входили также Яковлев, Сапронов, Уншлихт, Красиков, Винокуров, Базиле-вич. Троцкий был ее куратором. А 22 марта Политбюро приняло в дополнение к этому еще одно решение. Там, в частности, говорилось:

"Арест Синода и патриарха признать необходимым не сейчас, а примерно через 15-25 дней". Политбюро решило арестовать руководство РПЦ, исходя из того, что кампания шла довольно быстро и, как им казалось, успешно. В Церкви, конечно, еще об этом не знали. Таким образом, вызов патриарха на судебный процесс в качестве свидетеля был первым шагом к тому, чтобы реализовать этот план.

Впрочем, ни через 15, ни через 25 дней арест патриарха нс произошел, арест имел место несколько позже, после того, как в начале мая уже по инициативе Ленина политбюро приняло новое решение: "Дать директиву московскому трибуналу немедленно привлечь Тихона к суду, применить к попам высшую меру наказания". Соответственно, не исключалось применение такой меры наказания и к патриарху.

7(20) мая 1922 года на "московском процессе" священников был вынесен смертный приговор одиннадцати участникам процесса. Другие были приговорены к различным срокам заключения. Впрочем, вскоре этот приговор был приведен только в отношении пяти человек, шесть было оставлено в живых, им дали лишь различные сроки тюремного заключения. А по поводу патриарха трибунал вынес частное определение, которое предполагало возможность привлечения его к суду. То есть, видите. Политбюро решает, а трибунал проводит это решение в жизнь.

И в ночь с 7(20) на 8(21) мая 1922 года патриарх Тихон был взят под стражу в Троицком подворье. Сейчас мне хочется познакомить вас с документом, который появился вскоре после ареста патриарха Тихона. Этот допрос имел место накануне ареста патриарха. То есть, патриарх вызывался на допрос еще до своего ареста. Но интересно посмотреть, какие вопросы задавали патриарху, что пытались узнать у него, чтобы понять, что его арест был связан не только с тем, что он издал свое постановление относительно постановления о невыдаче государственным представителям освященных сосудов для оказания помощи голодающим. Несколько слов в целом об этом документе. Это не собственно протокол допроса, это следственная сводка 6-го отделения секретного отдела ГПУ (а 6-е отделение занималось именно церковными делами), которая была представлена начальником секретного отдела ГПУ Самсоновым для членов Политбюро, а именно Сталину, Троцкому, Дзержинскому, Менжинскому, Уншлихту по одному экземпляру. То есть, для них давалась справка о том, каково было содержание допроса патриарха накануне его ареста. А далее я вам процитирую этот документ.